Мы стояли, не смея посмотреть друг другу в глаза. Мне стало трудно дышать. Похоже, я подсознательно ждала, что наш разговор примет совсем иной оборот. Но поняла это только сейчас, когда мои надежды рухнули, как карточный домик.
– Ничего страшного, как-нибудь переживем, – промямлила я.
– Конечно переживем, – согласился он.
Я потерла ладонью грудь, чтобы унять ноющую боль. Затем подняла голову и увидела, что Картер непроизвольно повторяет мой жест.
И я сразу все поняла. Поняла, что он чувствует то же, что и я. По идее, этого не должно было случиться, но как теперь отрицать очевидное? А что, если Максон и впрямь меня выберет? Должна ли я сказать «да»? Каково это – быть замужем за нелюбимым человеком и каждый день смотреть, как тот единственный, кого ты действительно любишь, охраняет твой дом?
Нет.
Я этого не допущу.
Забыв о приличиях, я поспешно заперла дверь. Потом подбежала к Картеру, обняла его за шею и жарко поцеловала.
После секундного колебания он сжал меня в объятиях и притянул к себе с такой силой, будто я была для него эликсиром жизни.
Потом он отпустил меня и грустно покачал головой:
– Эту битву я проиграл. Отступать уже поздно.
И хотя слова Картера были полны горечи, что-то в выражении его лица подсказывало мне: он так же счастлив, как и я.
– Картер, я не могу без тебя. – Я впервые назвала его по имени.
– Но мы играем с огнем. Ты ведь это понимаешь, да? Наша любовь может нас погубить.
Я закрыла глаза и кивнула, по лицу струились тихие слезы. С ним или без него, мне в любом случае было не жить.
Я проснулась от жалобных стонов. И поначалу не поняла, где нахожусь. А затем на меня обрушились воспоминания. Празднование Хеллоуина. Экзекуция. Картер…
В комнате царил полумрак. Оглядевшись, я увидела, что в ней едва хватает места для двух коек, на одной лежала я, а на другой – он. Я попыталась опереться о край постели и тут же вскрикнула от боли. Неужели мои руки больше никогда не смогут мне служить?
– Марли?
Я повернулась к Картеру, приподнявшись на локте:
– Я здесь. Я в порядке. Вот только руки не слушаются.
– О моя ненаглядная. Мне ужасно жаль! – Он говорил так, словно у него в горле застрял камень.
– А как ты?
– Вроде живой. – Он лежал на животе, но я видела улыбку на его лице. – Но любое движение причиняет страшную боль.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – Я медленно поднялась на ноги и бросила на Картера пристальный взгляд.
Нижняя часть его тела была прикрыта простыней. Я не знала, как мне облегчить эту боль. В углу стоял стол со склянками и марлевыми повязками. Заметив на столе клочок бумаги, я подошла поближе.
Подписи не было, но я узнала почерк Максона.
Когда проснетесь, поменяйте повязки. В склянке – целебная мазь. Используйте ватные тампоны, чтобы не занести инфекцию. И старайтесь не слишком туго забинтовывать раны. Таблетки тоже помогут снять боль. Потом отдохните. Но не пытайтесь покинуть эту комнату.
– Картер, нам оставили лекарство. – Я осторожно, кончиками пальцев, отвинтила крышку. Мазь оказалась довольно густой и пахла алоэ.
– Что? – Картер повернул голову в мою сторону.
– А еще бинты и инструкции.
Посмотрев на свои перевязанные руки, я попыталась представить, как мне удастся это сделать.
– Я тебе помогу, – словно прочитав мои мысли, сказал Картер.
– Похоже, тебе тяжеловато придется, – улыбнулась я.
– Совершенно верно, – прошептал он. – В свое время я несколько иначе представлял себе, как впервые предстану перед тобой в голом виде.
Я не смогла сдержать смех. И поняла, что снова влюбилась. Всего за один день я пережила больше, чем за всю свою недолгую жизнь. Меня высекли, и я стала Восьмеркой. А теперь ждала ссылки к черту на рога. И тем не менее я смеялась.
И какая принцесса способна получить так много, и причем сразу?
Мы потеряли счет времени, но даже не пытались кричать или стучать в дверь.
– Как думаешь, куда они могут нас выслать? – спросил Картер.
Я сидела на полу рядом с его койкой и кончиками пальцев ерошила его короткие волосы.
– Если выбирать между жарким и холодным климатом, я предпочла бы первое.
– Мне тоже почему-то кажется, что нас сошлют в местность с экстремальными условиями.
– Я ужасно боюсь, что у нас вообще не будет дома.
– Не бойся. Конечно, сейчас от меня никакого проку, но я смогу позаботиться о тебе. А если нас сошлют на север, то я даже сумею построить нам и́глу.
– Да неужели? – улыбнулась я.
– Марли, я построю тебе самое красивое иглу в мире. Нам еще все будут завидовать.
Я поцеловала его в голову, а потом снова и снова.
– Не смей говорить, будто от тебя никакого проку. Что-то не похоже…
Дверь надрывно заскрипела и отворилась. В комнату вошли трое в коричневых плащах с капюшоном. Я похолодела от страха.
Но вот первый незнакомец откинул капюшон. Забыв об израненных руках, я вскочила, чтобы обнять Максона, и тут же задохнулась от невыносимой боли.
– Все будет хорошо, – успокоил меня Максон, когда я разжала объятия. – Эта мазь просто творит чудеса. Через пять дней вы оба будете как новенькие. Кстати, Картер, тебе тоже придется встать. Твои раны затянутся раньше, чем ты думаешь. – Максон повернулся к своим спутникам. – Это Хуан Диего и Абриль. До сегодняшнего дня они работали во дворце. А теперь они займут ваши места. Марли, вы с Абриль сейчас поменяетесь одеждой вон в том углу, а мы, джентльмены, обещаем, что не будем смотреть. Вот, возьмите. – Он протянул мне плащ с капюшоном. – Чтобы прикрыться.
Я посмотрела на застенчивое лицо Абриль:
– Да-да, конечно.
Когда мы отошли в уголок, Абриль сняла юбку и помогла мне надеть ее. Потом я стащила платье и протянула его Абриль.
– Картер, придется снова натянуть на тебя штаны. Мы поможем тебе встать.
Я отвернулась, стараясь не прислушиваться к стонам Картера.
– Спасибо тебе, – прошептала я Абриль.
– Это идея принца, – тихо сказала она. – Узнав, куда вас собираются отправить в ссылку, он чуть ли не целый день занимался изучением личных дел. Хотел найти кого-нибудь из Панамы. Мы с Хуаном Диего родом оттуда. Нам пришлось продаться в услужение во дворец, чтобы прокормить семью. И вот сегодня мы возвращаемся домой.
– Значит, Панама. А мы-то гадали, куда нас сошлют.
– Со стороны короля очень жестоко сослать вас туда, уже не говоря обо всем остальном, – пробормотала Абриль.
– Что ты имеешь в виду?
Абриль боязливо покосилась на принца и, убедившись, что он не слышит, продолжила:
– Я выросла в семье Шестерок, и это было совсем неплохо. Но Восьмерки? Иногда их убивают просто из спортивного интереса.
Я вытаращила на нее глаза:
– Что?!
– Каждые несколько месяцев мы находим посреди дороги кого-нибудь, кто годами просил милостыню на углу. И никто не знает, чья это работа. Быть может, других Восьмерок? Богатых Двоек и Троек? Повстанцев? Но такое случается. Значит, вы тоже рискуете жизнью.
– А теперь обопрись на мою руку, – услышала я голос Максона и, обернувшись, увидела повисшего на нем Картера. Картер уже был в плаще, лицо скрыто под капюшоном. – Отлично. Абриль, Хуан Диего, послушайте меня. Значит, так, в эту комнату придут стражники. Забинтуйте руки и все остальное. Сделайте вид, будто вам больно идти. Полагаю, вас посадят на автобус и отправят по месту назначения. Старайтесь не поднимать головы. Никто не будет к вам особо приглядываться. Вас считают Восьмерками. Так что всем будет глубоко наплевать.
– Спасибо, ваше высочество, – сказал Хуан Диего. – А я и не надеялся снова увидеть нашу матушку.
– Нет, это вам спасибо, – остановил его Максон. – Своей готовностью покинуть дворец вы спасаете им жизнь. Я никогда не забуду вашей услуги.
Я бросила прощальный взгляд на Абриль.
– Ну ладно. Пора уходить. – Максон решительно набросил на голову капюшон и, поддерживая повисшего на нем Картера, вывел нас в коридор.
– А что, если у кого-нибудь возникнут подозрения? – спросила я.
– Не возникнут, – отмахнулся Максон; тем не менее он явно не терял бдительности и проверял каждый новый поворот коридора. – Низший персонал вроде кухонных работников и уборщиков не должен появляться наверху. Но если это вызвано производственной необходимостью, они закрывают лицо капюшоном. Поэтому любой, кто нас увидит, решит, что мы возвращаемся к себе, выполнив порученную нам грязную работу.
Мы спустились по длинной лестнице и оказались в узком коридоре, в который выходило несколько дверей.
– Нам сюда, – бросил Максон.
Мы проследовали за ним в крохотную комнату. В углу стояла кровать, рядом – низкая тумба. На тумбе я увидела кувшин с молоком и нарезанный хлеб, и у меня сразу забурлило в животе. На полу, прямо в центре, лежал тонкий ковер, стену возле двери окаймляло несколько полок.
– Нам сюда, – бросил Максон.
Мы проследовали за ним в крохотную комнату. В углу стояла кровать, рядом – низкая тумба. На тумбе я увидела кувшин с молоком и нарезанный хлеб, и у меня сразу забурлило в животе. На полу, прямо в центре, лежал тонкий ковер, стену возле двери окаймляло несколько полок.
– Конечно, это не бог весть что, но здесь вы будете в безопасности. Простите, но ничего лучше пока предложить не могу.
Картер недоуменно покачал головой:
– И вы еще извиняетесь?! Мы были обречены на смерть, но мы живы. Мы вместе. И у нас есть крыша над головой. – Он выразительно посмотрел на Максона. – Я отлично понимаю, что чисто формально совершил предательство, хотя отнюдь не из неуважения к вам.
– Я знаю.
– Хорошо. Поэтому если я скажу, что в нашем королевстве нет человека, более преданного вам, чем я, надеюсь, вы мне поверите.
Неожиданно Картер сморщился от боли и стал заваливаться на принца.
– А теперь давай-ка в кровать. – Я подхватила Картера под мышку, и мы с Максоном уложили его на живот.
Картер занял собой практически всю кровать, ну что ж, эту ночь мне придется спать на ковре.
– Утром к вам заглянет медсестра. Проверит, как идет процесс заживления, – объяснил Максон. – У вас есть несколько дней отдыха, но вы не должны покидать эту комнату. Через три-четыре дня мне придется определить вас на работу, начнете помогать на кухне. В чем будут заключаться ваши обязанности, точно сказать не могу, просто постарайтесь трудиться на совесть. Я буду по мере возможности навещать вас. А пока ни одна живая душа не знает, что вы здесь. Ни гвардейцы, ни Элита, ни ваши родители. Вам придется общаться только с небольшой группой людей из дворцовой обслуги, поэтому шансы, что вас узнают, близки к нулю. И теперь ваши имена Мэллори и Карсон. Только так я могу вас защитить.
Я внимательно посмотрела на принца. Если бы мне поручили выбрать мужа для лучшей подруги, то я непременно выбрала бы его.
– Вы столько для нас сделали. Благодарю вас.
– Жаль, что не смог сделать еще больше. Ладно, попытаюсь вернуть вам кое-что из личных вещей, если, конечно, получится. Может, у вас имеются еще какие-нибудь пожелания? Обещаю их выполнить, но, естественно, в пределах разумного.
– У меня только одна просьба, – устало произнес Картер. – Нельзя ли привести сюда священника. Если это, конечно, возможно.
До меня не сразу дошло, зачем Картеру священник, а когда я наконец поняла, то заплакала счастливыми слезами.
– Прости, – улыбнулся Картер. – Разумеется, это не самое романтическое предложение руки и сердца.
– И тем не менее я говорю «да».
У Картера подозрительно покраснели глаза, и я даже забыла о присутствии принца, пока тот не счел необходимым напомнить о себе.
– Сделаю. С превеликим удовольствием. Не знаю, сколько времени это займет, но я приложу максимум усилий, чтобы это свершилось. – Он достал из кармана медикаменты, которые захватил из комнаты, где мы провели ночь после экзекуции, и положил рядом с едой. – Не забудьте перед сном втереть в раны мазь и постарайтесь побольше отдыхать. Все остальное возьмет на себя медсестра.
– Я позабочусь о нас, – кивнула я.
И Максон, улыбаясь, вышел из комнаты.
– Есть хочешь, мой дорогой жених?
– Спасибо, моя милая невеста, но я немножко устал, – ухмыльнулся Картер.
– Хорошо, мой дорогой жених. Тогда почему бы нам немного не поспать?
– Мне будет спаться гораздо лучше, если моя милая невеста ляжет рядом со мной.
И, мгновенно забыв о голоде, я улеглась в крошечную постель. Было не слишком удобно, ведь с одного бока меня придавил Картер, а другой свешивался с края кровати, но я сразу заснула как убитая.
Часть II
Я устало разминала кисти рук. Они наконец-то зажили, но иногда после утомительного рабочего дня ладони распухали и болезненно пульсировали. А сегодня даже самодельное обручальное кольцо из веревки стало жать. Кстати, оно уже изрядно вытерлось, значит придется попросить Картера сделать новое. Я сбилась со счета, сколько обручальных колец нам пришлось поменять. Но мне было уже не обойтись без этого символа брачных уз на безымянном пальце.
Затем, снова взяв в руки скребок, я соскребла со стола просыпанную муку и кинула в мусор. Немногочисленные кухонные работники отдраивали полы или убирали оставшиеся продукты. Ну все, приготовления к завтраку закончены, можно идти спать.
Кто-то обнял меня сзади за талию, и я судорожно вздохнула.
– Привет, жена, – сказал Картер, поцеловав меня в щеку. – Все еще трудишься?
От него пахло свежескошенной травой и солнцем. И по этим запахам сразу можно было догадаться, чем он занимался. Я не сомневалась, что Картер навсегда застрянет в конюшнях, подальше от всевидящего королевского ока. Именно по этой причине я и похоронила себя на кухне. Но Картер выбрал работу в саду. Хорошо известно, что лучше всего спрятать вещь, оставив ее на открытом месте. Так и Картер чувствовал себя невидимкой среди дюжины других садовников. Возвращаясь ближе к ночи, он приносил с собой ароматы сада, и на секунду мне начинало казаться, будто я вышла на свежий воздух.
– Я почти закончила, – сказала я. – Вот только приберусь, и сразу в кровать.
Он потерся носом о мою шею.
– Смотри не переусердствуй. Если хочешь, я помассирую тебе руки.
– Это было бы чудесно, – нежно произнесла я.
Я обожала вечерний массаж рук, особенно когда его делал Картер, но если мой рабочий день затягивался допоздна, массаж становился непозволительной роскошью.
Иногда меня одолевали воспоминания о тех счастливых днях, когда я еще считалась благородной дамой. Как приятно было чувствовать всеобщее обожание, как гордились мной родители, какой красивой я себя ощущала! И конечно, нельзя сказать, что изменение общественного статуса далось мне легко. Ведь одно дело, когда обслуживают тебя, и совсем другое – когда обслуживаешь ты. Тем не менее я отлично понимала, что все могло закончиться гораздо трагичнее.
Я попыталась улыбнуться, но мое лицо было для Картера открытой книгой.
– Марли, что случилось? Последнее время ты ходишь как в воду опущенная, – не разжимая объятий, прошептал Картер.
– Я ужасно скучаю по родителям. Особенно сейчас, когда на носу Рождество. Как они там поживают? Если уж мне так плохо без них, то нетрудно представить, каково им без меня. – Я сжала губы, словно пытаясь сдержать рвущиеся наружу слова. – Конечно, это ужасно глупо, но я переживаю, что мы с тобой не сможем обменяться подарками. Что я могу тебе подарить? Буханку хлеба?!
– Я бы не отказался от буханки хлеба!
Его энтузиазм оказался настолько заразительным, что я не выдержала и захихикала:
– Но у меня даже нет своей муки, чтобы испечь хлеб. Придется брать хозяйскую. А это уже воровство.
Он поцеловал меня в щеку:
– Верно. Кроме того, когда я в последний раз взял чужое, то это была кража века. Я такого и не заслуживал. Теперь у меня есть все, что мне нужно. И я вполне счастлив.
– Ты меня не крал. Я же не серебряный чайник.
– Хм… – протянул Картер. – А может, это ты меня украла. Ведь я хорошо помню, что раньше принадлежал только себе, а теперь – я весь твой.
– Люблю тебя, – улыбнулась я.
– Я тоже тебя люблю. Не волнуйся. Сейчас у нас не самый легкий период, но это не будет длиться вечно. И вообще, этот год принес нам и кое-что хорошее. За что мы должны быть бесконечно благодарны.
– Мы действительно благодарны. Прости. Чего-то я сегодня раскисла. Я просто чувствую себя…
– Мэллори! – услышала я чей-то голос и резко обернулась. В кухню вошел гвардеец. Рядом с ним я увидела незнакомую девушку. – Где Мэллори?
Я нервно сглотнула:
– Здесь.
– Следуйте за мной, пожалуйста.
Голос гвардейца звучал весьма настойчиво, и я, конечно, испугалась до дрожи, хотя это его «пожалуйста» меня чуть-чуть успокоило. Ведь все это время я жила в страхе, что кто-нибудь непременно доложит королю Кларксону о нашем тайном присутствии во дворце. И я понимала: если это когда-нибудь случится, то битье батогами покажется нам еще цветочками.
– Я скоро вернусь, – поцеловав Картера, сказала я.
К моему удивлению, когда я проходила мимо девушки, та неожиданно схватила меня за руку:
– Спасибо. Я вас здесь подожду.
– Ну ладно, – озадаченно нахмурилась я.
– Мы рассчитываем на абсолютную секретность, – заявил гвардеец, когда мы оказались в коридоре.
– Конечно, – ответила я, по-прежнему теряясь в догадках.
Мы свернули в офицерское крыло дворца, и мне стало не по себе. Низшему обслуживающему персоналу не дозволялось появляться в этой части дворца. Все двери были закрыты, за исключением одной, возле которой дежурил гвардеец. Лицо у него было невозмутимым, но в глазах читалась тревога.