Справа, параллельно дороге, шли железнодорожные пути. Вот к ним я и подался. Пыли стало значительно меньше.
– Андрей, ну, что там?
– Красиво идут, Тур! За нами, наверное, сотня танков движется! А мотоциклисты – как конница в лаве по дороге идет! Э-э-хх! – вырвалось у Андрея. Я улыбнулся. Кому война, кому мать родна… Ничего – это не долго… Такие вот детские восторги быстро боем вышибаются. Напрочь!
Впереди, где сходились дороги, в поднятой сотнями колес дорожной пыли стали видны темные тени грузовиков немецкой колонны. На нас немцы не обращали никакого внимания. Видимо, в немецких мозгах не укладывалось, что на их хитрую задницу обязательно найдется и болт с соответствующей резьбой…
– Дед! Подойдем метров на триста – бей по замыкающим грузовикам. Разбей там несколько машин, чтобы никто убежать не смог, понял? А головные от нас не уйдут… Огонь по готовности!
– Слушаюсь!
Башня танка плавно развернулась налево.
– Андрей! Знамя!
Я прибавил скорость, и танк начал обгонять наших мотоциклистов.
«Дзаннь!» – неожиданно для всех ударил первый выстрел. Разрыва снаряда я не увидел – он лег далеко слева, вне поля зрения. Танк, ускоряясь, наматывал на гусеницы последнюю сотню метров, оставшуюся до колонны.
– Андрей, осколочный! Не спи! Быстро давай! – это хрипит Дед. Не стареют душой ветераны! Если подумать – всю жизнь Дед с германцем воюет.
«Дзаннг!» и тут же – «Дзаннг!» В танке запахло сгоревшим порохом. Мотор выл злым голосом. Рядом загрохотал пулемет. Я увидел, как удивленно приподнявшийся при виде танка, стреляющего по своей колонне, немецкий солдат в кузове грузовика сломанной куклой вылетел за борт машины. По высокому тенту, выбивая пыльную строчку, ударила очередь пулемета.
– Каптер! По грузу не бей – может еще нам пригодиться!
Очередь ударила по кабине следующей машины. Полетели стекла, запарил пробитый радиатор, и машина, теряя скорость, пошла, пошла с дороги… Что там с ней было дальше, я не видел. По дуге наш танк подлетел к пылящему впереди нас грузовику, и я легонько ударил его в правый борт. Этого хватило. Грузовик вильнул и завалился на бок.
Справа, беззвучно стреляя, выскочил мотоцикл с пулеметом на коляске. Впереди поднялось несколько черных земляных кустов разрывов 76-мм снарядов пушек КВ и Т-34. Колонна стала замедлять ход.
Наш танк выскочил на левую сторону колонны.
– Тур, стой! – крикнул по ТПУ Дед. – Я еще по хвосту врежу!
Я затормозил, танк так сильно качнулся вперед, что Каптенармус стукнулся носом о пулемет, а Андрей выронил грохнувшийся на дно боевого отсека снаряд.
– Эй, водила! – заорало сразу два голоса. – Осторожней! Не дрова везешь!
Я виновато промолчал. Башня развернулась, ударило два выстрела из пушки, и Дед, успокоившись, скомандовал: «Вперед помалу!»
Мы дернули вперед. Стрелять и таранить грузовики вроде уже и не надо – впереди дымилось несколько головных машин, немцы серыми мышками драпали и падали в лежащее слева поле пшеницы. Это Каптенармус послал им несколько горячих приветов вслед. За немцами в хлеба нырнуло несколько наших мотоциклистов. И тут…
И тут впереди нас встал небольшой разрыв. По броне заколотили осколки и комья земли. От неожиданности я вильнул, и второй разрыв встал справа.
– Андрей! В бога в душу тебя, паразит! Ты флаг распустил?
Андрей охнул. Звякнул люк, и тут нам прилетело прямо в левый борт. Танк дернулся и закрутился на сбитой гусенице…
***Спас нас Андрей. Он выскочил на башню танка и стал размахивать красным флагом. Какой-то наш танчик, до которого, как до жирафа, не дошло, что в голове нашей колонны идет трофейный танк, решил пополнить свой боевой счет нашей «тройкой». Стрелять бы еще научился, засранец! В общем, когда я еле-еле живой от пережитого испуга вылез из танка, Дед уже пытался организовать показательный мордобой. Наш экипаж, с красными, озверевшими мордами, собачился с высунувшимися из люков танкистами подошедшей вплотную бэтэшки. Дело пахло судом Линча.
– Пр-р-екратить! Экипаж, смирно!
Сдавленно рыча, мои диверсанты отошли к подбитому танку и сделали вид, что они встали по стойке «Смирно». Уже что-то… В это время, лязгая траками, к нам подлетел Т-34. Скрипнул башенный люк, из него вылупился какой-то командир и недовольным голосом прохрипел: «Кондаков! Опять ты что-то наворотил?!»
– А что я, что я, товарищ старший лейтенант?! Гляжу – немцы! Ну, я дал…
– Ага! Дал он! Третьим снарядом только и сумел гусеницу сбить. Сзади, да в упор! Стрелок, понимаешь… – Дед пренебрежительно цвиркнул длинной струйкой слюны.
Старший лейтенант в люке только болезненно скривился.
– Ваши люди целы, товарищ…
– Капитан. Капитан Залетнов. Мы-то целы… А вот машину ваш снайпер повредил.
– Как повредил, так и поможет отремонтировать! Слышь, Кондаков! А ну, вылезай со своим экипажем! Взяли кувалду, и давай, чини гусеницу, понял?
– Е-е-сть чинить гусеницу… – упавшим голосом ответил безрадостный Кондаков. – Пошли, ребята…
– Вот так-то! Вы уж извиняйте, товарищ капитан! Чего в бою не бывает! – Старший лейтенант козырнул и провалился вниз. Танк взревел и дернул вперед, выплюнув на нас черное облако гари из изношенного двигателя.
– Тьфу, ты, черт! Раздолбай на раздолбае… – пробурчал Каптенармус, аристократично разгоняя ручкой дым перед носом.
В это время со стороны пшеничного поля раздались пулеметные очереди. Там, среди золота колосьев, черными акульими плавниками мелькали наши мотоциклисты.
– Ты вот что, Каптенармус… Сел бы ты в башню за пулемет… Вишь – стреляют еще.
Каптенармус еще раз бросил злобный взгляд на экипаж бэтэшки, который в неизбывной тоске смотрел на сбитую гусеницу, и полез в танк.
– А вы что стоите, мастера танковых атак? Приказ получили? Фронт работ перед вами, приступайте! Дед, присмотри тут за ними…
– А ты куда?
– А я пойду, прогуляюсь немного. Разомнусь, так сказать. Андрей! Возьми мой автомат и за мной!
***Колонну разметали качественно. В кабинах машин, в кузовах грузовиков, на обочинах – везде лежали одиночные серые холмики и кучки убитых немцев. Такое впечатление, что был приказ «Пленных не брать!» А может, и был, кто его знает… Куда в такой ситуации прикажете девать пленных? Лучше уж так, на поле боя… За землей пришли – так получите, битте-дритте! Вон, пулеметы-то в пшенице еще грохочут.
Мы с Андреем подошли к разбитой и перевернутой машине. Весь ее груз высыпался и разлетелся. На дороге валялись металлические бочки, картонные ящики с яркими этикетками, бумажные мешки с непонятным содержимым.
– Андрей, это не бензин в бочках?
Подойдя к одной из бочек, Андрей мазанул пальцем темное пятно возле пробки и понюхал его.
– Не-е, масло какое-то…
– А ты вон ту посмотри, красную…
Андрей оглянулся, подошел и, крякнув, поставил бочку на дно. Поискал горловину, еще раз крякнул, теперь разочарованно, и перевернул ее вверх ногами. Показалась пробка. Аккуратно и мягко стукнув пару раз прикладом автомата, он отвинтил ее и принюхался к содержимому.
– Точно! Бензин! А какой – не пойму…
– А есть разница? Давай, заворачивай. Сейчас до наших докатим, пусть зальют…
Пришлось вернуться. Бригада шабашников из бэтэшки, зло переругиваясь, натягивала на катки гусеницу. Рядом, с «пальцем» в руке и кувалдой на плече, прохлаждался Дед. Ему только колхозницы для скульптурной группы и не хватало. Шабашники ухнули, потянули. Ну-ну, бог вам в помощь, ребятушки. Подкатив бочку к корме танка, мы пожелали труженикам новых производственных успехов и отправились дальше.
Опять трупы… Трупы в мышиного цвета мундирах валялись среди разлетевшегося от разрывов снарядов и таранных танковых ударов барахла. Вот один герой загреб руками, вылезшими из засученных рукавов, пучок макарон и прижал их к окровавленному животу. Не помогло… Среди рассыпанного сахара и муки лежали какие-то мятые, заляпанные маслом и бензином, яркие глянцевые журналы. Ба! Порнушка! Ай да фрицы, ай да сукины дети! Продвигают, так сказать, германскую порнокультуру на восток. Ну-ну… Идем дальше.
Вот смятый в хлам лакированный зад «опель-адмирала», уткнувшегося носом в телеграфный столб. Около богатой машины суетится батальонный комиссар Оксен. Что-то надыбал контрразведчик.
На заднем сиденье автомашины видны два туго набитых, перетянутых мягкими ремнями желтых портфеля. Оксен с натугой тянет их на себя и относит к ждущему его танку. Обернулся, заметил…
– Капитан! Как ваши дела?
– Все бы отлично, товарищ батальонный комиссар, если бы не ваша бэтэшка…
– А что так?
– Да после того, как мы расстреляли и протаранили несколько грузовиков, наш БТ сбил нам гусеницу… Наверное, вы забыли им сообщить, что в танке свои.
Оксен начинает багроветь. Однако он отлично понимает, что крыть ему нечем, и мне он не начальник. Я, благожелательно улыбаясь, смотрю прямо ему в глаза.
– Консервы нашли, товарищ батальонный комиссар?
Оксен багровеет уже как синьор Помидор. Дальше уже некуда. Пожалуй, хватит шутить.
– Начинаю сомневаться – разведчик ли вы, товарищ капитан. Такие легковые машины – признак штаба. И достаточно высокого штаба. И в таких портфелях колбасу не возят. В них возят секретные документы. Как вы думаете?
– А что тут думать? Я и так знаю – это штаб 11-й танковой дивизии немцев. Майора я ведь вам предоставил? Ну, вот! – Я подошел к машине, за воротник приподнял лежащего на руле убитого водителя и достал его солдатскую книжку. – Извольте видеть – 11-я танковая! А офицеры где?
– В пшеницу удрали. Ищут их уже… Никуда они не денутся. Ну, и какие дальнейшие выводы у командира Разведупра ГШ?
Я посмотрел в чистое безоблачное небо.
– А простые выводы… Штабные уже по радио передали своим о разгроме колонны. Вон у них рация-то стоит… Немцы рядом – километров восемь-десять. Сейчас уже, пожалуй, стягивают танки для удара по вашей группе. Да еще и авиацию вот-вот вызовут. Надо немедленно рвать вперед, на Дубно! Нельзя дать опомниться немцам и подготовить противотанковую оборону, товарищ батальонный комиссар.
– Вот тут вы абсолютно правы, капитан. Бригадный комиссар уже дал команду на выдвижение. Но вы не знаете, да и немцы пока не знают, что у них за спиной идут навстречу нам танки подполковника Болховитина. Так что, еще посмотрим… Ну, чинитесь и догоняйте! А мы – вперед.
Танки пошли вперед, а мы с Андреем трусцой побежали назад. У нашего танка кто-то размашисто бил кувалдой, скрепляя натянутую гусеницу пальцем.
– Дед! Долго еще? Наши уже пошли.
– Сейчас, сейчас… Уже немного осталось. Еще заправимся – и можно двигаться. Куда-а? А кто нам бочку поднять поможет?
Экипаж БТ хмуро смотрел на распоясавшегося рабовладельца. Я присмотрелся к командиру танка.
– Э-э, старший сержант! Не спеши. Сейчас заправимся и вместе пойдем. Нечего тут поодиночке бегать, сожгут, не ровен час. Воронка для заправки у вас есть? Давай сюда.
В общем, еще минут через пятнадцать-двадцать двинули и мы. Бэтэшка шла с нами бок о бок. Сидевшие на башнях Андрей и командир БТ только переглядывались. Так мы вояжировали примерно с полчаса, а потом я увидел в смотровую щель еще одну разгромленную немецкую колонну и десятка полтора красноармейцев, сноровисто грузивших в полуторки трофеи.
Танки сводной группы, видимо, прошли, не останавливаясь, просто разметав по обочинам с десяток трехтонных грузовиков, и сейчас хваткие хозяйственники спешно прибирали хабар. Ну и правильно. Кормить нас ведь надо же! Да и горючка не помешает. Бойцы хмуро, с опаской, провожали глазами наш краснознаменный танк, но за оружие не хватались. Андрей весело махал им ручкой из-под знамени пионерской дружины.
Правда, через десяток километров ему пришлось нырнуть вниз. Потому что впереди шел бой. Наши нарвались на немцев. Или это немцы нарвались на крупные неприятности? Кто знает?
– Тур, впереди бой!
Наши два танка выскочили на высотку и остановились. Танковый бой развернулся на широком, переливающем золотом ржаном поле километрах в десяти юго-западнее Дубно. Видно было все, как на ладони.
Я не знаток встречных танковых боев, и понял мало что. Немецкие танки суетливо перемещались с фланга на фланг. В высокой ржи стремительно летали наши мотоциклисты, ведя плотный пулеметный огонь. Немецкой пехоты я не видел, но не по танкам же они стреляли?
А вот наши танки действовали куда как убедительно! КВ и тридцатьчетверки растянутым строем надвигались на немцев. Малокалиберные пушки немецких танков нашу броню не брали. А немецкие танки 76 мм снаряды советских танковых пушек не держали. Совсем!
Вот Т-34 с короткой остановки ударил по Pz.III. На расстоянии метров в четыреста вспух черный клубок. Немецкий танк еще прошел по инерции метров пять, но тут же взорвался. Башню отбросило метров на двадцать. А здесь КВ, не тратя снаряда, просто походя, раздавил маленького немца. Какой уж это был танк, я не знаю.
Немцы дергались, бегали по полю, пытаясь ударить наши танки в борт, но толку от этого не было. Все больше и больше немецких танков, дымя, замирали на месте.
– Андрей! Крикни соседям, чтобы двигали за нами! Знамя на месте? Тогда – в атаку!
Наша «тройка» пошла с высотки вниз, на левый фланг немцев. БТ катил у нас на хвосте, справа. Дед крутил башню, выискивая цель. Немецкий танк под красным знаменем шел в бой. Это круто!
– Дед, командуй, черт! Я почти ничего не вижу – рожь мешает!
– Влево делай! Стой!
– Банг! Банг! – качнулась «тройка». – Горит, сволочь! Бронебойным заряжай! Вправо пошел! Быстрее, черт!
Я даванул, а не видно же ни черта!
– Стой! – еще раз «Банг!» – Уходи влево!
Наконец-то! Мы выскочили с поля, и мне хоть что-то стало видно. Мы зашли во фланг немецким танкам, и теперь Дед их спокойно расстреливал. Как в тире. Около Деда скулил Андрюха – клянчил стрельнуть. Немцы то ли нас не замечали, то ли не могли поверить, что немецкий танк стреляет по своим. В общем – цирк, да и только! Как говорится – «Шапито и немцы»…
Бэтэшка не выдержала нашей наглости пополам с чрезмерной осторожностью и бросилась в бой. Только корма во ржи мелькнула. А нам так действовать было опасно – немцев мог насторожить наш красный флаг, а наших этот самый флаг мог и не остановить, вот ведь какое дело… Поэтому – «Банг!»
Но тут в тыл немцам ударили наши танки! Они этого совершенно не ожидали. Мы тоже… Потому, что около нас встал разрыв 76-мм снаряда. Кто-то из танкистов Болховитина наш красный флаг и не рассмотрел. А мы стояли… И пока наш танк наберет скорость – его сожгут. Как два пальца об асфальт.
Поэтому я заорал: «Все из танка!!»
Вылетели мы из «тройки» как дробь из ружья! Благо – люков на всех хватает. И не зря – следующим снарядом наш трофей пробили в борт. Андрей заорал: «Знамя!» Каптенармус заорал: «Мой пулемет!» А я заорал: «Лежать, паразиты! Лежать! Щас рванет!»
И мы уткнулись носом в землю. Однако взрыва мы не услышали. Нет, взрывы были, хлопали танковые пушки, стрекотали пулеметы и мотоциклы. Бой-то еще шел! Но близкого взрыва от нашего танка просто не было…
Мы все осторожно вытащили клювы из травы, посмотрели друг на друга, и, медленно и аккуратно, подняли головы вверх.
Наша бедная «тройка», дымя, стояла метрах в десяти-двенадцати. На башне красным столбиком стоял покосившийся и обвисший флаг пионерской дружины. Первым к танку сорвался Андрей. Он птицей взлетел на броню и, обломив древко, сорвал флаг. Тут, с низкого старта, вперед рванул Каптенармус. Глаза его подозрительно блестели. Мы с Дедом посмотрели друг на друга, вздохнули, поднялись, сбили рукой пыль со штанов, и не торопясь побрели вперед. Я вдруг вспомнил, что где-то в танке валяется мой автомат. А Дед ничего не забыл – винтовка была с ним. Когда только успел…
В общем, залезли мы на броню почти к финалу боя. И смотрели его, как из театральной ложи, прячась за башней дымящего немецкого танка.
Особенно мне запомнилось то, как таща за собой длинное полотнище пламени, беспрестанно паля из пушки, мчался на врага наш танк. Экипаж вел бой до конца. До своего конца… Горящий и стреляющий танк вдруг вспух клубом черно-оранжевого дыма и погиб… Как мы узнали потом, это был танк командира полка Николая Дмитриевича Болховитина…
К темноте с разбитой и окруженной группировкой немцев было покончено. Наши прочесывали поле боя, извлекая изо ржи офицеров штаба 11-й танковой дивизии и трясущихся, подавленных солдат.
На окраину Дубно передовые отряды сводной группы вошли уже в полной темноте. Бои в городке еще шли. С северо-востока, от кладбища, доносился неутихающий треск пулеметов. Всю ночь наши бойцы вели бой с фашистами. Но участь их была уже решена. Танкисты группы бригадного комиссара Попеля разгромили немецкие тылы и базу снабжения в Дубно[24].
Глава 8
Мы брели по пустым и узким улочкам Дубно в полной темноте. Казалось, городок испуганно замер, затаился. Маленькие домишки со страхом смотрели на нас из темноты слепыми, черными окнами. Еще бы… пережить стрельбу наших танков на улицах, а потом еще и немецкий артналет. Тут кто хочешь испугается. Где-то длинными очередями захлебывались беспокоящим огнем немецкие «МГ-34». Изредка взлетали ввысь и, теряя свет и саму свою короткую жизнь, огненными каплями рассыпались и падали вниз белые осветительные ракеты.
Начальство сводной группы о нас, видимо, позабыло. Точнее – не так. Оксен уж точно не забудет… Не та школа. Просто с потерей трофейного танка мы стали как бы невидимками. Затерялись, растворились среди нескольких тысяч бойцов группы. Все были заняты делом – напряженно копали окопы, траншеи и укрытия, выкатывали трофейные пушки на заранее присмотренные противотанковые позиции, закапывали захваченные в Дубно неисправные немецкие танки в землю. Да, танкисты Попеля захватили более сорока танков. Большая часть, штук тридцать, была на ходу. Сейчас их усиленно изучали безлошадные экипажи, готовясь утром идти на них в бой. Остальные пытались привести в порядок. Совсем уж убитые машины превращали в доты.