Сход. Данилов с трудом сдержал усмешку. В постъядерной Сибири прорастали элементы демократии. И кто-то еще говорил про заложенное на генном уровне рабство русского человека. Но когда весь смысл фразы дошел до него, он похолодел.
И стоило ему испугаться, как он выдал себя. Может, запах страха действительно существует, а может, люди могу улавливать колебания чужого биополя.
- Подожди-ка... - услышал он голос "дяди Жени". - А что если он еще тут.
Данилов мысленно выматерился.
- Эй, умник сраный! - голос старшего зазвучал громче, и Александр понял, что эти слова предназначаются ему. - Лучше выходи. Пока вместе с хатой не спалили.
В комнату вошли еще двое, угрюмые небритые мужики с ружьями. Остальные теснились в сенях, кашляли и вполголоса переговаривались.
Данилов понял, что они боятся его, несмотря на численный перевес. Возможно, потому, что уже сталкивались с людьми, которые отошли от нормы еще дальше, чем это людоедское племя... Они тоже боялись, и в этом он видел свой единственный шанс.
- Тащите бензин, - скомандовал старший. - Он, кажись, по-русски не понимает. Думает, мля, в прятки с ним играть будем. Устроим ему баньку по-черному.
*****
Они услышали не то вой, не то мычание. А спустя секунду сообразили, что доносится оно со стороны печки.
- Явление Христа народу, - изрек старший. - И кто у нас тут?
В голосе его читалось облегчение. Он подошел поближе и посмотрел наверх. Человек был жалок, он дрожал и пускал слюни, закрывался трясущейся рукой от направленного ему в лицо фонаря. Губы человека шевелились.
- Что городит, не пойму, - мужик прислушался и полуобернулся к своим. - Херня. Стишки какие-то.
- Доходяга, - со смесью презрения и сочувствия произнес молодой.
- Ага, - кивнул "подкулачник". - У меня вон сосед... жену схоронил, детей схоронил, но держался. Осталась собака. Потом полакала водички после дождя и подохла.... Свихнулся. Лежал как бревно и глазами хлопал, пока не окочурился.
- Хватит трещать, - оборвал обоих староста. - Борька, Сема, - подозвал он похожих как две капли воды здоровенных лбов, ждавших в сторонке. - Снимите его, и пошли во двор, там колода есть. Он, кажись, не ходячий. Я их таких навидался в городе. А ты, Ваня, топор неси. Ты, дед, целлофан возьми у меня в рюкзаке. Прямо здесь его разберем.
На секунду они потеряли доходягу из поля зрения. А когда повернулись к нему, на них смотрело дуло ружья. Ближе всех на линии огня находился Иван.
- Не надо меня жрать, - во взгляде незнакомца не было и намека на безумие. На мирное и безобидное безумие. - Подавитесь. Оружие на пол, а то малец голову потеряет.
*****
В комнате установилось шаткое равновесие.
- Да мы, Санек, людей не едим, - проговорил Пал Дмитрич, назвавшийся старостой, хотя в прежней иерархии муниципальных чинов такого не было, - Но собак надо кормить? А тут ты... думали, уже кончаешься.
- Да хоть бы и сами. Ваше дело, что жрать, - не узнавая себя, Данилов брал быка за рога. - Только не пойму, какого хрена вы ко мне в дом приперлись? Сижу, никого не трогаю, и тут вы нарисовались. Гурманы, йопта.
Он перехватил ружье поудобнее. Легкий тремор его руки должен был только добавлять им страху, ведь палец лежал на спуске.
- Ну, дом не твой, если что, - мужик старался не уронить авторитет перед своими людьми, хотя именно ему в живот было направлено ружье. Выглядел этот парень, который сначала показался безобидным дурачком, как опасный человек, которому нечего терять.
- Думаешь, откуда ключи у нас? - продолжал Староста. - Сначала тут жили Селиверстовы, царствие небесное. Потом Михалыч... сталкёр. Неделю как ушел в город и с концами. Тут идем вчера, смотрим - огонь на крыше горит.
- Это я трубу прочищал, - чуть смутившись, объяснил Александр. - Тяги не было. Газеты горящие кидал.
Данилов читал, что так можно справиться с отсутствием тяги в трубе.
- Э, нет, - покачал головой Дмитрич. - Рази так прочистишь? Этот пепел, который падает, он такая зараза.... Липнет сразу, жирный. Его только гирькой или палкой пробивать. Ты ружжо лучше опусти, а то стрельнешь ненароком.
Данилов посмотрел на него с сомнением. Потом перевел взгляд на остальных, которые переминались рядом, не спуская с пришельца недобрых взглядов, и покачал головой.
- Если я сдохну тут, то не один.
- И чего ты хочешь?
- Вертолет и миллион баксов, мля.... Проводите до околицы, а там я уж как-нибудь сам. А остальные пусть ждут здесь. Увижу хоть кого по пути - стреляю.
Теперь он держал на прицеле только старосту, но его позиция все равно была сильной. Они, конечно, могли его убить, но не хотели рисковать. И еще больше, чем ружье, их пугала его открытая улыбка и добрые глаза.
Они вышли в сени - староста впереди, за ним незваный гость. Остальные провожали его взглядами тигров в клетке. Конечно, они не останутся на месте - парень перехватил взгляды, которым обменялись "подкулачник" и староста. Но на глаза попадаться не будут.
Племянник хотел было последовать за ними. Видимо, чего-то не понял. Данилов сделал резкое движение локтем, когда тот попытался проскользнуть в дверь. Паренек отшатнулся, утирая кровавые сопли.
- Сначала грабли отрасти. Рюкзак мой сюда.
Его требование выполнили быстро. Взвалив свой "арийский" рюкзак на плечи, Данилов обвел комнату внимательным взглядом. Ружье смотрело Павлу Дмитричу в живот.
Через десять минут они стояли у выезда на шоссе на южной границе населенного пункта. Можно было попробовать выбить нормальный каркасный рюкзак и спальный мешок вместо того самопального, который он соорудил на привале, но рэкетом не стоило увлекаться. Он был не в том положении. Надо убираться из этого "гостеприимного" места поскорее.
Снег на шоссе был нетронутый, рыхлый. Данилов не сомневался, что его не догонят.
- Далеко отсюда до Прокопьевска? - спросил он заложника.
- Часа за четыре дойдешь.
- Ну, счастливо вам.
- И тебе того же.
Пожилой мужик пошел в одну сторону, обратно к темным домам, а Данилов в другую, туда, где виднелась обсаженная голыми деревьями нитка шоссе. На дороге, удостоверившись, что никто за ним не идет, Александр двинулся в путь - но не на север, к малой родине, где его могли повесить, если не хуже, а на юг, в самый большой город области. Новокузнецк. До него, он знал, была всего пара часов ходу.
*****
Далеко уйти Александр не успел, и его трюк мало что дал. Прошло минут десять, и он услышал рычание моторов. Что-то подобное приходило ему в голову, но он от всей души надеялся, что его жизнь и пожитки не стоят того, чтоб разводить такой кипиш.
Саша знал, что следы на свежем снежке с хорошей примесью сажи видны неплохо, но надо быть Соколиным Глазом, чтоб пройти по ним несколько километров в темноте и не сбиться. Как же они его нашли?
Вскоре он увидел свет. Фары. Естественно, это был не колесный транспорт, а снегоходы. И почти сразу после того, как он различил вдали две светящиеся точки, Саша услышал собачий лай. Вот оно что. Тогда ясно, как они вышли на след.
Они ехали на некотором отдалении друг от друга. Как догадался Данилов - по снежному целику по обе стороны дороги, отрезая ему пути отхода.
"Да что ж вам, суки, надо?"
Видно, сильно он обидел каннибалов. Вряд ли в нем было столько мяса, чтобы стоило гонять технику.
Ситуация такая, что хоть плачь. По обе стороны дороги тянулось чистое поле без единого деревца. Сама дорога была почти свободна от транспорта. Пока ему попалась только пара легковушек, да карликовый японский, а может, корейский, фургон с кузовом из рифленого железа: в иероглифах Саша понимал не больше, чем в автомобилях.
История его жизни, похоже, шла по спирали. Тот раз его гнали как зайца пешие. Правда, и сам он был без ружья. Да что там... между тем мальчиком и теперешним Сашей, убившим трех человек своими руками, лежала пропасть поглубже Провала.
В рюкзаке была двухлитровая бутылка бензина, он использовал его для разжигания костров. Теперь он найдет для него еще одно применение.
От преследователей его отделяли два отечественных грузовика, сцепившихся в немыслимой позе дорожной кама-сутры - не иначе взрывная волна постаралась. Возле одного из них Данилов на секунду остановился - пробки в бензобаке не было, в воздухе витал резкий запах солярки. Ровно столько времени ему понадобилось, чтоб воткнуть в бензобак тряпку, смоченную бензином, так, чтобы другим концом она свисала на снег.
Это должно сбить их со следа. Больше ничего в голову не приходило. Судя по заливистому лаю, собак было больше двух.
За ним на снегу осталась дорожка бензина, остаток он вылил шагах в двадцати. Бензина было не жалко. Если останется жив, нацедит еще - баки брошенных машин были почти неограниченным источником. А если его догонят, бензин ему уж точно больше не понадобится.
Впереди парень видел только одну машину, которая по приближении и вовсе оказалась прицепом от большегрузного автомобиля. Не лучшее укрытие, но Данилов понимал, что другого не найти: впереди, насколько хватало видимости, дорога была чистой.
Снегоходы шли медленно, делая не больше двадцати километров в час, не очень обгоняя собак. До них было не больше пятидесяти метров. На середину дороги они не лезли, выдерживая друг с другом прежнюю дистанцию.
Не сбавляя шага, Данилов бросил - но не спичку, которую мог задуть ветер, а одну из зажигалок с пьезоэлектрическим элементом. Лужица вспыхнула, и от нее до нагромождения машин потянулась горящая полоса.
Все получилось не совсем так, как он хотел.
Люди со снегоходов заметили опасность. Сквозь рев моторов Данилов услышал предостерегающие крики. Наверно, они пытались остановить собак, но не вышло - те уже вошли в охотничий азарт.
Это были умные собаки, но они не догадывались, какую угрозу могут представлять два мертвых грузовика, развернувшиеся юзом и просевшие на спущенных шинах.
КамАЗ не взлетел на воздух, но полыхнул из бензобака огненным шаром, пламя мгновенно перекинулось на соседнюю машину, а все, что было между ними, на время превратилось в хороший костер. Должно быть, туда угодило вырвавшееся вперед животное. Через пару секунд оно вылетело из пламени как подбитый самолет, с визгом закружилось на месте, словно пытаясь поймать свой хвост. Наконец, упало в снег и затихло. Других не было видно за огненными сполохами.
С мрачной усмешкой Данилов подумал, что получил бы заклятого врага в лице Общества защиты животных. Зато, даже если остальные псы не пострадали, след теперь они возьмут не скоро.
Снегоходы между тем затормозили. Людоеды наверняка хотели окружить его. Данилов понимал, что шансов мало. Конечно, без собак они не смогут преследовать его. Но что может им помешать убить его здесь и сейчас?
Данилов присел на утоптанный снег. Четыре патрона.... Не густо, учитывая, что врагов минимум трое. Он нащупал в кармане куртки оружие отчаяния - сигнальную ракету. Положил рядом с собой. Инстинктивно проверил нож, хотя в ближнем бою больше полагался бы на приклад.
Выглянув из-за края разорванного тента, он увидел первого - судя по фигуре, это был один из братцев. Саша выстрелил и потратил патрон не зря. Раздался вопль, в котором было больше злости, чем боли. Темный силуэт исчез за дорожным бордюром. Легко раненый или тяжело - пока не ясно.
Данилов только успел укрыться и тут же прогремели выстрелы. У нападающих явно были не гладкостволы - по ушам ударил сухой треск, похожий на звук пастушьего кнута. Винтовочные пули прошили брезентовый тент. Александр пригнулся еще ниже, чтобы его прикрывала колесная пара.
Он собирался снова перезарядить ружье, но в этот момент из-за азиатского недогрузовика прямо на него вылетел давешний "подкулачник". Испугались оба, но Данилов среагировал первым. Он знал, что не успеет даже выбросить гильзу, а его уже убьют. Вместо этого он направил на врага, уже поднимавшего ружье, свою ракету и дернул шнур.
Еще у "Оптимы" он видел, как отморозки из бывших охранников подожгли с помощью такой штуки пойманного маленького оборвыша. Потом, правда, получили от Мясника так, что два дня отлеживались. Тот хоть и был суров, но садизма не любил.
На секунду вокруг стало светло как днем - ярко-красное пламя резануло по привыкшим к мраку глазам. По ушам резанул дикий вой. Открыв глаза, Данилов увидел, как вспыхнула у каннибала одежда и шапка. Ракета попала в цель, и выбросила заряд раскаленного фосфора тому в лицо. Ему бы прыгнуть в снег и кататься, но, ослепший и обезумевший, он побежал, размахивая руками, как мельница. Огонь от этого только сильнее разгорался - мех, пух и вата горят очень хорошо.
Если Данилов что-нибудь смыслил в ожогах, у мерзавца должны были быть третьей степени по всему лицу - не боец.... Но оставлять подранка в тылу не следовало. Как ни противно, дела надо доводить до конца.
На секунду Данилов отвлекся, прислушиваясь к перемещениям остальных. А когда обернулся, раненый поднимался, тряся головой и яростно матерясь. Он был черным как негр, сильно пахло паленым мясом. На обгоревшем лице виднелся только один глаз, другой вытек и напоминал пережаренное яйцо.
Данилов не стал ждать. Разыгрывать из себя джентльмена, когда ты один против четверых, смешно. В два прыжка он оказался рядом и, не давая противнику распрямиться, обрушил ему на голову приклад. Тот рухнул с копыт. Александр ударил его еще дважды, пока тот не перестал дергаться. Кровь так громко стучала у парня в ушах, что он не уловил момента, когда хрустнул череп. Приклад ружья, которое явно когда-то с раболепием в глазах преподнесли большому начальнику, покрылся липкой кровью и клочками волос.
Прошло минут десять...
Огонь почти прогорел, засыпанный пепельным снегом, пошедшим вдруг с удвоенной силой, будто на небесах горел свой костер.
Больше желающих кидаться на Данилова очертя голову не было. Один раз по нему выстрелили, но пуля прожужжала далеко. Ситуация сложилась патовая, но этот пат вел к выгодной для Александра ничьей.
Начавшийся пеплопад тоже был ему на руку. Видимость резко ухудшилась, и он теперь мог покинуть свое укрытие и исчезнуть в любом направлении. Пусть попробуют найти его без собак.
Похоже, любители "розовой свинины" это поняли. Они еще могли взять его, окружив и напав разом. Но одному или нескольким это могло стоить жизни. Саша это уже доказал.
Он сидел в своем укрытии и прислушивался...
Внезапно моторы снова зафырчали и через секунду два снегохода помчались прочь.
Они уходили. Поле боя осталось за Сашей.
Свет фар еще не скрылся вдали, а Александр уже вспомнил о трофеях. Обыскал труп, но почти ничего ценного не нашел. Кусок вяленого мяса, завернутый в целлофан, он выбросил, но сухарями не побрезговал. В подсумке было с десяток патронов.
Ружье врага он нашел не сразу - оно упало в рыхлый снег на обочине. Эта находка была самой полезной. И пусть в прежние времена стоимость отечественной двустволки была несравнима с ценой на изделие итальянских оружейников с золотой гравировкой, теперь от нее гораздо больше проку.
Адреналин схлынул из крови, вернулось чувство голода. Данилов вспомнил, что в рюкзаке у него только объедки. Он очень надеялся на жаренную собачатину, но когда добрался до места пожара, не нашел ничего. Охотники забрали обгорелый труп своего питомца с собой.
Глава 2. Царь Голод
День семьдесят четвертый
Саша понимал, что по логике обстоятельств он обречен, даже если больше не встретится ни с одичавшими псами, ни с озверевшими людьми.
Стать хорошим охотником оказалось еще труднее, чем бойцом.
Зайди он чуть дальше на "темную сторону" - не стал бы бегать с проволочной петлей за собаками, а пошел бы к ближайшей деревне, чтобы сидеть там в засаде, убивая и грабя одиноких путников. Проще всего - женщин и подростков.
Но ему это не подходило, и потому он умирал.
Сколько времени человек может прожить без еды? Месяц? Ему предстояло проверить это опытным путем. Помнится, какой-то целитель говорил, что если не есть день - два - три, то можно вовсе избавиться от этой привычки и перейти на азот из воздуха, а заодно очистить организм от шлаков. Странно, что такой возможности не оценили потерпевшие кораблекрушение, блокадники и узники концлагерей.
Многие животные околели бы от той дряни, которой он теперь набивал пустой желудок. Саше случалось есть спрессованные картофельные очистки из мусорных контейнеров, рыбные головы, мерзлые гнилые овощи с полей, оставшиеся с прошлогодней уборки урожая. Он давно избавился от брезгливости, и когда живот сводило голодной судорогой, мог сожрать даже крысу. И жрал.
В какой-то момент он принялся искать еду не только в домах и магазинах. Его внимание привлекли свалки и помойки. Кое-где под слоем снега можно было найти не только сгнившие отбросы. Несколько раз Данилову случалось находить колбасу, хлеб, сыр с плесенью (почти рокфор, хе-хе), а однажды - даже четыре йогурта. Основательно просроченные, они оказались не прокисшими - химии в них явно было больше, чем бифидобактерий. Конечно, не все такие продукты были одинаково полезны, но его луженый желудок, оказалось, мог переварить почти все.
Но бывало, что за три-четыре дня он не находил ничего.
Сказать, что Саша голодал, значило ничего не сказать. Но еще существовало табу, которое он не нарушил, и нарушать пока не собирался... Саша не пробовал "постной свинины". Правда, никаких внутренних мотивов соблюдать этот запрет у него давно не оставалось, одни лишь внешние. Запрещено. Нехорошо. Грех.