Гамильтон Эдмонд Чудовищное божество Мамурта
Эдмонд Гамильтон
Чудовищное божество Мамурта
Увидеть человека,одиноко бредущего в пустынях Северной Африки, явление крайне редкое и необычное.Вот почему я и Митчелл подскочили, словно ужаленные, издав возглас изумления, когда он, появившись в неверном отблеске пламени нашего костра, зашатался и рухнул на песок.
В первые минуты, пока мы приводили путника в чувство, я был уверен, что он вот-вот отдаст концы, не приходя в себя. Однако постепенно нам удалось вернуть его в сознание. В то время, как Митчелл подносил к его пересохшим губам флягу с водой, я осмотрел беднягу и понял, что долго он не протянет.Его одежда превратилась в лохмотья, руки и колени были страшно изодраны, будто ему пришлось проползти по пустыне не один километр . Когда он слабым жестом попросил ещё воды, я , не раздумывая, выполнил его просьбу - все равно конец бедняги близок, а хуже от этого не будет. Вскоре он еле слышно заговорил, бесцветным и хриплым голосом:
- Я один, - ответил он на наш первый вопрос. - Никого больше искать не нужно. Кто вы? Торговцы? Да, конечно... А я археолог...Копаюсь в прошлом... Не всегда хорошо рыться в давно погребенных тайнах. Есть вещи, которые прошлому должно иметь право свято оберегать от огласки.
Он заметил, как мы с Митчеллом переглянулись.
- Нет, не считайте меня сумасшедшим. Вы все сейчас узнаете, я ничего от вас не утаю. Лучше хорошенько выслушайте меня, - сказал он вдруг окрепшим голосом, рывком приподнимаясь на руках. - Никогда, слышите, никогда не ходите в пустыню Ижиди. Меня тоже предупреждали об этом, но я пренебрег предостережением... И познал ад, побывал в сущей преисподней! Но теперь... Расскажу-ка вам обо всем с самого начала.
- Меня зовут... впрочем, это не суть важно. Я покинул Могадор более года назад, прошел горами Атлас в надежде открыть некоторые ,еще неизвестные науке развалины Карфагена, возможно, ещё уцелевшие в Сахаре.
- На эти поиски у меня ушло много месяцев. Где только не побывал я за это время - жил в грязных арабских лачугах, рядом с каким-нибудь оазисом, забирался в совершенно неизведанные дыры. Чем дальше я углублялся в эти дикие края, тем больше обнаруживал развалин, остатков рухнувших храмов и замков,едва сохранившихся реликвий тех времен ,когда Карфаген был империей, городом, окруженным высоченными стенами, властвовавшим над всей Северной Африкой. И однажды нашел то, что подтолкнуло меня отправиться в пустыню Ижиди. А именно: обнаружил огромный каменный блок, на одной из граней которого была выгравирована загадочная надпись.
- Она была исполнена на дурном финикийском наречии торговцев из Карфагена и достаточно коротка, чтобы запомниться. Так что я в состоянии повторить её слово в слово. Вот что там было высечено:
"Братья торговцы! Да не ступит нога ваша в проклятый город Мамурт, покоящийся за перевалом. Я, Сан-Драбар из Карфагена,вместе с четырьмя товарищами, вошел в него в месяц Эшмуна для ведения торговых дел. На третью ночь нашего там пребывания меня и спутников внезапно схватили местные жрецы. К счастью, я ускользнул от них, удачно спрятавшись, Но мои друзья были принесены в жертву чудовищному божеству, в честь которого мудрецы Мамурта возвели огромный храм, равного которому нет во всем мире. В нем жители города совершают культовые обряды. Я смог кое-как выбраться из этого проклятого места и выбиваю на камне сие строки, дабы никто не вздумал более отважиться посетить Мамурт, ибо там его поджидает верная смерть."
Можете себе представить, какое впечатление произвела на меня эта надпись. То был конечный след незнакомого города, важнейший осколок таинственной цивилизации, погребенной в песках. Существование подобного города казалось мне вполне вероятным. Что, в сущности, мы знаем о самом Карфагене, кроме нескольких названий и имен? Ни один город, ни одна цивилизация не были так безжалостно стерты с лица Земли, как Карфаген, когда Сципион Эмилиен уничтожил его храмы и дворцы, посыпав само это место солью, когда орлы победоносного Рима возвысились над голой пустыней, где некогда процветала могущественнейшая метрополия империи.
- Надо заметить, что упомянутый камень с древней надписью я обнаружил вблизи одной из убогих арабских деревушек. Именно там я попытался найти проводника из местных жителей. Однако натолкнулся на решительный отказ со стороны всех, к кому обращался с подобным предложением. С этого места прекрасно просматривался весь перевал, проход к вершине горы - простая расщелина между двумя величественными хребтами, отливавшими голубоватым цветом. На самом деле гора находилась далеко, но в обманчивом освещении пустыни казалась достаточно близкой! Впрочем, я отыскал её на моих картах, где она была помечена как часть отрогов Нижнего Атласа.Дальше же простиралась равнина, обозначенная как "Пустыня Ижиди". И все. Мне представлялось, что стоит лишь запастись необходимым количеством воды и провизии и одолеть столь обыкновенную на вид пустыню не составит особого труда.
- Но местные арабы явно знали о ней нечто большее! Тщетно я предлагал этим бедолагам суммы, которые для них должны были выглядеть как целое состояние. Отказ следовал сразу же, как только они узнавали о цели экспедиции. Никто никогда там не бывал, но все были уверены в том, что местность за перевалом - пристанище демонов, где водятся приносящие несчастье джинны.
- Зная, насколько у этих племен сильны суеверия, я в конечном счете отказался от мысли уговорить их и отправился в путь в одиночку. Два тощих дромадера везли мою провизию и бурдюки с водой. Три дня я провел в пустыне под палящим солнцем и на утро четвертого достиг перевала.
Он оказался всего лишь узким проходом, настолько заваленным обвалившимися камнями, что продвигаться по нему было мучительно трудно. Лучи солнца не могли проникнуть туда из-за высившихся по обе стороны скал, так что я оказался в безмолвном мире теней. И все же после полудня я достиг конца ущелья и замер, потрясенный представшей передо мной картиной: другая сторона перевала плавно переходила в бескрайнюю песчаную равнину. А посредине её, где-то в трех километрах, сверкали, отражая солнечный свет, белые руины Мамурта.
Помню, что был совершенно спокоен, покрывая шаг за шагом расстояние до развалин. Я ни минуты не сомневался в существовании этого города и, пожалуй, куда бы более удивился, не обнаружив его. С перевала были видны всего лишь нагромождения побелевших от времени обломков камней, но по мере приближения они, как мне казалось, начали приобретать форму отдельных частей стен и колонн. Местами их почти полностью засыпало песком, однако, отдельные участки ещё можно было различить.
И тут, остановившись, чтобы поближе рассмотреть одну из находок, я сделал интересное открытие. Камни оказались гладкими, хорошо состыкованными друг с другом, напоминали искуственный мрамор или хороший бетон. Вглядевшись, я заметил, что почти на каждом стволе колонн, на всех фрагментах карниза и обломках стен был изображен один и тот же символ. Но было ли это символом? Рисунок чем-то смутно напоминал спрута с круглым, но по сути почти бесформенным телом, от которого отходили не то щупальца, не то отростки. Причем, последние не выглядели мягкими и извилистыми, что типично для осьминога, а были твердыми и прямыми, с сочленениями, как у лап паука. Возможно, именно его и хотели изобразить неведомые мне творцы, но некоторые детали явно не отвечали этому замыслу. Какое-то время я пытался разобраться, кому и зачем понадобилось изобилие столь своеобразного орнамента, но вскоре осознал тщетность своих попыток проникнуть в эту тайну.
- Такой же неразрешимой казалась мне и загадка самого города. Ну что, спрашивается, можно было извлечь для познания прошлого из этого нагромождения полузасыпанных камней? Я бы не смог даже поверхностно осмотреть это место: для сколь - нибудь длительного пребывания здесь у меня не хватило бы ни провизии, ни воды. Работы археологу тут было невпроворот. Несколько обескураженный, я вернулся к своим дромадерам и отвел их на открытую площадку среди развалин. Поставил там палатку. Вскоре наступила ночь. Сидя у скудного костра, я вдруг почувствовал, как на меня непомерным грузом навалилась абсолютная тишина этого места, пропитанного запахом смерти. Не слышалось ни смеха, ни человеческих голосов, ни криков животных; даже насекомые не жужжали. Ничего, кроме темноты и безмолвия, грозно давивших на меня и, мнилось, забивавших хилое пламя моего очажка.
- Погруженный в мрачные мысли, я не сразу обратил внимание на легкие шорохи, раздавшиеся за моей спиной. Но затем повернулся, намереваясь выяснить, в чем дело, и вздрогнул, покрывшись холодной испариной. Как я уже отмечал, моя палатка стояла на открытой площадке, где песок был гладко утрамбован ветром. И вот на этой естественной арене вдруг появилась маленькая воронка диаметром сантиметров двенадцать. И хотя это произошло достаточно далеко от меня - на расстоянии в несколько метров - но в отблесках костра место просматривалось вполне отчетливо.
- До этого в поле моего зрения не попадало ничего примечательного, даже малейшей тени. Тем более странным казалось неожиданное возникновение этой впадины, да ещё в акустическом сопровождении в виде легкого царапания. Пока я, остолбенев, смотрел на нее, звук повторился, и примерно в двух метрах от этого углубления, уже ближе ко мне, на песке появилась новая метка.
- Скованный ужасом, повинуясь какому-то безумному порыву, я выхватил из костра горящую головешку и изо всех сил запустил ею, словно истекающей огнем ракетой, в сторону образовавшихся лунок. Вновь послышалось поскрипывание, и у меня возникло ощущение, что "это" - уж не знаю что, но оставившее свои следы, - обратилось в бегство, если, разумеется, речь шла о каком-то живом существе. Я не мог вообразить себе, что бы это могло быть, поскольку вокруг меня ровным счетом ничего не просматривалось, не считая проступивших, словно по волшебству, следов.
- Случившееся меня потрясло. Не смог я забыться даже во сне - меня все время преследовали какие-то смутные видения, кошмары, навеянные этим мертвым городом. Было такое впечатление, будто все запылившиеся грехи минувших веков, совершенные в этом Богом забытом месте, ворвались в мои сновидения, безмерно отягощая их. Возникали причудливые формы, мрачные и сверхеъстественные, как если бы они были порождениями иного мира. Едва появившись, они, помельтешив, пропадали.
- Ту ночь я спал крайне плохо. Но первые же золотистые лучи солнца развеяли мои страхи, сняв угнетенность духа. Неудивительно, что примитивные народы так боготворили солнце!
- Едва обретя силы и мужество, я тотчас же отметил внезапно мелькнувшую мысль. В той надписи на каменном блоке, о которой я вам говорил ранее, торговец давно канувших в Лету времен упоминал об огромном храме в этом городе, причем, настаивал на его грандиозных размерах. В таком случае, где же его развалины? И я решил потратить на их поиски те немногие часы, что ещё оставались у меня. Если этот древний карфагенянин не обманывал, то обнаружить их, судя по всему, большого труда не составит. Так, во всяком случае, я полагал.
- Забравшись на соседний бархан, я принялся осматривать окрестности, вертя во все стороны головой. Если при этом и не заметил никаких крупных нагромождений и обломков, которые могли бы являться руинами громадного храма, зато вдалеке узрел двух каменных исполинов, рельефно вырисовывавшихся черными силуэтами на ярком фоне восходящего солнца. Увидеть их вчера вечером я никак не мог. Это открытие окрылило меня и, быстро собрав палатку, я направился в сторону великанов.
- Они находились на другом конце города, куда я добрался лишь к полудню. Теперь смог рассмотреть их более тщательно. То были две сидячие фигуры, высеченные из черного камня, высотой более пятнадцати метров и разделенные друг от друга таким же расстоянием. Лицом они были обращены к городу, следовательно, ко мне. Чем-то напоминавшие по форме людей, идолы, казалось, были покрыты странными доспехами из чешуек. У меня не достает воображения, чтобы описать их облик, так как ничего естественного в нем не проступало. И, тем не менее, черты были явно человеческими и довольно правильными. Но выражение лиц казалось настолько необычным, что его трудно было сравнить с чем-либо известным. Я даже засомневался, с натуры ли они сделаны. А если да, тогда здесь некогда проживал весьма странный народ, воздвигнувший такого рода сооружения.
- С трудом оторвав от них взгляд, я осмотрелся. По обе стороны от исполинов виднелись развалины некогда солидной стены. Но между ними пространство пустовало - не было даже мелкой щебенки. Значит, на этом месте должны были когда-то стоять ворота. Странно, однако, почему эти два колосса, на первый взгляд, прекрасно сохранились, в то время как покинутый мною город и стена превратились в руины. Эта пара великанов явно была высечена из другого материала. Но тогда, что это был за камень?
- Тут я заметил широкую, длиной около километра, дорогу, которая начиналась сразу же за двумя монументами. Я решительно ступил на нее. Вдоль дороги тянулась целая галерея таких же статуй только меньших размеров. Проходя между двумя застывшими стражами ворот, я неожиданно обнаружил надпись, выгравированную на их цоколях.
- Точнее говоря, на их пьедесталах приблизительно на высоте полутора метров виднелись плиты из того же камня. Каждая была покрыта диковинными знаками, скорее всего знаками давно забытого алфавита, недоступными для меня в смысле дешифровки. И все же один из них я узнал. Это была все та же картинка с изображением не то спрута, не то паука, которую я уже видел выбитой на развалинах города. Она повторялась несколько раз по всей длине надписи на цоколе. На табличке, прикрепленной к другой фигуре, было начертано то же самое, так что ничего нового мне узнать не довелось. Я неспешно продвигался вперед по обнаруженной мною дороге, пытаясь на ходу разгадать значение этого вездесущего символа, Однако вскоре перестал ломать над этим голову, сосредоточившись на осмотре того что, меня окружало.
- Эта достаточно длинная дорога напоминала мне Аллею Сфинксов в Карнаке, по которой некогда следовал в свой храм фараон, лежа на носилках, покоившихся в свою очередь на плечах многочисленных рабов. Но эти изваяния отнюдь не воспроизводили сфинксов. Их форма была мне совершенно неведома, казалась странной, отображавшей животных из какого-то другого мира. Описать их я вам не в силах, как невозможно дать слепому от рождения представление о драконе. От них веяло чем-то зловещим, приносящим несчастье, и от этого у меня по всему телу поползли мурашки.
- Несмотря ни на что, я все же продолжал свой путь между двумя рядами творений из камня и дошел до конца. Остановившись между двумя последними статуями, вгляделся в простиравшуюся передо мной до самого горизонта желтую пустыню. Не скрою, чувствовал я себя озадаченным и был заинтригован. Зачем, интересно, было потрачено столько усилий для возведения этой стены, двух стражей-гигантов и целой галереи статуй вдоль дороги, если в конечном счете все они вели к обыкновенной пустыни?
- Обыкновенной? Нет, я ошибался. Вскоре я заметил в ней нечто поразительное. То был не просто уголок обычного для таких мест ландшафта. Песок лежал на удивление ровно, будто придавленный чудовищной силой, не оставившей на нем ни малейшей морщинки. Это выглядело как арена, хорошо отглаженная круглая площадка площадью чуть более гектара. Повсюду, кроме этого участка, в пустыне виднелись небольшие дюны, там и сям её пересекали лощины; ветер закручивал миниатюрные смерчи. Но на этой округлой формы территории все как бы застыло. При мне ни одна песчинка даже не шелохнулась.
- Я чувствовал, что это необычайное явление начинает все более и более заинтриговывать меня. Стал приближаться к краю круга, находившемуся всего в нескольких метрах. Уже почти достиг цели, когда невидимая рука резким ударом по лицу, а затем и в грудь опрокинула меня навзничь.
- Некоторое время я лежал оглушенный. Затем встал и снова двинулся навстречу неведомому врагу, поскольку мое любопытство возрастало с каждой секундой. Вынув пистолет, я медленно, шаг за шагом, пробирался вперед.
- Едва пистолет коснулся границы загадочной площадки, как тут же натолкнулся на твердую поверхность, и я не смог просунуть руку далее ни на один сантиметр. Создавалось впечатление, что она уперлась в стенку, хотя ничего подобного реально не наблюдалось. Протянув вторую руку, я встретил точно такой же невидимый барьер. И тут я воспрянул духом.
И облегченно вздохнул. Теперь не оставалось и тени сомнения в том, что меня остановила не какая-то неведомая сила, а обыкновенная материальная преграда. Раскинув руки, я провел ими вокруг этого места - повсюду прощупывалась такая же глухая и гладкая, абсолютно невидимая, хотя и вполне осязаемая стена. Это никак не укладывалось в голове. Наверняка ученые далекого прошлого, жившие в этом превратившемся ныне в развалины городе, или "мудрецы", как о них говорилось в надписи на камне, открыли секрет и способ делать невидимыми материальные объекты. Свои знания они применили при сооружении того, что я сейчас исследовал. В сущности, ничего невозможного в этом не было. Наловчились же ученые нашей эпохи с помощью рентгеновских лучей просвечивать недоступные простому глазу предметы. Было очевидно, что этот древний народ разработал некую технологию невидимости, которую затем поглотила пучина времени. Ведь упоминается же в старинных колдовских манускриптах о создания ковкого стекла, говорится о превращении одних металлов в другие. И все-таки я недоумевал: как они добились того, что после стольких веков и даже тысячелетий, в течение которых сами зодчие превратились в прах и тлен, их сооружения оставались неизменно недоступными взору?
Отойдя на несколько шагов, я подобрал горстку камушек и начал кидать их в сторону возникшего на моем пути препятствия. Вскоре выяснилось, что стена передо мной неизмеримо высока: с какой бы силой я не подбрасывал вверх свои импровизированные метательные снаряды, те неизменно отскакивали от неё с глухим стуком и падали к моим ногам. Я буквально умирал от желания оказаться по ту сторону преграды, дабы выяснить, что скрывается за ней. Но как это сделать? Ведь наверняка туда должен был быть вход, но где она, эта дверь? И тут я вспомнил о двух стражах-великанах с табличками на незнакомом языке, стерегущих проход в эту долину с её галереей статуй. Любопытно, какое отношение они имеют к этому таинственному месту?