– Ну да, эффектно, только сложно, наверное, так строить, – кивнула Вика.
– Да нет, дом ничем не защищен с этой стороны, понимаешь?
– Да ну? А озеро и отвесную скалу ты в расчет не берешь? – ехидно заметил Артур.
– Нам надо попасть на тот берег озера, ночью переплыть, забраться вверх по скале и проникнуть в дом. Это единственный способ. Как вариант – пройти вдоль озера и найти пологий спуск в воду. Но в длину озеро сильно больше, чем в ширину, можем прогадать, – сказал Сергей.
– И как ты будешь плыть через озеро и забираться по скале, скажи на милость? – усмехнулся Артур. – У тебя ни силы, ни роста, ни ловкости не хватит, да еще спереди непривычный… э-э… груз мешаться будет.
– Ты сначала скажи, что тут написано. Если я прав, значит, принесу себя в жертву, – Сергей помахал перед носом у Артура чем-то белым.
– Это что? – спросили близнецы одновременно, не сговариваясь.
– Пока вы ворон считали, я на заборе этого дома, если можно эту махину забором назвать, конечно, увидел объявление. Сорвал на всякий случай. Думается мне, они прислугу ищут. С виду похоже, по крайней мере.
– Ты не ошибаешься, – медленно сказала Вика, перечитав объявление еще раз. – Им требуется временная горничная, пока будут похороны да поминки.
– Тогда я наймусь туда горничной, – с энтузиазмом заговорил Сергей, – и все-все узнаю. Связь будем держать по мобильным телефонам.
– Это может не сработать, – критически заметил Артур. – Языка ты не знаешь, опыта работы нет…
– Какой к черту опыт работы, когда я такая милашка, – Сергей изобразил в воздухе очертания гитары. – Вика мне поможет одеться и накраситься, и я пойду. Только надо поторопиться, пока они не наняли кого-то другого. Я просто уверен, что никто не устроит, увидев меня.
– Как на тебя женское тело повлияло, подумать только, – хмыкнул Артур. – Сразу начал надеяться на свою внешность и строить коварные планы.
Сергей лишь бросил на Кривошапкина уничтожающий взгляд.
– Надо придумать, где нам жить, – сказала Вика, когда они шли через лесок, в котором пряталось поместье. – Мне кажется, я видела тут мини-отель.
– А это не он? – спросил Артур, указывая пальцем на трехэтажный домик с ярко-красной черепичной крышей, желтыми стенами, синими наличниками и коваными балкончиками.
– Он! – обрадовалась Вика. – Ой, а денег-то у нас хватит?
– Все нормально, – заверил ее Артур.
Сергей посмотрел на Кривошапкина с подозрением, но свои догадки пока что оставил при себе.
Глава 5
Леон Зайтц посмотрел на часы. Десять утра, баронесса, скорее всего, завтракает у себя в спальне. Смерть барона фон Фризенбаха сильно изменила размеренную жизнь Леона. Обычно в это время двери поместья открывались для первых туристов. А теперь они распахивались лишь для кандидаток во временные горничные. В поместье сейчас творилась суета. То и дело являлись люди из похоронного бюро, звонили и приходили желающие стать горничными, без конца тревожили журналисты, а наглец Лукас при этом, как будто других забот мало, уже вторые сутки торчит в поместье, как не стыдно!
Леон не одобрял интрижку баронессы с хамоватым парнем, чья внешность так и кричала о том, что он выбился из грязи в князи. Дорогие туфли, шикарный костюм, но неухоженные руки и безвкусные запонки, и так во всем, в каждой детали. Этот Лукас, вдобавок, постоянно раскатывал на «ламборгини» барона, что вызывало еще большее неодобрение Леона Зайтца. Полнейшая невоспитанность!
Качая головой при мысли о любовнике баронессы, Леон вышел в холл. Экономка доложила, что пришла очередная соискательница на должность горничной. Когда экономка сообщала это, выглядела она как-то странно, на ее, обычно бесстрастном, лице лежала легкая тень удивления. Поэтому Зайтц торопился увидеть, что же такое представляет собой новая кандидатка.
Незнакомка обернулась на звук шагов, и Леон едва не споткнулся от неожиданности. Девушка была наряжена в тирольский костюм, и где она его только откопала? Ее светлые густые волосы были заплетены в длинные французские косы, в руке она сжимала объявление о найме. Она протянула листок Леону, мило улыбаясь. Потом, заметив, что тот ничего не понимает, показала пальцем на себя, потом на объявление.
– Вы пришли устраиваться на работу? – спросил Зайтц, усаживаясь в кресло.
– Моника, – очаровательно улыбаясь, произнесла девушка.
– Очень приятно, Леон Зайтц. Дворецкий, – ответил Леон.
– Моника, – еще раз сказала девушка неуверенно, потом ткнула себя в соблазнительную грудь, которую не мог скрыть никакой костюм, и снова указала пальцем на Леона с вопросительным выражением лица, мол, а ты кто такой? Леон тоже ткнул себя в грудь и сказал четко и раздельно:
– Леон Зайтц.
– Заяц! – восхищенно сказала девушка и звонко рассмеялась. Отсмеявшись, сказала что-то совсем непонятное: – Волк! – Потом она несколько раз тыкала пальцем в Леона и в себя по очереди, приговаривая: «Заяц! Волк! Заяц! Волк!» Каждый раз она при этом весело смеялась. Леон из вежливости тоже улыбнулся.
– Моника… Фолк? – уточнил он осторожно?
– Волк! – подтвердила девушка и согнулась от смеха, утирая слезы.
Леон никак не мог понять, что происходит. Может, у него над губой «молочные усы»? Может, пуговицы криво застегнуты? Он опустил глаза и встретился взглядом со своим отражением в глади отполированного стола. Да нет, вроде все нормально.
– Моника, вы хотите устроиться на работу? – попытался продолжить интервью Леон.
– Арбайтен! – воскликнула Моника и сунула под нос Леону объявление.
– Но, как я вижу, по-немецки вы не говорите?
– Дойч? Ноу дойч, – сокрушенно покачала головой Моника Волк. – Будапешт, – добавила она, подумав.
– Все ясно, – кивнул дворецкий. – Вынужден вас огорчить, фройлен Фолк, но мы принимаем на работу только тех, у кого есть рекомендации и опыт работы. Разумеется, мы проверяем всю представленную нам информацию… – тут Леон запнулся и понял, что смысла все это говорить нет никакого. Собеседница все равно его не понимает. Девушка продолжала смотреть на него с надеждой, сияя, как золотая олимпийская медаль. Леон не мог не отметить, что она очень хороша. На нее хотелось смотреть бесконечно.
– Ладно, – махнул он рукой. – Арбайтен.
– Thank you! – обрадовалась Моника. Она несколько раз повторила «thank you», энергично тряся его руку, а потом с деловым видом огляделась вокруг, дескать, с чего начнем?
– Ноу инглиш, – развел руками Леон. Потом, сопровождая каждое слово жестами, сказал: – Давайте я вам покажу, где ваша комната. Идите за мной.
* * *– Скажи-ка, милая, ты теперь очень богата? – задумчиво спросил Лукас Келлер, лежа на старинной кровати под балдахином.
– Достаточно, чтобы содержать тебя, – едко ответила Анна фон Фризенбах. Любовник лежал, поигрывая шелковыми кистями покрывала, и внимательно смотрел на баронессу. Та вертелась перед трюмо и никак не могла решить, в чем отправиться на прогулку.
– Ты же понимаешь, что без меня ты бы не смогла сюда попасть? – подавляя раздражение, спросил Лукас.
– Поду-умаешь, благодетель какой, – насмешливо сказала Анна, примеряя третье по счету платье и любуясь на свое отражение в огромном зеркале. – Официант из забегаловки, который всего лишь сказал, кто такой фон Фризенбах. Все остальное я сделала сама.
– Но ведь не сделала бы, не знай ты, что он барон, – усмехнулся Лукас.
Эти разговоры они вели много раз. Анна позволяла ему приезжать, позволяла с ней спать, делала дорогие подарки, но ближе не подпускала. А ему хотелось иного. Быть не гостем, а хозяином в этом поместье.
– Послушай, я устала от этих разговоров, – холодно сказала Анна. – Это я спала с жирным боровом больше пяти лет, а не ты. Думаешь, я не знаю, что ты собой представляешь? Если я захочу, завтра и ноги твоей здесь не будет.
– А разве не я тебе подсказал, как лучше себя с ним вести? Да ты бы тоже стала вешаться на него, как все те дурочки. Если бы я не предупредил тебя, что ты должна делать неприступный вид, ты бы тоже уже через три минуты топала к нему в номер, как все они!
– Мало поймать добычу, ее надо еще разделать, приготовить и красиво подать на стол. Допускаю, ты сказал: «Вон, твой боров, у того дерева, стреляй!» Вот только меткость выстрела зависела лишь от меня. Скажи, неужели тебе не хватает всего того, что ты получаешь от меня? – Анна присела рядом с Лукасом на край кровати и положила руку на его пресс, который сделал бы честь любому профессиональному спортсмену.
– Я хочу быть с тобой всегда, – проникновенно сказал Лукас, целуя руку баронессы. – А так, я ощущаю себя какой-то содержанкой. Даже твоя прислуга меня ни во что не ставит, – обиженным тоном закончил он.
– Малыш, ты путаешь желание быть рядом с деньгами с желанием быть рядом со мной, – взъерошила ему волосы Анна. – Не забывай, с кем ты говоришь, меня не обманешь, и не такую лапшу ели. Но я подумаю над твоим предложением. Кстати, если хочешь, можем подписать брачный контракт. Тогда я с удовольствием отдам тебе руку и сердце.
– И это не оскорбит твои чувства? – нахмурился Лукас. – Неужели для тебя допустимо подобное осквернение наших отношений?
– Какие мы нежные, – язвительно парировала баронесса. – На дворе двадцать первый век, дорогуша. Нынче в брак по расчету вступают обе стороны. И каждая надеется выиграть. Между прочим, барон и меня заставил подписать такой контракт. Там было сказано, что если я надумаю развестись раньше, чем истекут пять лет совместной жизни, то не имею права ни на цент от его имущества. И лишь два месяца назад составил завещание в мою пользу и объявил брачный контракт недействительным. Так что не думай, что я сорвала джек-пот. Сначала было пять лет инвестиций. А ты эти пять лет жил, как тебе вздумается, пока я пахала ради своего будущего.
– Хороша пахота: шмотки, украшения, балы, титул, роскошный дом, – фыркнул Лукас.
– И никакой свободы, – отрезала Анна, поднимаясь с кровати. – Хватит уже об этом. Если буду нужна, ищи меня в кабинете.
Уже у двери она обернулась и добавила жестко:
– Когда ты, наконец, поймешь, что последнее слово в наших отношениях всегда было и будет за мной.
– Только не в этот раз, – прошептал Лукас. – Последнее слово скажу я.
* * *– Леон, кого ты нанял? – шипела сквозь зубы миссис Тэйлор, экономка и главная женщина поместья фон Фризенбах. Анну миссис Тэйлор считала безделушкой навроде картин на стенах: украшает интерьер, барону нравится, вернее, нравилась, а что еще надо?
Себя миссис Тэйлор считала куда важнее. Без нее этот дом попросту погибнет. Шутка ли: уследить за всеми слугами, за туристами, проверять, не поленился ли садовник постричь кусты жасмина как надо или опять придется лупить бездельника полотенцем? Из-за похорон экономка доверила Леону нанимать горничных – уж очень много суеты всякой было, баронесса велела устроить пышные поминки, а к ним надо тщательно готовиться! Вот и доверяй мужчинам после этого. Нанял какую-то венгерку, которая едва пару слов по-немецки знает, да еще три – по-английски. Нет, конечно, миссис Тэйлор когда-то тоже приехала из Англии, не зная немецкого, да так тут и осталась. Очень понравились ей Альпы, климат, люди… Но она хоть выучила немецкий, а эта? Пришла устраиваться на работу в приличный дом, а сама ни в зуб ногой! Даже элементарных фраз не знает. А то напялила на себя черт знает что и явилась – не запылилась!
– Простите, миссис Тэйлор, – виновато промямлил Леон Зайтц. – Мне стало ее жаль, она в чужой стране, одна, нуждается в работе…
– А меня тебе не жаль? У меня знаешь, сколько сейчас работы? Как я буду ей давать указания, если она ни черта не понимает? – возмутилась экономка, уперев руки в боки. – Знаю я, за какие такие заслуги ты ее взял, охальник! Думаешь, у меня глаз нету?
– Вроде бы мы нашли с ней общий язык, – примирительным тоном сказал дворецкий. – Вы мне расскажите ее распорядок дня и обязанности, а я ей все объясню.
– Каждое утро начинать с протирания пыли. Затем пылесосить все ковры и мыть полы. Хрусталь и люстры чистить раз в неделю, – проворчала миссис Тэйлор. – Пусть делает хотя бы это, тогда Эва разгрузится и сможет помогать мне с поминками. А еще похороны сегодня! Из похоронного бюро не звонили? Кстати, цветы же еще… Ох, сколько дел. Давай уже, иди отсюда.
– Я все записал, пойду покажу Монике расписание, – закивал Леон. – Все будет сделано, как вы сказали.
* * *Анна фон Фризенбах вошла в приятный полумрак кабинета. Раньше это было безраздельное царство ее покойного мужа, ключ от которого был только у него. Анне было не слишком-то интересно, чем занимается ее супруг, но пару лет назад она все же задумалась об этом. Кто знает, может, его состояние не так уж и велико, и она зря мучается? С той минуты, как эта мысль посетила ее, Анна без устали искала ключ от кабинета. Год назад баронесса обнаружила тайник – небольшой плоский ключик был спрятан в подошве домашних туфель, которые барон надевал только после душа. Однажды утром ее собачка принесла ей туфлю в зубах.
– Фу, выплюнь! – содрогнулась баронесса от отвращения, завидев, что притащила ее любимица. Анна еще лежала в кровати, а барона не было дома – он уехал во Францию по каким-то своим делам. По каким именно, женщину никогда не интересовало. Есть у него деньги – и это главное. Собачка весело запрыгала и завиляла крошечным пушистым хвостиком. Туфля оставалась у глупышки в зубах.
– Отдай немедленно! – приказала Анна и, преодолевая брезгливость, выдернула обслюнявленную обувь. Случайно она заметила какую-то странную прорезь в подошве туфли. Взяв с прикроватной тумбочки пилку для ногтей, Анна решила проверить, что там. Когда на кровать упал ключ, баронесса не поверила своим глазам. Она целый год потратила на его поиски! Пыталась найти двойное дно в ящиках комода, проинспектировала все вазы, шкатулки, карманы, цветочные горшки, полочки и баночки. Перетрясла все книги, которые попадались ей в поместье на глаза, и даже перерыла свой гардероб и свои безделушки, зная, что барон хитер и вполне может спрятать там, где она вряд ли подумает искать. И кто бы мог подумать! Вот он – ключ от его комнаты Синей Бороды. Из Франции барон возвращался только через пару дней, так что она успеет сделать дубликат ключа. Сначала надо понять, что там у него в кабинете…
Но ничего особенного там не оказалось. Книги, ежедневники, деловые журналы, стопка писем, визитки, канцелярские мелочи вроде скрепок, стикеров и кнопок. Порывшись в переписке, баронесса поняла, что все это шелуха, не имеющая отношения к реальной деятельности барона. Ежедневник поставил ее в тупик. Там были женские имена, даты, цифры, города… Но никаких пояснений. Любовницы? Вряд ли. Барон уже не в том возрасте. Тогда что это значит? Анна подошла к компьютеру и обнаружила, что доступ к нему не защищен даже простеньким паролем. Видимо, Феликс был уверен в том, что запирая кабинет единственным ключом, обеспечивает безопасность на сто процентов.
На компьютере была установлена почтовая программа, которая забирала с почтового сервера письма. Анна первым делом сунулась туда. И не заметила, как прошло три часа. Аукционы, торговые дома, антикварные лавки, частные коллекционеры со всего мира – оказалось, барон вел активную жизнь, пополняя свою дурацкую коллекцию. Но следующее письмо показало, что коллекция не такая уж и дурацкая.
«Ваше высокоблагородие, спасибо за внимание к нашему магазину. Кукла, которая выставлена в нашем магазине, это работа Эмиля Жумо. Думаю, нет нужды рассказывать такому известному коллекционеру, как Вы, кто такой Эмиль Жумо. Поэтому, уверен, Вы поймете, что цена за Женевьеву нисколько не завышена – всего лишь 50 000 евро. На аукционе в Лондоне Иветт мы продали за 58 000 фунтов стерлингов. С удовольствием встречусь с Вами, чтобы обсудить все детали лично.
С уважением, Симон Робер,
Управляющий «Торгового Дома Робер».
Париж, бульвар Шарон, 4».
Сколько-сколько? Так значит, все эти Ивонны, Далилы и Женевьевы всего лишь куклы? Как это глупо, давать имена игрушкам… С ума сойти, как дорого они стоят! Так, а это что? Анна два раза щелкнула по папке под названием «Шарлотта». Фотографии. Очередная кукла. Стоп. Что-то похожее она видела в стопке с письмами, ну-ка… Да, так и есть, вот газетная вырезка:
«Сенсационная находка в мире коллекционеров! Обнаружена одна из первых работ мадемуазель Урэ! Найдена кукла, ранее считавшаяся пропавшей. Упоминания о ней есть в дневнике одной из мастериц дома Урэ, но никто никогда не видел самой куклы, которая считалась утерянной. Но неожиданно ее следы всплыли в Австрии. Известный коллекционер, барон Феликс фон Фризенбах, утверждает, что кукла была подарена ему несколько лет назад, но он скрывал ее от любопытных глаз и лишь недавно решился обнародовать этот факт…»
Вранье. Все вранье. Баронесса отбросила заметку, даже не дочитав. Куклу он привез месяц назад, что за ерунда? Анна собственными глазами видела, как в стеклянной несгораемой и пуленепробиваемой этажерке появилась еще одна фарфоровая пленница. Она никогда раньше не интересовалась этими куклами, думала, что это странная блажь старика. Но теперь… Неужто каждая из них стоит пятьдесят тысяч евро минимум?
Она вышла из кабинета, предварительно выглянув, чтобы убедиться, что ее никто не увидел, закрыла дверь на ключ и побежала в гостиную. Там стояла этажерка с куклами. К ней была подведена сигнализация, каждая полочка закрывалась на отдельный замок, а стекло отвечало последним антивандальным требованиям. Барон и сюда приводил туристов, когда были экскурсионные дни, хвастался своей коллекцией, рассказывал про каждую куклу. Анне он тоже что-то такое рассказывал, когда они только поженились, но она только вежливо кивала и мило улыбалась, пропуская его слова мимо ушей.
Теперь Анна внимательно читала таблички, которые стояли у каждого экспоната. Вот старинные японские куклы. Итимацу-нингё, семнадцатый век, ручная работа. Кукла-гейша бидзин-нингё, девятнадцатого века и, разумеется, тоже ручная работа. Фудзоку-нингё – девушка в свадебном костюме, тоже девятнадцатый век. А вот кукла из сосны, выполненная неизвестным английским резчиком в семнадцатом веке. Согласно табличке, ее зовут Мария. Немецкие фарфоровые куклы девятнадцатого века, французские, датские, английские…