– Мы не нашли ни удостоверения личности, ничего…
Пациента отправили к триажной медсестре, и та проводила его в кабинет экстренной помощи.
После измерения всех параметров медсестра пометила уровень риска оранжевым. Одна из высших степеней угрозы для жизни, требуется срочная помощь.
Через четыре минуты врач Ирма Гудвин уже была в кабинете экстренной помощи. Сестра быстро докладывала:
– Дыхательные пути свободны, острых травм нет… но у него истощение, высокая температура, признаки дезориентации, проблемы с кровообращением.
Врач, заглянув в журнал отделения экстренной помощи, подошла к исхудавшему юноше. Одежду на нем пришлось разрезать, и видно было, как костлявая грудь ходит ходуном в такт дыханию.
– Имя выяснить так и не удалось?
– Нет.
– Дайте ему кислород.
Молодой человек лежал, закрыв глаза, с подрагивающими веками, а медсестра прилаживала кислородную трубку.
Юноша выглядел страшно истощенным, но следов от инъекций на его теле не было. Ирме до сих пор не случалось видеть настолько бледного человека. Медсестра еще раз измерила ему температуру, сунув градусник в ухо.
– Тридцать девять и девять.
Ирма еще раз проверила, какие еще анализы можно взять, потом снова взглянула на пациента. Грудная клетка поднималась рывками, он слабо кашлянул и на миг открыл глаза.
– Не хочу, не хочу, – механически зашептал он. – Мне надо домой, надо, мне надо…
– Где вы живете? Можете сказать, где вы живете?
– Кто… кто из нас? – спросил он и тяжело сглотнул.
– Бредит, – вполголоса сказала медсестра.
– У вас что-нибудь болит?
– Да. – Молодой человек растерянно улыбался.
– Можете сказать…
– Нет, нет, нет, нет, она кричит во мне, это невыносимо, я не выдержу, я…
Глаза больного закатились, он закашлялся, забормотал что-то о фарфоровых пальцах и прерывисто задышал.
Ирма распорядилась сделать пациенту вливание ней робиотика, дать жаропонижающее, антибиотик бензилпенициллин внутривенно. Тем временем будут готовы результаты анализов.
Ирма покинула кабинет экстренной помощи и пошла по коридору, трогая безымянный палец – на нем восемнадцать лет сидело обручальное кольцо, пока Ирма не смыла его в унитаз. Муж изменял Ирме слишком часто, чтобы обман можно было простить. Ей больше не было больно, но она все еще чувствовала печаль – словно из-за потерянного совместного будущего. Ирма раздумывала, не позвонить ли дочери, пока есть время. После развода она сделалась беспокойной и звонила Мии слишком часто.
Ирма проходила мимо двери, за которой говорила по телефону старшая медсестра. На проводе была бригада “скорой помощи”, выехавшая на важный вызов. Серьезная автомобильная авария. Старшая медсестра соединила звонившего с хирургом.
Ирма остановилась и торопливо вернулась к палате, где лежал пациент, чье имя так и не удалось выяснить. Краснощекая санитарка помогала медсестре промыть кровоточащую рану в промежности. Молодой человек словно напоролся прямо на острый сук.
Ирма остановилась в дверях.
– Добавьте макролид, – решительно сказала она. – Один грамм эритромицина внутривенно.
Медсестра подняла на нее глаза.
– Думаете, у него болезнь легионеров? – неуверенно спросила она.
– Посмотрим, что покажет посев…
Пациент дернулся, и Ирма замолчала.
Она перевела взгляд на его бледное лицо, долго смотрела в открытые глаза.
– Мне нужно домой, – зашептал юноша. – Меня зовут Микаэль Колер-Фрост, и мне нужно домой…
– Микаэль Колер-Фрост, – начала Ирма, – вы находитесь в Южной больнице…
– Она кричит все время!
Ирма вышла из палаты и почти бегом кинулась в свой простой кабинет. Закрыла дверь, надела очки, села за компьютер и ввела пароль. В журнале, где отмечались пациенты, Микаэля не оказалось, и Ирма перешла дальше, в архив.
Там она и нашла его.
Ирма, бессознательно теребя безымянный палец, снова и снова перечитывала данные о пациенте, лежащем в отделении экстренной помощи.
Микаэль Колер-Фрост умер семь лет назад. Он похоронен на кладбище Мальста, в приходе Норртелье.
Глава 15
Пол и стены в помещении были бетонные. Комиссар уголовной полиции Йона Линна стоял на коленях. Человек в камуфляже целился ему в голову из пистолета, черного “зиг-зауэра”. Двери загораживал другой человек, направлявший на Йону бельгийский автомат.
На полу у стены стояла бутылка кока-колы. Каморку освещала лампа с гнутым алюминиевым абажуром.
Зажужжал мобильный телефон. Прежде чем ответить, человек с пистолетом велел Йоне опустить голову.
Второй мужчина положил палец на спусковой крючок и сделал шаг вперед.
Человек с пистолетом говорил по телефону, не спуская взгляда с Йоны. Камушки похрустывали под его солдатскими ботинками. Он кивнул, сказал несколько слов, снова стал слушать.
Мужчина с автоматом вздохнул и устроился на стоявшем у двери стуле.
Йона все так же неподвижно стоял на коленях – в тренировочных штанах и белой футболке, которая уже вымокла от пота. Рукава врезались в напряженные мышцы. Комиссар приподнял голову. Глаза серые, словно полированный гранит.
Человек с пистолетом хрипло произнес в телефон еще несколько слов и закончил разговор. Пару секунд он словно раздумывал, потом сделал четыре быстрых шага и прижал дуло пистолета комиссару ко лбу.
– Вот теперь я вас обезоружу, – приветливо сообщил Йона.
– Чего?
– Мне пришлось подождать, пока не представится возможность прямого физического контакта, – пояснил комиссар.
– Я только что получил приказ пристрелить тебя.
– Да, положение тяжелое. Мне придется убрать пистолет от лица, и у меня всего пять секунд, чтобы им воспользоваться.
– Как? – спросил человек у двери.
– Чтобы застать его врасплох, нельзя реагировать на его движения, – стал объяснять комиссар. – Поэтому я позволил ему подойти, остановиться и сделать ровно два вдоха-выдоха. Я дождусь окончания второго выдоха, а потом…
– Почему? – спросил человек с пистолетом.
– Я выиграю несколько сотых секунды, потому что ты не сможешь ответить на мой удар, пока не вдохнешь.
– Но почему именно второй выдох?
– Потому что это неожиданно рано и ровно посредине самого распространенного в мире счета “раз, два, три”…
– Понятно, – улыбнулся человек с пистолетом, показав коричневый резец.
– Первое, что придет в движение, – моя левая рука, – продолжал объяснять Йона в камеру наблюдения под потолком. – Она одним движением поднимется к дулу пистолета и отведет его от моего лица. Захват, рывок вверх, я вскакиваю на ноги, используя врага в качестве живого щита. Все – одним движением. В первую очередь я должен завладеть оружием, но в то же время наблюдать за человеком с автоматом: когда я захвачу оружие, он станет для меня главной угрозой. Я быстро, как можно сильнее ударю локтем в подбородок и шею, чтобы захватить пистолет, сделаю три выстрела, повернусь и сделаю еще три выстрела.
Находящиеся в комнате начали сначала. Ситуация повторилась.
Человек с пистолетом получил приказ по телефону, задумался, потом быстро подошел к Йоне и прижал дуло ко лбу комиссара. Выдохнул второй раз и хотел было вдохнуть, чтобы что-то сказать, – и тут Йона схватил дуло пистолета левой рукой.
Его движения оказались внезапными, молниеносными, хотя человек с пистолетом и ждал их.
Йона рванул пистолет в сторону, тем же движением – к потолку, вскочил на ноги. Наметил четыре быстрых движения локтем в сторону горла “врага”, завладел пистолетом и трижды выстрелил в грудь второму.
Грохот трех холостых выстрелов раскатился между стенами.
Первый “противник” отшатнулся назад, когда Йона повернулся и выстрелил ему в грудь.
“Врага” отбросило к стене.
Йона пробежал к двери, рванул к себе автомат, прихватил дополнительный магазин и покинул комнату.
Глава 16
Дверь тяжело грохнула о бетонную стену, отскочила. Йона вошел, на ходу меняя магазин. В соседней комнате восемь человек перевели взгляды с широкоформатного экрана на комиссара.
– Шесть с половиной секунд до первого выстрела, – сказал один.
– Все равно слишком долго, – ответил комиссар.
– Если бы удар локтем в горло был настоящий, Маркус выпустил бы пистолет раньше, – заметил долговязый человек с бритой головой.
– И тогда ты бы выиграл еще время, – улыбнулась женщина с командирскими знаками отличия.
Сцену в комнате с бетонными стенами прокрутили еще раз. Напряженные мускулы Йоны, мягкое движение вперед, линия прицела, палец ложится на спусковой крючок.
– Чертовски симпатично… – Командир группы широким жестом положила обе ладони на стол.
– Для полицейского, – закончил Йона.
Оба рассмеялись, откинулись на спинку стула, и командир почесала покрасневший кончик носа.
Йона взял переданный ему стакан минеральной воды. Он еще не знал, что очень скоро все его страхи вспыхнут огненным ураганом, еще не предчувствовал той искры, что готова упасть в море бензина.
Йона Линна находился в крепости Карлсбург, где преподавал группе особого назначения приемы ближнего боя. Не то чтобы комиссар считал себя высокоученым инструктором, но он был единственным в Швеции человеком, у которого столько практического опыта и которому есть чему научить курсантов. Когда Йоне было восемнадцать, он служил в воздушном десанте именно в Карлсбурге. Сразу после получения базового образования его завербовали в спецподразделение, незадолго до того созданное для выполнения оперативных задач, которые не могли решить традиционно обученные и вооруженные части.
И хотя он давным-давно оставил военную службу ради обучения в Полицейской школе, иногда ему все еще снилось, что он – десантник. В этих снах он летел в транспортном самолете, слышал оглушительный рев, выглядывал в люк… Тень самолета серым крестом бежит по бледной воде далеко внизу. Йона встает у пандуса, выпрыгивает в холодный воздух, слышит вой ветра, ощущает рывок – и повисает на стропах: парашют раскрылся. Вода приближается с поразительной скоростью. Черная резиновая лодка, вспенивая винтом воду, режет волны далеко внизу.
В Нидерландах Йона освоил эффективный ближний бой – с ножом, штыком и пистолетом. Еще его учили использовать меняющуюся обстановку в свою пользу и работать с новейшим оружием. Особая система ближнего боя – израильская крав-мага – позволяла быстро и эффективно добиваться цели.
– Значит, начнем с этой ситуации и в течение дня будем усложнять ее, – предложил Йона.
– Например, застрелить одной пулей двух человек? – улыбнулся бритоголовый.
– Невозможно.
– А мы слышали, что тебе это удалось. – В голосе женщины звучало любопытство.
– Да ну, – улыбнулся Йона и руками пригладил светлые взлохмаченные волосы.
Во внутреннем кармне зазвонил телефон. Комиссар взглянул на дисплей. Звонил Натан Поллок из Государственной уголовной полиции. Натан знал, где сейчас Йона, и не стал бы звонить по пустякам.
– Прошу прощения. – И Йона нажал кнопку приема.
Слушая, он отпил из поданного стакана. Сначала он улыбался, но потом посерьезнел. Внезапно комиссар побелел как стена.
– Юрек Вальтер все еще в изоляторе? – спросил он.
Руки у него дрожали так, что пришлось поставить стакан на стол.
Глава 17
Сквозь метель Йона пробежал к своей машине, сел. Проехал прямиком по гравийной площадке, на которой тренировался восемнадцатилетним, развернулся – под колесами хрустнуло – и покинул территорию гарнизона.
Сердце тяжело колотилось. Комиссар все еще не мог поверить в то, о чем рассказал Натан. Капли пота блестели на лбу, дрожь в руках не унималась.
На шоссе Е-20, уже возле Арбуги, он обогнал караван длинных фур. Комиссару пришлось крепко вцепиться в руль – тяжелые грузовики подняли ветер, от которого “вольво” повело в сторону.
Из головы не выходил разговор с Поллоком – разговор, прервавший занятие с группой особого назначения.
Совершенно спокойным голосом Натан сообщил, что Микаэль Колер-Фрост жив.
Йона всегда был убежден, что мальчик и его младшая сестра – две из многочисленных жертв Юрека Вальтера. И вот Натан рассказал, что полиция обнаружила Микаэля на железнодорожном мосту в Сёдертелье и привезла в Южную больницу.
По словам Поллока, юноша был в тяжелом состоянии, но его жизни ничто не угрожало. Его пока никто не допрашивал.
– Юрек Вальтер все еще в изоляторе? – таков был первый вопрос Йоны.
– Да.
– Ты уверен?
– Уверен.
– А мальчик? Откуда вы знаете, что он – Микаэль Колер-Фрост?
– От несколько раз отчетливо произнес свое имя. Только это мы и знаем… и возраст совпадает. Разумеется, мы отправили слюну на анализ в лабораторию…
– Но отцу не сообщали?
– Сначала надо сравнить ДНК. В таком деле нельзя ошибиться.
– Я уже еду.
Глава 18
Черный, покрытый слякотью асфальт убегал под колеса автомобиля. Комиссар изо всех сил старался не гнать машину. В памяти вставали картины того, что случилось много лет назад.
Микаэль Колер-Фрост, думал он.
Микаэля Колер-Фроста нашли живым спустя столько лет.
Одного только имени “Фрост” хватило, чтобы Йона заново пережил всё.
Он обогнал залепленную грязью белую машину, заметив краем глаза, как малыш машет ему какой-то мягкой игрушкой. Комиссар погрузился в воспоминания. Вот он в уютно захламленной гостиной, в гостях у коллеги – Самюэля Менделя.
Самюэль наклоняется к нему через стол, черные кудри падают на лоб, и повторяет следом за Йоной:
– Серийный убийца?
Тринадцать лет назад Йона начал предварительное расследование, которому суждено было полностью изменить жизнь комиссара. Вместе со своим напарником, Самюэлем Менделем, он приступил к поиску двух человек, пропавших в Соллентуне.
Первой была пятидесятипятилетняя женщина, которая не вернулась с вечерней прогулки. Ее собака обнаружилась позади магазина “Ика Квантум” – она бежала по подъездной дороге, и поводок волочился за ней. Два дня спустя пропала свекровь женщины – на короткой дороге между домом престарелых и пунктом приема лотерейных билетов “Бинго”.
Выяснилось, что пять лет назад в Бангкоке пропал брат женщины. К делу подключились Интерпол и Министерство иностранных дел, но мужчину так и не нашли.
Мировой статистики по пропавшим без вести не существует, но каждому ясно, что число их колоссально. В США пропадают почти сто тысяч человек в год, в Швеции – около семи тысяч.
Большинство удается найти, но тех, кто пропадает бесследно, все-таки чудовищно много.
Но лишь немногие из пропавших бесследно бывают похищены или убиты.
И Йона, и Самюэль не так давно служили в уголовной полиции, когда оба заинтересовались пропавшими в Соллентуне женщинами. Некоторые обстоятельства весьма напоминали обстоятельства исчезновения еще двух человек – в Эребру, четыре года назад.
Тогда пропали сорокалетний мужчина и его сын. Они направлялись в Глансхаммар, на гостевой матч по футболу, но в Глансхаммаре так и не появились. Их машину нашли покинутой на узкой лесной дороге, ведущей отнюдь не к месту соревнований.
Сначала было предположение, брошенная в воздух мысль.
Что, если между этими событиями есть некая связь, несмотря на разницу в географии и во времени?
Тогда не такой уж нелепой выглядела гипотеза о том, что и другие пропавшие могут оказаться связанными с этими четверыми.
Подобные подготовительные, предварительные расследования – рутинная полицейская работа, выполняется она за письменным столом, за компьютером. Йона с Самюэлем собирали и структурировали информацию обо всех, кто бесследно пропал в Швеции за последние десять лет.
Они хотели понять, есть ли у кого-то из пропавших без вести нечто общее, что не являлось бы простой случайностью.
Напарники клали разные дела одно на другое, как листы прозрачной бумаги, – и вот, словно они рисовали картинку, где требовалось соединить точки линиями, перед ними выступило подобие звезды.
Неожиданный рисунок показал: пропавшие часто происходили из семей, где и до этого бесследно исчезал человек, порой и не один.
Йона вспомнил, какая тишина воцарилась в кабинете, когда они сделали шаг назад и рассмотрели результат. Сорок пять пропавших без вести подпадали именно под этот критерий. Многих, вероятно, придется исключить в ближайшие же дни, но сорок пять – это на тридцать пять больше, чем просто случайность.
Глава 19
В рабочем кабинете Самюэля висела большая карта Швеции, на которой булавками были отмечены места, где пропадали люди.
Оба они, конечно, понимали, что не все пропавшие убиты, но решили пока никого не отметать.
Так как никто из известных им преступников не подходил по времени исчезновений, они сосредоточились на поисках мотива или modus operandi. Ни одно из уже расследованных убийств не напоминало эти. Убийца, с которым они столкнулись на этот раз, не оставлял следов насилия и очень тщательно прятал тела своих жертв.
В зависимости от выбора жертв серийных убийц обычно делят на две группы. В одну попадают педанты, ищущие идеальную жертву, которая как можно лучше соответствует их фантазиям. Такие убийцы нападают на людей определенного типа – например, исключительно на белокурых мальчиков лет двенадцати.
Для другой группы, генералистов, решающим оказывается доступность жертвы. Жертва главным образом играет некую роль в фантазиях убийцы, так что не имеет значения, кто жертва на самом деле и как он или она выглядит.
Но тот серийный убийца, которого нутром чуяли Йона и Самюэль, не попадал в эти категории. С одной стороны, он был генералистом, поскольку его жертвами становились совершенно не похожие друг на друга люди, а с другой – почти ни одна жертва не была легкодоступной.
Они искали убийцу-невидимку. Рисунка не просматривалось, маньяк не оставлял ни следов, ни какой-либо внятной подписи.