Иван Иванович допил чай и сел обратно в кресло. Потер немного покрасневшие глаза и снова уставился в монитор. Решено: он еще почитает статью, чтобы не быть голословным в суждениях, а потом отправится на заседание. А уже вечером сделает пару звоночков, кому надо.
Статья называлась: «Трио хлопцев – Маркс, Энгельс, Ленин. Соратники, которые есть зло».
Не верь коммуняке, дары приносящему! Это знает каждый – точно так же как и то, что лучше жить хорошо, чем плохо. И это аксиома, а она (как известно из курса математики начальной школы) не требует доказательств. И даже основоположники марксизма-ленинизма (Карл Маркс, годы жизни 1818–1883, Фридрих Энгельс, годы жизни 1820–1895 и Владимир Ульянов, годы жизни 1870–1924) при всей своей революционной пропаганде никогда не отказывались пожить всласть.
Начнем с основоположника. Карл Маркс родился в семье отнюдь не черного крестьянина, вынужденного круглыми сутками батрачить на хозяина, чтобы прокормить семью из двенадцати ртов, а в семье преуспевающего еврейского адвоката, и с рождения не испытывал материальных стеснений. Маленький Карл отличался живым умом и высоким интеллектом, в семнадцать лет окончил гимназию и поступил в университет в Бонне (Пруссия), но потом перевелся в Берлинский университет (тоже Пруссия), который и закончил в возрасте двадцати шести лет, заодно защитив и докторскую диссертацию. Стоит отдельно заметить, что во время всего обучения он вовсе не голодал и не скитался, и даже не пел «Марсельезу» и «Интернационал», а пил себе прекрасное прусское солодовое пиво и закусывал жареными колбасками, и, вообще, имел стол очень разнообразный.
После окончания учебы он опять вернулся в Бонн, где рассчитывал заполучить должность профессора в местном университете, но не смог, а посему пошел работать в газету борзописцем. Его революционные взгляды к тому времени уже полностью сформировались, и он страстно желал свержения кайзера и установления на территории Пруссии республики по типу «настоящей демократии» (это когда богатые правят бедными без всякого тебе права крови и прочей старорежимной ерунды).
Впрочем, это не помешало Марксу через пару годков жениться на рафинированной прусской аристократке Женни фон Вестафален. Через женитьбу судьба дала ему шанс войти в высшее общество, чему супруга была бы очень рада и даже выхлопотала для него приличную государственную должность, но тут Маркса ждало полное разочарование.
Свет не захотел видеть в нем своего, так как справедливо подозревал сына адвоката в продажности, изворотливости, беспринципности и прочих таких милых сердцу настоящего платного юриста грехах. И Маркс ожесточился, очерствел – да и иммигрировал в Париж, наплевав на родину и соотечественников, закостеневших в понятиях «Честь», «Совесть» и «Аристократизм» – и, как результат, лишился прежних источников наживы и удовлетворения насущных потребностей.
Но жить-то как-то надо, поэтому Маркс (поскольку был человеком умным и напористым) решил возглавить местное революционное движение – чтобы совсем не остаться в стороне от финансовых потоков, которые направляли озлобленные буржуа на окончательную ликвидацию опостылевшей уже всем династии Бурбонов.
Кстати, там в Париже он познакомился с Фридрихом Энгельсом и очень подружился, и они не расставались до самой смерти. Следуя логики развития событий, нетрудно догадаться, что вскоре Маркса выслали из Парижа, и он перебрался в Брюссель, откуда его через несколько лет тоже выслали за бурную революционную пропаганду (ох уж эта человеколюбивая эпоха – вот то ли дело власть большевиков: сразу на нары или к ногтю, да и вся недолга!).
Как вы думаете, куда Маркс направил свой путь после высылки? Снова в Париж! И вправду – ведь не в Сибирь же ему было ехать сражаться за справедливость!
В Париже неугомонный Маркс опять взялся за свое – раскачивать действующие устои власти, за что и был снова выслан, и перебрался в Кельн (Пруссия), откуда его тоже выслали, и он опять вернулся в Париж. И если читатель вдруг попросит прояснить для него понятие «революционный туризм», мы можем смело сослаться на Маркса и на его путешествия по маршруту «Бонн-Париж-Брюссель-Париж-Кельн-Париж».
В конце концов властям объединенной Европы надоело, что сей прыткий отпрыск еврейского адвоката болтается туда-сюда под ногами, и Маркс окончательно перебрался в Лондон, куда рано или поздно переезжают все космополиты – без родины, без сердца. И вот там ему стало по-настоящему тяжело – а потому что англичан очень трудно развести на деньги на пустой мякине и под вопли о великой революции (англичане живо брали вот таких говорунов, волокли в участок да и вздергивали на пеньковой веревке, не мудрствуя лукаво) – и жить Марксу пришлось исключительно на подачки Энгельса и перебиваясь случайными статьями в местные желтые газетенки.
Но тут по счастью для Маркса разгорелась Крымская война 1853–1856 годов между Российской империей («заповедником махрового мракобесия» – как называл ее сын еврейского адвоката Карл Маркс) и коалицией в составе Британской империи, Французской империи, Османской империи и Сардинского королевства, которые, само собой (несмотря на свое абсолютно деспотичное правление – с монархиями – все, как положено), были светочами демократии и столпами свободы в глазах все того же Маркса.
И здесь, как говорится, Маркса понесло. Он рубил вкусный и обильный гешефт на поприще литературного слова, объявив тотальную пропагандистскую войну всему русскому (вместе со своим другом Энгельсом), плодя несуразные и пропитанные зловонными ядовитыми миазмами статейки в неимоверных количествах. В них русские представлялись то скопищем диких обезьян с ружьями, то какими-то невиданными и премерзкими двуглавыми животными, то в виде тупого стада с окровавленными мордами – а то и еще хуже. Но аристократичной английской публике нравилось, как нанятые за малую лепту беспринципные бумагомаратели-космополиты валяют в грязи другие народы – поэтому Маркс наконец-то выполз из финансовой дыры и начал жить, как привык – с шоколадом и кофе по утрам, обедами и ужинами и вкусной горячей булочкой на сон грядущий.
Пока шла война, Маркс ни в чем себе не отказывал. Тогда же он начал задумываться о написании «Капитала», в котором основной мыслью должна была стать следующая: дескать, не всё капиталистам пить кровь трудящихся, а нужно (чтобы спокойнее жить) делиться с такими же, как и он (Маркс), революционерами – обездоленными по факту рождения, но зато энергичными, беспринципными и абсолютно бесчестными. Ведь революционеры тоже хотят и претендуют, а посему имеют право отнять то, что до этого принадлежало другими.
Следует заметить, что англичане – не будь дураки – пристально следили за деятельностью вышеозначенного Маркса, но (в отличие от других простецких европейских народов и правительств) не торопились его высылать, а использовали острый ум и кипучую энергию Маркса для организации подрывной деятельности на территории других государств.
Марксу было позволено создать нечто вроде кружка интернационалистов, в который вошли русские анархисты, итальянские республиканцы, французские социалисты и даже несколько англичан, которые называли себя «тредюнионистами» и являлись предшественниками нынешних профсоюзных боссов. Организация, созданная Марксом, вскоре была переименована в «Первый интернационал» – она существовала под полным контролем британской разведывательной службы и под патронатом министерства иностранных дел Великобритании и занималась подрывной политической деятельностью на территории континентальной Европы и в России. А в США ее не пускали – и правильно делали.
Поскольку в дело вступила сама Британская Империя, то Карл Маркс – как идейный вдохновитель и создатель «Интернационала», а так же талантливый администратор – теперь абсолютно не нуждался в средствах и имел возможность использовать неограниченные финансовые ресурсы метрополии для вербовки в свою организацию новых платных агентов, для пропаганды социалистических и революционных идей через печатные листки и серьезные еженедельные издания и для создания в обществе подопытных государств нездоровой атмосферы сомнения и неуверенности в дне грядущем.
И все бы ничего, если бы британские власти через некоторое время не решили, что деятельность Маркса может привести к нездоровым последствиям и в самой империи. Поддерживаемые настоятельной просьбой представителей Франции, на территории которой «Интернационал» уже успел разыграть кровавое действо под названием «Парижская комунна», они прикрыли лавочку Маркса – в результате чего она перебралась за океан (под крылышко уже американской разведки), где и была окончательно ликвидирована в 1876 году.
Самому же Марксу строго-настрого было сказано, что если он и дальше будет вести активную политическую деятельность на территории Британии, то его дни окончатся в скорби и печали. И Маркс, как человек совсем неглупый, все понял и дальше жил тихо, безмятежно, писал экономические труды и даже напоследок сделался видным апологетом существующего британского монархического строя. Вкусно кушал и сладко спал – а потому что понял, своя рубаха ближе к телу.
Самому же Марксу строго-настрого было сказано, что если он и дальше будет вести активную политическую деятельность на территории Британии, то его дни окончатся в скорби и печали. И Маркс, как человек совсем неглупый, все понял и дальше жил тихо, безмятежно, писал экономические труды и даже напоследок сделался видным апологетом существующего британского монархического строя. Вкусно кушал и сладко спал – а потому что понял, своя рубаха ближе к телу.
Мы берем на себя смелость привести здесь небольшую цитату, которая доподлинно раскрывает подрывную сущность всех усилий Маркса в отношении стран, на которых указывала ему Британия. Но принимая во внимание, что цитата может оказаться чересчур сложной для понимания, даем совет ее вообще не читать.
«Мы знаем, что надо считаться с учреждениями, нравами и традициями различных стран; и мы не отрицаем, что существуют такие страны, как Америка, Англия, и если бы я лучше знал ваши учреждения, то может быть прибавил бы к ним и Голландию, в которых рабочие могут добиться своей цели мирными средствами. Но даже если это так, то мы должны также признать, что в большинстве стран континента рычагом нашей революции должна послужить сила; именно к силе придется на время прибегнуть, для того чтобы окончательно установить господство труда».
С чем мы его – Маркса – и поздравляем и переходим к другому не менее колоритному персонажу. Следующий знатный идеолог марксизма-ленинизма Фридрих Энгельс – друг и соратник Карла Маркса. И соавтор его трудов, как утверждают некоторые ученые.
Энгельс родился в 1820 году в Пруссии в семье богатого текстильного фабриканта. Несмотря на то, что его отец был ярым поборником личного благочестия, отличался глубокими религиозными переживаниями и всеми силами стремился к живому общению с самим Богом, маленький Фридрих непосредственно в момент своего рождения осознал, что церковные догматы ему претят, и он желает всю жизнь посвятить освобождению текстильно-фабричных рабочих из цепких жадных лап своего отца. Исследователи до сих пор бьются над вопросом, что же послужило толчком для принятия такого решения, и сходятся во мнении, что всему виной был отъезд старшего Энгельса в неотложную командировку именно в тот момент, когда он должен был присутствовать при родах младшего Энгельса – чем и нанес сыну несмываемое оскорбление. А, может, дело было просто в тривиальном сдобном печенье, которое маленький Энгельс попытался стащить из буфета в гостиной в день своего рождения, но не нашел его там и окончательно разуверился в справедливости мира.
В любом случае – ведь это очень правильно и очень логично, что самые рьяные революционеры зачастую произрастают из людей небедных (или даже богатых), приближенных к власти и имеющих почти все, о чем можно мечтать. А потому что у них всегда в достатке свободного времени, чтобы порассуждать о неправильности мироустройства и общем дискомфорте снаружи. Но, впрочем, повествование не требует он нас такого серьезного анализа, и мы просто следуем за нашими героями.
Так вот, детство маленького Фридриха окутано туманом, и теперь не представляется возможным доподлинно узнать, что же произошло с печеньем, и какого именно сорта оно было. И, может, будущий борец за права трудящихся его все-таки нашел и просто им объелся – в связи с чем и озлобился.
Есть еще одна гипотеза, отчего Фридрих так невзлюбил коммерсантов и иже с ними прочих капиталистов. Когда он поступил гимназию, то обнаружил, что напротив здания учебного корпуса располагается элитная парная для обеспеченных дам – там они разудало и с очень большим чувством проводили свободное время. С чердака гимназии было отлично видно и самих дам в неглиже, и их кавалеров, которые – нет-нет, да и наведывались в парную скоротать унылые вечера.
Юный Фридрих на папенькины денежки купил у спекулянта на рынке подержанный морской бинокль (правда, в отличном состоянии – со всеми клеймами и надписями) и принялся наблюдать за дамами в парной, чему и уделял все свое свободное время, напрочь забыв об учебе и прочих студенческих обязанностях. Поэтому и завалил первую сессию, а также вторую и так далее – до тех пор, пока отец не забрал его из гимназии (и правильно сделал, потому что юный Фридрих доподлинно стал уже настоящим скрытым эксгибиционистом) и в приказном порядке поставил его в магазин – торговать сукном и портянками для прусской армии. Чем нанес сыну несмываемое оскорбление в лучших чувствах. Но, повторяем, это только гипотеза, и мы совсем не настаиваем на том, что это правда. Однако нам точно известно, что в магазине Фридрих скоро захирел и совсем потерял сон и аппетит.
Отец, видя подавленное настроение сына и вняв его настоятельным просьбам, все-таки отправил его учиться далее – на торгового работника в город Бремен. Там парной уже не было (деревня – что с нее возьмешь!), и Фридрих в итоге взял себя в руки и закончил сие учебное заведение – и получил надлежащий диплом, свидетельствующий о том, что теперь он может торговать портянками со знанием дела. Кстати, портянки так полюбились ему, что он решил даже стать военным, чтобы не расставаться с ними никогда более. Однако его молодецкого задора хватило только на один год службы – с 1841 по 1842 годы.
После армии Фридрих возмужал. Он решил немного попутешествовать и направил свои стопы в Британию, попутно заезжая во все встреченные им города на континенте. И вот в городе Кельн он случайно знакомится с Марксом, который к тому времени уже сыскал в определенных кругах репутацию непримиримого борца за права рабочих и сознательного крестьянства. И, конечно же, Энгельс не мог пройти мимо такого интересного молодого человека (тем более – с бородой, а не какой-нибудь мужлан-усатый-драгун!) и познакомился с ним, придя к нему в редакцию с огромным букетом полевых ромашек. Кстати, ромашки были просто условным знаком, которым марксисты подавали друг другу сигнал: «Я – свой!». А если вы подумали о чем-нибудь другом, то, значит, вы еще более испорчены, чем мы предполагали.
Так вот, Энгельс с Марксом попили чаю, обсудили политическую ситуацию в Европе и пришли к выводу, что рабочему движению (против капиталистов – торговцев некачественным сукном) может помочь только повышение рождаемости сознательного пролетариата – в связи с чем Маркс дал Энгельсу пару адресочков в Манчестере, где ждали разбитные девушки, готовые оказать трудящимся эту нехитрую услугу. Кстати, обе они потом станут женами Фридриха – причем одновременно. Но, конечно, незарегистрированными. Но это уже мелочи.
После разговора с Марксом нетерпеливый Фридрих буквально летит на остров на курьерских, сгорая от желания познакомиться с девушками. И они не обманывают его чаяний, представ перед ним в образе юных бескомпромиссных дев и экзотических гурий в ватниках, суровых рабочих робах и лаптях на английский манер на босу ногу. Чем повергают Энгельса в нестерпимый гнев от чувства собственного бессилия изменить жизнь трудового народа на более сносную – и чтоб каждому по батистовому платочку, как у него! И он садится писать – выплескивая накопившееся недовольство мирозданием на ни в чем неповинную мелованную бумагу, которая с тех пор обречена терпеть все его словоизлияния.
Энгельс работает и работает, и вскоре все кругом начинают говорить о рождении в Британии новой звезды экономической науки, которая доподлинно доказывает, что труд и капитализм совершенно несовместимы, и чтобы жить хорошо, нужно просто взять все и поделить! Но только-только Фридрих начинает пожинать плоды успеха, у него возникают проблемы – идея о всеобщем дележе не встречает понимания в высшем свете Британии, и Энгельсу делают прозрачный намек: «Собирай манатки, да и катись ко всем чертям с острова – и без Маркса не возвращайся!»
И он едет искать Маркса, потом находит, и они вместе перебираются в Брюссель, где и живут зажигательной и полной развлечений жизнью: шатаются по борделям, пьют кофе в ресторанчиках и пишут экономические и пролетарские труды во славу марксизма-ленинизма.
Но сытная жизнь в Брюсселе длится совсем недолго: кипучая энергия друзей не дает им жить в покое и сытости, и они постоянно ввязываются то в одну революционную авантюру, то в другую – что напрямую влияет на их благосостояние и оседлый образ жизни. В результате Энгельс некоторое время вынужден скрываться в Швейцарии – поскольку разыскивается Интерполом за участие в гражданской войне за отделение от Пруссии нескольких областей, и в итоге – так же как и его друг Маркс – переезжает в Лондон, и англичане сразу берут его в оборот, как отличную фигуру для разрушения изнутри своих главных европейских конкурентов – Франции, Австро-Венгрии и Пруссии. Не забывая, конечно же, и о России.
Одновременно происходит окончательный разрыв Энгельса с отцом – на почве ненависти к портянкам, которые вдруг отчего-то стали раздражать Фридриха. Он пишет отцу гневной письмо, где обвиняет последнего в пособничестве эксплуататорам трудового народа и называет его: «Кровавым портяночником». P.S. О наличии такого письма недавно заявил авторитетный биограф Фридриха Энгельса господин Ватерклозетт Шварц Оберштурмбан, и мы ему верим.