1 октября в неизбежность революции в Германии в ближайшее время поверил даже Ленин. В этот день он написал Свердлову и Троцкому письмо в духе концепции перманентной революции: «Международная революция приблизилась за неделю на такое расстояние, что с ней надо считаться как с событием дней ближайших» [669] . «Мы расцениваем события Германии как начало революции, – писал Свердлов 2 октября Сталину. – Дальнейшее быстрое развитие событий неизбежно» [670] . И действительно, 4 октября к власти в Германии пришло правительство Макса Баденского [671] с участием лидера правого крыла немецких социал-демократов Шейдемана [672] , заявившее о согласии подписать мир с Антантой на условиях «14 пунктов» президента США Вильсона. Худшего для большевиков и быть не могло: возникла реальная опасность англо-американо-франко-германского блока против Советской республики. Радек назвал момент «неслыханно грандиозным», подчеркнув, что «в великие моменты надо быть великим, надо уметь рисковать всем, чтобы достигнуть всего». Троцкий тоже готовил партию к аннулированию Брестского мира и началу революционной войны, для которой вот-вот придет время: «Судьбы как народа германского, так и Украины, Польши и Прибалтики, Финляндии не могут оправдать документа, который был написан в определенный момент политического развития… близок тот час, когда Брест-Литовский договор будет пересмотрен теми силами, которые стремятся к власти. Этой силой в Германии является рабочий класс… Разумеется, мы не возьмем на себя инициативу тех или других азартных авантюристических шагов объявления войны Германии в союзе с Англией и Францией… не нужно быть пророком и фантастом, чтобы сказать: на другой день после того, как станет ясным, что германский рабочий класс протянул руку к власти, – на улицах Парижа будут воздвигнуты пролетарские баррикады… падение для Франции, Америки и Японии наступит более катастрофическое, чем для Австрии и Германии. Если будет сделана попытка наступать пролетариатом Германии, то для советской России основным долгом будет не знать границ в революционной борьбе. Революционная судьба борьбы германского народа будет нашей собственной судьбой. Что советская Россия чувствует себя только аванпостом европейской и германской пролетарской революции – это для нас всех ясно» [673] .
В духе доклада Троцкого ВЦИК единогласно принял резолюцию и предписал Реввоенсовету республики, председателем которого был Троцкий, «немедленно разработать расширенную программу формирования Красной армии в соответствии с новыми условиями международных отношений; разработать план создания продовольственного фонда для трудящихся масс Германии и Австро-Венгрии» [674] , дабы они разжигали революцию не на голодный желудок.
24 октября Чичерин направил пространное письмо президенту Вильсону, а 3 ноября официально обратился к правительствам США, Англии, Франции, Японии и Италии с предложением… начать мирные переговоры, чем поверг все эти страны в замешательство: они и не знали, что находятся в состоянии войны со своей союзницей по Антанте. Нота Чичерина выглядела настолько нелепо, что на нее, по-видимому, просто не обратили внимания. К тому же надвигались новые грозные события: 4 ноября началась революция в Австро-Венгрии.
В рамках концепции Троцкого «ни мира, ни войны», не разрывая Брестского мира, большевики пока начали тайно помогать немецким коммунистам. Через советское полпредство в Берлине они финансировали более десяти левых социал-демократических газет; получаемая посольством из различных министерств и от германских официальных лиц информация немедленно передавалась немецким левым для использования во время выступлений в рейхстаге, на митингах или в печати. Антивоенная и антиправительственная литература, отпечатанная на немецком языке в РСФСР, рассылалась советским полпредством во все уголки Германии и на фронт. Советским правительством был основан фонд в 10 миллионов рублей, оставленный на попечении депутата рейхстага Оскара Кохна, а в самой Германии на 100 тысяч марок было закуплено оружие для организации восстания [675] .
5 ноября Австро-Венгрия подписала перемирие. Из войны вышла Турция. Союзные войска заняли Константинополь. В Болгарии была провозглашена республика. Ходили слухи о предстоящем отречении Вильгельма [676] . На пленарном заседании лифляндского ландесрата была утверждена конституция нового государства (и 18 ноября латышские политические партии, собравшиеся на всеобщий конгресс, провозгласили независимость Латвии) [677] . В скором времени после этого германские и австро-венгерские войска, находившиеся на оккупированных территориях России и Украины, объявили о нейтралитете в русских делах. Сила, поддерживающая на Украине хоть какой-то порядок, самоустранилась.
В советско-германских отношениях в ноябре установилось состояние «ни мира, ни войны», которое не было изменено даже 8 ноября, после провозглашения в Германии республики и прихода к власти социал-демократов. Но и они не восстановили отношений с Советской Россией. 11 ноября правительство Германской республики подписало в Компьене перемирие с Антантой. Теперь уже нечего было терять и большевикам. 13 ноября на заседании ВЦИКа, состоявшемся в гостинице «Метрополь», Свердлов зачитал постановление об аннулировании Брест-Литовского договора «в целом и во всех пунктах». В тот же день советское правительство отдало Красной армии приказ перейти демаркационные линии и вступить в занятые немцами районы бывшей Российской империи. Так началось одно из решающих наступлений Красной армии, целью которого было установление в Европе коммунистического режима. 25 ноября немцы вынуждены были оставить Псков, а 28-го – Нарву. В тот же день Рижский Совет рабочих депутатов провозгласил себя единственной законной властью в Латвии [678] . 29 ноября было образовано советское правительство в Эстонии (не занятым Красной армией остался только Ревель), а 14 декабря – в Латвии. Ядро тех красных войск составляли стрелки Латышской дивизии. К концу декабря глава советского правительства Латвии П. Стучка провозгласил независимость Латышской советской республики. В Латвии же 17 декабря был опубликован большевистский манифест, указавший на Германию как на ближайшую цель наступления Красной армии.
В те дни на повестке дня любого заседания или съезда стоял один вопрос – о мировой коммунистической революции. Казалось, все исчисляется днями. В феврале через Вильно Красная армия вышла к границам Пруссии. «Круг замкнулся, – произнес в начале февраля Радек, – только Германия, самое важное звено, все еще отсутствует». Но германская революция прорывалась со всей неизбежностью. В январе – феврале 1919 г. в ряде городов Северной и Центральной Германии были провозглашены республики. Наиболее серьезным положение было в Баварии, где при активном участии большевика Евгения Левине [679] в феврале была провозглашена советская власть и началось формирование Баварской Красной гвардии. Коммунистический мятеж вспыхнул в Руре, где была образована рабоче-солдатская республика.
Окончательная победа коммунистической революции в Германии ожидалась большевиками самое позднее к середине марта 1919 г. [680] Но время было уже упущено. Социал-демократическое правительство Германии, наученное горьким опытом российских социал-демократов, начало принимать жесткие контрмеры. 12 февраля в Берлине был вторично арестован большевик Карл Радек. Правительственные войска, состоявшие из добровольцев и реорганизованных частей кайзеровской армии, вступили в Рур. Для защиты фланга Восточной Пруссии и оказания помощи антибольшевистскому добровольческому корпусу, сформированному в Прибалтике, генерал-майор Р. фон дер Гольц выступил с дивизией в направлении на Любаву. В мае правительственные войска Германии заняли Мюнхен. Баварская республика пала. Коммунистическая революция в Германии была подавлена. Вместе с ней, как оказалось, потерпела крушение мировая революция. Ее единственной жертвой осталась Россия.
3. Коммунистический интернационал
Исключительно важным инструментом воздействия на социалистические силы за рубежом, привлечения на свою сторону радикальных групп в рабочем движении на Западе, а также в национально-освободительном движении на Востоке должна была стать особая международная организация, задачу создания которой провозгласил Ленин еще в Апрельских тезисах 1917 г. Созданием такой организации преследовались две цели: ослабление или даже разрушение II и 2-го с половиной Интернационалов, контролируемых европейскими социал-демократами, и замена их послушной международной коммунистической структурой, подчиненной ЦК российской компартии. Это новая бюрократическая организация стала называться 3-м или Коммунистическим интернационалом (Коминтерном).
Изначально государственное финансирование зарубежного революционного движения осуществлялось как бы стыдливо и прикрывалось лозунгами борьбы за мир. На заседании Совнаркома 9 декабря 1917 г. Троцкий предложил ассигновать 2 миллиона рублей именно «для образования фонда борьбы за мир» [681] . Используя имевшийся опыт Парвуса, Боровский создал такой фонд в Стокгольме. Боровский, считавшийся послом формально не признанной в Скандинавии Советской республики, был причастен к германским деньгам, получаемым до революции большевиками, и неплохо разбирался в вопросах тайного финансирования лиц и структур. Тот факт, что под «борьбой за мир» подразумевалась подрывная деятельность против властей европейских держав, был очевиден и вытекал из контекста всех тогдашних выступлений большевистских лидеров. Но название прижилось и осталось на все последующие десятилетия – «борьба за мир». Соответствующий декрет за подписями Ленина и Троцкого был опубликовал 13 декабря: «Принимая во внимание, что советская власть стоит на почве принципов международной солидарности и братства трудящихся всех стран; что борьба против войны и империализма может только в международном масштабе привести к полной победе, Совет народных комиссаров считает необходимым прийти всеми возможными средствами на помощь левому интернационалистическому крылу рабочего движения всех стран, совершенно независимо от того, находятся ли эти страны с Россией в войне или в союзе, или же сохраняют нейтральное положение. В этих целях Совет народных комиссаров постановляет ассигновать на нужды интернационального движения в распоряжение заграничных представителей Комиссариата по иностранным делам 2 миллиона рублей» [682] .
Это были первые 2 миллиона, выделенные к тому же открыто, на организацию революций за пределами Советской республики. Исходя из концепции перманентной революции, из опыта первых месяцев, а затем и лет власти большевиков в России, Троцкий приходил к выводу, что построить социализм в отсталой крестьянской стране, каковой являлась Россия, невозможно без поддержки извне. Он полагал, что необходимо во что бы то ни стало удерживать власть в России, в то же время всячески помогая зарубежному, прежде всего германскому, пролетариату в его усилиях по свержению существующего строя. Только после этого создастся реальная возможность приступить к строительству социализма в самой России. Через несколько лет, в 1922 г., Троцкий признавал: «Да, действительно, в тот период мы твердо рассчитывали, что революционное развитие в Западной Европе пойдет более быстрым темпом», что европейский пролетариат, взяв власть, «поможет нам технически и организационно и, таким образом, даст нам возможность путем исправления и изменения методов нашего военного коммунизма прийти к действительно социалистическому хозяйству» [683] . В таком подходе заключались одновременно и неверие Троцкого в социалистические перспективы одинокой, изолированной от остального мира отсталой России, и его упорное стремление к утверждению «особой миссии» этой отсталой страны, где революция не имела самостоятельного смысла, а должна была стать катализатором зарубежного революционного движения.
Так как особые надежды возлагались прежде всего на Германию и Австро-Венгрию, в феврале 1918 г. по предложению Троцкого немецкий левый социал-демократ Карл Либкнехт и австрийский – Фриц Адлер, убивший в 1916 г. премьер-министра Австро-Венгрии графа Штюргха [684] , были избраны почетными членами Петроградского Совета. Вслед за этим, опять-таки по предложению Троцкого, Ф. Адлер был избран еще и почетным председателем ВЦИКа. Обосновывая это предложение, Троцкий, и это звучало дико, поставил ему в заслугу именно убийство премьер-министра своей страны, то есть совершение террористического акта.
В Петрограде, а затем и в Москве были созваны предварительные совещания, провозгласившие общие принципы нового Интернационала. Однако процесс реального оформления международного объединения затягивался, ибо зарубежные левые социалисты не спешили осуществлять требуемый от них московским руководством организационный разрыв с своими социал-демократическими партиями, а германские спартаковцы во главе с Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург вообще не планировали подпадать под контроль отсталой большевистской России, а рассчитывали создать 3-й Интернационал после победы революции в Германии на своей территории с центром в Берлине.
Тем не менее советское правительство пусть медленно, но двигалось в сторону реализации своего плана. Троцкий, естественно, руководил всеми агитационными и организационными усилиями в этом направлении, поскольку главным экспертом по мировой революции бесспорно считался именно он. К 1 мая 1918 г. он написал статью [685] , в которой назвал современную эпоху «эпохой непосредственной борьбы пролетариата за власть в международном масштабе» и предложил во имя мобилизации пролетарских сил для создания «всемирной советской республики» организовать «Третий революционный Интернационал».
В январе 1919 г. в Москве удалось провести формальное собрание представителей восьми уже провозглашенных коммунистических партий и левых социалистических организаций, причем одна из них – Балканская социал-демократическая федерация – являлась объединением нескольких партий. Представлял ее не присланный ею в Москву делегат, а друг Троцкого Раковский, который когда-то был председателем этой федерации, но теперь стал главой советского правительства Украины. Все остальные участники (взявшие на себя представительство поляков, венгров, австрийцев, латышей, финнов, американцев) также не были официальными делегатами своих партий, а оказались в Москве случайно по совсем другим делам.
Совещанием руководили Ленин и Троцкий, причем Лев Давидович написал текст обращения [686] , которое было принято в качестве призыва к созыву первого конгресса нового, революционного Интернационала. Обращение содержало программные моменты, причем основывалось, с одной стороны, на программе РКП(б), которая еще не была принята и только готовилась к обсуждению на предстоявшем VIII партийном съезде, намеченном на март, и с другой – на программе германского «Союза Спартака» – предшественника компартии Германии. Основополагающим положением документа было определение текущей эпохи как эпохи «разложения и краха всей мировой капиталистической системы, которые будут означать и крах европейской культуры вообще, если не будет уничтожен капитализм с его неразрешимыми противоречиями». Одновременно в документе формулировались задачи захвата государственной власти, установления «диктатуры пролетариата», «поголовного вооружения пролетариата» и «социализации» крупной промышленности, то есть все те большевистские мероприятия, которые были осуществлены в Советской России и на практике привели к установлению однопартийной системы, подавлению оппозиции и гражданской войне, о чем не могли не знать члены национальных компартий.
4 марта собравшаяся в Москве конференция иностранных коммунистических партий, выразивших желание примкнуть к новому объединению, провозгласила создание 3-го Коммунистического интернационала, а себя объявила его I конгрессом. С главным докладом «О буржуазной демократии и диктатуре пролетариата» на конгрессе выступил Ленин. Троцкий написал текст основного документа конгресса: «Манифеста Коммунистического Интернационала к пролетариям всего мира», содержание которого он обосновал в обширном и красочном выступлении [687] . Манифест был одобрен без обсуждения всеми участниками при одном воздержавшемся – немце Гуго Эберлайне [688] , который имел указания своей партии не соглашаться на учреждение Интернационала без предварительного обсуждения этого вопроса компартией Германии [689] .
Если учесть, что программа Коминтерна была принята только через девять лет – в 1928 г., на VI конгрессе Коминтерна, то становится понятным, насколько важным для новой организации оказался этот временный программный документ, написанный Троцким. В нем в весьма патетической и образной форме – крупными мазками – описывалась картина тех реальных ужасов, которые причинила человечеству мировая война, а затем делался весьма поспешный вывод о «крушении капиталистического государства», о том, что гражданские войны навязываются трудящимся правящими классами и что «рабочий класс не может не отвечать на удар ударом». Объявляя о разрыве с «изжившими себя официальными социалистическими партиями», 3-й Интернационал устами Троцкого провозглашал себя наследником многих поколений революционных борцов. Манифест содержал призыв к рабочим всех стран объединяться под коммунистическим знаменем, «которое уже является знаменем первых великих побед».
Троцкий выступил на конгрессе еще и с докладом «Об РКП и Красной армии» [690] , в котором, собственно, о партии не было ни слова, но довольно подробно говорилось о создании дисциплинированной армии, об утопичности лозунга народной милиции в условиях гражданской войны. И хотя Троцкий признавал, что сейчас Советской республике необходимо удержаться и выжить, он не оставлял агрессивного тона, завершив доклад словами о готовности прийти на помощь западным братьям.