Чешко Фёдор Бестии
Федор ЧЕШКО
БЕСТИИ
Разгоряченную кожу холодили порывы ленивого ветерка, одуванчики приятно щекотали затылок, а над лицом нависала безмятежная, ласковая небесная синева. Это было удивительно хорошо - лежать в прогретой солнцем траве, вот только что-то твердое некстати затесалось под спину и мешает, и колется... Ветка сухая, что ли? Ну, да черт с ней. Не надо шевелиться, а то можно ненароком запнуться взглядом о лицо лежавшего неподалеку сержанта, снова увидеть его вылезшие из орбит глаза, жуткий оскал перекошенного синегубого рта, гнойную гадость на лбу... Что уж там ветка, лучше спиной на гвозди, чем такое перед глазами.
А лейтенант слишком долго возится с рацией. Не умеет он, что ли? Ага, справился, наконец, забубнил неразборчивое в микрофон. Ну, давай, лейтенант, вся надежда сейчас на тебя и на этот железный ящик с антенной.
О-хо-хо, как жалко сержанта... Славный был парнишка, зеленый еще совсем. И ведь сам навязался, интересно ему было, видите ли... Доинтересовался теперь.
Сергей вздохнул и закрыл глаза. Он уже засыпал, разомлев от безделья, мягкого зноя и бессонной ночи, когда лейтенант встал, подошел, легонько тряхнул за плечо:
- Слышь, наука... Хреновые наши дела. Вертолет только через три часа обещали.
Он стал объяснять почему, но Сергей не слушал - до фени ему было, что там приключилось у вертолетчиков.
Тут все время что-нибудь приключается. Просто какой-то заповедник непуганных приключений, из которых самое паршивое - бестии. Загадка природы. "Интересное явление, недавно обратившее на себя внимание ученых..." Уж куда интереснее. Вот даже экспедицию снарядили от интереса. "С целью отлова образцов неофауны в случае обнаружения таковой".
А эта самая "неофауна", между прочим, с живых людей кожу сдирает. Тоже, наверное, для интереса. А вся экспедиция - вот они с лейтенантом из местных, да еще мальчишка сержант с ними... был с ними.
Экспедиция... Сначала почти месяц на Зеленом Мысе, расспросы, жуткие рассказы очевидцев об омерзительном виде бестий. Хорошие очевидцы! Кто говорит - бестии огромные, вроде собак; кто - маленькие, вроде мартышек, но с крылышками; а большинство вообще ничего путного не говорит, а только смотрит мутно и матерится. Потом - эта ночная паническая истерика с истошными воплями и пальбой куда попало, после которой остался труп с распоротым животом. Только кто его так - то ли бестии, то ли свой же приятель с перепугу штыком пырнул - пойди разбери...
И вот теперь этот идиотский поход за Припять, в леса. Втроем. С рацией, с автоматами, в маскхалатах - как на войну. С утра они продирались через хваткие заросли взбесившегося генофонда, с трудом выдергивая сапоги из чавкающей гнили, пытаясь рассмотреть в лесном полумраке хоть что-то живое. Оно было в лесу, это живое, оно шныряло, шуршало, взвизгивало, перекликалось вокруг, но упорно не давало себя рассмотреть. А потом из густой листвы выпорхнул невесомый клубочек тонких колючих стеблей и легонько оцарапал сержанту лоб. Через минуту царапина превратилась в гнойную язву, а еще через минуту сержант бился в агонии, давясь желтой пеной, раздирая скрюченными пальцами вздувшееся лицо... А позже, когда они уже заблудились и ломились сквозь хрусткие заросли наугад, волоча на себе рацию и труп, Сергей чудом успел заметить тщательно замаскированный ползучими стеблями настороженный самострел. Хрупкий, слабенький такой самострелишко, но острый, как игла. Наконечник тоненькой стрелки был пропитан какой-то дрянью...
А еще позже что-то мохнатое, некрупное вскинулось было из болотной лужи на лейтенанта, но удрало, испугавшись выстрелов. И еще было много-много всякого, прежде чем удалось им выдраться из чащи на эту ласковую, согретую предвечерним солнцем полянку...
- Слушай, наука... - Лейтенант снова потряс Сергея за плечо. - Ты хоть понял, что это за мразь?
Сергей поморщился, сел, упершись руками в землю.
- Не знаю я, что это, - сказал он с неохотой. - Пока я понял только, что это действительно есть. Уже не мало, правда?
- На-у-ка... - раздельно произнес лейтенант и отвернулся.
Сергей примерился было снова лечь, но замер, напряженно вглядываясь в недальние кусты. Показалось ему, или они действительно легонько всколыхнулись, будто кто-то, спрятавшийся в них, осторожно переменил позу? Вроде показалось. Хотя... Хрен знает, что там может прятаться. Знает, но не скажет, конечно. А кстати, где Хрен? Здесь он, на месте. Сидит над автоматами - охраняет. Молодец псина, знает службу. И вообще, если бы не Хрен, их с лейтенантом давно бы уже выпотрошили: два раза он засады замечал и облаивал. И той ночью, когда бестии на поселок напали, - это ведь Хрен тогда первым тревогу поднял. И еще были случаи... Да, не приблудись эта белая кудлатенькая собачонка месяц назад на Зеленый Мыс, много бы полегло народу, наверное. Уж во всяком случае за двоих-то Сергей мог поручиться. Еще хорошо, что лейтенанту позволили взять Хрена с собой ведь не давали сначала, потерять боялись.
Сергей снова лег, заложил руку за голову, из-под прищуренных век принялся рассматривать стоящего во весь рост лейтенанта. Вот так, снизу, ладная фигура его казалась изощренно уродливой, непомерной. Тяжкие стволоподобные ноги, широченные бедра, ладони-грабли; а могучая бочкообразная грудь и плечи стали узки и хилы; а бесконечно далекая крохотная головка вознеслась в неблизкое пустынное небо и, одинокая, озирается там потерянно и жалко. Модель человечества. Смешно. Смешно и странно. Странно, что вот такие идиотские мысли лезут в голову, которая должна быть занята решением единственно важной сейчас проблемы: как бы выжить. Странно, что совсем нет страха. Странно, что исхлестанные ветками губы шепчут не молитвы, не бессильную матерщину, а уж совсем, кажется, неуместное и нелепое теперь: стихи. Причем шепчут достаточно явственно, потому что лейтенант склонился, вслушиваясь, попросил с необычайной робостью:
- А сначала можно? И погромче бы...
Сергей безразлично пожал плечами: можно и сначала. Он глубоко вдохнул теплый, на чебреце настоянный ветерок, заговорил негромко, но внятно:
Речи без помыслов, люди без лиц,
Жаркие споры глухих и слепцов...
Слышишь? Под крики кладбищенских птиц
Мертвые будят своих мертвецов.
Брызнут на веки кровавой росой
Вздрогнешь, прозришь и увидишь, скорбя:
Вот он, последний решительный бой
Каждый из множества - сам за себя.
А из промозглых полесских болот
Веет дыханьем библейских пустынь:
В души, в сердца и в источники вод
Медленно падают звезды Полынь.
- Что это? - Лейтенант присел рядом, с интересом и как-то по-новому посматривая на Сергея. Тот смущенно хмыкнул:
- Да вроде как стихи. "Видения Иоанна-богослова" называются.
- Твои, что ли?
Сергей кивнул.
- Это тот Иоанн, что Апокалипсис написал?
Сергей снова кивнул.
- Хорошие стихи, - констатировал лейтенант, но в голосе его ощущалось не одобрение, а что-то другое, что-то гораздо менее приятное. Талант у тебя, наука, большой талант. Так какого ты дьявола, вместо того чтоб стихи писать, в ученые полез? Господи, ну почему же в этой несчастной стране никто не занимается своим делом?
Сергей приподнялся на локте, спросил ошарашенно:
- А с чего ты решил, что наука - это не мое?
- А вот и решил. - Лейтенант сплюнул. - По результатам сужу. Впрочем, ты-то еще ничего. К бестиям в гости не только других погнал, но и сам полез, не в пример всяким прочим... Эх, наука, наука... "Понял, что они действительно есть..." Это мы и без тебя поняли, еще полгода назад. Сергей Луценко, тезка твой, на своей шкуре это испытал, земля ему пухом. Где-то она теперь, шкура его? Нет, если ты - ученый, так пойми то, чего мне никогда не понять, научи меня, что это за сволочь такая, как ее извести, пока она по всей планете не расползлась! Не можешь? А тогда на хрена ты мне нужен?
- Ты полегче, лейтенант! - Сергей зло скрипнул зубами. - Не все так быстро делается, как тебе хочется. Ты самострел видел сегодня? Можешь ты понять, что они разумны, эти ваши бестии? Тебе бы только изводить все! Дай вам волю...
Лейтенант аж задохнулся от ярости:
- Нам?! Ты вокруг оглянись, мать твою!.. Этот проклятый лес, брошенные поселки - чья это работа? Наша?! Нет! Вы, умники, постарались! А расхлебывать кому?!
- А ты на меня не ори! - Сергей вскочил на ноги и лейтенант немедленно последовал его примеру. - Крайнего нашел, да? Я, между прочим, не физик, я биолог! И то, что кто-то здесь натворил, вместе с тобой расхлебываю!
Они стояли, злобно глядя один на другого, готовые и к драке, и к худшему. А потом лейтенант вдруг обмяк, устало опустился на траву, обхватил руками колени.
- Ладно. Извини, если обидел. - Голос его стал бесцветным и вялым. Ты-то здесь не при чем, конечно. А кто при чем - теперь уже не докопаешься... - Он скривился, помотал головой. - Два идиота... Ведь чуть не кинулись друг на друга!
Сергей присел рядом, вздохнул:
- Нервы...
Помолчали. Потом лейтенант проговорил с непоколебимой верой в голосе:
- Может быть я и не прав, но только была б моя воля - я бы весь этот лес сжег к чертовой матери со всей его нечистью вместе.
Он покосился на Сергея и добавил, будто извиняясь:
- Ведь я солдафон, наука. Я же не умею иначе, меня для этого одевают и кормят.
- Да брось ты вахлачком прикидываться! - невесело усмехнулся Сергей. - Тоже мне солдафон выискался... Ты же в армию после университета попал. Он глянул в изумленно округлившиеся глаза лейтенанта, отвернулся. - Брось прикидываться, говорю. Я твое личное дело читал.
Некоторое время лейтенант растерянно хлопал глазами, и вдруг захохотал - гулко, раскатисто:
- Ай да наука! А я-то, осел, все думаю: чего это ты именно меня с собой поволок?
Сергей терпеливо переждал припадок его веселости, заговорил опять:
- А уничтожить их мы с тобой права не имеем - ни морального, никакого. Ведь это мы, люди, виноваты в том, что они есть... И если вдуматься, то это еще вопрос, кто тут бестии - они или мы.
Лейтенант упрямо помотал головой:
- Ладно, хватит. Все равно ты меня не переубедишь. - Он сорвал травинку, неторопливо размял ее, понюхал пахнущие живой зеленью пальцы. А стихи твои хорошие, это точно. Вон даже Хрену понравились - аж подвывал тебе, пока ты читал...
Он вдруг приподнялся, зашарил вокруг настороженным взглядом.
- Давай-ка поближе к автоматам, наука. Что-то мне перестало тут нравиться... Ах ты гад!!!
Сергей вскочил, испуганный этим яростным воплем. Да что он, совсем свихнулся от страха, что ли? Нет, лейтенант в порядке. А вот Хрен...
Хрен шустро пятился к кустам, стиснув в пасти автоматные ремни. Лейтенант бросился было отнимать оружие - поздно. Гибкая черная тень взмыла в упругом прыжке, впилась когтистыми лапами ему в лицо, еще две бестии набросились сзади, повалили... Остолбенев от ужаса, смотрел Сергей на корчившегося под тяжестью навалившихся тел лейтенанта, на летящие в траву багровые клочья... Быстро, очень быстро стихли истошные животные вопли. Ставшее кровавым месивом тело перестало дергаться. Сергей остался один. Надолго ли остался?
А косматые, уже неторопливо отвалившись от того, что секунды назад было лейтенантом, с тихим урчанием оборачивали к Сергею мокрые, заплывшие красным морды. Сергей попятился, путаясь отяжелевшими сапогами в густой траве. Страх, таившийся где-то во тьме подсознания, вырвался, наконец, на волю, захлестнул мутной волной разум и чувства. Смутным мышонком прошмыгнула шалая мысль, что очевидцы не путали, что просто разные они, бестии. Есть, наверное, и огромные, и с крылышками. А эти - некрупные, гибкие, с кривыми когтями на длинных ухватистых лапах. Мутанты... Твари... Крадутся, щерят кровавые пасти, в огромных глазах тлеет уверенная спокойная злоба...
Сергей запнулся обо что-то большое, твердое, упал, тяжело и неловко ударившись спиной. Забарахтался: встать, встать, скорее! Он неуклюже поднялся на четвереньки и снова чуть не упал, когда в глаза бросилась стылая смертная маска - лицо сержанта. И сразу исчезло лихорадочное напряжение, уступив место вялому отупению готового на убой животного. Все равно ведь не спастись, не убежать. Так зачем?.. Он медленно выпрямился, с трудом утвердился на трясущихся, обмякающих ногах. Ничего, не надо бояться, ведь это будет быстро... Нет. Быстро не будет. Потому что вывернулся откуда-то сбоку Хрен, встал рядом, ощерился, зарычал на приближающихся. Властно зарычал, зло. И бестии замерли, притушили жажду убийства, полыхавшую в леденящих глазах. А Хрен тявкнул - коротко, тонко, и они отвернулись от Сергея (будто и не человек он, а так, пустое, ненужное), рассыпались по поляне, закопошились сосредоточенно и споро. Сергей видел, как из кустов выскальзывают все новые и новые косматые тени, как деловито роются они в изодранных останках лейтенанта, как волокут в чащу рацию, автоматы, заляпанное кровью нехитрое лейтенантово барахло...
А вот Хрен на все это не смотрел. Пристальным странным взглядом он уперся Сергею в лицо, словно ждал от него чего-то. Чего?
Что он вообще такое, Хрен? Или правильно - не что, а кто? Зачем он жил с нами? Уж не изучал ли он нас? Да, наверное так. Изучал и учился. И заодно втирался в доверие. Но почему, почему, почему спас, не дал растерзать? Потому что понял последний разговор с лейтенантом? Или... Боже мой, неужели из-за стихов?!
Сергей облизнул шершавые горькие губы, сказал чуть слышно:
- Спасибо. Спасибо тебе, Хрен...
И осекся. Потому что внимательные темные глаза собачонки внезапно ненавидяще сверкнули, и она, подавившись злобным рычанием, приступила поближе и вдруг задрала лапу прямо на Сергеевы сапоги. Тот отпрянул, чувствуя, как глаза закипают слезами непонимания и горькой обиды:
- За что?!
- С-с-хам ты хр-р-р... - проклокотала в ответ собачья глотка.