Еще хуже обстоят дела у Кузи Тузикова. Его реактивный веник пылает, но Кузя героически отказывается воспользоваться платком-парашютом. Отважный Тузик-Кузик – тьфу ты... Кузик-Тузик... тьфу ты ещё раз... прости, Пузик-Кузик... я путаюсь от волнения... надеется сбить огонь встречным потоком воздуха. Бесполезно! От воздуха пламя только разгорается. Уже у самой земли Тузиков скатывается с веника и замирает на песке лицом вниз. К нему бросаются санитары, но Кузя поднимается сам. Кажется, ему удалось произнести ускоренное тормозящее заклинание «Чебурыхнус парашютис форте». Эй, эй, почему мой пылесос тормозит! Я не собирался выбрасывать искру! Я только воспроизвел, как это звучит!
Огненные плевки, ещё совсем недавно градом прошивавшие все драконбольное поле Тибидохса, наконец прекратились. Индийский дракон сдулся. Снизившись, он набирался сил для нового огнеметания.
Воспользовавшись этим, Жора Жикин и Рита Шито-Крыто попытались пробиться к Плевуге с пятиочковым перцовым мячом. Жикин легко обошел двух защитников гандхарв на своей скоростной швабре и стал не очень уверенно разворачиваться, уходя от удара драконьим хвостом.
Таня, страховавшая Жикина сверху, внезапно обратила внимание на то, что Фетюк-ага вдруг завис в воздухе и стал, ухмыляясь, тренькать на своей лютне. Пропеллер на Жориной швабре заработал с перебоями, а потом вдруг замер. Случалось, он глох и прежде, но не так внезапно. Жикин бестолково замахал руками и стал падать. Таня бросилась к нему, но её опередила Рита Шито-Крыто, которой Жора, повисая на платке-парашюте, перебросил перцовый мяч.
Не снижая скорости, Шито-Крыто погнала гитару с прицепом наперерез Плевуге. Пасть у индийского дракона была плотно закрыта, и Рита стала дразняще носиться у него перед носом, вызывая Плевугу на огнеметание. Это был риск, но риск оправданный. Другой возможности забросить мяч все равно не существовало.
Сообразив, что хвостом такую быструю цель не достать, Плевуга распахнул пасть и стал раздраженно втягивать воздух. Его маленькие глазки рассчитывали расстояние до цели, а сам дракон тем временем, казалось, прикидывал, что он больше любит: шашлык, гриль или бифштекс с кровью.
– Давай, Ритка, давай! Покажи им, где драконы ночуют! – азартно вопил Баб-Ягун, устремляясь к ним.
Трибуны забурлили. Гандхарвы-болельщики хлопали крыльями и производили оглушительный гомон, как сотни сварливых чаек. Ванька Валялкин, почти не жуя, торопливо заглатывал котлеты и соленые огурцы, сыпавшиеся из его скатерти-самобранки. Ванька всегда ел, когда переживал, а теперь он переживал просто чудовищно.
– Да что же это! Почему она не бросает! Бросай!
Азартный Тарарах подскакивал на месте и потрясал пудовыми кулаками, что очень не нравилось шипящим змеям, в которые незаметно от хозяйки превратились волосы Медузии.
Соловей О. Разбойник и тренер гандхарв Кашавара что-то кричали игрокам своих команд, но их голоса пропадали в общем гуле. Тогда, потеряв терпение, Соловей по-разбойному свистнул в два пальца. По полю пронесся смерч в форме песчаной змейки. Один из джиннов-арбитров, подыгрывающий гандхарвам, был буквально сметен и найден лишь много дней спустя – ошалевший и глухой на одно ухо.
Даже суровый завуч Тибидохса Поклеп Поклепыч – и тот, явно не отдавая отчета, что делает, схватил свою русалку за хвост, который она предусмотрительно высунула из бочки, и принялся обмахиваться им как веером.
Русалка захихикала и игриво брызнула в него водой. Зубодериха брезгливо поправила очки и отодвинулась: её мутило от запаха сырой рыбы.
– Наглость какая! С каких это пор нежить пускают на матчи? – пробурчала она вполголоса.
Уклонившись от огненной струи, Рита Шито-Крыто размахнулась для верного броска. Неожиданно снизу, из-под драконьего брюха, вынырнул Люлидури и ловко вырвал мяч у неё из рук. Потоком воздуха от его крыльев гитару с прицепом закружило. Гитара утратила управление и – оказалась у Плевуги в пасти.
– Чтоб мне с пылесоса упасть! – застонал Баб-Ягун. – Команда Тибидохса лишается ещё одного игрока! Спасаясь от драконьих зубов и пламени, Шито-Крыто ласточкой ныряет в драконье горло. Не думаю, что в желудке у Плевуги очень уютно, но выбирать ей не приходится... Эй, какой осел выпустил на поле купидончиков? Уберите немедленно этих дуралеев или хотя бы подтяжки на них наденьте! Куда вообще смотрят драконюхи, я зверею! Их же сожрут!
Джинны-драконюхи и оба арбитра, суетясь и мешая друг другу, помчались хватать купидончиков, пробравшихся сквозь щель в магическом куполе. Переловить их всех оказалось делом крайне сложным. Крылатые мальчуганы – а их было около двух дюжин – разлетелись во все стороны, хихикали и наугад пускали золотые стрелы. Один даже ухитрился тяпнуть драконюха за палец, а другой едва не попал на обед Плевуге, но вовремя уколол его в раздвоенный язык стрелой и улизнул.
Под шумок коварный Лукум-Рахит метнул в Гоярына пламягасительный мяч, но в спешке промахнулся. Подобрать же мяч вторично ему не удалось: пришлось спасаться от раскаленной струи пламени, которую выдохнул тибидохский дракон. Правда, пламя Гоярына не было таким дальнобойным, как у конкурирующих «ворот», зато струя огня, вырывавшаяся из его пасти, была прямо-таки испепеляющей.
Отскочивший пламягасительный мяч был перехвачен Катей Лотковой, которая, уходя от Рамапапы, передала пас Тане.
– Острый момент! – закричал Баб-Ягун. – Получив пламягасительный мяч, Татьяна Гроттер, номер десятый, делает мертвую петлю, отрываясь от Лукум-Рахита и Рамапапы! Она пытается прорваться к Плевуге, но защита гандхарв отрезает её от дракона. Набирать же высоту Таня не решается из-за коротких струй огня, которыми поверх голов защиты поливает её индийский дракон. Вместо этого Таня устремляется к ближайшему полузащитнику гандхарв Люлидури. Неужели попытка тарана? Похоже, гандхарв тоже так считает, потому что переворачивается на спину и выставляет вперед когти. Не надо, Таня, это безумие!..
Поразительно, она и не собиралась его таранить! Не долетев до Люлидури всего какого-то метра, Гроттер резко наклоняется вперед и, направив смычок вниз, ныряет под драконье брюхо. Спохватившийся Люлидури и пришедший ему на помощь Рамапапа бросаются за Таней, чтобы помешать ей войти в «мертвую зону». Блестящий маневр! Молодец, малютка Гроттер!
Странно, я не понимаю, что делает Лукум-Рахит! Он отчего-то теряет к Тане всякий интерес и начинает тренькать на своей лютне. Тоже мне, нашел время! Может, ему ещё дать совочек, чтобы покопаться в теплом песочке на побережье?..
НЕТ! ВЫ ЭТО ВИДЕЛИ?
Что происходит? Почему контрабас Гроттер начинает рыскать и вертеться на месте, словно какая-нибудь взбесившаяся виолончель? Тане едва удается на нем усидеть. Одно из двух: либо её закружило потоком воздуха от драконьего крыла, либо в игру снова вступила темная магия, как это было в матче с бабаями! Неужели прав мой друг Ванька Валялкин, когда утверждает, что чем выше команда по мировому рейтингу, тем более грязную игру она себе позволяет?.. А теперь, если вы не возражаете, я на некоторое время перестану болтать и немного поиграю. Возможно, именно на это намекает наш тренер Соловей О. Разбойник, который уже пять минут зачем-то настойчиво показывает мне свой тыквообразный кулак.
Баб-Ягун ловко перехватил трубу своего пылесоса, газанул, выпустив из широкой ковровой насадки мелкую россыпь русалочьей чешуи, и стремительно помчался на Лукум-Рахита. Мухлюющий гандхарв поздно заметил опасность. Он сложил крылья и метнулся вниз, перестав тренькать на лютне. Таня смогла, наконец, выровнять контрабас и, уклонившись от острых зубцов на спине индийского дракона, дала Баб-Ягуну пас.
Набирая высоту, она увидела, как Ягун пронесся на пылесосе совсем рядом с Рамапапой, которого завертело вырывающимся из трубы бураном, и прорвался к дракону. Плевуга выдохнул пламя, но Ягун умело пропустил его под собой, как они отрабатывали на тренировках. Правая рука играющего комментатора вскинулась для броска, но внезапно индийский дракон рванулся вперед. Не успев снизить скорость, Ягун исчез в его пасти, так и не выпустив пламягасительного мяча. А ещё спустя мгновение яркая вспышка и вырвавшийся из драконьего горла безобидный клуб дыма сообщили о том, что магия успешно сработала.
Плевуга хрипло ревел, не понимая, почему вместо пламени из пасти у него вылетают лишь сизые клубы дыма, сопровождающиеся звуками, напоминающими утренний кашель курильщика.
Трибуны взорвались криками. Многие сорвались с мест, беспокоясь о судьбе проглоченного восьмого номера.
– Что с Ягуном? Почему он молчит? Неужели угодил на клыки? Академик, скорее! – в беспокойстве крикнул Тарарах.
Наступая на ноги болельщикам, он метнулся к Сарданапалу. Главный судья имел право приостановить матч в случае, если кому-то из игроков грозила смертельная опасность, но тут из драконьего желудка донесся бодрый голос:
Наступая на ноги болельщикам, он метнулся к Сарданапалу. Главный судья имел право приостановить матч в случае, если кому-то из игроков грозила смертельная опасность, но тут из драконьего желудка донесся бодрый голос:
– Урра! Тибидохс вырывается вперед! Эй, кто мне скажет: нам не забыли засчитать три очка? Пуф-ф! Ну и жара тут! Давненько я не парился в баньке! С тех пор, как у бабуси угнали Избушку на Курьих Ножках, а вместо неё подсунули какую-то развалюху на бройлерных окорочках! А темень – просто глаз выколи!
Расталкивая пытавшихся остановить его джиннов, тренер гандхарв Кашавара пролез под охранным куполом и что-то проорал, обращаясь к игрокам своей команды.
Гандхарвы зашевелились. Оставив у погасшего Плевуги нескольких защитников, Рамапапа и Лукум-Рахит устремились к Гоярыну с перцовым мячом, Одновременно Люлидури и Фетюк-ага включились в борьбу за обездвиживающий мяч, за которым уже несколько минут безуспешно гонялся Демьян Горьянов на ревущем «Буране-ЮОУ».
Тем временем играющий комментатор явно изнывал от любопытства, не имея представления, что происходит снаружи.
– Эй вы, там, наверху! Что у вас происходит? Никто не собирается спасти нас, забросив перцовый мяч? Я тут весь вспотел, да ещё Шито-Крыто царапается! На руку ей, видите ли, наступили! Да говорю тебе, Ритка, я тебя не видел! Прекрати дрыгаться, а то эта импортная ящерица нас переварит, и дело с концом! – донесся из драконьего желудка возмущенный голос Баб-Ягуна, усиленный магическим рупором.
Притворившись, что собирается сделать мертвую петлю, Рамапапа красиво обыграл Катю Лоткову и набрал высоту, оказавшись над головой у Гоярына. Таня догадалась, что Рамапапа пытается применить так называемый «ноздревой наскок».
Суть этого приема заключалась в том, чтобы ударить с налету по чувствительному носу дракона и, дождавшись, пока он гневно распахнет пасть, забросить мяч. С молодыми драконами такой фокус обычно не проходил – они были слишком стремительными, а вот с древними гигантами вроде Гоярына мог сработать.
Однако Рамапапа не учел огненной мощи дракона. В тот самый миг, когда когти гандхарва ударили его по ноздрям, Гоярын яростно выдохнул пламя. Рамапапа едва успел заслониться лютней. Сжимая в руках её обугленный остов, закопченный гандхарв скрылся в пасти у тибидохского дракона. Перцовый мяч попытался улепетнуть к куполу, но тут же был подхвачен Лукум-Рахитом.
Рахит эффектно обыграл Семь-Пень-Дыра и мощным броском со средней дистанции завершил атаку во все ещё не захлопнувшуюся пасть Гоярына.
Перцовый мяч белой вспышкой полыхнул в глотке у тибидохского дракона, а в следующую секунду, подчиняясь магии, дракон с омерзением выплюнул не до конца проглоченного Рамапапу. Волосы у Рамапапы торчали в разные стороны от драконьей слюны. Кожу покрывал толстый слой гари. Болельщики гандхарв приветствовали появление Рамапапы громкими поощрительными криками.
– Гандхарвы зарабатывают пять очков! Общий счет матча 7:3 в пользу наших индийских гостей! – хмуро объявил Сарданапал.
Его шаловливые усы сумели развязаться. Один из них, точно дятел, деловито барабанил академика по лбу, словно объясняя: мол, ты вообще соображаешь, что происходит? Проигрываем!
Кашавара залоснился от удовольствия и бросил торжествующий взгляд на Соловья О. Разбойника. Соловей отвернулся и, невозмутимо щуря единственный глаз, стал следить за последним оставшимся в игре мячом – обездвиживающим.
Именно за этот мяч и шла теперь напряженная борьба.
Демьян Горьянов завладел было мячом, но лишь на несколько секунд. Затем Люлидури и Фетюк-ага взяли его неуклюжий пылесос в клещи, и «Буран-100У» с отвалившейся по их милости трубой врезался в магическое заграждение. Едва успев пробормотать ускоренное тормозящее заклинание, Горьянов зарылся головой в теплый песочек.
С перехваченным мячом Фетюк-ага устремился к Гоярыну, но столкнулся в воздухе с Лизой Зализиной и её пикирующими часами. Пока Фетюк-ага разбирался с кукушкой, Лиза Зализина отвоевала у него мяч и передала пас Семь-Пень-Дыру. Тот попытался прорваться к Плевуге, но попал в завихрение от удара драконьего хвоста. Семь-Пень-Дыра завертело, он сделал неудачный бросок, и мяч оказался у Люлидури.
Игра вновь переместилась на ту часть поля, где под куполом с грозным ревом кружил Гоярын. Внутренности старого дракона жгло перцовой магией, он был взбешен, и, зная это, к Гоярыну не решались приближаться даже собственные защитники. Одна Катя Лоткова – его любимица – кружила у него над головой, изредка отваживаясь прикоснуться к раскаленной чешуе. Но даже ей не удавалось успокоить громадного ящера.
Разъяренный дракон – легкая мишень. Гоярын сейчас распахнет пасть, и гандхарв бросит мяч с дальней дистанции. Это Таня поняла сразу. Она взмахнула смычком и, обхватив гриф контрабаса, метнулась Люлидури наперерез. Жесткие струны царапали ей нос, обдирали обожженную щеку.
Таня была уже близко, когда её контрабас внезапно снизил скорость. Теперь он двигался толчками, точно ему приходилось пробиваться сквозь густой кисель. Боковым зрением девочка заметила, что Фетюк-ага и Лукум-Рахит, будто вовсе не интересуясь матчем, отрешенно тренькают на своих лютнях.
– Кондовус руализмус! – прошептала Таня, все свои силы вкладывая в блокирующее заклинание от темной магии. Перстень Леопольда Гроттера, унаследовавший склочный характер прадеда Феофила, выбросил зеленую искру.
Ловко уйдя от драконьего пламени, Люлидури уже занес руку для броска, когда Танин контрабас преодолел сопротивление и вновь ринулся вперед. Тяжелый обездвиживающий мяч, выпущенный точно в пасть Гоярыну, встретив препятствие, больно ударил девочку по ноге. Не мешкая, Таня схватила мяч и пристегнула его к предплечью.
Люлидури так и не сумел сообразить, откуда на пути мяча вдруг возникла юркая девчонка. Толстый гандхарв разинул рот и мелко затрепетал крылышками, наблюдая, как она стремительно удаляется, направляясь к Плевуге.
Вот уже впереди мелькнула золотистая чешуя индийского дракона. Его узкое змеиное тело с острыми костяными пластинами хищно извивалось, Кожистые крылья мерно рассекали воздух.
Едва заметив желтое пятно обездвиживающего мяча, который он ненавидел всеми силами своей драконьей души, Плевуга взревел и попытался выпустить струю огня. Однако пламягасительная магия прав должала действовать. Из его пасти вырвался лишь вонючий черный дым. Наперерез Тане метнулось два защитника, но она умело обвела их и прорвалась к Плевуге. Дразня дракона, девочка приготовилась к своему коронному мгновенному перевертону, но тут Фетюк-ага, Лукум-Рахит и присоединившийся к ним Люлидури сосредоточенно затренькали на лютнях.
«Как же мне надоел этот оркестр народных инструментов! Почему, интересно, Сарданапал не вмешается?» – с тоской подумала Таня, вновь выставляя магический блок.
На этот раз защитное заклинание не сработало. То ли противников было слишком много, то ли встречная магия оказалась чересчур сильной. Не повинуясь смычку, контрабас взбрыкнул и резко перевернулся. Таня не смогла удержаться и сорвалась, и в полете продолжая прижимать к себе обездвиживающий мяч. Она уже собиралась произнести ускоренное тормозящее заклинание, когда внезапно внизу что-то мелькнуло. Изумленная Таня оказалась на пылесосе позади Гробыни Склеповой. Причем саму Гробыню явно не устраивало такое соседство.
– Тикалус плетутс! – буркнула она, переходя на более грузоподъемное заклинание.
«Свин-спортаж», из пробитого бака которого пахло русалками, с трудом выровнялся.
– Отпусти мою шею, чокнутая сиротка! Ты меня придушишь! И вообще, катись с моего пылесоса! Он и так еле летит! – прохрипела Склепова.
Не слушая её, Таня отыскивала глазами свой неуправляемый контрабас, слепо рыскавший внутри купола. В миг, когда она нашарила его взглядом, контрабас с силой ударился грифом о песок, несколько раз перевернулся и замер.
Таня вскрикнула. Ей немедленно захотелось прыгнуть с Гробыниного пылесоса ласточкой и, помчавшись к своему инструменту, нянчить его, точно больного ребенка. Только мысль, что матч ещё не окончен и обездвиживающий мяч у нее, остановила Таню.
– Мой контрабас разбился! Ты видела? – охнула она, вцепившись в Гробыню.
– Мне-то что за дело? Сама разбирайся со своей летающей балалайкой! Хоть бы она вообще на спички пошла! – фыркнула Склепова.
Ехидничая, она случайно подняла голову и завизжала. Их накрыла темная тень. Сверху, сложив крылья, на девчонок пикировал взбешенный дракон гандхарв.
– Смываемся! Это все из-за тебя!
Склепова торопливо развернула «Свин-спортаж» и, не переставая оглашать поле пронзительными трелями, бросилась наутек. Перегруженный пылесос надрывно кашлял, проваливался в воздушные ямы и определенно собирался заглохнуть, чадя остаткам! топлива и воняя сырой чешуей. Гробыня колотила па пылесосу пятками, бестолково выстреливая из кольца одну красную искру за другой.