- Я всего лишь наемный работник, мэм, - ответил Гэс.
- Ты живешь здесь? - спросила женщина и, не дожидаясь ответа, продолжала: - Где? Там, за кухней, в комнатке Джима?
Гэс утвердительно кивнул головой:
- Похоже, вы все тут знаете не хуже меня.
- Знаю? Не смеши меня, конечно, знаю. - Она рассмеялась. - Один из моих бывших мужей владел этой дырой, когда алкоголь позволяли продавать еще легально. Так что это место мне очень хорошо знакомо.
И широко махнув своим крупом весьма внушительных размеров, она отправилась в глубь зала, сизого от дыма, наполненного шумом голосов, взвизгиваниями саксофона, пассажами кларнета и тромбона оркестра "Канзас-Сити Джаз".
- Ну что? - сказал Джим многозначительно.
- А ничего, - ответил Гэс. - Она твоя. Пользуйся на здоровье.
- Нет, нет, эта штучка не по мне, - засмеялся Джим. - Можешь прокатиться с ней на халяву.
- А что, если я не захочу?
Джим не успел ответить - в дверь снова позвонили. Он посмотрел в глазок и объявил:
- Мистер Корнелиус Ливермор, большой человек в торговле сельхозпродуктами.
Гэс открыл дверь.
- Слушай, Джим, - сказал Гэс после того, как человек с красными прожилками на щеках, затянутый в корсет, прошел в зал, - объясни, как ты отгадываешь, кто чем занимается? Ты что-нибудь понимаешь в торговле зерном и всем таким прочим?
- Ничего не понимаю. Но знаю, что сейчас на этом можно заработать большие деньги. Если покрутиться, конечно. Купил дешево, продал подороже.
- Ага, теперь я понимаю, что происходит с пшеницей у нас в графстве Форд. Представляешь, там какой-нибудь фермер вкалывает как вол, от зари до зари, и заставляет работать как рабов свою жену, своих детей. А в конце года, заработает он или останется на бобах, решает вот такой тип, как этот Ливермор.
- Ну, жизнь такая, так уж все устроено. - Джим старался развеять мрачное настроение Гэса.
- Может быть, так и устроено в этой жизни, но это неправильно!
- Гэс, - сказал Джим задумчиво, - ты еще совсем мало что знаешь в этой жизни. Ты вот знаешь, что у меня есть младшая сестра? Ну, почти совсем еще девчонка. Так вот, знаешь, как она зарабатывает деньги? Собой. Такая вот жизнь. Правильно это? Нет, неправильно, ну а что поделать?
- А ты не мог бы помогать ей? Ну, чтоб ей... этого не приходилось делать? - спросил Гэс, пораженный и огорченный тем, что услышал.
- Тогда вот, когда ей действительно надо было помочь, когда было совсем худо, я не мог этого сделать. У меня тогда не было за что купить кусок хлеба, не было даже где переночевать. Теперь, наверное, я мог бы помогать чем-то, ну, по крайней мере, так, чтоб ей не помереть с голоду, но ей уже такая помощь не нужна.
- Черт бы все это побрал, - пробурчал Гэс мрачно, - чего-то тут не так. Все устроено не так как надо!
- Ладно, Гэсси, - сказал Джим, широко улыбаясь, - нам тут платят не за всякие там разглагольствования, а за то, что мы встречаем посетителей и улыбаемся им во весь рот. Как лопнувшие арбузы. Ладно, ты не принесешь мне джину, а? И побольше.
- Конечно принесу, сейчас. - Гэс обрадовался возможности отойти от двери, пройтись к стойке бара. Он знал, что с помощью джина Джим снимал напряжение и улучшал себе отвратительное, мрачнейшее настроение, которое время от времени выползало из темных глубин души, окрашивая все черным цветом.
Но Гэс совсем позабыл про Ронду Хельбаум.
Бармен - худой, морщинистый человек с парализованной ногой бывший жокей, - когда привратник подошел к стойке, был занят, и Гэс решил заглянуть сначала к себе в комнату и взять свежий платок. Проходя мимо кухни, сквозь открытую дверь он увидел, что там кипит работа: там делали бутерброды, мыли тарелки. Старый негр, повар Джонни Вашингтон, бросил на проходящего Гэса странный взгляд, но тот по молодости лет и по неопытности не знал, как ему отреагировать.
Пацан, воспитанный улицей, тут же бы понял, что нужно быть начеку, и приготовился драпать. Но Гэс, не останавливаясь, подошел к своей двери. Даже то, что в комнате горел свет, не насторожило его.
На его койке лежала Ронда; она курила сигарету, вставленную в длинный мундштук; на полу стоял стакан, на донышке оставалось немного виски; дым, который она кольцами выпускала изо рта, не позволял рассмотреть ее глаза.
- Привет, силач и красавец, - сказала женщина тихо, растягивая слова.
- Послушайте, я вовсе не хочу вас отсюда выгонять, но знаете, у каждого должно быть свое собственное место.
- Конечно, конечно, и постелька своя, очаровашка, - согласилась она, пошевелившись; подперев подбородок одной рукой, она приглашающим жестом похлопала другой по одеялу рядом с собой, не сводя при этом глаз с Гэса.
- Нет, так не пойдет, - сказал Гэс. - Вы вот сами по себе, и я сам по себе. И если б мне захотелось пообщаться с вами, я в сначала прислал вам букет роз.
- Мужчинка, мне не нужны розы...
Она прикрыла глаза длинными ресницами, слегка отставив нижнюю губу.
- Извините, - сказал Гэс, - но у меня свой подход.
- Хорошо, хорошо, только заходи, наконец, и закрой за собой дверь.
Она подвинулась на постели - при этом ее груди вывалились из низкого выреза легкого платья. И Гэс чуть не поддался искушению - но уж очень ему претило быть вот так бесцеремонно выбранным и затащенным в постель. Будто банан, который выбирают и выдергивают из грозди.
- Нет, извините, но...
- Быстро иди ко мне, а то начну кричать: "Насилуют, насилуют!" поспешно проговорила она хриплым голосом.
Гэс отступил в коридор и захлопнул дверь. Мгновением позже он услышал звон разбивающегося стекла на уровне своей головы - наверное, она швырнула в него стакан, - а потом посыпались такие ругательства, которые ему никогда не приходилось слышать; он и предположить не мог, что такое может исходить от женщины.
И Гэс сразу понял, что у него могут быть неприятности. Но что предпринять, не знал. Единственное, что ему оставалось - пойти и рассказать все мистеру Фитцджеральду.
Он начисто позабыл о джине для Джима и спросил бармена, где можно найти хозяина.
- Наверху. Вон через ту дверь.
Гэс прошел сквозь малоприметную дверь, на которой ничего не было написано, поднялся по ничем не примечательной лестнице и оказался в кабинете, стены которого были обшиты деревянными панелями. Фитцджеральд сидел за столом и листал бухгалтерскую книгу.
- Сэр, - сказал Гэс, - мистер Фитцджеральд...
Розовощекий человек с шапкой белых волос поднял голову.
- В чем дело, Гэс?
- В моей комнате лежит женщина! Она грозится, что я потеряю работу, что... у меня будут всякие другие неприятности, если я не ублажу ее, выпалил Гэс. - Но разве это входит в мои обязанности? А если входит, я хотел бы, чтоб вы мне сами об этом сказали.
Фитцджеральд нахмурился, взял сигару, обрезал кончик, закурил. Потом прочистил горло.
- Ронда? Кто ж еще. Ну, прямо скажем, она сложена как туалет во дворе, и хотя выражается очень крепко - ну прямо адский огонь и пламень, - на самом деле холоднее, чем дохлый индеец. Все это так, но я так понимаю мужчина, который не может взять и обслужить бабу с полоборота, не в состоянии, когда надо, и кулаки применить.
- Дело не в этом, мистер. Фитцджеральд. Дело в том, кто командует, ответил Гэс спокойно.
- Ну, могу тебе сказать, что ты нажил себе врага, - сказал пожилой ирландец. - Но тут ты должен выполнять то, что я тебе приказываю делать, а я тебе не приказываю быть... эээ... с этой шлюхой.
- Так точно, сэр. - Гэс собрался уже было уходить.
- Подожди, Гэс. Я тебе кой-чего скажу. - И голос Фитцджеральда стал очень жестким. - Здесь, в этом городе, все, что делаешь, нужно делать до конца - либо вообще не делать. И никогда не останавливаться на полдороге. Ни в чем...
- Ну а что же мне нужно было сделать? - спросил Гэс, совсем сбитый с толку.
- Тебе нужно было ее трахнуть или избить так, чтобы из нее говно полетело. А теперь - пошел к черту отсюда, а; то я окончательно выйду из себя!
Гэс ретировался в полном замешательстве.
Когда он позже рассказывал Джиму о том, что произошло, его растерянность никак не уменьшилась. Как так: его наняли защищать хозяина, вручили тяжелый, надежный пистолет. Однако вместо этого ему приходится отбиваться от сексуально озабоченной богатой бездельницы.
Джим все это выслушал, потом покачал головой.
- Не знаю, не знаю, как это у тебя все получилось. Я послал тебя за джином, а ты что мне принес? Идиотскую историю про глупую бабу.
- Ну как я мог с ней... я ее совсем не знаю!
- Ладно, ладно, Гэс, - сказал Джим, продолжая покачивать головой. Некоторые гоняются за этим, а к некоторым оно само идет. Но как веревочке ни виться, конец один.
Когда, уже под утро, Ронда уходила, она нетвердо держалась на ногах. Джим играл на банджо, все музыканты сильно устали; Гэс стоял у двери один. Ронду под локоть поддерживал один из барменов, который в ту ночь не стоял за стопкой. Помада размазалась по лицу женщины, исказив форму губ; платье на ней было перекручено; лицо было очень бледным, и волосы казались особенно неестественно желтыми. Выходя, она в упор посмотрела на Гэса. Тот постарался отвести взгляд, но вспомнив, что ему говорил мистер Фитцджеральд, поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.
- О, а у тебя, оказывается, и глазки есть, - сказала она.
- У меня есть все, что нужно, - ответил Гэс, - но я пользуюсь им только тогда, когда мне этого хочется.
- Ах, какой ты умненький! А вот ты не знаешь, что в Пеории, что в Иллинойсе, пеория у четверых жителей из пяти. От этой болячки" зубки выпадают. - Она захихикала. Но когда она неожиданно трезво добавила: "Тебе еще многому придется учиться, очаровашка", - Гэс увидел слезы в ее глазах.
Глава пятая
Проработав месяц привратником, Гэс получил прибавку в жаловании, и Фитцджеральд поставил его проверять виски, доставляемый к клуб. Как и следовало ожидать, серьёзные недостачи тут же прекратились.
Джим выразил свое отношение к этому следующим образом:
- Когда мыши видят такого большого кота, который стережет сыр, они и носа из своей норки не высовывают. Я рад, что ты заткнул все щели, и эти ненасытные воришки уже ничего стянуть не могут.
Прошло еще немного времени, и Фитцджеральд решил, что Гэс вполне созрел для другой работы.
- В пятницу ты обойдешь с Джимом все другие мои заведения, - сообщил Гэсу Фитцджеральд. - Там вам будут вручать деньги. Пересчитаешь их, проверишь квитанции, сколько получили товара, сколько выручили, а потом встретишься с лейтенантом Мориарти и отдашь ему этот конверт. В нем пятьсот долларов.
- Столько денег одному легавому? - спросил Гэс удивленно.
- Нет, не все пойдет ему. Большую часть он раздаст кому надо. Но Мориарти, я думаю, оставит себе сотню, не меньше. Хапуга еще тот, как я понимаю.
- А если он захочет арестовать меня? Я вроде как бы скрываюсь от закона.
- Не говори глупостей, - сказал старый ирландец резко. - Лучше все время помни о том, что при тебе будет большая сумма денег, а с Мики Зирпом шутки плохи. Этот парень хочет заграбастать все. Так что ты идешь на самый настоящий риск.
- Так точно, сэр. Все будет исполнено.
- На всякий случай тебе не помешает иметь при себе вот это. Фитцджеральд открыл ящик, вытащил оттуда и выложил на стол тисненые кожаные ремни с двумя кобурами. В каждой кобуре был "кольт" сорок пятого калибра с инкрустированной перламутром рукояткой.
- Два лучше, чем один. Придает больше уверенности.
- Да, хороши штучки, - сказал Гэс, вертя и рассматривая пистолеты; стволы были тоже украшены инкрустацией - серебряной. - Мистеру Зирпу лучше оставить нас в покое.
Гэс отнес ремни и пистолеты к себе в комнату и приладил обе кобуры так, чтобы они удобно располагались у него под мышками. Горы мускулов на груди и руках Гэса надежно скрывали оружие. Оба пистолета были заряжены патронами, пули которых имели мягкие головки. На близком расстоянии никакое другое оружие не было столь эффективным; при попадании даже в палец болевой шок был настолько силен, что и очень крепкого человека мог свалить с ног.
- Воин о двух пушках, - сказал Джим, широко улыбаясь и проводя длинными пальцами по своему шишковатому черепу. - Ну, теперь я буду чувствовать себя в полной безопасности.
- А что, ты сам ничего такого не носишь? - спросил Гэс.
- Ношу, но только мою старую добрую бритвочку. Я к ней привык, и другого мне не нужно. Я управлюсь с ней - ну, почти так же хорошо, как ты бабахаешь из этих твоих грохоталок.
- Я все-таки надеюсь, что в дело они не пойдут, - сказал Гэс, надевая пиджак. - У тебя деньги для Мориарти?
- Вот тут они. - Джим похлопал себя по карману. - Пошли.
Они шли по улицам не спеша, уверенно, и на них мало кто обращал внимание, хотя зрелище они являли собой весьма примечательное: широкоплечий, высокий молодой человек и небольшого роста негр, двигавшийся легко и грациозно.
Утро в ту пятницу выдалось жарким. За ночь город не успел остыть, и асфальт плыл под ногами. Люди, идущие на работу, старались двигаться помедленнее и держаться в тени домов. Голоса уличных торговцев и старьевщиков звучали, казалось, тише обычного. По улицам сновали грузовики, развозившие лед в разные концы города. Все окна в домах были распахнуты настежь, но вязкий горячий воздух был совершенно неподвижен, и ни одна занавеска даже не шевелилась.
Первая остановка Гэса и Джима была у будочки чистильщика обуви.
- Привет, Джим, - сказал чистильщик. - Жарковато сегодня, а?
И быстро передал Джиму плотный конверт.
- Жарковато, Энди, - ответил Джим. - Познакомься. Это Гэс. Думаю, скоро Гэс будет сам обходить маршрут.
- Ты пошел на повышение?
- Что мне в жизни нужно? Бренькать на своем банджо, и больше ничего. Джим широко улыбнулся. - Ну, нам пора двигать дальше.
Следующая остановка была в биллиардной, потом они зашли забрать причитающиеся Фитцджеральду деньги в пивной, кондитерском магазине, в ломбарде и в паре маленьких гостиниц, где в фойе дурно пахло.
- Боже, как противно забирать деньги, которые заработали шлюхи, сказал Джим, когда они выходили из второй убогой гостиницы. - Большинство из этих девиц глупы как коровы, но даже некоторые из них могли бы более или менее устроиться в жизни, если б немножко подкопили деньжат. А вот это как раз у них и не получается: все, что зарабатывают, тут же приходится тратить.
- Ты говорил, что и твоя сестра занимается этим.
- Да, но по гостиницам она не шатается. - В голосе негра звучала горечь. - Она работает по вызову - ну, по телефону. Но в конце концов ее ждет то же, что и всех остальных. Будь оно все проклято!
Гэс подивился тому скрытому гневу, который, оказывается, жил в Джиме и так неожиданно прорвался наружу.
- Извини, что я упомянул об этом, - сказал Гэс. - В следующий раз, когда я чего-нибудь такое брякну, ты сразу скажи мне, чтоб я заткнулся. Или просто тресни меня.
- Да нет, все нормально. Ты ж не виноват. И секрета в этом тоже нет никакого. К тому же, я вот не уверен, что раз блядь - значит, все, кончено с ней. Среди них есть и такие, которые вовсе не самые худшие девушки в мире.
- И почему каждый не может заниматься тем, чем ему хочется? - сказал Гэс.
Джим рассмеялся - к нему вернулись его искрящийся юмор и умение принимать все удары судьбы стоически.
- Вот это мне уже приятно слышать.
- Что слышать? - не понял Гэс.
- Ну, в том, что ты сказал, есть надежда для человечества, - сказал Джим, вручая Гэсу большую сумку с деньгами, которую, до этого момента носил сам. - На, поноси это немного. Должен же быть хоть на что-нибудь пригоден такой здоровый парень.
- Конечно, давай. - Гэс протянул руку.
Он не видел, что сзади к ним подъезжает большой черный "линкольн". Но шестое чувство, "чувство улицы" и опасности, подсказало ему: повернуть голову, оглянуться. Увидев приближающуюся опасность, он прыгнул на Джима, сбив его с ног. И в это мгновение из машины по ним открыли огонь.
- Гэс, давай за мной! - закричал Джим, перекатываясь по тротуару и на четвереньках быстро двигаясь к ближайшей двери, чтобы укрыться за ней.
Все произошло так быстро, что Гэс потом не смог бы восстановить последовательность событий.
Сумка лежала у самого бордюра - там, где ее обронил Джим, когда началась стрельба. Гэс, не вставая на ноги и чувствуя, как в нем разгорается гнев, упрямо потянулся за сумкой. Прогремел еще один залп, и пули ударили в асфальт вокруг Гэса. Джим кричал:
- Пускай забирают, драпай, дурачок!
Гэс, оглянувшись, увидел, что Джим возвращается к нему. Потом он быстро перевел взгляд на черный "линкольн" - увидел тупые, крысиные рожи сидящих в машине людей, увидел их пистолеты и обрезы, наставленные на него. И понял, что пришел момент, когда он должен либо победить, либо умереть. Стоя на коленях, он двумя руками, крест на крест, мгновенно вытащил оба пистолета и открыл огонь по машине.
Сильная отдача после каждого выстрела придавала ему уверенности - она сообщала ему, что очередная пуля ушла к цели. Одна пуля с тяжелым, глухим скрежетом ударила в борт машины, другая выбила ветровое стекло, а остальные уверенно входили в открытые боковые окна. Он стрелял увереннее и чаще, чем четыре человека, сидевшие в машине. И видел, что его выстрелы достигают цели: одно лисье лицо с большими глазами залилось кровью и исчезло, кто-то еще вскрикнул от боли, голос изнутри машины заорал: "Поехали отсюда!". Водитель, и так явно ожидавший такого приказа, дал газу - машина, визжа шинами, рванула вперед и унеслась по улице.
Гэс прекратил стрельбу и схватил, наконец, сумку. Как быстро все произошло! Оказалось, что он расстрелял все патроны из обоих "кольтов". Но отогнал нападавших и спас деньги!
Джим лежал, скорчившись, у какой-то двери. Возле неподвижных пальцев одной руки лежала открытая узкая бритва. Гэс подбежал к нему и осторожно перевернул на спину. Блестящий, будто выточенный из обсидиана лоб Джима был испачкан уличной пылью. Джим открыл глаза, улыбнулся краешком губ:
- Ну, Гэс, ты показал высший класс.
- Ты ранен, Джим? - спросил Гэс.
- Просто царапина. Нам надо быстренько добраться до моей сестры. Она живет совсем рядом отсюда, за углом.