Ждать самолета долго не пришлось. Когда Ратилов входил в здание терминала, как раз объявили, что совершил посадку самолет из Челубеевска. И можно было смело идти к пассажирскому выходу, находящемуся в отдельном здании справа…
* * *В холодильнике стояла бутылка водки. Но пить ее в такую погоду не хотелось даже холодную, так что Сергей Александрович решился только на чай.
– Я уже завтра должен в Москву лететь, поэтому давай лучше делами займемся, – предложил Макиавелли. – Времени у нас мало. А разговор может получиться долгим. Если получится…
– Давай займемся делами. Я готов тебя выслушать, – сдержанно ответил Ратилов, сам еще не решивший, стоит ему связываться с ФСБ или нет. – Начальник штаба из твоей телеграммы ничего не понял и потому меня путать не стал. Выкладывай сам.
– Выкладывать в принципе не много. Но обсудить кое-что придется, если ты, конечно, согласишься. Детали, подробности, линию поведения, возможности… Много всего и всякого.
– Я слушаю.
– Начну с начала. Несколько месяцев назад в Челубеевске объявилась некая странная организация под названием ЗАО «Вальгалла. Экстремальная школа для настоящих мужчин». Клуб не клуб, спортивная секция не спортивная секция. Якобы школа выживания, школа испытания характера и физических возможностей, школа испытания себя в экстремальных условиях. Школа провела два набора, сейчас готовится к третьему. Каждый, кто туда попадает, сначала проходит курс обучения выживанию в экстремальных обстоятельствах, очень мощный и жесткий психологический тренинг и не менее жесткую физическую тренировку – и в завершение, в качестве второго курса, по желанию, естественно, проходит испытания, как они это называют, в полевых условиях. Своего рода «гонка на выживание», в результате которой единственный из всех оставшийся получает приз в миллион рублей при условии трудоустройства по адресу, указанному школой. Еще пять человек, последние из тех, кто остается в «гонке», тоже трудоустраиваются. Куда, неизвестно. Кто и какую работу предоставляет, тоже неизвестно.
– Нормальная система подготовки, – оценил старший лейтенант Ратилов. – Может быть, даже похоже на систему подготовки солдат в спецназе ГРУ. Могу только одобрить существование этой школы.
Капитан Маковеев вздохнул.
– С тобой трудно не согласиться. Но у нас есть данные, что в школе «Вальгалла» готовят не просто крутых мужиков. В городе резко обострилась криминогенная обстановка. Выросло число преступлений, и особенно на националистической почве. И практически все громкие уголовные дела остаются нераскрытыми. Несколько косвенных улик указывают на «Вальгаллу». Мы пытались выяснить, но никто из выпускников школы на откровенность идти не захотел. Есть подозрение на жесткое кодирование всех обучающихся, кроме тех, кто отсеялся на раннем этапе. Отсев там большой. Не выдерживают больше половины, хотя обучение платное и деньги возврату не подлежат. Те, кто вышел из игры, говорят, что над ними просто издевались и заставляли все это терпеть. Но они знают слишком мало. Они не знают даже ничего конкретного об организаторах «Вальгаллы». Только какие-то клички, и все. Административное оформление велось на подставных лиц, которые тоже мало что могут сказать, да и откровенничать, кажется, не желают. Организаторам школы стало известно о нашем интересе к «Вальгалле». И был случай, когда один из их парней, что называется, «восстал», пошел вроде бы с нами на контакт, а потом бесследно исчез и по сей день находится в розыске. И в дальнейшем каждое наше мероприятие против «Вальгаллы» становится там известно заранее. Должно быть, в нашем управлении работает информированный «крот». Именно информированный. То есть не простой оперативник, который дальше дел своего отдела ничего знать не может. Так, мы засылали к ним на обучение нашего капитана, моего коллегу. Он тоже пропал бесследно после первых же занятий. Причем на «Вальгаллу» тень упасть никак не могла, потому что пропал он из своей квартиры. Вышел в подъезд в спортивном костюме, хотел проверить почтовый ящик. И все. Больше нашего капитана не видели. Причем мы знаем, что пропасть он мог только потому, что связался с «Вальгаллой». Но ничего доказать не можем. Потому как нет следов. И еще два курсанта из этой школы пропали. Тоже следов не было. Чуть позже мы организовывали несколько финансовых проверок через налоговую инспекцию. Придраться не к чему, прикрыть их официально не за что. Привлечь к ответственности организаторов – тем более. А по городу разговоры идут. Шепотом, понятно. Обстановка нездоровая…
– Я примерно понял, что от меня требуется, – кивнул Ратилов.
– От тебя, если ты согласишься, требуется поступить в школу, понять, насколько это опасная вещь или, наоборот, полезная, и, если опасная, добыть доказательства вины организаторов. Это задача номер один. Ты согласен помочь?
– Согласен. А задача номер два?
– Напрямую связана с первой. «Вальгалла» несет значительные затраты. Кто-то их финансирует. И мы никак не может узнать кто. Откуда получаются средства, каким образом, наличными или безналичными. Как финансовые потоки реализуются. Конечно, чтобы это определить, следует иметь финансовую грамотность. Тебе самому понять это будет сложно. Поэтому станешь докладывать специалисту в одностороннем порядке. Он сможет выходить с тобой на связь только в случае крайней необходимости или для отдельного поручения. Согласен?
– Согласен.
– Тогда будем обсуждать детали…
– Будем обсуждать. Первая деталь: если я выиграю в «гонке на выживание» и получу миллион… Он мне достанется, или я буду вынужден его вернуть?
– Тебе очень нужен миллион?
– Мне нужно чуть меньше двух миллионов.
– Для чего?
– У меня дочь болеет. Деньги нужны на ее лечение за границей. Это стоимость лечения. Но ты не ответил.
– А кто у тебя может его забрать? Заработаешь – он твой…
– Значит, я уже согласен.
Часть I
Глава 1
1
За столом сидели четыре человека. Двое рядом друг с другом, напротив входной двери, двое с торцов – облокотившись о столешницу, прикрытую зеленым толстым сукном, на одном из углов испачканным мелом, отчего создавалось впечатление, будто это сукно содрано с бильярдного стола и на скорую руку подшито по краям.
Все четверо смотрели если не недобро, то сурово, с легким пренебрежением к тем, кто по одному заходил в кабинет. Вопросы задавались одинаковые и скучные, и ответы, кажется, спрашивающих мало волновали. А люди заходили разные и внешне, и по возрасту, и по характеру, и эти четверо давали им оценку по какому-то своему, индивидуальному принципу. Перед каждым лежал предварительный список будущих курсантов «Вальгаллы». И каждый делал против конкретных фамилий понятные только ему одному пометки…
* * *Будущие курсанты расположились в приемной, более тесной, чем сам кабинет, и потому несколько человек даже оставались в коридоре. Дверь в приемную была распахнута. Количество желающих испытать себя не уменьшалось, потому что после знакомства предстояло пройти общее собеседование, называемое вводной лекцией. Там же, в приемной, сидела девушка, бухгалтер «Вальгаллы». Именно ей каждый платил по десять тысяч рублей и получал корешок приходного ордера, который подкалывал к своему заявлению. Хотя корешки бухгалтерского документа уже получили все, девушка не уходила, вяло отвечая на скользкие комплименты или же не отвечая вовсе. Возврат денег, как оговаривалось сразу, возможен только в течение сегодняшнего дня после вводной лекции. Если кто-то передумает, если кто-то не решится – хотя все пришли сюда именно после серьезного решения, – он может обратиться к бухгалтеру. На следующий день, когда начнутся настоящие занятия, тем, кто не выдержит даже первого дня серьезных нагрузок, вернуть деньги уже не удастся. С этим условием были ознакомлены под расписку все. А расписка – это уже финансовый документ, который даже в суде оспорить невозможно.
Обычно люди, собравшиеся в одной компании, легко знакомятся друг с другом. Тем более если им предстоит провести вместе довольно длительный срок, вместе учиться, помогать друг другу и друг с другом соперничать. Но, очевидно, дух соперничества уже витал в воздухе. И курсанты друг на друга с особым дружелюбием не посматривали…
* * *Старший лейтенант Ратилов в списке, составленном по мере подачи заявлений, а не в алфавитном порядке, стоял одним из последних, потому что пришел на регистрацию в последний допустимый день. А вызывали в кабинет в соответствии с этим списком, и потому у Станислава было время присмотреться к тем, с кем ему предстояло и учиться, и соперничать. Естественно, в списке он значился вовсе не старшим лейтенантом, а простым безработным, как, впрочем, и большинство из присутствующих. Кем они являлись в действительности, сказать было трудно. Многих вообще можно было отнести к бандитам – по крайней мере, внешне и по манере поведения. Это вызывало не слишком приятные ощущения. Но он приехал в Челубеевск не свои ощущения проверять, а делать работу, и потому отнесся к окружающим вполне равнодушно.
Но старший лейтенант сразу убедился, что неправильно понял ситуацию еще при рассказе Макиавелли. Сам Станислав видел пользу в подобных организациях, но в том случае, если они будут воспитывать тех, кому действительно не хватает мужского характера. Здесь же собрались люди, у которых подобный характер был. Каждый смотрел жестко, каждый давал оценку себе и стоящим рядом, каждый отличался самоуверенностью и сильным характером. Этих воспитывать не нужно. Эти сами кого угодно могут воспитать и сломать. Такой вывод можно сделать, только глядя на упрямо насупленные брови и крепкие руки большинства курсантов. Сам Ратилов, не отличающийся богатырской фигурой, проигрывал почти всем. Тогда зачем они сюда пришли? Что понадобилось им в «Вальгалле»? И по возрасту большинство, похоже, только на год-два моложе самого Станислава. Поздно уже к армии готовиться. Тогда что им нужно? Этот вопрос еще стоило понять и разрешить. Пока же было ясно только одно: «Вальгалла» – не школа для малолеток, какой она представлялась изначально.
Случайно Ратилов подслушал обрывок разговора двух парней.
– Я до конца пойду… И дойду, – сказал один.
– Давай, давай… – насмешливо заметил второй. – А миллион все равно мне достанется.
– Посмотрим, кому достанется. Мы и таких тоже ломали…
– Главное, чтобы нас до этого не сломали. – Второй был более рассудительным и видел минусы там, где первому грезились только плюсы. – Слышал я, здесь многие до миллиона не доживают…
– Ты бабушке своей это рассказывай. Может, напугаешь… А я до конца дойду.
Этот разговор уже что-то подсказал. Наверное, кто-то пришел в надежде заработать миллион. Но, конечно, не все. У других могут быть и свои цели. И, чтобы понять ситуацию, требовалось и эти цели узнать и оценить.
– Ратилов… – донесся голос из переговорного устройства системы «шеф – секретарь», что стояло на столе перед бухгалтером.
Точно так же вызывали и остальных. Значит, дошла очередь.
И Станислав шагнул к двери…
* * *– Ты у нас иногородний… – глядя в свои бумаги, сказал человек из-за стола, сразу показывая, что на вежливое обращение курсантам рассчитывать не приходится. Но это, видимо, была просто такая манера разговаривать – грубовато-добродушная. – И какими же ветрами?..
– Я родом отсюда. Девять лет назад уехал. Отца по службе перевели, как только я школу окончил.
– Сейчас тебе… Двадцать семь?
– Через полгода будет. Пока еще двадцать шесть.
– Стало быть, имеется вернуться намерение?
Этот вопрос был сказан скороговоркой, и задал его человек мимоходом, словно ответ его мало интересовал.
– Намерение есть.
– Понятно. Отец где служил?
Спрашивающий пока относился к старшему лейтенанту только как к одному из общего потока. И это естественное отношение. Охватить взглядом сразу всех и увидеть при этом не толпу, а личности, невозможно.
– Военный. Танкист.
– По стопам отца идти не захотел?
– Хотел, но у меня с математикой всегда было плохо. На экзамене в училище не прошел.
– И отец помочь не сумел?
– Я не захотел.
– А потом чем занимался?
– Последнее место работы? – добавил свой вопрос второй, сидящий у торца стола.
– В армии служил. Контрактник. Контракт кончился три месяца назад, надо устраиваться.
– Служивый, это хорошо… В каких частях?
– Спецназ ГРУ.
– Солидно, – баском усмехнулся третий. – Я в спецназе ВДВ служил. Старшим прапорщиком. Нас пугали вашей подготовкой. Говорили, что никто так терпеть не может, как вы.
– Правильно пугали, – согласился Ратилов. – Нас тоже пугали. А мы терпели. Потом привыкли и пугаться перестали.
– Воевал?
– Северный Кавказ…
– Чечня?
– И Чечня, и Ингушетия, и Дагестан.
– Хорошо. По национальности-то ты кто?
– Русский.
– И это тоже хорошо. Награды есть?
– Медаль «За боевые заслуги».
– Значит, там терпел, будешь теперь здесь терпеть? У нас терпеть придется больше, чем в спецназе, учти…
– Буду терпеть, – мрачно подтвердил старший лейтенант.
– А для чего тебе это нужно? Ну, приходят тут разные крутые – себя испытать. Или экстремалы, которым сдуру острых ощущений хочется и денег не жалко. А ты-то уже испытан. После Северного Кавказа куда еще лезть!
– Мне миллион нужен, – еще более мрачно объяснил Ратилов. – Миллиона мне мало, но хотя бы миллион… Это тоже что-то. Больше я нигде столько заработать не смогу. И нужна работа. Хорошо оплачиваемая…
– Зачем тебе сразу миллион?
– У меня ребенок болеет. Мне нужны деньги на лечение. И я их получу.
– Упрямый? – с какой-то даже угрозой в голосе спросил четвертый, глядя из под густых бровей. – Упрямых мы здесь уже видывали…
– Упертый. Так будет точнее. – Старший лейтенант отвечал без улыбки и уверенно, опустив при этом голову, словно бы показывая характер. – Если я чего-то очень хочу, я упираюсь, и меня трудно свернуть с пути. Но мне нужна мотивация. В данном случае она у меня есть.
– Что же ты, такой упертый, не сумел в военное училище поступить? – спросил первый.
– По той же причине. Там у меня мотивации не было. Отцу хотелось, а мне не очень. Я больше гуманитарий, чем военный. Я и сейчас учусь заочно на историческом в университете.
– Гуманитарии обычно в коленках слабы, – заметил третий.
– Не жалуюсь на коленки. Твердо стою.
– Из всего нынешнего набора ты по весу самый легкий. Тебя от миллиона быстро ототрут…
– Это делать я сам умею.
– Ладно. За свои деньги лезешь. Нам это не столь важно. Как узнал о «Вальгалле»? Кто-то посоветовал?
– Да. Друг детства рассказал. Он сам хотел, но у него с финансами туго. Не потянул.
Друг детства в данном случае существовал в действительности и при необходимости готов был подтвердить сказанное. Об этом позаботился капитан Маковеев. И друг этот, как был уверен Ратилов, человек надежный, ни с какими силовыми ведомствами контакта не поддерживающий, и потому не может вызвать опасения.
– Хорошо иметь друзей, дающих дельные советы. Значит, ты со всеми условиями согласен? Документы подписал?
– Я согласен со всеми условиями. И документы подписал.
– Тогда до «вводной лекции» свободен.
Старший лейтенант едва сдержал себя, чтобы не развернуться по уставному. Он даже движение такое начал, но затормозил и развернулся обычным образом, как разворачиваются гражданские люди. И вышел. И уже в приемной услышал, как в кабинет вызывают следующего курсанта. Кажется, предпоследнего или последнего. Всего в списке было сорок два человека…
* * *При подготовке к «выводу» предстоящий обязательный разговор в приемной комиссии обсуждался особенно тщательно. Предполагалось, что уже этот разговор может стать основательной проверкой курсанта «на вшивость».
Понятно было, что если в «Вальгалле» не все чисто в отношении закона, то к иногороднему обязательно будут присматриваться особенно внимательно, поскольку иногороднего труднее проверить и в «Вальгаллу» будут «вводить» агента предположительно именно так. То есть после двух провалов так выводить легче и надежнее. Но все прошло на удивление гладко и без какого бы то ни было напряжения.
«Вводная лекция» должна была состояться в актовом зале, куда всех повела бухгалтерша. Хотя актовым этот зал назвать было сложно. Просто большая комната с несколькими рядами стульев, выставленных в длину со стороны внутренней стены. И один письменный стол, тоже покрытый зеленым сукном, поставленный у одного из широких окон. Станислав сразу оценил расстановку в этом так называемом зале. Слушатели будут сидеть лицом к свету, а говорящий – затылком. Следовательно, человек, проводящий «вводную лекцию», будет видеть все обращенные к нему лица, сам оставаясь в тени. Это уже явная расстановка сил для осуществления контроля. Должно быть, в школе «Вальгалла» преподаватели опытные и свое дело знают. Уже с первой лекции началась невидимая психологическая обработка курсантов.
Что же будет дальше?
Чтобы контролировать ситуацию и держать под присмотром всю комнату, Станислав сразу занял место в последнем ряду и даже слегка отодвинул свой стул к стенке, чтобы не оставлять за спиной прохода. Это была привычка спецназовца – не оставлять кого-то за спиной. Глядя на него, точно так же поступили еще несколько человек. Проход за спинами оказался перекрытым. И вообще большинство курсантов старалось сесть на задние ряды. Это тоже было определяющим фактором, показывающим, по большому счету, неуверенность людей в себе и их нежелание брать на себя роль лидера, а вовсе не природную скромность. Скромность здесь никто, кстати, не демонстрировал. А наоборот, большинство старалось демонстрировать чуть ли не развязность и самоуверенность. Но уже одно желание сесть на задний ряд говорило о том, что в действительности эти люди видят себя ущербными и показная наглость является не чем иным, как самозащитой от наглости других.