Хотя, конечно, вряд ли чиновники таким образом решили обогатить своего коллегу. Вернее, жену своего коллеги. А может, и не жену, а некую женщину, похожую на его жену, ведь Игорь Шувалов все опроверг. Как пела певица Земфира, «просто совпало».
Да и что там какие-то 15–20 млн долл., когда надо было проследить за строительством Города, в котором не будет места коррупции, клановости и кумовству, когда собирались спасать Россию, в конце концов?
Вопрос с географическим месторасположением Города решился молниеносно и согласно бюрократической логике. Была ли в этом еще какая-нибудь иная логика, например экономическая, или логика целесообразности построения инновационного центра на фантастически дорогой подмосковной земле, судить трудно. Ведь другие варианты, как уже было сказано, по-настоящему не рассматривались и не просчитывались.
О том, что инновационный центр будет в Сколково, президент Дмитрий Медведев публично объявил 18 марта 2010 г. на встрече со студентами — победителями олимпиад.
Непрозрачность принятия решений, пренебрежение к мнению элит, в частности к мнению научного сообщества, сыграет в будущем свою негативную роль. Проект Города, который обсуждался в узком кругу, в тиши кремлевских кабинетов, вызвал огромное количество кривотолков, слухов и сплетен и не был, по сути, воспринят интеллектуальной элитой общества так, как, собственно, должен быть воспринят. А ведь была отличная возможность консолидировать российскую интеллектуальную элиту вокруг идеи обновления!
После того как было принято решение, что Город будет располагаться рядом с Москвой, а не в каком-то другом месте, качество и цена девелоперского проекта «Сколково» уже никак не влияли на будущий успех проекта «Сколково» как двигателя инноваций.
На него могло повлиять только более сложное бюрократическое решение — кто его возглавит.
Глава 10 Сверхкандидат для сверхпроекта
КАКИМ ДОЛЖЕН БЫТЬ человек, который подошел бы проекту «Сколково»?
Право слово, учитывая предыдущий опыт внедрения инновационных институтов в России и заявленные цели, он должен быть по меньшей мере волшебником, обладать целым букетом реальных, а не воображаемых компетенций и исключительных качеств.
Он должен быть превосходным менеджером, авторитетным в стране и за ее пределами. Его должны уважать большой бизнес, власть и, может быть, даже общество. Этот человек должен быть вхож в коридоры, кулуары, кабинеты и при этом обладать исключительной репутацией, дабы не отпугнуть потенциальных западных партнеров. Он не должен быть бюрократом.
Человек этот должен не теряться, услышав слова «инновации» и «венчур», представлять себе, как устроена инновационная экономика в развитых странах мира. Он должен быть знаком с проблемами научного сообщества.
Он должен быть несгибаемым оптимистом, если, конечно, не считать оптимизм следствием неинформированности.
Человек этот должен быть волевым, смелым, возможно, даже дерзким. И одновременно интеллигентом с широкими взглядами и незашоренным мышлением.
У него, наконец, должна быть харизма, ведь именно ему предстоит повести за собой большое количество людей, заразить их идеями обновления и перемен, фактически возглавить революцию, у которой, как известно, «всегда есть начало, но нет конца».
Это должен быть, без всяких скидок, Человек Будущего.
Таким был, например, Филипп Йео, руководитель SPRING Singapore — Совета по стандартам, продуктивности и инновациям при Министерстве промышлености и торговли Сингапура. Инженер по образованию, энергичный политик, он считался главным стратегом сингапурского экономического чуда. Его усилиями в стране получили развитие наукоемкие отрасли: производство компьютеров и микропроцессоров, роботов, лазерной оптики, телекоммуникационного оборудования. Кроме того, Филипп Йео стоял у истоков появления научно-исследовательского центра «Биополис».
На создание комплекса из семи футуристических зданий, соединенных между собой галереями-переходами, правительство Сингапура потратило 300 млн долл. (совокупные государственные инвестиции в проект составили 3 млрд долл.). Команде Филлиппа Йео не только удалось построить «Биополис» всего за 2,5 года, но и привлечь на его территорию ведущие исследовательские группы в области биотехнологий со всего мира.
Таким человеком был и Игаль Эрлих, отец-основатель израильской отрасли венчурного инвестирования, выдающийся деятел рынка высоких технологий. В начале 1990-х гг. Игаль Эрлих при поддержке правительства учредил Yozma Group — первый в Израиле венчурный фонд. Благодаря этой программе страна за десять лет создала сектор высокотехнологичных компаний.
Такие люди в некотором количестве действительно существовали в мире.
Но были ли такие «прогрессоры» в России?
Мы каждый день знакомимся с новостями в Интернете, иногда смотрим телевизор и читаем газеты. Люди, которые в силу своего служебного положения определяют повестку дня для большой страны, отвечают за то, чтобы она развивалась и хорошела, нам более или менее знакомы. Многих из них мы знаем в лицо и даже по фамилиям. Но вопрос, кто из этих людей является Человеком Будущего, мог бы поставить всех нас в тупик. Если, конечно, не считать признаком Человека Будущего умение выходить в Интернет и писать сообщения в «Твиттере».
Проблема с Людьми Будущего в России такая же большая, как и с людьми, ощущающими нормальный контакт с реальностью настоящей.
Может, потому на первом этапе людям во власти думалось, что проектом «Сколково» должен руководить иностранный специалист. И это тоже укладывалось в бюрократическую логику. Когда в стране чего-то нет или это «что-то» не очень хорошего качества, можно поискать в другой стране. Благодаря этой логике в России появилась качественная бытовая техника, Интернет, супермаркеты, современный автопром, памперсы, кофе навынос и футболист Самуэль Это’О. По пути «импорта кадров» пошел в свое время Петр I, когда задумал модернизацию страны. И, как убеждены историки, у него многое получилось.
Идея выписать толкового человека, способного сотворить чудо, из того же Сингапура выглядела очень заманчиво. Ведь сингапурцы, в отличие от американцев, смогли построить инновационную экономику в условиях однопартийной системы и авторитарного режима. Но кандидатуры сингапурцев в качестве возможных руководителей «Сколково» не рассматривались. Зато какое-то время обсуждалась кандидатура американца Эллиса Рубинштейна.
Если проводить аналогии с футболом, президент Нью-Йоркской академии наук — самой крупной частной Академии наук в мире, не был ни игроком, ни агентом и ни тренером. Он был, скорее, большим идеологом большой игры. Бывший редактор отдела науки журнала Newsweek. Бывший главный редактор американского журнала Science, обладатель Пулитцеровской премии за репортажи о науке, Эллис Рубинштейн обладал большими связями и авторитетом в научном мире и мире большой политики.
«Рубинштейн очень интересный человек, — вспоминал один из чиновников, принимавших участие в обсуждении кандидатуры. — Он настоящий коннектор; именно такой человек и был нужен для проекта по развитию человеческого потенциала».
В начале февраля 2010 г. в Россию приехали представители крупнейших американских IT-компаний: Twitter, eBay, Mozilla Foundation, Cisco Systems, Katalyst. Эллиса Рубинштейна включили в состав делегации. В Москве он встретился с Владиславом Сурковым. Вторая встреча состоялась на Ярославском экономическом форуме, на котором презентовался доклад «Ярославский план 10-15-20. Дорожная карта строительства инновационной экономики в России», в подготовке которого активно принимала участие Нью-Йоркская академия наук.
Эллису Рубинштейну усилия российский властей были симпатичны, он считал, что у нашей страны есть огромный научно-технический потенциал. «Ваша система образования, несмотря на все трудности последнего периода, продолжала выпускать чрезвычайно талантливых молодых людей, которые являлись предметом зависти всего мира, — писал мне Рубинштейн. — Талант в России существует, это точно. Но система поддержки молодых ученых и инженеров, развития их карьеры оставляет желать лучшего. Российская наука изолирована от Запада. Кроме того, существует разрыв между научными кругами и промышленностью, отсутствует возможность финансово сотрудничать друг с другом. Это серьезные проблемы. В человеческий потенциал нужно серьезно инвестировать. Это важнее, чем вкладываться в строительство новых зданий и лабораторий. Но во всем мире политические лидеры и государственные чиновники нередко упускают этот момент. Невозможно воссоздать Кремниевую долину. Но это не означает, что невозможно создать „инновационную экосистему знаний“, которая может стать ее аналогом и даже конкурировать с ней. Успех Израиля в создании сектора малых и средних инновационных компаний является хорошим примером. Да, создавать инновационный хаб „сверху вниз“ особенно трудно. Именно поэтому Нью-Йоркская академия наук предложила лидерам России свою помощь в создании механизмов, которые смогут стимулировать развитие Сколково „снизу вверх“»[32].
Но до конкретных предложений Рубинштейну дело не дошло, поскольку было принято решение, что отдавать проект единолично в руки иностранца «непатриотично». У чиновников возникла идея использовать модель сопредседателей, когда руководящие посты в фонде делили бы представители России и Запада. Фигура Рубиншейна для этой конфигурации не подходила: найти в России человека, соответствующего ему по менталитету, оказалось невозможно.
Помощник президента Аркадий Дворкович загорелся идеей поставить во главе «крутых топ-менеджеров», влиятельных представителей корпоративной среды. Например, генерального директора — из России, а председателя совета директоров — из-за границы. Дворкович сумел «продать» идею президенту Дмитрию Медведеву. В качестве кандидатов рассматривались: Анатолий Чубайс (РОСНАНО), Александр Абрамов («Евраз»), Михаил Прохоров («ОНЭКСИМ»), Виктор Вексельберг («Ренова»). Говорят, что особой политики здесь не было: выбирали тех, кто так или иначе имел отношение к науке и инновациям или владел технологическим активами.
Анатолий Чубайс приложил много сил, чтобы проект состоялся, имел прямое отношение к инновациям, знал реальное положение дел в инновационном секторе. То, что он был не прочь заняться проектом «Сколково», внушало определенный оптимизм. Анатолий Чубайс был отличным менеджером. Никто не сомневался, что и с этой задачей он попытается справиться. Но, как говорили в кулуарах, его фамилию вычеркнул из списка премьер-министр Владимир Путин. Со словами: «Слишком много на Чубайса, пусть занимается РОСНАНО». Не удалось Анатолию Чубайсу и продвинуть «своего» человека на должность иностранного сопредседателя — на ней Чубайс видел участника рабочей группы по созданию иннограда, гендиректора энергетической компании «Энел ОГК-5» Доминика Фаша.
Раздосадованный Фаш отреагировал своеобразным образом. Он дал очень странное интервью газете «Коммерсантъ», в котором назвал выбор Сколково «сомнительным», план действий по развитию иннограда «туманным», а идеологию самого проекта «абсурдной»[33].
«Сколково станет ремейком знаменитых потемкинских деревень, которые фаворит Потемкин демонстрировал государыне Екатерине II во время eе визита в Крым», — высказался Доминик Фаш.
Говорят, что Чубайс, который приложил большие лоббистские усилия для того, чтобы продвинуть идею Сколково, обиделся, посчитав, что его использовали как «мощный ракетоноситель». Говорят, и Герман Греф, руководитель Сбербанка, и руководитель холдинга «АФК Система» Александр Евтушенков тоже посчитали, что Анатолия Чубайса «оттеснили» от проекта в результате аппаратной интриги.
«Никто чернильницами друг в друга не бросался, но осадочек остался, — вспоминал один из экспертов. — Можно сказать, что и Чубайс, и Греф, и Евтушенков, которые поначалу активно „подыгрывали“ проекту, к нему несколько охладели».
Очень сильной кандидатурой был бизнесмен Александр Абрамов. Один из богатейших людей России, совладелец группы «Евраз», он за десять лет сумел построить одну из крупнейших сталелитейных компаний в мире. В свое время он отошел от руководства бизнесом, но в кризис вынужден был вернуться к операционному управлению компанией. Миллиардер, коллекционер живописи, болельщик «Челси» и заядлый рыбак, Абрамов начинал свой трудовой пусть в науке. Закончив факультет молекулярной и химической физики легендарного Физтеха, он работал в Институте высоких температур АН СССР и, в частности, принимал участие в работах по созданию космического корабля «Буран». Став крупным бизнесменом, он не терял связи с научным сообществом. Абрамов был и председателем попечительского совета МФТИ, и основал благотворительный фонд, который поддерживал стипендиями талантливых студентов.
Александр Абрамов был сильной, авторитетной фигурой. Но на предложение возглавить Сколково он ответил решительным отказом. Не помогли даже уговоры партнера по бизнесу Романа Абрамовича.
У президента частного инвестиционного фонда «Группа ОНЭКСИМ» миллиардера Михаила Прохорова тоже был опыт работы с инновациями. В 2003 г. компания «Норильский никель», которой тогда руководил Михаил Прохоров, решила заняться новым видом бизнеса — производством энергетических установок и электрохимических генераторов на основе водородных топливных элементов. Таким образом компания намеревалась расширить сферу применения палладия. «Норникель» подписал соглашения с Российской академией наук, чтобы, базируясь на отечественных материалах, добиться прорывных решений в области водородной энергетики. В проект Михаил Прохоров собирался инвестировать 120 млн долл. «Норильский никель» не только финансировал разработки, но и закупил для институтов-исполнителей новейшее аналитическое и технологическое оборудование. Но к 2009 г. «Норильский никель» окончательно убедился в неспособности существующей научной структуры разрабатывать рыночно ориентированные технологии и свернул финансирование. Проект был закрыт. Совместно с РОСНАНО «Группа ОНЭКСИМ» развивала проект по производству в России современных светодиодов. В Санкт-Петербурге был запущен завод «Оптоган». Кроме того, в 2010 г. Михаил Прохоров запустил инновационный проект первого российского гибридного автомобиля. Спустя год об успешности проекта судить еще было трудно, поскольку «ё-мобиль» существовал только в форме концепт-кара, но число предварительных заявок, которые граждане могли оформить на сайте компании, уже составляло 150 тыс.
До переговоров с Прохоровым дело тоже не дошло. По одной из версий, кандидатура бизнесмена уже тогда значилась в другом шорт-листе в качестве кандидата на пост лидера партии «Правое дело», реорганизацию которой в Кремле решили провести в преддверии парламентских выборов.
В конечном итоге в Кремле решили остановиться на кандидатуре Виктора Вексельберга, несмотря на то, что отношение к его кандидатуре в Администрации Президента и правительстве было противоречивым.
Виктор Вексельберг тоже начинал свой трудовой путь как научный сотрудник. Выпускник Московского института инженеров железнодорожного транспорта, он окончил аспирантуру при Вычислительном центре Академии наук СССР, написал диссертацию «Разработка и применение математических методов в управлении народным хозяйством» и вплоть до 1990 г. проработал в Особом конструкторском бюро по бесштанговым насосам. КБ «Коннас» занималось проектированием насосов для нефтедобычи. За двенадцать лет Вексельберг вырос от молодого специалиста до заведующего лабораторией.
«Насосы „Коннаса“ до сих пор работают на половине российских нефтяных скважин», — рассказывал Вексельберг в интервью журналу Forbes. Внедряя разработки КБ, тридцатилетний инженер объездил немало месторождений. «Тогда все это было государственное. Мне в страшном сне не могло представиться, что я стану фактическим владельцем некоторых из них», — вспоминал он[34].
Когда началась перестройка, Вексельберг ушел в бизнес. «Отец всегда учил меня быть осторожным, и этот совет пригодился мне в жизни много раз, — вспоминал предприниматель. — Правда, в бизнес я пришел вопреки его мнению: он был очень расстроен, что я бросил научную карьеру».
Дорога в большой бизнес началась для Вексельберга в кооперативе «Техника», владел которым первый советский миллионер Артем Тарасов. «Пришли они тогда вдвоем из научноисследовательского института, с мизерной заработной платой, но с идеями и желанием зарабатывать деньги, — вспоминал Тарасов в интервью изданию „Газета“[35]. — При этом в те годы никто не хотел увольняться с основной работы. Даже представить себе было невозможно, как остаться без зарплаты. Поэтому мы все работали в свободное время. А такого времени у научных работников всегда было много. Виктор — прекрасный специалист в области компьютерной техники, они тогда работали в системе „Юникс“, которая только появлялась в России».
Виктор Вексельберг пробовал разрабатывать для предприятий программное обеспечение, но понял, что так серьезных денег не заработать. И вернулся к насосам. Насосы опускаются на глубину до 2 км, к ним с поверхности идет медный силовой кабель, который изнашивается и подлежит замене. Поездки по месторождениям не прошли для Вексельберга даром. «На нефтяных полях валялись буквально горы использованного кабеля», — вспоминал миллиардер. Вместе с коллегами он разработал несложное оборудование, срезавшее с бесхозного кабеля оплетку и извлекавшее медные жилы. «Это, между прочим, был прекрасный, совершенно инновационный станок», — вспоминал Артем Тарасов.
Использованный кабель отлично пошел на экспорт. Это был фантастический по доходности бизнес: себестоимость меди, полученной таким способом, составляла 300 долл. за тонну, а за границей ее можно было продать по 2300 долл. Первый миллион Вексельберг заработал уже в 1991 г. Деньги, заработанные на продаже меди, Вексельберг с партнерами направили на скупку алюминиевых заводов.