– И ты думаешь, что Ленка могла выкрасть ключи от сейфа у своего отца?
– Если бы ее об этом попросил любовник, то да. Запросто. Она была от него без ума.
– А ему-то с какого боку могли понадобиться эти документы? Зачем любовнику Ленки строительная документация?
– Не знаю. Я лишь строю предположения.
Вася задумался, а потом спросил:
– Ира, а откуда ты так хорошо осведомлена, когда именно у моей жены появлялся ее Хахаль? Она ведь тебе об этом говорить ни за что бы не стала! Кому угодно, но только не тебе.
Речь шла о том, что отношения Лены с ее молодой мачехой никак нельзя было назвать дружескими. Ленка всячески старалась очернить Иринку в глазах отца. И хотя дочери трудновато было найти причины, но она цеплялась к каждому пустяку. Иринка реагировала на подколки и подначки дорогой падчерицы со стоическим терпением. В конце концов первому надоело терпеть выходки дочери именно самому Осинкину. Он поговорил с дочерью, после чего Ленка изменила свое отношение к Иринке. Нет, друзьями они не стали, и любви к Иринке у Лены тоже не прибавилось. Но, по крайней мере, теперь она в присутствии Иринки следила за своими выражениями.
– Лена мне ничего о своем Хахале и не говорила. Мне это было и не нужно. Все было видно и так.
– Что видно?
– Все, – повторила Иринка. – Ты мужчина, боюсь, ты можешь этого не понять.
– Почему это? Разве мы глупее вас, женщин?
– Не глупее, а гораздо умнее, – с жаром заверила его Иринка, которая вслух вообще всегда горячо утверждала превосходство мужского ума над женским, придерживаясь при этом в глубине души своего собственного, отличного от высказанного, мнения. – Но просто вы… не такие наблюдательные.
Вася продолжал ее внимательно слушать.
– Вы, мужчины, всегда занимались охотой, поэтому, выслеживая зверя, привыкли озирать большие пространства. Мы, женщины, занимались домом, поэтому привыкли следить за всем, что делается непосредственно вокруг нас. Есть даже такой эксперимент, когда мужчине и женщине предлагают на открытой полке найти тот или иной предмет. Ножницы или спичечный коробок. В этом задании безусловно лидирующую позицию занимают женщины. Но зато если ту же вещь предстоит найти уже не на полке, а на просторах целой комнаты, то тут уже вперед вырываются мужчины.
– Кажется, я тебя понимаю.
– Ты всегда меня понимал с полуслова, – польстила ему Иринка. – И вот поэтому, наблюдая за тем, что происходит вокруг меня изо дня в день, я всегда совершенно точно знала, когда у Ленки намечалось свидание с ее Хахалем. Понимаешь, собираясь на встречу, она начинала буквально вибрировать изнутри. Я не могу описать тебе это ощущение словами, но от нее словно бы начинала исходить какая-то особая энергия. Ее буквально окутывало такое особое вибрирующее облако, подойдешь к ней и сразу чувствуешь, как ее потряхивает.
– Облако и вибрирует?
– Зачем ты так, – огорчилась Иринка его недоверию. – Я никак не думала, что ты станешь надо мной смеяться!
– Я не смеюсь.
Но Иринка уже надулась.
– В общем, ты меня спросил, я тебе ответила. Что знала, то и сказала. Что тебе от меня еще надо?
Было видно, что она все еще сердится на Васю за его реакцию. Так что Вася решил, что больше не станет вентилировать тему с Хахалем. Во всяком случае, до тех пор, пока есть подозреваемый пожирнее.
И он спросил у Иринки:
– А как бы мне найти этого Аркадия Викарьевича? Не подскажешь?
– Подскажу. И даже номер телефона его дам.
– Он у тебя есть?
– А как иначе муж с ним связывался? Номер остался в записной книжке мужа. Когда собирали народ на похороны, я даже подумала, а не позвонить ли Аркадию Викарьевичу. Но потом вспомнила, каких гадостей они с мужем наговорили друг другу совсем незадолго до этого, и решила, что Осе было бы неприятно видеть этого человека у своей могилы. Да и зачем было нужно его звать? И без этого типа благодаря усилиям Лены народу на церемонию пришло очень много.
Вася ненадолго перенесся в воспоминания. День похорон тестя встал в его памяти во всех подробностях. Иринка была совершенно права, и без Аркадия Викарьевича церемония похорон Осипа Осинкина проходила пышно. Ленка обзвонила всех близких и дальних знакомых и родных своего отца, и в результате ее усилий на кладбище собралось предостаточно народу. Вася хорошо помнил тот день, когда они всем семейством, сопровождаемые друзьями и близкими, приехали после траурной панихиды на кладбище, где предстояло совершиться последнему ритуалу.
Зажатая узкими кладбищенскими тропинками, толпа напирала со всех сторон, торопя идущих впереди. Но те не могли двигаться обычным шагом из-за возникшей преграды. Внезапно появившаяся словно бы из ниоткуда какая-то неряшливо одетая женщина застыла прямо перед процессией, мешая им пройти дальше. Женщина стояла на дорожке, не обращая никакого внимания на обращенные к ней просьбы отойти и не мешать процессии. Она буквально впилась глазами в портрет Осинкина в траурной рамке и красиво украшенный цветами, который торжественно несли перед катафалком.
Почему-то этот случай особенно ярко отпечатался в мозгу у Васи. И еще ему подумалось, что этой женщине доводилось быть знакомой с покойным. И знакомой очень близко. У случайной знакомой не может быть такого отчаяния на лице. И в то же время Вася не мог себе даже представить, чтобы Осинкин – сноб и зазнайка – имел бы близкие сношения с такой особой. Одета она была в какую-то грязную робу, голова была прикрыта цветастым платком. Весь ее вид говорил о крайней степени запустения и бедности. Но она явно знала Осинкина. Иначе откуда взялось ее изумление и ступор?
Между тем гости реагировали на задержку отрицательно.
– Что там? Почему стоим?
– Какая-то дурочка выперлась.
– Уберите ее!
– Женщина, уйдите!
– Вы что, не понимаете, что мешаете нам пройти?
Не сводя глаз с портрета, женщина никого не слышала. И конечно, она могла бы простоять так еще очень долго. Трем молодым охранникам пришлось насильно сместить эту особу в сторону с дорожки. И лишь после этого процессия смогла двинуться дальше.
Тогда Вася не обратил внимания, куда делась эта женщина. Ему было не до нее. Ленка откалывала один фокус за другим и требовала неустанного присмотра. Люди шли, понурив головы, как и полагается при подобных церемониях. Но, кроме Лены и еще одной женщины – сестры погибшего, почти никто не плакал. Зато Ленка оторвалась за всех. Она и рыдала, и кричала, и кидалась на крышку гроба. А когда началось прощание, картинно упала в обморок, едва не свалившись при этом в выкопанную яму. Только в последний момент Васе удалось вытащить жену.
Васе бы полагалось сочувствовать жене, но что-то ему мешало это сделать. Ему все время казалось, что Ленка переигрывает. Отца своего при жизни она воспринимала исключительно как ходячий кошелек на ножках, символ всех доступных ей удовольствий. Впрочем, всех остальных она воспринимала точно так же.
Мысли Васи снова свернули на покойную супругу. И он никак не мог определиться, что же он чувствует?
Иринка между тем продиктовала Васе интересующий его номер. Итак, цель визита была выполнена, пора было уходить, но Васе почему-то не хотелось этого делать. Он все пил давно остывший чай, смотрел на Иринку и тянул время, как только мог, лишь бы еще чуточку побыть рядом с Иринкой. Рядом с ней ему всегда было хорошо и спокойно. А для его истерзанных в последнее время нервов такое состояние было лучшим лекарством.
И он не нашел ничего умнее, чем сказать Иринке:
– Ты всегда была отличной женой для Осипа.
– Да, я честно выполняла условия нашей сделки. К сожалению, муж не был со мной так же честен. По нашему с ним брачному договору мне полагалась некоторая компенсация в случае его преждевременной кончины. Но когда он умер, я обнаружила, что тот счет, который он открыл для меня, пуст.
– Видимо, у него были трудности. Вот он и воспользовался этими деньгами.
– Трудности были. Но если бы не твоя доброта и порядочность, то, став вдовой, я могла остаться с пустыми руками.
Вася знал, что она права. Когда тесть скопытился, а Вася на правах его ближайшего помощника и зятя разбирался в делах, то сразу понял, что с легкостью может оставить Иринку на бобах. Именно так, как хотела этого жена. Но Вася этого не сделал. И даже наоборот, постарался всячески запутать Ленку, чтобы та не поняла, как легко и просто можно оставить мачеху ни с чем. Вася настолько хитро повел дело, что Ленка осталась в убеждении, что она еще дешево откупилась от Иринки и что при желании это не они с Васей могли оставить мачеху без ничего, а она могла пустить их окончательно по миру.
Конечно, у одного Васи никогда бы это не получилось. Но Отар Ревазович принял в этом вопросе его сторону.
– Иринка была Осипу прекрасной женой, будет несправедливо, если она совсем ничего не получит. Мы с тобой должны постараться и прикрыть девочку от Ленкиных посягательств. Осип бы именно это нам с тобой и велел сделать.
– Иринка была Осипу прекрасной женой, будет несправедливо, если она совсем ничего не получит. Мы с тобой должны постараться и прикрыть девочку от Ленкиных посягательств. Осип бы именно это нам с тобой и велел сделать.
И вдвоем с Отаром Ревазовичем правдами и неправдами, но они сумели устроить так, что за Иринкой осталась квартира и кое-какие деньги. Из дел фирмы она полностью устранилась, да и от самой фирмы почти ничего не осталось. Размах пришлось сократить многократно. И если Осинкин занимался строительством сразу нескольких многоквартирных домов, то Вася больше одного-двух коттеджей строить не решался. Да и то за второй проект принимался лишь в том случае, когда первое здание было уже фактически готово и сдавалось в эксплуатацию.
– Может быть, ты еще что-то хочешь у меня спросить?
Больше всего Васе хотелось спросить, может ли он остаться. На ночь, на неделю, на всю жизнь. Но он понимал, что такой разговор между ними будет преждевременным. И потому тепло попрощался с Иринкой и отправился разруливать свои проблемы дальше.
Глава 6
Дозвониться до Аркадия Викарьевича оказалось делом совсем непростым. Вася звонил этому персонажу раз за разом, но безупречно вежливый автоматический голос неизменно объяснял ему, что вот в данный конкретный момент времени установить соединение с абонентом решительно невозможно.
Ночевать Вася поехал к своей маме. Не то чтобы он боялся призраков, но… Но оставаться одному в пустой квартире, откуда еще совсем недавно вынесли его жену, ему как-то не хотелось. Мама немного поприставала к Васе, надеясь услышать от него рассказ о визите к Саяне. Но чувствуя, что сын сильно не в духе, быстро отстала. Вася не стал травмировать маму рассказом о смерти Ленки. Промолчал, скрыл на время правду.
Почему он это сделал? Ему было необходимо побыть в тишине. А он знал, что хотя мама и недолюбливала невестку, но чисто по-женски стала бы переживать, плакать, кинулась бы обсуждать или того хуже осуждать. А Васе хотелось немного покоя. Рядом с мамой он чувствовал себя почти так же хорошо и спокойно, как и рядом с Иринкой. Почти, но все-таки не совсем. И если бы ему предоставили право выбора, с кем из двух женщин ему быть, не задумываясь, он бы выбрал Иринку.
Вася все набирал и набирал заветный номер господина Чаркина, набирал его до поздней ночи, но результат по-прежнему был нулевым. Когда стрелки стали подбираться к полуночи, Вася оставил свое занятие и лег наконец спать. Ночь прошла беспокойно. Ему снилась покойница Ленка. Вид у нее был печальный. Она укоризненно смотрела на Васю, словно бы это он был виноват в том, что с ней случилось. Потом Васе приснился его тесть, тот выглядел еще более расстроенным, он даже качал головой, давая понять Васе, что тот совершенно не оправдал возложенного на него доверия.
После сна с привидевшимся ему тестем Вася проснулся в холодном поту и долго не мог снова уснуть. И как будто бы этих двух визитов ему было мало, Васе приснился еще и Отар Ревазович. Адвокат Васе привиделся уже под утро, когда потусторонним силам вроде бы следовало уже угомониться. Отар Ревазович ничего не говорил и вообще вроде как явился не лично к Васе, а так, наведался к нему мимоходом. Отар Ревазович явно куда-то спешил, на Васю он даже не глядел и выглядел очень озабоченным. Вроде бы все как обычно. Единственное, что смутило Васю в этом видении, так это то, что физиономия у адвоката была все того же интенсивного сине-багрового оттенка, который так хорошо запомнился Васе по случаю с Леной.
Проснулся Вася от телефонного звонка. Номер был незнакомый. Но Вася почему-то подумал, что ему звонит Аркадий Викарьевич, которого он накануне осаждал своими вызовами. Шутка ли, сто тридцать пять вызовов! И полный идиот бы понял, что звонившему позарез нужно пообщаться.
– Алло, – произнес Вася хриплым спросонок голосом.
– Господин Осинкин?
– Да, это я.
– С вами говорит Голубков.
Вчерашний оперативник! И что ему нужно от Васи сейчас? Остатки сна мигом слетели с Васи. Он почувствовал неладное. Такой ранний звонок полиции не мог сулить хорошего начала дня.
– Слушаю вас.
– Где вы находитесь?
Голос у оперативника был каким-то раздраженным. Вася молчал.
– Вы ведь не дома, – произнес Голубков утвердительно.
– Нет.
– А где? Где вы сейчас?
Вася хотел сказать правду, что остался ночевать у своей мамы, но почему-то произнес уклончиво:
– Так… в одном месте.
– Вы могли бы подъехать в отдел?
– Куда? К вам?
– Нет, не ко мне. Вас хочет видеть следователь Артамонов.
В принципе в желании следователя повидать главного свидетеля не было ничего странного, но Вася почему-то насторожился. Насторожил его тон Голубкина. И то, как настойчиво он допытывался, где сейчас находится Вася, и даже предлагал приехать за ним. А когда Вася решительно отклонил это предложение, еще раз повторил, что визит к следователю – это не простая формальность и отказаться от него невозможно.
– Иначе мы будем вынуждены вызвать вас для беседы повесткой.
– Похоже, следователю я понадобился просто позарез.
И на Васю нахлынули дурные предчувствия. К следователю без адвоката он даже не сунется. Мало ли известно случаев, когда людей и по меньшим подозрениям кидают в каталажку и держат там, пока они не признаются во всех мыслимых и даже немыслимых грехах. Нет уж, не на такого напали!
Так что следующий звонок был сделан Васей как раз адвокату. Но Отар Ревазович хотя и ответил, но каким-то не своим голосом.
Да еще и сказал:
– Следователь Артамонов слушает.
Вася оторопел. Он же звонил Отару Ревазовичу. Откуда взялся Артамонов? Возможно, произошел сбой в сети? Артамонов звонил Васе в то же время, когда сам Вася набирал номер Отара Ревазовича? И вот каким-то образом вместо одного соединения произошло совсем другое. Надо перезвонить. Вася отключился и снова набрал номер адвоката.
– Да, следователь Артамонов слушает, – услышал он все тот же голос, который ну никак не мог принадлежать адвокату.
– Э-э… – озадаченно протянул Вася. – А вы не скажете, где Отар Ревазович?
– Кто его спрашивает?
Вася хотел назваться, но какое-то неясное чувство удержало его от честного ответа. И он соврал:
– Петров Иван Иванович, – и добавил для значимости, – мне Отаром Ревазовичем назначено сегодня на полдень. Дело о разделе наследства. Могу я поговорить со своим адвокатом?
– Вот что, Иван Иванович, придется вам поискать другого юриста. Ваш адвокат не сможет больше с вами работать.
– Почему?
– Он умер.
Вася ошеломленно молчал в трубку.
– Это что, шутка?
– Хотел бы я видеть того шутника, кто так пошутил с беднягой. Я понятно излагаю?
– М-м-м…
Следователь не стал ждать, когда некий Иван Иванович сформулирует свою мысль, и первым нажал на отбой. Какое-то время Вася молча сидел и таращился перед собой в пространство пустым взглядом. А затем набрал номер консультации, в которой работал Отар Ревазович. Если Отар умер, то Вася жаждал подробностей. И подробности не заставили себя долго ждать. От Ласточки – секретарши в приемной Отара, милой девушки, с которой Вася был в дружеских отношениях, он услышал ужасающие новости.
Едва Ласточка сообразила, кто ей звонит, она тут же перешла на конфиденциальный шепот и жарко забормотала в трубку:
– Вася, Вася, что же ты наделал!
– Что? Что я наделал?
– Зачем ты так сильно поколотил Отара? Неужели нельзя было решить вопрос по-другому?
Вася молчал, не очень-то понимая, к чему клонит Ласточка. А она продолжала шептать:
– Я на твоей стороне, я понимаю, ты не хотел убивать Отара, просто так получилось. Ты не рассчитал своей силы. Так бывает.
И ободренная молчанием Васи девушка прошептала уже совсем интимным голосом:
– Поверь, мне все равно, что они говорят. Я вовсе не считаю тебя убийцей.
Только тут Вася отмер:
– Меня? Убийцей?! – воскликнул он. – Они считают, что я убил Отара?
– Ну да! Конечно, ты.
– Но почему я?
– Ты был последним, кто у него был. И наш сторож Сергей Степанович подтвердил, что слышал вчера вечером крики и какой-то шум с верхнего этажа. Вроде как что-то упало тяжелое. Он даже поднялся к нам наверх, но входная дверь была заперта, и он не смог войти в консультацию, чтобы понять, кто кричит.
Дверь в консультацию представляла собой ажурную решетку, которая при желании закрывалась, отрезая верхний этаж от лестницы и делая его практически недоступным.
– Сергей Степанович постоял у решетки, а потом спустился назад. Он даже хотел звонить в полицию, но тут появился ты.
– Я?
– Да. Он спросил у тебя, что за крики, и ты объяснил, что вы с Отаром Ревазовичем надумали передвигать шкаф, но не рассчитали, шкаф упал, полки рухнули, все дела высыпались на пол. Отсюда и шум, и крики. Все знали, какой у Отара темперамент, так что Сергей Степанович не удивился, что он так бурно отреагировал на проблему.