Альберт Эйнштейн, играющий на скрипке, – для меня это, пожалуй, главный символ человека будущего. К тому же этот величайший ученый всех времен очень много писал и говорил о месте, роли музыки и искусства в своей жизни.
Осмелюсь даже высказать мысль, что без высокого уровня исполнительского мастерства,
без того знания и любви поэзии, литературы, философии Эйнштейн вряд ли добился бы таких дерзких открытий, добрался бы до таких глубин в своей научной деятельности, опередив мышление человечества на много лет (если не столетий!).
“Достоевский дал мне больше, чем Гаусс”, –
эта мысль Эйнштейна звучит сегодня, как предупреждение мыслящему человечеству о приоритетах в развитии человеческого интеллекта.
Ведь это не просто красивая и оригинальная фраза, а важнейшее открытие оптимальных путей развития человека. Подумать только – великий писатель дал ученому больше, чем великий математик, на математических принципах которого строится теория относительности!
Библия о музыкеИ вновь мы возращаемся к музыке, вновь пытаемся ответить на очень важный вопрос: “Почему музыка – высшее из всех видов искусств?” Попробуем – через Библию.
В Библии написано:
“В начале было Слово”.
И сразу же возникает очень естественный вопрос:
На каком языке?
Ну да ладно! Допустим, до Вавилона был один язык – праязык.
Но тогда немедленно возникает новый вопрос: “Слово, которое было в начале, и, которое было у Бога, оно – о чем?”
Что это за первое слово, которое было в начале?
В Библии есть ответ и на этот вопрос: “И слово было Бог”.
В результате все библейское логическое построение выглядит так:
“В начале было Слово”.
И Слово было у Бога.
И Слово было Бог.
Вот здесь-то мы запутаемся вконец.
Ведь получается, что Слово, которое было в начале, – не что иное как высказанное самим Богом слово “Бог”? Мы действительно запутаемся, если не вернемся к греческому варианту. В отличие от Ветхого Завета, который написан по-древнееврейски, Новый Завет, или Евангелие, написан по-арамейски. А ведь по-гречески в Новом Завете сказано:
“В начале был Логос”.
А вот Логос – это не только Слово. Значение Логоса куда шире.
Так что же было в начале? То, что противостоит хаосу.
Хаос – это бессмыслица. Бессмыслице противостоит
Смысл, Мысль.
Хаос – это разрушение. Разрушению противостоит
Построение.
Хаос – это дисгармония. Дисгармонии противостоит Гармония, осознанный Аккорд или группа аккордов, опирающаяся на систему обертонов, существующих во Вселенной объективно, то есть в независимости от нашего знания.
Хаос – это безлогичное, бесструктурное нагромождение.
Ему противостоит Логическая Структура.
Итак, Логос – это Структура, Построение, Мысль, Логика, Гармония, Аккорд, Смысл.
Теперь давайте будем подставлять в библейские строчки эти значения и посмотрим, к чему мы в результате придем.
Итак:
“В начале была Мысль, и Мысль была у Бога, и мысль БЫЛА БОГОМ (!!!)”.
Смотрите, какую колоссальную философскую идею мы получили! Более того, становится ясно первенство мысли.
А если попробовать еще раз?
В начале была Логика. И Структура была у Бога. И Построение было Богом.
Вот вам определение изобразительных искусств и архитектуры.
А еще раз?
В начале был Аккорд. И Логика была у Бога. И Гармония была Богом.
Здесь перед вами – библейская формула музыки.
Так вот почему мы говорим: МУЗЫКА СФЕР! Так вот почему музыка совместно с математикой и астрономией была основой образования как в античных, так и в средневековых гимназиях!
Ведь Аккорд, Логика и Гармония – это космическая данность.
Ни романы Достоевского, ни картины Рембрандта, ни философия Платона не могли зародиться в космосе, ибо их основной “материал для ваяния” находится на Земле. А вот природа музыкального звука с его системой обертонов, тонов и аккордов рождена в Космосе.
Человек только открыл их для себя и начал пользоваться этим грандиозным космическим материалом. Именно поэтому музыка – самая непосредственная связь человека с Космосом.
Она – единственный вид искусства, которое создается из Духовного в прямом и переносном смысле. То есть из воздуха, из его колебаний, из физического явления колеблющейся струны.
Ибо философия использовала мысль как попытку объяснить, кто мы такие, люди на Земле.
Изобразительное искусство воспользовалось первоначальным божественным Построением для строений земных. И только композиторы, принеся на Землю МУЗЫКУ СФЕР, так и не приспособили ее для выяснения земных забот. Музыка, даже оказавшись ограниченной рамками поверхности Земли, осталась проявлением Вселенских структур. Она – единственная, кто осуществляет связь Человека Земли с его небесными корнями.
Именно подсознательное стремление творцов различных видов искусства к Абсолютному, Вселенскому, Космическому и приводит их к необходимости сравнивать все виды искусства с Музыкой как наиболее совершенным воплощением Вечности на Земле.
Что такое с этой точки зрения величайшая картина Рембрандта?
Это – гениальная попытка вывести в Вечность острейшие земные проблемы.
Что такое философия Платона?
Это попытка создать на Земле совершенство, подобное Космическому.
Но что же такое фуга Баха?
Это процесс, обратный тому, который – Платона и Рембрандта.
Ибо они пытаются добраться до Вселенной.
А Бах несет Вселенскую структуру на Землю.
Он объявляет Землю не просительницей Космоса, а его полноправной сотрудницей.
Можно ли найти в искусстве что-либо равное строчке из Библии:
“В начале было Слово”?
Можно!
Но только в музыке.
Приготовьтесь слушать Токкату и фугу ре-минор Иоганна Себастьяна Баха.
Прислушайтесь...
Все то, о чем мы говорили в этом разделе, вы услышите уже в первых тактах Токкаты Баха. Один и тот же мотив звучит три раза в разных регистрах. Это – триединство Бога, которое предстает как идея начала Творения.
Первый раз этот мотив звучит в правой части клавиатуры, затем в абсолютном центре, а в третий раз – слева, в басах, создавая полнейшую симметрию к местоположению первого мотива. Итак, перед нами – совершеннейшая Структура – ЛОГОС, о которой написано в Новом Завете. А вот затем Бах создает невероятное: гигантское созвучие, которое воспринимается как ужаснейший диссонанс. Это и есть ХАОС, разрушение, нагромождение. Оно звучит, как вспышка Сверхновой, разрушительный взрыв.
Смерть выступает против жизни, ХАОС против ЛОГОСА.
Здесь звучат все трубы огромного органа. (Я убежден, что именно этот момент музыки Баха имел в виду поэт Осип Мандельштам, когда писал в стихотворении “И.С. Бах” про “...органа многосложный крик”). Но немедленно вслед за этим разрушением звучит разрядка, разрешение, которое означает победу Логоса. И если три мотива триединства звучат в миноре, что само по себе символизирует наше земное восприятие начала (ибо в структуре космической системы обертонов минора не существует, поскольку минор – это построение, найденное нами на Земле),
то созвучья Хаоса не содержат в себе ни минорного ни мажорного
(отсутстствует их главный показатель – терция), ибо в хаосе не может быть ни земной ни небесной логики.
Но вот победа Логоса звучит в мажоре,
то есть в законах космических обертонов.
Победа логики, структуры и жизни над смертью и разрушением.
Все дальнейшее звучание музыки – идея грандиозного строительства.
В принципе для того чтобы описать Токкату и фугу целиком, следовало бы написать отдельную большую книгу. Поскольку эта музыка философски и структурно настолько многомерна, что в ней можно прочитать массу вопросов и ответов, связанных с Творением. Совершенно ясно, что Бах обладал невиданным на Земле музыкальным знанием о Бытии, о тайнах жизни и смерти. Все, что мной написано в разделе “Библия о музыке”, поможет войти в ту волну, на которой существует эта баховская музыка.
Поэтому я рекомендовал бы читателю, внимательно прочитав эти страницы, по свежим следам послушать Токкату и фугу ре-минор. Иначе все рассуждения о музыке без самой музыки читать неинтересно.
Концерт – самая невероятная музыкальная форма.
И вдруг...
неожиданное отступление.
Я полагаю, что некоторые читатели уже не раз улыбнулись, читая эту книгу. И я знаю почему.
Огромное количество превосходных степеней! Сколько всякого “гениального”, “грандиозного”, “таинственного”, “невероятного”.
Поэтому я рекомендовал бы читателю, внимательно прочитав эти страницы, по свежим следам послушать Токкату и фугу ре-минор. Иначе все рассуждения о музыке без самой музыки читать неинтересно.
Концерт – самая невероятная музыкальная форма.
И вдруг...
неожиданное отступление.
Я полагаю, что некоторые читатели уже не раз улыбнулись, читая эту книгу. И я знаю почему.
Огромное количество превосходных степеней! Сколько всякого “гениального”, “грандиозного”, “таинственного”, “невероятного”.
Бесконечные “Космос”, “Вселенная”, “Вечность”, “Творение”! А количество восклицательных знаков!
Да вы, конечно, правы. Такое не очень позволительно в научных книгах, в учебниках, в искусствоведческой литературе. Но, во-первых, в традиционном смысле это ни то, ни другое, ни третье.
Тогда что же это?
Это – книга, написанная с верой, что именно сейчас она может оказаться необходимой какому-то количеству людей. И прежде всего тем, кто не хочет попасть под страшную молотилку нашего времени, молотилку, выколачивающую из человека Духовность, индивидуальность, творческое начало.
Под молотилку телевидения, массовой культуры, поп-культуры, тенденции потери Слова и гибель важнейшего предмета школ и гимназий на протяжении тысячелетий – риторики.
Там, где заканчивается Слово на высшем уровне, начинается музыка, ибо мы приближаемся к понятиям неизреченным. Но там, где Слово не начинается, поскольку его нет в Душе, начинается насилие.
Если вам приходилось когда-нибудь встречать людей с диагнозом “болезнь Альцгеймера”, то вы могли заметить, что люди, заболевшие этой болезнью, становятся необычайно раздражительными и даже агрессивными, ибо они забывают слова, имена и в результате не могут выразить своих мыслей.
У них иногда появляется чувство раздражения.
Словно виноват собеседник, который по глупости своей не может понять, о ком или о чем идет речь.
“Ну-у-у-у, этот, как его, который сказал... этому, о том, что нужно идти... туда... в это... как его... и взять... то”.
Человек, произнесший подобную ахинею, никак не может объяснить себе, почему его не понимают. Иногда от такого человека можно даже основательно получить по шее.
Почему я об этом пишу? Да потому что болезнь Альцгеймера – это заболевание мозга, пока, к сожалению, не поддающееся лечению. И эта болезнь более всего характерна для людей преклонного возраста. Но все чаще среди тех, кому сегодня пятнадцать-двадцать лет (и старше и младше), я наблюдаю все признаки неспособности выразить мысль. Хотя с точки зрения медицины они как бы здоровы.
Я называю это состояние “духовный Альцгеймер”. И знаю, что человек, обладающий необходимостью высказаться, поделиться сложными проблемами, но лишенный чувства слова, способности выразить свои мысли, становится агрессивным.
В этой порожденной отсутствием ЦЕНЫ СЛОВА, агрессивности я усматриваю причину редчайшей засоренности языка огромного количества людей, речь которых слышу, бродя по городам и весям России.
В убогом словарном запасе говорящих,
в самом принципе построения фраз,
в не имеющем аналогий с другими странами
количестве “странных слов”, которые при переводе
на любой другой язык Планеты могут только
вызвать ощущение, что человек,
их произносящий, – болен
и требует немедленного помещения
в психиатрическую лечебницу –
одна из нынешних трагедий страны.
Ибо слово энергетично. Они, эти бесконечные слова, попадая в атмосферу, создают чувство беспокойства, неуверенности, жестокости и жесткости.
Я пишу эту книгу с лихорадочной скоростью, ибо меня не покидает ощущение, что всем, кто хочет что-то реально изменить, нужно спешить, ибо такого количества экспериментов, начиная с октября 1917 года, не выдержит ни одна нация. Даже столь крепкая и активная, как русская. Но вернемся к музыке.
Концерт – самая невероятная музыкальная форма.
Знаете почему вместо того чтобы писать о жанре концерта, я ударился в отступление?
Да просто я представил себе, как читатель фыркнет и скажет:
– Ну, ладно, Вселенная, Вечность. Допустим.
Но что же невероятного в музыкальном жанре концерта?
Чем он невероятнее, чем другие?
Есть фортепианные и скрипичные концерты Баха,
Моцарта, концерты Вивальди и Чайковского, Брамса и Шостаковича.
Тогда я задам вам вопрос:
А что означает само слово “КОНЦЕРТ”?
А вот здесь-то и начинается мистика. Многие знают, что слово “концерт” в переводе с итальянского означает “соревнование”.
И тогда все объясняется просто: концерт для скрипки с оркестром – соревнование между скрипкой и оркестром.
Все правильно – маленькая скрипка соревнуется с большим оркестром. Один против всех. По-итальянски – соло против тутти. В нотах старинных концертов так прямо и пишется: соло – тутти.
И становится ясно, что это за вид музыки с философской точки зрения. Это взаимоотношения личности и общества, объективного и субъективного, микрокосма и макрокосма. Но вот в нашу устоявшуюся мысль вношу дополнение. Это только по-итальянски слово “концерт” означает “соревнование”.
А по-латыни значение этого слова полностью противоположно – “согласие”. Так что же, тогда КОНЦЕРТ – соревнование или согласие? И то и другое одновременно. Латинское pro et contra, за и против. Именно в этом противостоянии и рождается высшее наслаждение для тех, кто слушает концерты, вооружившись этим знанием. Только тогда можно услышать в музыке звуковое воплощение философской идеи Гегеля о единстве и борьбе противоположности.
Что же означает с этой точки зрения такое понятие:
Концерт для двух скрипок с оркестром Антонио Вивальди?
(Читайте особенно внимательно!)
Оркестр, как и общество, – не однородная масса, он состоит из нескольких групп. Вот его типичный вивальдиевский состав: первые скрипки, вторые скрипки, альты, виолончели, контрабас и клавесин.
Итак, две сольных скрипки – в соревновании против целого оркестра.
Но и здесь не все так просто.
Дело в том, что согласно законам концерта как соревнования, а также в полном соответствии с гегелевской диалектикой две сольные скрипки – это тоже две неповторимых личности, которые соревнуются друг с другом (contra). Но они должны быть вместе (pro), для того, чтобы выступить против целого оркестра (contra).
Но и в оркестре все не просто. Первые скрипки выступают против вторых (contra). Но и они должны быть вместе (pro), чтобы выступить, с одной стороны, против двух солистов (contra), а с другой – против альтов. Но, больше всего, против (contra), так называемой, группы континуо (это – басовый фундамент оркестра, состоящий из виолончелей, контрабаса и клавесина). И это очень серьезный соперник.
Но все соперничество отступает на второй план, поскольку весь оркестр, как целое, должен быть в полном единстве и согласии (pro), чтобы противостоять своим главным соперникам – двум солирующим скрипкам (contra). Вот как!
Все со всеми и все против всех! И вот теперь, зная тайну двойного значения слова “концерт”, послушайте один из прекрасных образцов такого жанра.
Концерт для двух скрипок, виолончели и оркестра.
Официально это называется по-итальянски так: Concerto grosso de-moll. (Большое соревнование ре-минор.)
Вивальди жил в Венеции. Венеция славилась своими карнавалами.
Карнавал же – это сплошные соревнования. Соревнуются танцоры, певцы, актеры, музыканты.
Отсюда начало концерта – две солирующих скрипки показывают свое мастерство. Они играют одновременно, но это – остроумнейше написанное соревнование.
Солисты играют одну и ту же музыку, но только один из них начинает игру на полтакта (на одну секунду) позже. В результате рождается удивительное ощущение озорного передразнивания, веселого карнавального танца.
Оба скрипача за несколько секунд игры успевают показать свои технические возможности: начиная с нижнего регистра они постепенно поднимаются вверх, а, поднявшись, спускаются вниз и наконец возращаются к исходной точке. Эти несколько секунд соревнования скрипачей обладают невероятной энергетикой, рождают чувство радости, гармонии, полноты.
Скрипки заканчивают, и тут же в соревнование вступает виолончель.
А мы-то думали, что виртуозность скрипок непреодолима! Послушайте, что вытворяет солирующая виолончель. Традиционно считается, что этот инструмент менее подвижен, чем скрипка. И вроде бы так и есть.