Только за собой Ленин оставлял право критиковать и Троцкого, и Сталина.
В 1920 – 1922 гг. открытый конфликт между Троцким и Сталиным чуть отодвинулся на второй план, но сохранялся в латентном состоянии с тем, чтобы выйти на авансцену внутрипартийной борьбы в декабре 1922 г., как только Ленин будет отстранен от непосредственного управления партией и государством. С выдвижением Сталина на пост генсека относительно спокойная интерлюдия в жизни и деятельности Троцкого подходила к концу. Но для того чтобы понять, как именно и почему Сталин задумал расправиться с Троцким, нужно исследовать вопрос о борьбе Сталина с Лениным и о позиции Троцкого в этой поистине смертельной схватке.
2. Болезнь Ленина
О болезни Ленина, несмотря на то что информация эта до самого последнего времени держалась в глубокой тайне, мы знаем из многих источников. 3 марта 1921 г. Ленин пишет записку Каменеву, впервые опубликованную в 1989 г.: «Вижу, что на съезде, вероятно, не смогу читать доклада. Ухудшение в болезни после трех месяцев лечения явное… [1169] Я попробую готовиться. Но готовьтесь и Вы. На съезде и пленуме Цека важен и мой доклад. Очень боюсь, что ни там, ни здесь не смогу… Имейте в виду, что обмен коротенькими записочками… нервы выносят лучше разговоров… Оч[ень] прошу поэтому… чаще посылать мне (перед Пол[ит]бюро) записки в 5 – 10 строк. Я подумаю час-два и отвечу» [1170] .
Думать час-два над запиской в несколько строк – это уже не Ленин 1917 года!
Троцкий писал, что «здоровье Ленина резко надломилось в конце 1921 года» [1171] . Но если верить записке, адресованной Каменеву, Ленин был болен с конца 1920-го. Наблюдательный Сталин не мог не знать, что Ленин заболевает. Отметим также, что 1921 г., когда писалась записка Ленина Каменеву, – год введения НЭПа, второго, после Брестского мира, оппортунистического шага Ленина. Ленин делал вид, что необходимость введения новой экономической политики была очевидна всей партии. Троцкий неоднократно указывал, что чуть ли не первым предложил заменить продразверстку продналогом. Но реальность заключалась в том, что по непопулярности в кругах партийно-коммунистической номенклатуры НЭП мог сравниться разве что с Брестским миром. Точнее – компромисс на внутреннем фронте (НЭП) явился следствием компромисса на фронте внешнем (Брестское соглашение и крушение планов по организации мировой революции). А поскольку именно об этом и предупреждали Ленина многочисленные противники Брестского мира, от Троцкого до левых коммунистов, провозглашение НЭПа было со стороны Ленина признанием поражения.
Правда, если при подписании Брестского мира его сторонники (в лице Ленина) и его противники (в лице всех остальных) с одинаковым рвением подчеркивали недолговечность Брестского соглашения, к НЭПу отношение было совсем иным. На сколько именно вводился НЭП и к каким последствиям он мог привести – в 1921 г. не знал никто. Трудно сказать, насколько буквально воспринимал Ленин собственную фразу о том, что НЭП вводился «всерьез и надолго». По крайней мере, этот лозунг ни у кого не должен был вызвать восторга. Решения партийного съезда о введении НЭПа означали разрыв «органического единства» экономической и политической диктатуры [1172] . И уже через год, когда НЭП только начал приносить первые положительные результаты, Ленин сам потребовал наступления на им же созданных нэпманов, то есть взял курс на постепенный отход от новой экономической политики. При хладнокровном анализе должно было стать очевидным, что мирного сосуществования между всевластным, вооруженным, но бедным и голодным коммунистом, с одной стороны, и безоружным, сытым и богатым нэпманом, с другой, быть не может. Либо коммунист убьет нэпмана, либо нэпман отнимет власть у коммуниста. Случилось первое.
Во внутрипартийной борьбе в этот период Ленин и его оппоненты учли уроки Брестского мира. Было ясно, что Ленина не возьмешь открытой критикой, как делалось это сплошь и рядом во время дискуссии о мире в 1918 г. Одновременно Ленин пытался избежать теперь открытой дискуссии, приведшей в 1918 г. к расколу партии и фактическому отстранению Ленина от власти. При внешней поддержке Политбюро (которой в вопросе НЭПа никогда не было и не могло быть) Ленин круто изменил внутриполитический курс правительства, искренне считая, что в 1921 г. он преодолел оппозицию легче, чем в 1918-м. Но Ленин ошибся. Опорой Сталина в борьбе против Ленина, открыто начавшейся в 1921 г. (и еще незаметной широким слоям партии), служили безликие партийные функционеры, уступающие по вине Ленина власть нэпману. В списке поражений Ленина НЭП, являвшийся следствием предшествующей оппортунистической политики (Бреста), стоял на последнем месте. Во главе списка были: не состоявшаяся из-за Брестского мира революция в Европе; поражение в войне с Польшей (открыто просаботированной Сталиным); Кронштадтское восстание 1921 г.; крестьянские восстания во многих губерниях страны. Кого же было винить в этих провалах, как не главу правительства? И вот теперь этот же руководитель единоличным решением бросал партию в новую крайность – НЭП.
Троцкий не выступил против НЭПа. Более того, он впоследствии утверждал, что первым предложил заменить продразверстку продналогом еще в феврале 1920 г.: «Я был уверен, что мы придем к этому. Но боюсь все же, что мы своим промедлением удвоили и утроили наши затруднения… Как раз год тому назад, перед IX съездом партии, после того как мне пришлось провести около полутора месяцев на Урале, где я ближе стал ко всем практическим вопросам советского хозяйственного строительства и многому научился от местных работников, – я внес в ЦК… письменное предложение, которое я могу всем членам съезда раздать, которое почти буква в букву совпадает с тем предложением о замене разверстки продовольственным налогом, которое вы теперь будете обсуждать и принимать» [1173] .
Правда, он полностью поддерживал тех писателей и других деятелей искусства, которые стремились представить НЭП в самом негативном свете, не щадили самых бранных слов и негативных образов для изображения нэпманов. В результате, во многом благодаря Троцкому, родился тот образ нэпмана, который американский журналист Морис Хиндус, побывавший в Советской России, обрисовал так: «Они придумали новое слово «нэпман», и ни один человек, если он не побывал в России, не сможет понять, что означает это слово… Нэпман – символ вырождения, объект презрения и оскорбления. Это – пария, социальная свинья! Главный злодей на сцене, злодей в кино, злодей в обыденной жизни» [1174] .
На самом съезде в конце марта – начале апреля 1922 г. Троцкий призывал относиться к НЭПу серьезно, но осторожно. 25 ноября 1922 г. Ленин передал Троцкому по телефону, что он прочитал его тезисы о НЭПе, что он находит их в общем очень хорошими, а отдельные формулировки чрезвычайно удачными, хотя часть пунктов ему показалась (именно «показалась» – писал Ленин в несвойственном для него мягком стиле) спорной. Поэтому он советовал опубликовать тезисы сначала в газетах, а затем, после обсуждений и исправлений, «непременно переиздать брошюрой» [1175] . Статья Троцкого «Хозяйственное состояние советской России с точки зрения социалистической революции» действительно была вскоре помещена в «Правде» [1176] , а вслед за этим многократно переиздавалась [1177] .
Сосредоточив внимание на хозяйственном строительстве в условиях НЭПа и на голоде, на неумении партии и государства справиться с экономическими проблемами, предупреждая, что бедственное положение страны создает опасность нового Кронштадта, Троцкий особое внимание сосредоточил на проблеме бюрократизма, который, по его словам, принимает во внимание не существо дела, а форму. «Партия правящая – не значит вовсе партия, непосредственно управляющая всеми деталями дела!» – восклицал Троцкий [1178] .
В действительности Троцкий, видевший сущность проблемы в росте партбюрократии, ее безнаказанности и произволе, оказался в порочном кругу, в западне. Действительное разделение партийной и государственной власти неизбежно привело бы к частичной утрате партией ее диктаторской функции, а в перспективе могло бы привести к реальному дополнению экономического НЭПа политическим, то есть восстановлению естественного для многих стран государственного механизма с элементами демократии. А этого Троцкий, как и остальные руководители страны, не желал ни в коем случае, ибо такой курс неизбежно привел бы к ослаблению диктатуры и, с течением времени, к падению советской власти. Для партийной номенклатуры было важно сохранение диктатуры партии как системы и удержание власти на личном уровне, чему, собственно, партийную бюрократию научил талантливый учитель Ленин, которого советская власть интересовала ровно настолько, настолько во главе этой власти стоял он сам.
О борьбе за власть между Лениным и Сталиным в начальный период болезни Ленина можно судить лишь по намекам. 4 июня 1921 г. Ленин пишет письмо в Берлин Г.Л. Шкловскому. Это письмо М.И. Ульянова [1179] характеризует как сообщение Ленина Шкловскому о том, «что под В.И., так сказать, подкапываются. Кто и как – это остается тайной» [1180] . Впрочем, эту тайну легко разгадать, если посмотреть, кто же в партии именно в этот период поднимается выше всех по иерархической лестнице. Этот человек – Сталин. Историк В.П. Наумов пишет: «Со второй половины 1921 года Политбюро поручает ему вести организационную работу в Центральном комитете. Ему вменялась подготовка пленумов ЦК, сессий ЦИК и другое, то есть по существу он исполняет обязанности секретаря ЦК» [1181] .
О борьбе за власть между Лениным и Сталиным в начальный период болезни Ленина можно судить лишь по намекам. 4 июня 1921 г. Ленин пишет письмо в Берлин Г.Л. Шкловскому. Это письмо М.И. Ульянова [1179] характеризует как сообщение Ленина Шкловскому о том, «что под В.И., так сказать, подкапываются. Кто и как – это остается тайной» [1180] . Впрочем, эту тайну легко разгадать, если посмотреть, кто же в партии именно в этот период поднимается выше всех по иерархической лестнице. Этот человек – Сталин. Историк В.П. Наумов пишет: «Со второй половины 1921 года Политбюро поручает ему вести организационную работу в Центральном комитете. Ему вменялась подготовка пленумов ЦК, сессий ЦИК и другое, то есть по существу он исполняет обязанности секретаря ЦК» [1181] .
23 мая 1922 г. Ленин уезжает в Горки на отдых, и именно там в спокойной нерабочей обстановке у отдыхающего Ленина 25 – 27 мая случается первый серьезный приступ его болезни, больше всего похожий на инсульт, повлекший частичный паралич правой части тела (руки и ноги) и недолгое расстройство речи. Распространявшиеся сведения, что Ленин был болен прогрессивным параличом на базе сифилиса, отвергались одними врачами, но подтверждались другими.
Троцкий упоминает в своих мемуарах, что ему сообщили о болезни Ленина лишь на третий день: «Гораздо позже, оглядываясь на прошлое, я опять вспомнил со свежим удивлением то обстоятельство, что мне о болезни Ленина сообщили только на третий день. Тогда я не останавливался на этом. Но это не могло быть случайно. Те, которые давно готовились стать моими противниками, в первую голову Сталин, стремились выиграть время. Болезнь Ленина была такого рода, что могла сразу принести трагическую развязку. Завтра же, даже сегодня, могли ребром встать все вопросы руководства. Противники считали важным выиграть на подготовку хоть день. Они шушукались между собою и нащупывали пути и приемы борьбы» [1182] .
Наверное, Троцкий здесь не совсем откровенен. Думается, что он обратил внимание на запоздание сообщения о болезни Ленина сразу же, в конце мая. Другое дело, что, в отличие от Сталина и его сторонников, Троцкий вел себя высокомерно и отчужденно и не был в состоянии создать эффективно действовавшую группу единомышленников или фракцию в высшем партийном руководстве. Хотя порой Троцкий не был чужд обходных маневров и закулисных комбинаций, он предпочитал, как и в данном случае, прямую атаку, открытый бой, в чем, видимо, и была одна из главных причин его поражений. За ним стояли преданные ему партийные, хозяйственные и военные работники среднего звена и некоторые члены ЦК, но они не занимали главенствующих позиций и были в меньшинстве. Определить исход подковерной борьбы эта группа единомышленников Троцкого не была в состоянии. Что же касается армии, то использовать ее для фактического государственного переворота Троцкий и не помышлял. Сравнения его с Наполеоном Бонапартом, обвинения в бонапартизме были очень далеки от реальности. Он допускал возможность борьбы исключительно политическими средствами и оставался верен принципу неприменения военной силы для решения внутрипартийных вопросов. В качестве военного диктатора он себя конечно же не мыслил.
Троцкий вспоминал, что известие о первом инсульте Ленина застало его в постели. Перед этим он ловил рыбу в Москве-реке, поскользнулся на откосе из-за дождя и порвал сухожилие ноги. Ничего серьезного не произошло, но несколько дней наркому предстояло провести в постели. К нему буквально ворвался Бухарин с сообщением: «С Ильичом плохо: удар, – не ходит, не говорит». Троцкий продолжил свой рассказ в несколько фельетонной манере, не слишком уместной, если считать, что Троцкого эта новость должна была огорчить: «Свой рассказ о болезни Ленина Бухарин кончил тем, что повалился ко мне на кровать и, обхватив меня через одеяло, стал причитать: «не болейте, умоляю вас, не болейте… есть два человека, о смерти которых я всегда думаю с ужасом… это Ильич и вы» [1183] .
В июне Ленину разрешили вставать, постепенно он стал сам умываться, относительно поправился [1184] . Но в верхах партии болезнь Ленина стала сигналом для начала открытой борьбы за власть. 10 июня 1922 г. об этом, в частности, сообщил Серебряков в письме наркому социального обеспечения А.Н. Винокурову [1185] . Загадочным образом письмо это оказалось в редакции газеты «Таймс» и было переопубликовано (2 августа в обратном переводе с английского) русской эмигрантской газетой «Руль»: «Возвращайтесь, как можно скорее. Дела пришли в такую путаницу, что необходимо будет напряжение каждого нерва для группы, чтобы восстановить ее старое положение… С Ильичеv дело так плохо, что даже мы не можем добиться к нему доступа. Дзержинский и Смидович [1186] охраняют его как два бульдога от всех чужих и никого не допускают к нему, или даже во флигель, в котором он живет. Я считаю эту тактику бессмысленной, так как она ведет только к распространению легенд и самых невероятных слухов. Еще не совсем ясно, кто эти трое, которые должны составить директорию. ЦИК снял кандидатуру Рыкова. Правда, что Каменев сильно за него борется, но мы хорошо понимаем, что Рыков ему нужен только как ширма, как лояльная креатура. Что касается Сталина, то он решительно отказывается работать с Каменевым, поведения которого в Лондоне он еще до сих пор не забыл. В то же время среди нас закипают семейные ссоры, как раз в момент, когда они нам менее всего нужны. Более всего раздражает меня Радек, занявший таинственную позицию в одно и то же время по отношению к ЦИКу и к нам, в особенности в отношении Троцкого. Он и Склянский всегда вместе… Были слухи, что эти люди создают новое трио, с Троцким во главе, но я думаю, что это все клевета, так как в настоящее время никто не может выступать открыто, кроме Дзержинского, а хваленая популярность Троцкого просто миф.... Все наши глубоко поглощены собственными ссорами и соперничеством и не обращают внимания на мои слова, за единственным исключением Сталина, который, кажется, единственный человек, видящий вещи так, как они есть».
Итак, уже 10 июня речь шла об изоляции Ленина Дзержинским, о том, что Дзержинский – единственный партийный руководитель, открыто претендующий на пост Ленина, о создании в противовес Ленину, с одной стороны, и притязаниям Дзержинского, с другой, «директории» (как мы знаем, туда вошли Сталин, Зиновьев и Каменев). Можно было бы считать, что «Таймс» опубликовала фальшивку. Однако 18 июня, всего через восемь дней после письма Серебрякова, газета «Руль» опубликовала один важный документ:
«Официальное сообщение о болезни Ленина.
Опубликованное советским правительством сообщение о болезни Ленина гласит:
Бывший председатель Совета народных комиссаров Владимир Ильич Ленин-Ульянов страдает тяжким переутомлением, последствия которого осложнились отравлением. Для восстановления своих сил товарищ Ленин должен на продолжительное время, во всяком случае до осени, удалиться от государственных дел и отказаться от всякой деятельности. Его возвращение к политической работе представляется вероятным после продолжительного отдыха, так как, по мнению медицинских авторитетов, восстановление его сил возможно».
Комментируя это сообщение в редакционной статье «Отставка Ленина», газета писала: «Когда же, однако, состоялась его отставка? Почему о ней не объявлено? Подал ли он сам в отставку, или его заставили уйти? Болезнь Ленина классифицируется как переутомление, осложненное отравлением… Но если так, если Ленин уже бывший председатель, если на его место не избрана тройка, то кто же его заместитель? Есть ли таковой? Почему об этом умалчивается в такой критический момент?»
Итак, газета «Руль» зарегистрировала два интересующих нас момента: первый – снятие Ленина с поста председателя СНК, и второй – ухудшение здоровья Ленина, осложненное отравлением. Понятно, что белоэмигрантская газета «Руль» не была и не могла быть самой информированной газетой. Тем не менее сообщение – с фактической стороны точное – в газете появилось. И поскольку официальное сообщение советского правительства появилось только в «Руле», следует предполагать, что кто-то из руководящих партийных работников умышленно подкинул в «Руль» сенсационный документ об отставке Ленина, нигде больше не обнародованный.
Тремя днями позже, 21 июня, со ссылкой на ревельскую газету «Жизнь», редакция «Руля» сообщает: «На днях в Москве состоялось соединенное заседание Совнаркома и членов президиума ВЦИКа, на котором народный комиссар здравоохранения Семашко ознакомил представителей высшей советской власти с состоянием здоровья Ленина. По сообщению Семашко, консилиум русских и заграничных врачей нашел необходимым запретить Ленину на продолжительное время занятия какими бы то ни было делами, во избежание возможного трагического исхода болезни. Поэтому Совнаркому, президиуму ВЦИКа, вместе с членами ЦК РКП надлежит озаботиться о выборе достойного преемника. После речи Семашко обсуждались кандидатуры виднейших советских деятелей. Большинство участников заседания указывало на Троцкого как на виднейшего коммунистического вождя. Была выставлена еще кандидатура Калинина, нынешнего председателя ВЦИКа… Заседание затянулось до поздней ночи, но окончательно не остановилось ни на одном из кандидатов. Некоторые из участников заседания выразили надежду, что здоровье «Ильича», возможно, после отдыха, в скором времени улучшится и тогда вопрос о преемнике сам собой отпадет: во всяком случае, с этим вопросом можно подождать с месяц-два, во время которых Ленина могут замещать его обычные заместители в Совнаркоме и Совете Труда и Обороны. Необходимо, по мнению участников соединенного совещания, в деле замещения Ленина сохранять особую тайну и не давать повода возникновения среди народа темных слухов. Главнейший из этих слухов – что Ленин давно уже болен и невменяем».