Толпа замерла.
Натеза-Састри, этот старый арап, который час тому назад на плоской кровле своего дворца посасывал коньячишко вместе с другим арапом, Джемсом Раундом, в эту минуту был великолепен.
Он поднял к небу правую руку и продекламировал:
— О великий Шива, слышишь ли ты меня? И если слышишь, то покажи справедливый гнев своим рабам, которые жаждут услышать твой голос.
С этими словами верховный жрец незаметно покосился на купол храма.
«Хотел бы я услышать голос гражданина Шивы», — подумал Рамашандра.
— О великий Шива, — тревожно повысил голос Натеза-Састри. — Мы желаем услышать твой голос!
— Мы желаем услышать твой голос!!! — застонала толпа. И вдруг совершенно с безоблачного неба, полного крупных звезд, ударил гром. Он прокатился над толпой, как тяжелый чугунный шар.
— Помилуй нас. Прости нас. — завопила толпа.
— Вы видите, Шива сердится, — сказал Натеза-Састри торжественно.
Гром загремел снова, и снова блеснула молния. И вдруг в совершенно черном звездном небе зажглись огненные буквы: «Покайтесь, неверные!» Рамашандра тихонько свистнул. Конечно, он ни на минуту не поверил этим подозрительным чудесам, но тем не менее он ясно почувствовал, каким страшным оружием владеют его враги в этой борьбе не на жизнь, а на смерть.
— Вы видите, — закричал Натеза-Састри в неистовом восторге, — вы видите! Великий Шива требует, чтобы вы покаялись!
При этих словах Натеза-Састри опять покосился на купол храма и как бы невзначай впихнул факелом. Снова раздался громовой раскат.
Огненные буквы погасли, и на их мечте появилось изображение Шивы. Правда, оно стояло немножко криво и сильно походило на картину волшебного фонаря, но вид его был достаточно великолепен. Шива был пестро размалеван, изо рта его извергалось неподвижное пламя, а из носа валил такой густой дым, точно Шива курил сразу две сигары.
Рамашандра не мог не улыбнуться, но толпа пришедших в экстаз людей безумствовала. Фанатики рвали на себе одежды и бросались на землю, царапая ее руками и грызя зубами. Стон, вопли, плач, крики неслись над толпой. Огни факелов взлетали вверх и корчились, катаясь по земле. Картина была неописуема.
— Довольно, — сказал Натеза-Састри и покосился на купол. Изображение Шивы, висевшее среди звезд, сдвинулось и пропало, точно его закрыли ладонью. Снова над храмом было чистое звездное небо и больше ничего.
— Братья! — торжественно сказал верховный жрец, — встаньте. Больше мне нечего прибавить вам. Ступайте и расскажите о виденном народу. В скором времени великий Шива пожелает показать свое могущество не только вам, избранным, но и всем индусам. Вы своевременно будете извещены об этом. Идите, и да будет с вами мир.
Натеза-Састри радостно сверкнул глазами и скрылся в сопровождении свиты в храме. Тяжелые двери главного входа захлопнулись за ним.
Потрясенная толпа начала медленно расходиться.
Так же незаметно, как и пришел, Рамашандра вышел из толпы и скользнул в дверь Шандромуки.
Он сделал это как раз вовремя. Едва за ним захлопнулась дверь, как из бокового входа вышел Натеза-Састри в сопровождении Джемса Раунда.
— Спасибо, мистер Раунд, ваши световые номера были поставлены блестяще, что же касается грома, то, честное слово, он был настолько натурален, что я едва не послал своего служителя домой за зонтиком.
— О, наша фирма пользуется вполне заслуженной репутацией.
— Ну-с, милейший мистер Раунд, а теперь пойдем сочинять телеграмму нашему добрейшему патрону полковнику Хейсу. Я думаю, он останется доволен нашей работой.
— Кстати, можно намекнуть в телеграмме и о повышении нашего жалования.
— Это верно. Ну-с, имея такое оружие в руках против коммунистов, мы можем теперь быть совершенно спокойны: революции в Индии не будет.
— Разумеется, что может поделать Рамашандра со своей программой коммунистической партии против нашего разноцветного Шивы? Ровно ничего!
— Посмотрим, посмотрим, — пробормотал Рамашандра, который слышал из-за двери от слова до слова весь разговор этих двух симпатичных браминов.
Глава тринадцатая ГИП… ГИП… УРА!
Итак, генеральная репетиция чудес превзошла самые пылкие ожидания уважаемых членов почтенного общества по распространению рюмок для еды яиц всмятку.
Полковник Хейс, впавший было в уныние ввиду неудач с Рамашандрой, снова воспрянул духом.
Телеграмма, полученная им от Натеза-Састри, в которой верховный жрец хвастливо и живописно обрисовал подробную, исчерпывающую картину знаменательной ночи во дворе храма Шивы, лежала на самом видном месте письменного стола бравого полковника.
В коротко остриженной серебряной голове сэра Хейса бушевали самые разнообразные проекты. Каждые два часа полковник телеграфировал в министерство колоний о подготовке к «дню больших чудес».
План был задуман широко и грандиозно.
Десятого июня вечером к храму Шивы-Разрушителя в Бенаресе должно было собраться несметное количество народа. Предполагалась необыкновенно пышная процессия жрецов и браминов. В представлении предполагалось участие более пяти тысяч самых разнообразных священных животных. С большими политическими речами должны были выступить военный губернатор Бенареса, верховный жрец Натеза-Састри, специально приглашенный для этой цели лучший агитатор второго Интернационала и несколько драматических актеров Лондонского королевского театра.
Все речи должны были быть направлены против коммунистов. После речей толпе будут показаны необыкновенные чудеса: гром и молния с ясного неба, огненные надписи и наконец небесное изображение самого Шивы.
Конечно, эффект этого торжества будет громаден.
Коммунистическая партия Индии потерпит ужасный крах.
Всякое революционное движение будет навсегда вырвано с корнем. Озверевшая толпа выдаст в руки правительства ненавистного Рамашандру.
— И все это придумал я, сэр Томас Хейс, главный уполномоченный британского правительства по борьбе с революционными партиями Индии, председатель «акционерного общества по распространению рюмок для еды яиц всмятку» и кавалер ордена подвязки, — гордо шептал полковник и бил в ладоши, приговаривая: — Гип-ура, гип-ура, гип-ура, ура, ура!
Тем временем Джемс Раунд почти целые дни никем незамеченный проводил в куполе храма, возясь возле своих замечательных машин.
На маленьких пластинках стекла он собственноручно надписывал лозунги, полученные им специально ко дню больших чудес от полковника Хейса. Эти стеклышки были тщательно перенумерованы и хранились в небольшом дубовом ящичке, привинченном к штативу проекционного фонаря.
Машина для производства грома и молнии была тщательно смазана и готова в любой момент произвести ровно такое количество треску и блеску, сколько это понадобится Джемсу Раунду.
Джемс Раунд любовно поглаживал стальные и стеклянные части своих машин и смахивал замшевой тряпочкой малейшие пылинки с их поблескивающей поверхности.
Между тем Рамашандра тоже не терял даром времени.
Правду сказать, он был весьма встревожен всей этой историей с чудесами. Конечно, сам он ни на одну минуту не сомневался в том, что это фокусы британского правительства, но на толпу это должно было произвести потрясающее впечатление.
На заседании бенаресского подпольного комитета партии Рамашандра сказал:
— Дела наши плохи, товарищи. Нужно что-нибудь предпринять. Британское правительство придумало адский план, для того чтобы раз и навсегда подорвать доверие масс к коммунистической партии. По имеющимся у меня сведениям, день «больших чудес» назначен на десятое июля, то есть на послезавтра. Если до этого времени нам не удастся обнаружить местонахождение электрических машин, при помощи которых правительство собирается втирать очки народу, мы неминуемо потерпим серьезнейшее поражение.
Рамашандра помолчал.
— Черт возьми, мы не можем этого допустить. Наши дела до сих пор обстояли блестяще. Все заводы и фабрики, руководимые партийными ячейками, готовы выступить с оружием в руках по первому нашему слову. Остановка за земледельцами, которые под влиянием «чудес» начнут колебаться.
— Да, положение тяжелое.
— Надо что-нибудь предпринять.
— Если бы нам только обнаружить, где эти проклятые английские машины.
Рамашандра тряхнул головой.
— Ничего, ребята, не следует унывать. У меня есть кое-какие соображения насчет машин. Авось мне удастся их вовремя обнаружить. Мне посчастливилось недавно подслушать разговор негодяя Натеза-Састри с неким прохвостом Джемсом Раундом, выдающим себя за жреца. Этот разговор натолкнул меня на некоторые мыслишки, да, да… одним словом, до свиданья, ребята. Завтра мы встретимся здесь, и я надеюсь, что удастся к этому времени кое-что разузнать.
С этими словами Рамашандра вышел через потайной ход дома, где проходили подпольные заседания комитетов бенаресской коммунистической партии.
Рамашандра застал Шандромуки за работой.
Она тщательно чистила большое жемчужное ожерелье маленькой мягкой щеточкой.
Она сказала:
— Сегодня я получила от верховного жреца Натеза-Састри приказание приготовиться к «дню больших чудес». Я должна буду танцевать перед небесным огненным изображением Шивы на глазах у многотысячной толпы. Вот я сижу и чищу свой жемчуг.
— Гмм… послушай, Шандромуки… мне хотелось бы узнать одну вещь…
— А что такое?
— Ты не можешь мне сказать, что это за дверь, которая находится возле бокового входа в храм?
— Эта дверь — на лестницу, ведущую в главный купол.
— Ага. А этой дверью часто пользуются?
— До сих пор она была почти всегда закрыта.
— А теперь?
— А теперь в нее часто входит новый жрец, который не так давно приехал вместе с Натеза-Састри из Калькутты.
Рамашандра улыбнулся.
— А скажи мне, Шандромуки, каков на вид этот новый жрец?
— У него большая рыжая борода.
— Прекрасно. Что же он делает в куполе храма?
— Я не знаю. Очень часто новый жрец носит с собою какие-то ящики и свертки. Он думает, что его никто не видит, но Шандромуки очень любопытна — Шандромуки любит по вечерам смотреть в окно, поджидая своего дорогого Рамашандру.
Рамашандра весело рассмеялся.
— Пусть меня повесят, если именно в куполе храма не помещается вся эта электрическая чертовщина. Сегодня же ночью надо будет во что бы то ни стало проникнуть в купол храма.
Глава четырнадцатая Приключения Королева
Редактор «Вечернего пожара» расшвырял, как кегли, носильщиков, сбил с ног начальника станции и ворвался в будку телефона-автомата.
Она была пуста.
— Проклятие! — закричал редактор, теряя терпение и пенсне одновременно.
Он бросился к проходившему мимо железнодорожнику.
— Умоляю вас… пожалуйста, скорый на Ташкент.
— Ушел пять минут тому назад.
Редактор «Вечернего пожара» сел на чью-то корзину и вытер вспотевший лоб. Посидев минут пять, он вздохнул и поплелся обратно в редакцию.
— Опоздал… не повезло. Эх, такая потрясающая сенсация!
Экспресс Москва — Ташкент глотал время и пространство так же резво, как и экспресс Калькутта — Бенарес, в котором в свое время ехал, как известно читателю, Рамашандра, скрываясь от преследования Допкинса.
Королев сидел в мотающемся купе, глубоко засунув руки в карманы штанов, и меланхолично потягивал свою трубку.
«Ну что ж, — думал он. — Ташкент так Ташкент. Я могу. Я такой. Даешь Ташкент!» Он вздохнул. «Правда, я истратил на билет половину своих денег. У меня осталось всего сорок рублей пятьдесят две копейки. Это не слишком много. Но если б у меня даже не было ни копейки, и то, клянусь тиражом „Вечернего пожара“, я бы не выпустил из виду этих смуглых иностранцев, которые болтаются в соседнем купе».
Королев сдвинул кэпи на ухо.
— Уж будьте уверены… я обнаружу «Повелителя железа».
Через три дня редактору «Вечернего пожара» подали телеграмму: «Иду горячим следам привет Ташкента Королев».
— Знаменитый парень! — воскликнул редактор в восторге. — Вот это я понимаю! Вот это журналист! Ставлю сто против одного, что этот мальчик поднимет тираж моему «Вечернему пожару» втрое.
На следующий день на первой странице «Вечернего пожара» резко бросался в глаза следующий анонс:
«Тайна „Повелителя железа“ будет открыта.
Известный московский журналист Королев напал на следы „Повелителя железа“.
„О ходе своих поисков Королев будет сообщать специальными радиописьмами“.
Требуйте газету „Вечерний пожар“ в киосках и у разносчиков!»
Еще через два дня получилась новая телеграмма от Королева: «Привет Самарканда тайна открывается подробности заказным».
Редактор «Вечернего пожара» был вне себя.
Дорого бы он дал, чтобы поскорее получить от Королева первую корреспонденцию.
Еще через два дня пришла третья телеграмма: «Привет Афганистана вероятно еду Тибет денег нет пустяки Королев».
После чего от Королева прекратились всякие вести.
Не такой был человек Королев, чтобы отказаться от цели, которую он себе поставил.
Ни отсутствие денег, ни опасности — ничто не могло остановить неутомимого хроникера.
Он ни на минуту не выпускал из виду двух незнакомцев, которые везли таинственную книгу из библиотеки Ивана Грозного.
Королев тысячи раз изменял свою наружность. То он приклеивал себе большую персидскую бороду, то надевал дымчатые тропические консервы, то, наконец, обвязывал себе голову бинтом и ехал под видом больного.
О его путешествии можно было бы написать большой авантюрный роман, но это не входит в наши планы.
Конечно, он бы мог задержать таинственных незнакомцев на любой советской станции.
Но был ли в этом хоть какой-нибудь смысл?
Открыло ли бы это тайну «Повелителя железа»?
Сомнительно. Вмешательство милиции могло бы только испортить все дело, которое было так блестяще начато. И Королев был совершенно прав, приняв решение действовать на свой риск и страх.
После длинного ряда приключений, после езды на верблюдах и мулах, после нескольких сот верст, сделанных через пустыню, преследуемые Королевым люди достигли наконец юго-западной части Тибета, граничащей с северной Индией.
Три дня тому назад незнакомцы бросили в последней деревушке своих верблюдов и дальше шли пешком.
Королев последовал их примеру. Он следовал за ними на почтительном расстоянии, скрываясь за неровностями почвы и за скудной растительностью.
Местность, чем дальше, тем становилась глуше и гористей. На многие десятки миль вокруг не было видно никакого признака человеческого жилья. Выжженные солнцем желтые каменные пики возвышались вокруг. Здесь не было никакой растительности. Даже птицы, и те редко попадались в глубине этого сухого, раскаленного добела неба. Кое-где среди камней белели кости верблюдов. Весь этот дикий и голый ландшафт приводил в уныние. Мучила жажда. Воды в сухой тыкве, заменявшей флягу, которая висела у Королева через плечо, оставалось не более двух стаканов. Пища вышла вся. Вот уже вторые сутки Королев ничего не ел. Только табак, которого еще оставалось немного на дне жестяной коробки, поддерживал его силы.
А тут еще приходилось быть крайне осторожным и не выпускать из виду таинственных незнакомцев.
Но Королев не унывал.
Он справедливо полагал, что люди, которых он преследовал, скоро приведут его к какому-нибудь жилью.
И он не ошибся.
К вечеру четвертого дня, когда солнце громадным шафранным шаром упало за скалистые горы и ночь боролась с желтой агонией зари, японец и бородач подошли к громадной скале. Королев видел издали, как они один за другим пролезли в узкую расселину и скрылись.
«Ну, кажется, я у цели», — подумал Королев и с удвоенной энергией двинулся вперед.
Не прошло и пяти минут, как он достиг скалы. Узкая щель чернела между двумя острыми ее выступами.
Каменные грубые ступеньки вели вниз в темноту…
Королев сел на камень и задумался.
Сомнение на одну минуту закралось в его сердце.
Может быть, вернуться назад? Но нет. Это колебание продолжалось только одну минуту. Королев упруго встал и подошел к расселине.
Глава пятнадцатая Стэнли Холмс получает задание
Господин министр колоний с нетерпением ожидал прихода Стэнли Холмса, родного племянника покойного Шерлока Холмса, величайшего криминалиста Англии прошлого века.
Господин министр желал как можно скорее переговорить с восходящей звездой.
Положение вещей в Индии требовало быстрых и решительных мер.
Последнее донесение от полковника Хейса, наряду с очень приятными вестями, содержало также много и неприятного.
Рамашандра до сих пор на свободе, революционное брожение растет, не сегодня завтра можно ожидать начала крупных беспорядков в главнейших городах Индии.
Ах, этот Рамашандра! Не будь его…
В этот момент в кабинет вошел лакей и доложил:
— Мистер Стэнли Холмс. Прикажете принять?
— Конечно, конечно. Как можно скорее.
— Слушаюсь, сэр.
Лакей низко изогнулся, широко распахнул дверь и пропустил в кабинет восходящую звезду.
Стэнли Холмс был в глухом черном сюртуке, застегнутом на все пуговицы. Под мышкой он держал скрипку.
В его губах дымилась историческая трубка, распространяя пронзительный запах березовых листьев и жженных перьев.
— Господин министр? — начал Стэнли ледяным голосом, — очень приятно познакомиться. Благодарю вас, я уже сижу. Не трудитесь мне ничего говорить. Мне известно все.