— Господи, он еще спрашивает! Разумеется, чтобы станцевать дуэт па-де-де из второго акта…
Трубка замолкла. Бравый седеющий генерал почувствовал приступ удушья; усы его обвисли; вот так и начинаются крупные неприятности: без распекании, без криков, без ругани. Шуточки и намеки. Но старый служака был «не лыком шит, хоть и с опозданием, но сообразил: Тхору что-то нужно от него, иначе сообщил бы о номере в отеле не ему, а министру.
— Слушаю вас, шеф.
— Дельце пустяковое, старина: Возле входа в «Лебединую песню» будет стоять мой человек. Инвалид, без левой ноги, в темных очках. Передай ему, пожалуйста, пленочку, которую ты сейчас сделаешь с досье некоего Климмера. Тебе же все равно по пути. А потом танцуй себе… хе-хе-хе… свой па-де-де.
— Но инструкция строжайше запрещает, шеф… — Он понял: может быть, это провокация, проверка. Может, собаке Тхору только и требуется застукать его с поличным. За девочек из балетной школы грозит всего лишь отставка, а пленочка в кармане… это попахивает трибуналом.
Трубка хранила ледяное молчание.
— Я, конечно, готов нарушить… ради вас, разумеется, но… где гарантия, что?..
— Хе-хе-хе, старина! А где гарантия, что сведения о твоих увлечениях балеринками не просочатся выше? Считай это одолжением мне, мне лично. Только сделай все своими руками.
— Слушаюсь, шеф!
Начальник архива торопливо сбежал в подвал: руки его все еще дрожали, но фотоаппарат птичкой порхал над листами досье; кажется, на сей раз пронесло; правда, он в руках Тхора, но и Тхор у него в руках; а главное, теперь он обязан, просто обязан поехать в «Лебединую песню». И никакие силы его не остановят — пусть хоть все военное министерство встанет стеной.
В машине он глянул на себя в зеркало — усы торчали молодцевато и задорно, как и полагается усам мужчины, привыкшего одерживать славные победы над очаровательными представительницами прекрасного пола…
Все обошлась наилучшим образом. И свидание прошло хорошо, и пленочку инвалиду удалось передать незаметно, и настроение было отменное. Только вот к концу дня опять позвонил Тхор.
— Салют, старина!
— Слушаю вас, шеф. Все в порядке?
— В каком смысле? — В голосе Тхора прозвучало неподдельное изумление. Вопрос и в самом деле был задан некстати. — Приготовь-ка мне досье NВ-140-462, я сейчас заеду.
— Опять?! — вырвалось у начальника архива. — А как же пленочка?
— Что вы там мелете? Какая еще пленочка?!
Сердце старого служаки ушло в пятки. Вот так влип! Это же был не Тхор! Тхор не мог по телефону назвать имя Климмера. Никогда! Тхор назвал бы шифр, как сейчас! А он-то, он, старый армейский башмак, настолько потерял разум из-за этого свидания, что поверил! Но голос… голос был похож. Да, только похож. Надо выкрутиться. Надо взять себя в руки и выкрутиться…
— Я, м-м-м… имею в виду… может быть, переснять досье на пленочку? Для удобства…
— Что?!! Вы рехнулись?! — Когда Тхор переходил на «вы», ничего доброго ждать не следовало. — Сидеть у себя в кабинете! Никуда не выходить. Сейчас разберемся.
Все. Мышеловка захлопнулась. Начальник архива достал пистолет, проверил, заряжен ли, и сунул в брючный карман. Кажется, это был его последний… как это выразился Тхор?.. то есть не Тхор, а тот, кто выдал себя за Тхора… Па-де-де…
Человек, носивший шифрованное имя РД-1, с самого начала, когда принял этот сверхсекретный институт, провидел свой последний день. Знал, что никакая сверхбдительная охрана, никакая автоматика не помогут; рано или поздно из-за портьеры в его кабинете выйдет черный человек, тускло блеснет дульный срез пистолета и булькнет выстрел, которого он уже не услышит. Вопрос был, в сущности, только в том, «рано или поздно?».
После вечернего кофе он сидел в кабинете, склонившись над таблицами и подперев сухощавой рукой клевавшуюся набок непропорционально тяжелую, зеркально выбритую голову. Эти вечерние часы он сумел отвоевать у институтской суеты, передряг и экспериментов — для чистой науки. Это были его лучшие часы.
И когда, уже втянувшись в работу, РД-1 обернулся и увидел того самого человека, он нисколько не удивился. Как и следовало ожидать, человек был одет во все черное. Правда, он не вышел из-за портьеры, а сидел в кресле у окна, да и пистолета не было видно, но едва ли это что-либо меняло. РД-1 не удивился и не испугался, лишь пожалел, что произошло это все-таки слишком рано. Как раз в тот момент, когда он стоял на пороге важного открытия. Впрочем, осадил он себя, он всю жизнь стоял на пороге нового важного открытия, то одного, то другого, и террористам или как их там… повстанцам пришлось бы долго ждать, чтобы не оборвать своим выстрелом никакого открытия.
Человек в черном встал, подошел поближе и чинно поклонился. РД-1 еще никогда не видел такого вежливого террориста и поэтому так же молча поклонился в ответ.
— Я безоружен, — сказал черный, для наглядности похлопав себя по карманам. — Если вам не хочется узнать, зачем я пришел, можете вызвать охрану.
РД-1 машинально пригласил его сесть, опустился в кресло рядом, придвинул «гостю» сигареты; оба неторопливо закурили, будто бы заранее условились об этой столь приятной встрече.
— Как вы сюда попали?
— Видите ли, я в своей стране. Здесь все двери для меня, можно сказать, распахнуты настежь.
— И форточки, — добавил РД-1.
«Гость» пропустил это замечание мимо ушей.
— Простите, профессор. У меня к вам деловой разговор. Но как я должен вас называть? РД-1, сами понимаете, не годится для дружеской беседы.
— Видите ли, приобретя имя в науке, я в некотором роде потерял собственное.
— Понимаю. И все же… как звали вас мальчишки во дворе? Надеюсь, это не секрет. Меня, например, звали Джо.
— А меня Рико.
— Отлично. Позвольте, Рико, сразу перейти к делу.
— Прежде вопрос, Джо. Вы пришли убить меня?
— Упаси бог! Если бы это зависело от меня, я сделал бы все, чтобы ни один волос с вашей головы не упал.
— Благодарю вас, особенно учитывая состояние моей шевелюры. Так, значит, вы не тер… не партизан?
— Не террорист, но партизан. Однако у партизан нет никаких резонов убивать вас, Рико. И даже если бы резоны были… мы ведь понимаем, что значит для Лорингании РД-1. Когда мы установим в стране народную власть, мы сможем гордиться таким ученым.
— Любопытно. Тогда зачем же вы здесь?
— Гм… Нам нужна консультация.
— У партизан затруднения психологического характера?
— Скажем точнее: проблемы. Но позвольте, почему вы решили, что партизаны должны вас убить?
Что-то неуловимо располагающее было в этом человеке, в этом партизане, которых газеты изображали злодеями, извергами, чудовищами. Скромность? Простота? Острый и быстрый ум? Проникновенный, но добрый взгляд? уверенность в себе? А может, все это вместе взятое? РД-1 уже не покидало ощущение, что давным-давно, еще мальчишками, они были знакомы, даже дружны. Возможно, именно это ощущение подсказало ему единственно верную в сложившейся ситуации тактику: будь откровенен, будь по возможности откровенен.
— Честно говоря, Джо, я не очень-то вникал в политику. Времени не хватало. Но как-никак я работаю над военной проблемой по заданию правительства и, стало быть, с вашей точки зрения, продался «акулам».
— А с вашей точки зрения?
— С моей? Пожалуй, да. Пожалуй, я и впрямь продался «акулам». Но взамен получил возможность заниматься наукой, которая в конечном итоге принесет благо людям.
— Значит, Рико, становясь на вашу точку зрения, надо рассуждать так: террористы должны меня убить, если вред, который я приношу народу, работая на «акул», перевешивает то благо, которое моя наука принесет народу в будущем. Стало быть, вред таки перевешивает?
— Когда Уатт изобрел паровой двигатель, едва ли эта неуклюжая машина перевешивала в глазах обывателя упряжку битюгов.
— Но, помнится, открытие радиоактивности, которое сулило народам исключительно благо, обернулось не только Хиросимой, но и гонкой вооружений, затормозившей развитие человечества, по крайней мере, на четверть века.
— Вы считаете, моя работа здесь идет во вред народу?
— Разумеется. Но мы понимаем и другое. РД-1 не спешит поставить свою науку на службу «акулам». Естественно, в той мере, чтобы это промедление не вызвало подозрений и не помешало чисто научной работе.
РД-1 вынул платок и долго тер им свою крупную голову. «Гость» дождался, когда большой клетчатый платок исчез в кармане, и продолжил:
— Но мы отвлеклись, Рико. Я хотел спросить: вы знаете доктора Климмера?
— Климмера? Это крупный ученый, специалист в области эмбриологии и генетики. Лично я с ним незнаком, но, думаю, его имя тоже… делает честь Лорингании.
— Я бы не сказал этого. Доктор Климмер в отличие от вас, Рико, спешит. Спешит поставить свою науку на службу «акулам». То есть уже поставил. В джунглях действует отряд людей-роботов, отряд головорезов, выращенных в реторте на фабрике доктора Климмера.
— Действует? Вы сказали — уже действует?
— Да. И эти парни вырезали в джунглях несколько деревень. Раскромсали ножами стариков, детей, женщин.
РД-1 спросил хрипло:
— Вы хотите, чтоб я… и другие ученые… объявили протест?
— Нет. Это бесполезно. «Акул» протестами не прошибешь. Я хочу лишь заметить, доктор Климмер выбивает у вас почву из-под ног. Он создает солдат, которых не потребуется «околпачивать».
— Вам знаком этот термин? Сугубо внутренний, институтский термин?
— Я же в своей стране, Рико.
— Ах, да. Но мы не собираемся никого околпачивать буквально. Этот шутливый термин появился только потому, что на голову подопытного надевается контактный колпак, который…
— Который позволяет стереть у человека собственные извилины и перенести в его мозг извилины из-под колпака некой модели, образца, «эталонного солдата». Так?
— Грубо говоря, так. — Рико вздохнул. — Я вижу, вы неплохо информированы. Но из наших лабораторий не вышел еще ни один «эталонный солдат», потому что…
Джо засмеялся. Его мягкий смех и твердый жест руки остановили РД-1.
— Потому что в вашей лаборатории существует еще и третий, никакой наукой не предусмотренный колпак, верно?
— Что за чушь, Джо? О чем вы говорите?
— О вашей бритой голове, Рико. И о следах от присосок, которые еще сейчас видны у вас на затылке. А третий колпак вместо «эталонного солдата» формирует некоего нейтрала, человека вне политики, вроде вас, не правда ли?
На сей раз большой клетчатый платок РД-1 изрядно-таки намок. Но, протерев насухо свой череп, Рико озорно подмигнул и рассмеялся.
— А мы бы подружились, Джо. Я имею в виду, во дворе, когда я был Рико, а вы Джо. Вы играли в нападении?
— Нет, я выступал центральным защитником.
— А я левым краем. Боже мой, как давно это было!
— Да, Рико, это было давно. К тому же теперь мы поменялись местами: я выступаю на левом краю, а вы, так сказать, в центре.
— Но я готов сместиться влево. Конечно, если вы подскажете, как это сделать.
— Сделать это очень просто. Мы приглашаем вас на денек в джунгли, в партизанский центр. Нам нужна консультация, как я уже говорил.
— Исключено, Джо. Я здесь слишком на виду.
— А жаль! Там у нас живет десяток «стриженых». То есть парней доктора Климмера. Парней из реторты.
— Да что вы говорите?! — вскочил с кресла РД-1. — Нет, серьезно? Целый десяток? Вы взяли их в плен?
— Нет, они пришли к нам добровольно.
— Невероятно! Убийцы — и добровольно?
РД-1 так заинтересовался, что схватил «гостя» за руку. Он напоминал в этот момент мальчишку из дворовой команды, забившего решающий гол в «девятку». Поняв, что дело сделано, Джо как-то сразу обмяк, расслабился, и стало ясно, что человек этот устал, смертельно устал, что он уже давненько не смыкал глаз.
— Это странные ребята, Рико. С точки зрения психологии они, по-моему, сплошная загадка. Двадцатилетние младенцы. Роботы, жаждущие найти маму и папу. Вам будет интересно познакомиться с ними. Интересно для науки. А нам нужен ваш совет. Совет специалиста.
— Я согласен, Джо. Но здесь охрана, автоматика. Отсюда мышь не убежит незамеченной.
— Но мы же в своей стране, черт возьми!
Джо Садовник, человек неприметной внешности и неопределенного возраста, досадливо отодвинул стопку листов фотокопии и, задумавшись, запустил пятерню в голову. Этот жест, типичный для лоринганского крестьянина, заставил его усмехнуться и на какое-то время забыть о деле; трудно все-таки переделать себя, в чем-нибудь да проглянет суть, пусть даже в таком пустяке; однажды, нарядившись, скажем, владельцем магазина, он вот так же простодушно поскребет в затылке — и это будет конец.
Как-то, было дело, Джо едва не засыпался на подобном же несоответствии; он служил садовником у Тхора, тогда заместителя начальника главного штаба; конечно, он не столько ухаживал за садом, сколько знакомился с положением дел в армии, хотя и сад успевал содержать в образцовом порядке; и однажды папаша Тхор застукал его в саду с томом «Стратегии контрудара». Вот это был удар! Никогда не знаешь наперед, на чем засыплешься, все, кажется, предусмотрено, а какая-нибудь мелочь, самая незначительная, разрушит скрупулезно возведенную конструкцию. За четыре года службы у Тхора Джо успел изрядно продвинуться в военном искусстве, изучив добрую половину специальной литературы в библиотеке хозяина и незримо присутствуя на всех приватных домашних совещаниях, где, как правило, решались самые щекотливые вопросы; все сходило благополучно; и вдруг — садовник читает «Стратегию контрудара»! Благо еще книга была с иллюстрациями, и Джо моментально сориентировался: простите, дескать, виноват, что в рабочее время, но страсть обожаю картинки про войну; Тхор поверил и назавтра же подарил своему воинственному садовнику кипу старых иллюстрированных журналов.
Да, вот и это — никогда не знаешь наперед, что может пригодиться в дальнейшем; мог ли он предположить, что умение мастерски имитировать голос и манеру речи Тхор а сослужит ему столь добрую службу? Сначала Джо скуки ради развлекал прислугу; именем хозяина отчитывал кухарку за пригоревший пирог, отпускал сомнительные комплименты в адрес горничной, ворчал на шофера за опоздание — те только за бока хватались. Потом и мальчики, сыновья папаши Тхора, постепенно втянулись в игру. А позднее, когда старший, студент, влип в историю, пришлось его выручать, звонить в полицию и голосом папаши взывать к милосердию, обещая «не остаться в долгу»; слава богу, дело удалось замять без лишнего шума, да и парень того стоил, не в отца пошел, стал хорошим помощником садовнику в разных «подозрительных» начинаниях…
Джо очнулся и шершавой ладонью садовника стер с лица липкую паутину сонливости; было не до воспоминаний; впрочем, когда уже третью ночь проводишь почти без сна, забыться на полчаса вовсе не грех; но времени мало, слишком мало — на рассвете будет ждать Рико, чтобы к вечеру успеть в центр. А до рассвета еще предстоит решить эту головоломку, раскусить сверхкрепкий орешек — досье доктора Климмера. Командир непременно спросит: «А ты что предлагаешь, Джо?» И Джо — хоть лопни — должен будет представить план дальнейших действий: но не потому, что он такой умный, наоборот, сейчас ему вовсе не помешало бы стать хоть чуточку поумнее, а потому, что начальник разведки просто обязан вносить предложения. Вопрос стоит слишком важный — отыскать ключ к проблеме «стриженых», научиться по крайней мере выключать из игры эту неожиданно возникшую силу. Старик и Айз как будто бы протоптали тропинку, по которой следует идти, но стратегия не может полагаться на тропинки; Джо предстоит превратить тропинку в добротное шоссе. И дело даже не в тех двух сотнях «стриженых», которые дислоцированы в столице; дело совсем не в них; в предвидении важных событий, о которых не только говорить, но и думать пока приходится крайне осторожно, следует обезопасить себя от возможного появления в тылу партизанской армии не двухсот, а двадцати тысяч «стриженых»; случись что серьезное — «акулы» не постесняются кинуть против восстания все воинство Климмера; вот почему так важно заранее это предусмотреть, заранее выработать рекомендации; вот почему он и не спит третью ночь.
Постукивая протезом, в каморку вошел инвалид, молча поставил перед Джо горячий кофейник; спасибо, дружище, очень кстати, чтобы освежить мозги; времени до рассвета осталось совсем немного, а он еще не сдвинулся места. Просто удивительно, как мало прибавило к его сведениям даже сверхсекретное досье военного министерства! Обычно такие досье — собрание улик, грешков и пороков, а вот доктор Климмер чист. Человек без ущербинки. Кристальная личность. Может быть, преданный служака? Прекраснодушный раб науки? Этакий сверхмозг с научными шорами на глазах? Эх, было бы за что зацепиться!
И Джо снова углубился в листы фотокопии.
Послужной список. Наградной лист. Военная характеристика. Муниципальная характеристика. «Характеристика нравственного облика». Ни сучка, ни задоринки. Купчая на приобретение участка земли посреди пустынного плато в южной провинции. Глушь, дичь, бездорожье — зато подальше от людских глаз, это понятно. Подряд на строительные работы — в самых общих словах, не очень-то доверяют главари «акул» своему военному архиву, и правильно делают. Медсправка. Группа крови. Наградной лист. Фотографии. Благообразное умное лицо, впрочем, пожалуй, с чертами ограниченности Это не редкость среди ученых — человек одной идеи. Кто же сказал, что умное лицо бывает не у того, кто много и легко думает, а у того, кто думает мало и трудно? Кажется, Гегель. Никаких следов страстей. Умеренность, самоограничение, дисциплина. Вероятно, педант, с такими трудно в домашней обстановке. А жена его нечто прямо противоположное: большеглазая, страстная, импульсивная женщина. Как говорится, пожившая.