Не без помощи воскрешающих способностей Рика, и каких-то моих, еще неведомых мне самой. Но ведь совершили!
Время текло медленно, лениво, как густая смола из ствола пораненной сосны.
Верпантера не сводил с нас глаз, и с каждой секундой смотреть в них становилось все невыносимей.
Вагр все больше терял самообладание.Теперь уже не только нога его раскачивалась маятником, но и пальцы отстукивали на барной стойке странный, очень быстрый ритм. Похоже, марш.
Рик поглядывал на меня – встревоженно и нежно.
А время шло и шло.
В коридоре громыхнула тележка, звякнули инструменты, выругался медбрат. От громкого звонка энерготелефона в регистратуре я вздрогнула, прижалась к василиску, словно искала защиты.
Верпантера обвел нас таким взглядом… В нем читалось то самое, упадническое настроение, которого я больше всего боялась. Состояние, когда готов на все, лишь бы хоть что-то прояснилось.
У меня защемило сердце, колючий ком подкатил к горлу, глаза защипало…
И вот когда я уже собралась с духом хоть как-то поддержать верпантеру – погладить, сказать ласковое слово, в ординаторскую влетела Латифа.
Прижалась спиной к двери и затихла.
Мы замерли тоже. Три встревоженных взгляда впились в медсестру, изучали, ждали…
А Латифа медлила, молчала, словно искала нужные слова.
Верпантера сглотнул, прикусил губу и весь как-то сжался, ссутулился. Он напоминал альпиниста, который видит и точно знает, что спустя секунду на него обрушится лавина. Выхода нет, и остается лишь с честью встретить последнее приключение.
Вагр замер статуей – нога и пальцы его остановились, на лице застыла непроницаемая гримаса. Я сжала ладонь Рика, и василиск вновь нежно погладил по спине. Кивнул Латифе, но требовать немедленного ответа не стал.
Кажется, ей нужно было собраться с мыслями.
Читать по лицу Латифы у меня никогда не получалось – на смене верлиса прятала эмоции за маской уверенной в себе, спокойной и деловитой профессионалки своего дела. Аура медсестры, выстоявшей тяжелую смену,вроде нынешней, частенько демонстрировала сильную усталость и какую-то вселенскую грусть.
– Ее еще оперируют, – наконец-то выдохнула Латифа, и в полной тишине ординаторской тихий голос ее прозвучал раскатом грома в спящем городе. – Все вроде сделали, была стабильна. Но через три часа начала задыхаться. Оказалось, вдохнула стеклянную крошку. Очень-очень много мелких стекол.Они попали в дыхательные пути и… В общем… В общем… ждем.
Верпантера дернулся на кресле, вскочил, пробежался по ординаторской и вновь посмотрел на нас с Риком.
– Вы ведь воскрешатели? Оба? – в его голосе звучала невысказанная просьба.
Рик пожал плечами, тяжело вздохнул и с трудом выдавил:
– Прости, парень. Я бы с радостью. Но наша энергия на исходе. Мы и жука сейчас не воскресим.
– Возьмите мою! – воскликнул оборотень. Подскочил, упал перед нами на колени, словно предлагая немедленно откачать столько жизненной силы, сколько нужно.
– Ты тоже не вариант, – нехотя помотал головой Рик. – Слишком измотан, да и нервное истощение не за горами. И сам пострадаешь и ее не спасешь. Нам нужен кто-то свежий. Не убитый переживаниями и, желательно, не попавший в аварию. И, скорее всего, даже не один и не два… Увы.
– Сейчас! – истерично вскрикнул верпантера и метнулся к двери.
Латифа отскочила от нее как ошпаренная, и парень пулей вылетел в коридор.
Мы едва успели обменяться встревоженными взглядами, как в кабинет вбежали четыре очень смуглых молодых оборотня, верпантеры.
Сразу за ними вернулся парень «ромашки».
– Вот! Доноры! – заорал так, словно опять докрикивался до другого конца перекрестья. – Они в аварии не были!
Мог и не говорить, мы догадались бы и сами.
Темно-коричневые волосы ребят слегка вздыбились, но все еще подчинялись недавней укладке. Не рассыпались по плечам густыми лохмами, как водилось у оборотней, а лежали ровными прядями.
Строгие отглаженные костюмы, с иголочки– все как один черные – выдавали гостей на свадьбе.
– Ждали, в кафе, – коротко объяснил парень «ромашки».
Оборотни загалдели так, что я с трудом улавливала отдельные фразы.
«Нас… берите!» «Я ее одноклассник!» «Мы дружим с детства» «Мы хотим помочь!» – посыпалось на нас с Риком.
Василиск поднял руку, и ребята стихли.
Рик обернулся ко мне.
– Я смогу взять у них энергию только с твоей помощью. Это под силу лишь двум воскрешателям. Причем не любым. Связанным энергетически…Одному мне никак… Иначе… – он осекся и уставился в окно. На лице василиска заходили желваки.
Вагр скрипнул зубами. Я понимала – чешуйчатые вспоминали сестру дракона и жену Маллеса тоже. Первым вздохнул Рик, немного ссутулился, следом испустил тяжелый вздох Вагр и что-то пробормотал. «Надо перестать думать о прошлом…» или вроде того.
Василиск метнул на дракона удивленный взгляд. Вагр пожал плечами и отмахнулся.
Рик снова повернулся ко мне. Глаза его сияли, и в них я прочла вопрос прежде, чем он слетел с губ василиска:
– Ты согласна, Сами? Попытаемся?
Парень «ромашки» тоже сосредоточился на мне.
Троица верпантериз кафе наперебой затараторила.
«Мы ведь хотим!» «Соглашайтесь» «Пожалуйста»…
Впрочем, ничего этого и не требовалось. Я медлила лишь потому, что не очень понимала – как должна действовать, что предпринять.
Василиск догадался первым, слабо улыбнулся.
– Тебе ничего не придется делать! – сказал очень спокойно, решительно. – Просто чувствуй и не отторгай чужую силу.
Я глубоко вдохнула и кивнула, давая знать, что готова.
Рик посуровел, подошел к «донорам», наклонился и… синяя энергия потекла из глаз верпантер в глаза Рика.
Недолго я наблюдала за невероятной сценой, и вдруг в тело начал вливаться мощный поток энергии. Я ощутила такую силу, что, казалось, смогу воскресить не одну – сотни, тысячи пациенток.
Тело словно окутал голубой кокон, и начал медленно менять цвет на розовый. На цвет моей, личной энергии воскрешения.
Все в ординаторской напряженно следили за нами с Риком, почти не шевелясь, не произнося ни звука.
Только родственники больных, медсестры и санитары в коридоре нарушали воцарившуюся тишину.
Пушш… Зашипел, закипая энергочайник. Фрр… сработала кнопка выключения.
– Откуда ты знаешь, что я тоже воскрешатель? Я сама только недавноэто поняла, – не сдержалась я, спросила у парня «ромашки». И только тогда, запоздало сообразила, что за все время он так и не представился, а мы не спросили. Сейчас было не до церемоний.
– Я вижу особенности ауры. Немного. После клинической смерти, – сообщил верпантера так, словно говорил о чем-то совершенно обыденном, рядовом. Вроде похода в кино или прогулки по лесу.
Обмен энергиями прервался резко, внезапно. Немного ошарашенные, бледные «доноры» присели на диван, и передыхали, как после долгих тренировок.
Рик схватил меня за руку и скомандовал Латифе:
– Веди! И побыстрее! Судя по тому, что ты рассказала, время не терпит.
По дороге Рик окликнул Магританну – она, вместе с Шейманом и еще тремя санитарами-верберамивыводила родственников из коридора в приемный.
– В ординаторской четверо ребят. Поставь им капельницы с питательным раствором. Обязательно с тем, который пронизан энергией жизни! – скомандовал василиск.
Маргонка кивнула и заторопилась выполнять поручение. Если ее и удивило, что Рик велел «подкачать» самым мощным питательным раствором не пациентов, а их родственников, то Маргитанна не подала вида.
Смена близилась к концу.
Врачи расходились по домам, больные и их родственники тоже. По крайней мере, те, кто не остался в стационаре.
По голубым коридорам уже сновали деловитые уборщицы. И кровавые капли, бурые разводы, куски горелой плоти, пепел, обрывки паленой одежды исчезали на глазах. К больнице возвращался прежний вид и запах. Острый, ядреный запах дезинфектора сменял вонь оплавленного пластика, обгорелой и обугленной кожи, запах железа и соли. На языке все еще сильно горчило, соленый привкус не сглатывался.
Медбратья прочесывали коридоры, провожали последних родственников, отвозили в стационар последних пациентов. Медсестры быстро растаскивали каталки с использованными инструментами в комнаты для дезинфекции и к контейнерам для биоотходов.
Больница пустела на глазах. Днем здесь редко случалась такая толкотня как ночью. Хотя и наши сменщики получали свою дозу адреналина и тяжелой работы.Но ее не сравнить с нашей. Особенно в такие смены, как сегодняшняя, когда, казалось, неприятности уже не закончатся, а силы почти на исходе.
По счастью, сейчас, у меня их было хоть отбавляй.
Давненько я не чувствовала такой бодрости. Только после вливаний энергии Рика. Ноги шагали пружинисто, колени больше не подгибались, спина сама собой выпрямилась.
Я получала истинное удовольствие от мощи, что струилась по венам, окутывала дымкойоранжевой ауры – прозрачного дракона со сложенными крыльямиза спиной.
По счастью, сейчас, у меня их было хоть отбавляй.
Давненько я не чувствовала такой бодрости. Только после вливаний энергии Рика. Ноги шагали пружинисто, колени больше не подгибались, спина сама собой выпрямилась.
Я получала истинное удовольствие от мощи, что струилась по венам, окутывала дымкойоранжевой ауры – прозрачного дракона со сложенными крыльямиза спиной.
Ух, ничего себе! Я, что, начала видеть энергетику? Я иногда лишь ощущала ее, понимала – у кого аура сильнее, а у кого слабее… Но чтобы видеть…
Я огляделась. Ну, точно же! Аура Рика внешне почти не отличалась от его змеиной ипостаси.Энергетика Латифы походила на большую, пушистую лису цвета молочного шоколада.
– А почему я вижу ауры? – не выдержав, поинтересовалась я у Рика, прежде чем войти в третью операционную, вслед за медсестрой.
– К тебе перетекло очень много энергии. Сквозь меня, как через проводник. Способности усилились. Но это не навсегда, – Василиск приобнял за талию и мы вошли.
«Черный ящик» пациентки мигал фиолетовым и бордовым, а порой и вовсе погасал на секунду или больше, сигнализируя, что она на последнем издыхании.
Множество москатов ползали потелу на операционном столе, вылизывая алыми язычками десятки ран, порезов, ссадин. Заканчивали и принимались за следующие.
Прат привычно застыл у окна, скрестив руки на груди. Понятно. Операция под общим наркозом. Вскрытая грудная клетка, раздвинутые ребра... С раной работали два наших лучших хирурга. Тонкая, как тростинка мрагонка Аннарзия с кожей цвета темного алебастра и вертигр Раллем с фиалковыми глазами, бронзовой кожей и всегда выбритой под ноль головой. Его круглый, почти идеальной формы череп, поблескивал в свете ламп.
Завидев нас, оба оглянулись, и на усталых лицах врачей отразилось облегчение.
Латифа сунула нам в руки шапочки, повязки, и мы с Риком увидели – насколько все плохо.
Десятки осколков пропороли легкие пациентки, превратив их в кровавую кашу.
Пока за верпантеру дышали аппараты, но нужно было срочно что-то делать.
– Труба? – уточнил Рик у врачей.
Раллем кивнул, отвернулся к окну и очень тихо объяснил:
– Вытащили уже штук двадцать мелких осколков. Но это даже не треть того, что застряло. Да и смыл? Легкие в хлам. Нужна пересадка. А донорские органы закончились. Сегодня было жарко. Если верить Магританне, следующих ждать не меньше суток. Столько она не продержится.Может, ты выручишь?
– Мы! – Рик натянул перчатки и взял инструменты. Кивнул мне, я ответила тем же.
С некоторых пор нам почти не требовались слова – достаточно было одного лишь жеста, взгляда.
Рик выдохнул, я тоже, и мы вместе принялись вливать в пациентку энергию воскрешения.
Капля за каплей, медленно, но верно она заполняла израненное тело, заставляя его не сдаваться, регенерировать вопреки всему, даже самой природе. Одновременно Рик, Аннарзия и Раллем терпеливо вытаскивали мелкие стекла – не спеша, одно за другим, по мере восстановления легких.
В операционной воцарилась звенящая тишина, только осколки позвякивали о металлическую емкость, да иногда едва слышно причавкивали москаты. Хирурги действовали сосредоточенно, монотонно, почти как роботы. Латифа и Ламиса – еще одна медсестра-верлиса с очень светлыми, негустыми волосами и острым, удлиненным носом меняли капельницы, как заведенные.
Донорская кровь, питательный раствор, снова донорская кровь. Десятки пакетиков с ближайшей каталки пустыми перекочевали на другую. Казалось, время замедлилось, решило дать пациенткешанс, потому, что те, кто любил ее,боролись до последнего, не желали сдаваться.
Еще немного, рывок – и последние стекла звякнули о металлическую емкость.
Мы с Риком добавили энергии воскрешения, у меня даже ноги задрожали от слабости. Василиск словно почувствовал – придержал за талию твердой рукой.
Легкие пациентки восстановились на глазах – почти полностью.
Раллем, Латифаи Ламиса издали облегченные вздохи. Мы с Риком тоже.
Аннарзия будто и не дышала вовсе и только теперь жадно глотнула воздуха.
Василиск отошел от хирургического стола и силой воли отключил нас от энергетики пациентки. Поправляясь, «ромашка» уже сама начала тянуть живительную силу, и могла опустошить нас до предела.
По телу разлилась прежняя усталость, слабость. Мышцы заныли.
Зато черный ящик пациентки уверенно замигал зеленым и желтым.
Раллем и Аннарзия кинулись шить, медсестры поставили новые капельницы.
Лицо «ромашки» порозовело, синюшные губы окрасились розовым, кожа стала плотной, красивой и гладкой.
Рик кивнул хирургам, медсестрам, и мы вышли из палаты.
Здесь дежурили четыре уже знакомых нам верпантеры – парень «ромашки» и все еще бледные, но уже вполне бодрые доноры.
– Выживет, – выдавил василиск в их сторону и устало обронил в мою: –Домой.
То ли ставил перед фактом, то ли просил – я не уловила. Да и какая разница? Мы стали единым целым. Разве туловище будет спрашивать у ноги, пойдет ли она вправо или влево? Разве будет интересоваться – поднимется ли рука, чтобы взять чашку?
13
Утро было жарким, душным и совершенно безветренным. В воздухе витали запахи мяты и мелиссы, росы и прогретых знойным солнцем листьев.
Я смотрела на клочки сиреневого тумана под ногами, на алый цветок у горизонта, на порозовевшие крыши перекрестного города… Слушала мяуканье котов, внестройном хоре которого отчетливо различала мелодичный голос Мурашкии думала о том, что война совсем близко. Казалось, ничего не изменилось и все изменилось в одно мгновение.
Пока мы с Риком шли к машине, я успела ухватить взглядом двух мальчишек-драконов, в пышном парке, справа от больничной ограды. Хмурые крепышисвирепо сражались на деревянных саблях.
«Ты переродишься! Я тебя убью!» – кричал тот, что пониже, с длинным белокурым хвостиком и ссадиной возле уха.
«Нет! У меня иммунитет!» – рычал, отражая его удары вихрастый и долговязый, с родимым пятном под скулой,по форме похожим на яблоко.
– А ну прекратите! – одернула обоих пожилая верлиса – немного сгорбленная, но все еще статная и быстрая в движениях. – Война это вам не игрушки!
Ребятишки окатили ее внимательными взглядами, и вихрастый негромко спросил:
– А вы видели предыдущую войну? Были на ней?
Верлиса помотала головой, и острые плечи ее опустились:
– Бабка моя видела. Страшное было время, – выдохнула через силу.
– Но ведь мы же все равно победим! – воскликнул белокурый парнишка.
Верлиса вздохнула, уставилась куда-то вдаль и словно оцепенела.
И пока она собиралась с духом, искала нужные слова, Рик затащил меня в машину.
– Я тебе и так отвечу, – сказал очень твердо и на редкость спокойно. – Мы победим.
Я заглянула в синие глаза своего василиска и поняла, что верю.
Верю, не смотря на все услышанные страшилки. Мы не можем не победить! Ведь у нас с Риком столько будущего. Общего, совместного, полного любви и света!
…
Рик накормил меня творогом с черничным сиропом, напоил крепким мятным чаем и уложил в постель.
О том, чтобы поставить «аурный будильник», успеть на пары, я забыла совершенно.
Я чувствовала себя настолько усталой, опустошенной, что отключилась, едва голова коснулась подушки. А Рик, похоже, нарочно, не напомнил, не заострил внимание.
Василиск давно и упорно предлагал не ходить на занятия. Справка от главврача первой и лучшей больницы скорой медпомощи на перекрестье позволяла игнорировать учебу почти весь семестр, давала отличные преимущества на экзаменах.«Правая рука Рика», как грозился представить меня в документе василиск, сдавала зачеты автоматом, экзамены – после первого же правильного ответа. Даже на защите дипломов таким «матерым практикам» почти не задавали вопросов.
Раньше я упорно не хотела никаких привилегий. Я и в родном мире не любила выделяться, получать что-то легким путем, в обход основных правил. Но сейчас, при нынешней загрузке в больнице, все больше склонялась к предложению василиска. И он, похоже, это заметил.
Когда я проснулась, на бежевой лакированной тумбочке, рядом с кроватью лежало разрешение, лично от ректора Высшей Медицинской Академии Перекрестья.
В нем говорилось, что я имею право больше не посещать занятия и должна лишь явиться на экзамены, если такая возможность появится.
Если же война не позволит, то по сигналу Рика все предметы зачтутся мне автоматом. Впрочем, как и всем, кто отправился работать в госпиталях и больницах, стал добровольцем на медицинском фронте.
Фуф! Ну хотя бы тут я не особенная, а просто одна из многих.
Рик выглянул из кухни и кивнул на бежевые энергочасы.
Пунктирные цифры напоминали, что уже почти шесть вечера. Вот это я поспала!
Давненько меня так не вырубало! Рик пожал плечами, мягко улыбнулся и ласково произнес:
– Ты очень нуждалась в отдыхе. Время позаботиться о себе. Чтобы потом как можно лучше заботиться о других.