Очереди к мороженщикам и в киоски с водой поражают – ведь время рабочее, около двух дня.
А я несусь по делу. Опаздываю и чувствую, как минуты утекают между пальцев. Неумолимо, стремительно, не давая поблажек.
Удушливый зной июльского города не позволяет ускориться, во рту пересохло.
Я прикрываю на секунду глаза и воображаю себя птицей. О нет! Птицей не выходит. Но за спиной словно расправляются перепончатые крылья, трепещут на ветру, и я прямо ощущаю, как они двигаются.
Длинный хвост вытягивается от копчика, голова обрастает короной рогов, когтистые лапы заменяют руки и ноги.
И я ускоряюсь. Шаг за шагом. Жара больше не властна над мощным чешуйчатым телом – черным, как уголь, с темно-синими сапфирами-глазами. Откуда я все это знаю? Ведь я не вижу себя со стороны!
Понятия не имею.
Но я ускоряюсь так, что люди впереди, еще минуту назад похожие на пеструю россыпь точек резко обретают очертания, оказываются совсем рядом, только руку протяни.
Я замедляюсь, опускаю крылья и… стою под ажурной аркой входа в ипподром, откуда должна писать репортаж о новых скачках.
В каком-то оцепенении смотрю я на большие, круглые ходики в самом центре арки.
Без пятнадцати два. Я, что, прошла семь остановок за три минуты?
Недоумение выливается наружу смехом. Я хихикаю, не в силах остановиться и кажется, сегодня случилось нечто волшебное. Нечто, что должно повториться, только не в этой жизни.
Из воспоминаний меня выбросило резко, словно вынырнула из глубокого озера. Ухх… Глоток воздуха… Долгий, жадный и… мир вокруг поменялся в одно мгновение.
Синие глаза Рика сосредоточились на моем лице. Хитринка в них так и не исчезла, зато появилось понимание. Кривая улыбка растянула губы василиска снова, и он разразился объяснением:
– Вспомнила? Я рад. Ты редкий вид энергодракона. Их часто путают с валькириями. У вас аура почти одинаковая. Но я-то давно понял – что к чему. Только ты была не готова. Чтобы обращаться нужно полностью войти в силу. В твоем мире это сделать невозможно. А здесь требовалось время, подпитка энергией перекрестья… Сама же знаешь, как она открывает способности. Тем более, обращаешься ты лишь частично, по большей частью аурой. А это намного сложнее, чем физически. Ты наполовину нашего вида. Поэтому ты моя пара… и Вагра тоже.
Последнюю фразу он прорычал – утробно, зло. Сглотнул и впился взглядом в лицо так, словно пытался проникнуть в самый мозг, даже глубже, в душу.
Мне ли не знать, что тело – всего лишь тело. Отличный, слаженный механизм, где мириады клеток, десятки органов и систем работают как одно целое, но не более того. И есть нечто гораздо большее – то самое, что удержало Маллеса от перерождения, то самое, что помогало нам выстаивать тяжелые смены, как позавчера. Сила духа… душа… неуловимая энергия, гораздо более мощная, неукротимая, чем все то, что так легко пощупать, разрезать, зашить…
Рик хотел сказать что-тоеще, я собиралась спросить про Вагра. Давно задавалась вопросом – может ли он найти другую, переключиться, но в кабинет без стука и предупреждения ворвалась Латифа.
В первую минуту показалось – она расстроена. Но почти сразу я поняла – верлиса просто слишком взвинчена, не на шутку озадачена. Чудилось –вот-вот она засветится, как лампочка.
– Маллесу лучше, – выдохнула Латифа, расплылась в широкой улыбке и добавила: – Боже! Я так рада! Он замечательный вербер.
– Ну и в чем проблема? – изогнул бровь Рик, потому что верлиса мялась у двери и уходить, похоже, не собиралась. По крайней мере, не сразу.
– Ттам… целая делегация к нему… Из нескольких миров… – Латифа беспомощно пожала плечами. – Я пыталась их выставить, объяснить, что приемные часы еще не наступили. Предложить вернуться днем. Но… – она пожала плечами снова – немного осуждающе даже. – Но вы же знаете верберов.
…
В коридоре, ведущем в стационар, и впрямь творилось невообразимое.
Ядовитые запахи лекарств, сильный, металлический – крови отошли на второй план. Сейчас тут витал густой запах пота– немного пряный, не столько неприятный, сколько излишне резкий.
Столько верберов из разных племен я еще никогда вместе не видела. Казалось, несколько олимпийских сборных по тяжелой атлетике сгрудились вместе и галдят.
Басистые выкрики мужчин перекрывали чуть более высокие, бархатистые женские. Время от времени слишком бурные излияния прерывало рычание вожаков. Они в толпе определялись сразу, без усилий.
Раттибор тряс косматой шапкой курчавых волоси усмирял соплеменников одними лишь резкими, порывистыми жестами. Если кто-то не мог угомониться сразу, альфа останавливал на нем черный взгляд – тяжелый, как каменная глыба. Оборотень моментально затихал и еще долго помалкивал.
Голубоглазый великан Василевс, глава второго поселения верберов, скалился, демонстрируя острые, как бритвы конусы клыков и только порыкивал. Его боялись сильнее, чем Раттибора. Но вряд ли больше уважали. Ядвиг – короткостриженый альфа третьего племени медведей-оборотней обходился короткими выкриками «А ну всем тихо!» или даже просто «Ша!»
Остальных четырех вожаков я в лицо не знала, но каждый старался навести порядок по-своему. Им это удавалось, хотя ненадолго. Постепенно толпа разбалтывалась. Оборотни начинали шушукаться, затем говорили в голос, переходили на выкрики, стараясь перебить соседа или даже кого-то поодаль, и коридор снова взрывался гулом десятков зычных голосов.
Со стороны стационара к верберам привычной уверенной, размашистой походкой направлялся Вагр. Я едва видела его сквозь толпу, но дракон нарочито двигался так, чтобы обращать на себя внимание. Позер! Но что он делал в стационаре?
– У Вагра там две лаборатории, – утробно прорычал Рик –сейчас тембр его голоса почти не отличался от тембра верберов.
Заметив, что мы пришли и явно чего-то выжидаем, вожаки быстро привели сородичей «в чувство». Пара секунд – и внушительная толпа громил стихла, а десятки глаз уставились на нас.
Альфы почти одновременно выступили вперед – целый ряд титанов, один лучше другого. Я аж залюбовалась.
Рик сделал нетерпеливый жест, не дав вожакам и слово сказать. Раттибор закрыл рот, Ядвиг оборвался на первом слоге, остальные ограничились нечленораздельными возгласами и кивками.
Рика уважали все племена перекрестья, считали почти гуру в исцелении тяжелых больных, никогда не противоречили.
И меня вдруг переполнила гордость за своего мужчину.
Вагр с трудом продирался к нам сквозь толпу– его не особенно пропускали и василиск оскалился в довольной улыбке. Сзади мялась Латифа – похоже, решала, остаться и понаблюдать за цирком, или уйти по делам.
Любопытство победило – верлиса застыла, переводя взгляд с нас на верберов.
К ней осторожно подступили еще четыре медсестры. Представление собирало все больше публики.
Рик поднял вверх руку – все знали этот его традиционный жест – призыв молчать и слушать.
Вагр вырвался из плена кучки верберов и насупился.
Нарочито подошел, встал рядом, и Рик приобнял меня за талию, прижал, метнул в дракона колючий, ледяной взгляд. Вагр ответил не хуже, подмигнул – как-то по-особенному, пошловато даже.
Я кивнула мужчинам на верберов – они все еще ждали, окидывая меня и чешуйчатых понимающими взглядами. Ну да! Гон для оборотней – дело житейское.
В воздухе пахнуло цитрусовыми – кто-то из медсестер в приемном начал чистить апельсин. Желудок сжался, напоминая о том, что неплохо бы позавтракать.
Немая сцена затягивалась. Рик еще немного помедлил и наконец-то разродился:
– Маллес пережил нижнюю магию. Не переродился.
По толпе верберов пробежали облегченные вздохи. Одна женщина, у самой стены шепнула соседке: «Я же говорила! Отец бы никогда…»
Раттибор кивнул, шагнул вперед и не выдержал, уточнил:
– Не переродился и? Он жив?
Вдруг, резко сгустился воздух. Напряжение навалилось на грудь, мешая дышать. Верберы застыли, перестали переглядываться, сосредоточились на нас. Адреналин защипал ноздри, загорчил на языке. Рик помотал головой и, осторожно объяснил:
– Он жив. Борется. Он очень сильный.
– Мы это знаем! – громыхнул басом самый высокий из вожаков, с длинной, пепельной косой, массивной челюстью и тяжелым серым взглядом из-под кустистых бровей. – Мы хотим знать – выживет ли он!
Раттибор кивнул. Остальные главы поселений подхватили, верберы загалдели за их спинами – взволнованно, одобрительно, нетерпеливо.
Рик вновь поднял руку, Вагр хищно скривился и ответил прежде, чем василиск подобрал нужные слова:
– Если в ближайшие сутки не умрет, будет жить. Мы делаем все возможное…
Конец фразы дракона потонул в гуле десятков низких голосов. Вожаки обернулись, принялись успокаивать соплеменников. Но еще несколько минут в коридоре стоял такой шум и гам, что медсестрам в приемном приходилось кричать, чтобы пациенты услышали их.
Мда… Обычное дело. Родственники больных, сами больные хотят, чтобы врач обнадежил, дал гарантии, пообещал исцелить. А ведь мы не боги… даже мы, в чьей власти энергия жизни, в чьем распоряжении удивительные технологии и живые аппараты… Мы только врачи… И все, что мы можем – это дать надежду.
Рик нахмурился, Вагр скрестил руки на груди – взгляд его метался с ладони василиска на моей талии к моему лицу. Словно дракон пытался что-то выяснить, но спросить не решался.
Латифа тронула меня за плечо, указала в сторону приемного и ретировалась.
Рик прижал меня покрепче, Вагр нахмурился, изумрудные глаза его заметали молнии, а носок правой ноги принялся нервно постукивать по полу. Обстановка накалялась. Верберы продолжали галдеть. Вожаки успокаивали их и так и сяк, но известие слишком взбудоражило эмоциональных оборотней.
Когда толпа немного угомонилась, Рик воспользовался случаем, чтобы предложить:
– Завтра, пусть вожаки придут в больницу. Примерно в это же время. Уже будет известно, что к чему. А пока предлагаю всем покинуть клинику. Вас слишком много.
Скажи это кто-то другой, новой драки не миновать. Верберы недовольно зашушукались, многие даже порыкивали, но все же побрели к выходу.
Спустя считанные минуты в коридоре остались вожаки и… та самая верберша, что назвала Маллеса отцом. Высокая, жилистая, плечистая, немного нескладная для женщины, с очень простым лицом и крупным, мясистым носом она все же не выглядела некрасивой. Скорее обычной, ничем не примечательной среди сородичей.
Темно-каштановая коса женщины спускалась почти до колен – тугая, аккуратная, толщиной пальца в четыре, не меньше.
– Завтра пустите к Маллесу? – спросил Василевс у Рика.
Василиск кивнул, вожаки ушли тоже. Дочь Маллеса все еще мялась у стены, косясь на нас внимательным темно-карим взглядом с поволокой. Рик вопросительно кивнул ей.
Верберша поправила белую футболку, спрятала руки в карманы черных джинсов и нерешительно приблизилась. Ого! А она выше, чем я думала. Моя собственная макушка едва доставала женщине до груди. Но потрясало не это, а выражение глаз верберши. Она смотрела так… Я едва сдержала слезы, сглотнула колючий ком в горле и прижалась к Рику.
Казалось, я уже видела эти глаза…Ну пусть не эти, но такие же… Глубокие, тоскливые, полные надежды и страха.
Верберша сдвинула соболиные брови, чуть выпятила губы и внезапно из могучей богатырши превратилась в маленькую девочку.
Рик хотел что-то сказать, Вагр нервно повел плечом, но женщина обратилась ко мне.
– Сскажите, а могу я прийти тоже?
Я покосилась на Рика – в конце концов, решал-то все он. Но василиск только пожал мне руку.
Воздух загустел в груди, гулко, глухо забилось сердце. Я выдохнула и с трудом выдавила:
– Приходите.
Верберша еще помедлила, вздохнула и направилась к выходу.
На долю секунды я оцепенела, словно вот-вот опять должны были нахлынуть воспоминания. Казалось, перед глазами даже пронеслись какие-то образы – смутные, будто спрятанные под покрывалом густого тумана…
Время на долю секунды замедлилось, больница исчезла, и вдруг появилась снова…
– Так ты пойдешь со мной завтракать? – как ни в чем ни бывало предложил Вагр.
Рик зарычал, окаменел, пригнулся, стал разворачиваться к дракону. И я испугалась очередной драки.
В груди словно что-то взорвалось, в голове – тоже, ноздри начали раздуваться. Резко захотелось ударить чешуйчатых, и даже не один раз. Отвесить несколько хлестких пощечин Вагру, врезать по упрямому темечку Рика. Я вырвалась из рук василиска и почти прошипела:
– Пожалуйста! Умоляю! Хотя бы сегодня!
В голове роились тысячи гневных фраз, в груди бешено колотилось. Я сжала кулаки, стиснула челюсти и попыталась успокоиться. Вдох выдох, вдох выдох. Впереди еще месяцы гона! Стоит научиться реагировать немного менее нервно… Хех. То ли еще будет.
Вагр шагнул навстречу, Рик тоже. Я даже залюбовалась. Они напоминали мощных хищников в погоне за добычей. Собранные, напряженные, нацеленные как стрела. Каждое движение преисполнено внутренней силой, какой-то особой грацией.Я невольно попятилась, выбросила вперед руку. На долю секунды, секунду замешкалась. Но затем юркнула между чешуйчатыми, остановилась за их спинами и положила ладони на плечи василиска.
Он резко крутанулся, окаменел, прижал – торопливо, жадно, крепко. Вагр утробно зарычал за моей спиной.
Я обернулась, одарила его самым ледяным из своих взглядов, и процедила сквозь зубы:
– Хватит уже! Как дети, ей-богу! Я с Риком! Я занята. А сейчас мне надо отдохнуть и отправиться на учебу! Остальное потом.
Я потянулась, встала на цыпочки и неловко чмокнула василиска в щеку. С огромным трудом вырвалась из его стальных рук и метнулась на выход.
Спиной ощущала два взгляда – Рика и Вагра. Возбужденные, жаркие, требовательные.
Усилием воли заставив себя не оборачиваться,я прибавила шагу и выскочила наружу.
Уфф… Не знаю, что нашло на меня в больнице. Эта нервозность, это раздражение. Казалось, минута-другая и я сама брошусь в драку.
Я сделала еще несколько глубоких вдохов-выдохов. Расправила плечи, расслабила спину и медленно зашагала в сторону ограды.
Лето набирало обороты. Даже сейчас, ранним утром было уже не так свежо, как вчера днем. Прогретый воздух, напитанный ароматом мяты и мелиссы, очень успокаивал, даже навевал умиротворение.
Рассвет ярко-алым цветком распускался у горизонта. Во все стороны плыли от него такие же разводы, словно кровавые кляксы на моем халате.
Черт! Я забыла снять халат!
Я стащила с себя больничное одеяние и скомкала его в руке.
Казалось, пока чешуйчатые буянили внутри меня медленно сжималась пружина, и вдруг освободилась, расправилась до предела.
Я глубоко вдохнула еще раз.
Теплый ветерок гнал по земле клочья розового тумана. Они перекатывались под ногами как куски ваты, врезались в стопы,рассыпаясь на куски, похожие на тополиный пух.
Как ни удивительно, привычной тяжелой, сбивающей с ног усталости не было. Конечно, о вчерашней бодрости оставалось только мечтать, тело ныло, напоминая о многочасовой работе, голова гудела, кровь пульсировала в висках. Но чувствовала я себя намного лучше, чем после предыдущих смен.
Хм… интересно. Запишем в загадки.
Ветер усиливался, бросая в лицо теплый воздух.
Лишь изредка прохладное дуновение заставляло приподнимать ворот шерстяной кофты, и колючий ворс щекотал подбородок.
Внезапно в кармане кофты что-то хрустнуло. Я вытащила брошюру про василисков и перевернула ее. Ну да! Обложка сломалась.
Утренний тротуар был достаточно пустынным, чтобы изучить книжицу прямо на ходу, не рискуя врезаться в случайного прохожего. Я расправила глянцевый задник и ахнула! Я пропустила целую главу про гон и брачную метку! И про драконов тут писалось тоже!
Та-ак! Посмотрим…
Ага.
Гон у василисков длится месяц-полтора, порой затягивается до двух или даже до трех. Смотря по тому, как долго крылатый змей обхаживал избранницу, добивался ее внимания…
Охх… Рик заботился обо мне два года! Значит, быстро гон не закончится уж точно.
Вначале желание василиска, инстинкт собственника усиливаются день ото дня, час от часа. И лишь на последних двух неделяхнемного ослабевают, нормализуются. Сумасшедшее, почти не проходящее возбуждение от близости второй половинки, ее запаха, ее прикосновений переходит в сильную страсть, чувственная буря – в любовь. Бешеное либидо остается повышенным, но обычным для оборотней.
Чем крепче эмоциональная связь между василиском и его парой, тем легче проходит гон.
Иногда крылатые змеи ставят брачную метку почти бессознательно, на уровне инстинктов. Но приживается она только, если женщина отвечает взаимностью, ее душа и тело принимают василиска как своего мужчину. Иначе метка слетает в ближайшие пару часов, а порой – в первые же минуты.
Мне стало неловко, даже стыдно за то, что так злилась на Рика. Ведь ничего насильственного он не делал. Я сама всем существом приняла метку, как принимает невеста обручальное кольцо. И также просто могла отторгнуть ее.
Вагр! Как же умело он сыграл на моей независимости! Надо же! И как он так быстро меня раскусил? Каков хитрец!
Он ведь ни словом не упомянул, что метка исчезает, если женщина отвергает василиска. Зато с удовольствием рассказал про другой способ избавления – насильственный, если верить брошюре, причиняющий крылатому змею физическую боль, душевные муки.
Каков же гад!
Хорошо, что я с ним так и не позавтракала!
В самом конце текста обнаружилась заметка про драконов, как про «ближайших родственников василисков», оборотней «с очень похожими свойствами и внешностью».
Действительно, в звериной ипостаси чешуйчатые мало отличались. Василиски напоминали китайских драконов – те же четыре крыла, почти одинаково жилистые лапы, длинное, узкое тело. Обычные ящеры словно бы сошли с картинок фэнтезийных романов моего мира. Крепкое тело, мощные нижние лапы, заметно более слабые верхние, одна пара крыльев и гораздо более широкая морда, чем у василисков.