Мутатор пожал плечами. Если бы двигатели работали нормально или масс-детектор давал правильные показания, кто-нибудь мог остаться на «ТЧВ», пилотируя его при необходимости и сообщая другим координаты Разума в туннелях. Вабслин, казалось, чувствовал себя виноватым из-за того, что все его попытки отремонтировать пострадавшие системы корабля не привели к заметному улучшению работы двигателей или детектора.
– Бог с ним, – сказал Хорза, глядя на бескрайние снежные и ледяные просторы, проплывающие внизу. – По крайней мере, теперь мы знаем, что он там.
Корабль вывел их в нужное место, и Хорза, несмотря ни на что, узнал его: когда-то он летал тут на маленьком одноместном самолете, которым разрешено было пользоваться базе. Он поискал взглядом этот самолет, когда они были уже на подлете: может, кто-то в этот момент как раз сидит за его штурвалом.
Покрытая снегом долина была окольцована горами; «Турбулентность чистого воздуха» пролетела между двумя пиками, нарушив тишину и сорвав снежную пыль с неровных хребтов и утесов по обе стороны. Корабль еще сбросил скорость и наконец стал садиться на трехногую струю пламени ядерных двигателей. Снег внизу словно зашевелился, поначалу неохотно. Потом, когда корабль опустился еще ниже, громадные взвихренные волны разогретого воздуха, смешанного со снегом и водой, частицами пара и плазмы, стали сносить снег, сдувать его, и началось что-то вроде завывающей метели, которая понеслась по долине, набирая силу по мере приближения корабля к земле.
Хорза вел «ТЧВ» вручную. Он смотрел на экран перед собой и видел этот ложный, искусственный ветер вихрящегося снега – перед входом в Командную систему и за ним.
Вход представлял собой черную дыру в скалистом мысу, среди высоких утесов, похожих на глыбы слежавшегося гравия. Метель повисла над темным отверстием, как туман. Этот буран приобретал коричневатый цвет по мере того, как пламя разогревало саму замерзшую землю долины, плавило ее, разбрасывало вокруг земляным дождем.
«ТЧВ» коснулась Мира Шкара мягко, лишь чуть просев, когда опоры погрузились в землю, ставшую в этом месте жидковатой.
Хорза смотрел прямо перед собой, туда, где был вход в туннель – темный, глубоко посаженный глаз, взирающий на него.
Двигатели заглохли; вокруг места посадки клубился пар. Потревоженный снег падал назад, взвешенная вода снова замерзала в воздухе, и образовывались новые хлопья. «ТЧВ» потрескивала и пощелкивала, остывая после трения об атмосферу и работы ядерных двигателей. Вода на поверхности долины булькала, превращаясь в жидкую грязь.
Хорза переключил носовой лазер в положение готовности. Никакого движения, никаких признаков жизни у входа в туннель не было. Видимость стала хорошей снег и пар осели. День был яркий, солнечный, безветренный.
– Ну вот и добрались, – сказал Хорза и сразу почувствовал себя неловко.
Йелсон, не отрывая глаз от экрана, кивнула.
– Да, – сказал Вабслин, проверяя экраны и кивая. – Опоры погрузились приблизительно на полметра. Нужно не забыть, что двигатели должны немного поработать перед стартом. Через полчаса опоры вмерзнут в грунт.
– Так-так, – сказал Хорза, глядя на экран. Никакого движения.
В ясном голубом небе не было ни облачка, а над поверхностью – ни малейшего ветра, чтобы поднять поземку. Лучи солнца не в силах были растопить лед и снег, поэтому нигде не бежала вода: даже лавин в далеких горах не было.
За исключением моря (в котором все еще водилась рыба, но не млекопитающие), единственное, что двигалось на Мире Шкара, – это небольшие насекомые (несколько сотен видов), медленно расползающиеся лишайники на скалах вблизи экватора и ледники. Война гуманоидов и ледниковый период уничтожили все остальное.
Хорза еще раз отправил закодированное послание. Ответа не последовало.
– Ну ладно, – сказал он, вставая со своего места. – Пойду посмотрю. – Вабслин кивнул. Хорза повернулся к Йелсон. – Ты чего-то все помалкиваешь, – сказал он.
Йелсон не смотрела на него. Она смотрела на экран – на немигающий глаз входа в туннель.
– Ты там поосторожнее, – сказала она и подняла на него глаза. – Прошу тебя – поосторожнее, ладно?
Хорза улыбнулся ей, взял лазерное ружье Крейклина и пошел в столовую.
– Мы сели, – сказал он, войдя.
– Ну, видишь? – сказала Доролоу Авигеру. Нейсин отхлебнул из своей набедренной фляжки.
Бальведа едва заметно улыбнулась мутатору, когда он проходил от одной двери в другую. Унаха-Клосп, сопротивляясь искушению сказать что-нибудь, выскользнул из своих ремней безопасности.
Хорза спустился в ангар. Идти было легко. Во время перелета через горы они перешли на местную гравитацию, а сила тяжести на Мире Шкара была меньше стандартной, генерируемой на «ТЧВ». Хорза спустился по аппарели на подмерзающую топь. Ветерок здесь был свежий, морозный, чистый.
– Надеюсь, все в порядке, – сказал Вабслин.
Они вместе с Йелсон наблюдали за маленькой фигуркой, бредущей по снегу к скалистому мысу впереди. Йелсон ничего не сказала – только смотрела на экран немигающими глазами. Фигурка остановилась, коснулась запястья, потом поднялась в воздух и медленно поплыла над снегом.
– Ух ты, – сказал Вабслин со смешком. – Я и забыл, что здесь можно пользоваться антигравом. Слишком долго мы проторчали на этом проклятом орбиталище.
– Проку от АГ в этих чертовых туннелях будет мало, – пробормотала Йелсон.
Хорза приземлился сбоку от входа в туннель. Благодаря показаниям приборов, которые он успел прочитать во время полета над снегом, он знал: силовое поле входа отключено. Обычно оно защищало туннель от снега и холодного наружного воздуха, однако теперь поля не было. Хорза видел, что в туннель нанесло снежка, и за входом образовался веерообразный снежный покров. Внутри туннеля было холодно (не тепло, как должно было бы), и его черный, глубоко посаженный глаз теперь, когда Хорза был совсем рядом, больше напоминал громадную пасть.
Он оглянулся на «ТЧВ», стоящую в двух сотнях метров, – сверкающая металлическая вставка на белом просторе, и под ней – коричневая отметина.
– Я иду внутрь, – сказал он кораблю, направляя на него узкий луч, а не передавая радиосигнал.
– Хорошо, – сказал в его ухе Вабслин.
– Не хочешь, чтобы кто-нибудь тебя прикрыл? – спросила Йелсон.
– Нет, – ответил Хорза.
Он пошел по туннелю, держась поближе к стене. В первом хранилище находились сани и спасательное оборудование, системы слежения и сигнальные маячки. Все было так, как когда-то при нем.
Во втором хранилище, где должен был стоять самолет, Хорза не увидел ничего. В следующем, как и в первом, лежало разное оборудование. Он прошел по туннелю метров сорок; оставался десяток метров до поворота направо, ведущего в большое, разбитое на отсеки помещение, где находилась жилая часть базы.
Когда он повернулся ко входу в туннель, тот показался ему белой пастью. Хорза навел узкий луч на широкую дыру.
– Пока ничего. Я почти дошел до жилого отсека. Бипните, что слышите меня, и больше ничего.
В наушниках коротко пискнуло.
Прежде чем повернуть за угол, он отсоединил дистанционный детектор от шлема и высунул его маленькую линзу за обтесанный каменный угол. На внутреннем экране он увидел короткий туннель, лежащий на земле самолет и в нескольких метрах за ним – стену, переборку из пластика, перегораживавшую туннель и отделявшую жилой отсек базы от других помещений.
У самолета лежали четыре тела.
И никакого движения.
Хорза почувствовал, как комок подступил ему к горлу. Он с трудом проглотил слюну, снова прикрепил дистанционный детектор к боковине шлема и пошел по оплавленной породе к четырем телам.
На двоих были легкие незащищенные скафандры. Это были мужчины, незнакомые Хорзе. Один из них был убит лучом лазера. Скафандр вспорот, расплавленный металл и пластик перемешались с внутренностями и плотью мертвеца, лазер прожег отверстие полуметровой ширины. У другого тела в скафандре отсутствовала голова. Руки убитого застыли перед ним, словно обнимая что-то.
Рядом лежал еще один мужчина, в легких свободных одеждах. Череп его был раздроблен сзади, и по меньшей мере одна рука была сломана. Он лежал на боку.
Кьерачелл в тот момент, видимо, спала. На ее стройном теле была голубая ночная рубашка, глаза были закрыты, на лице застыло мирное выражение.
Шея у нее была сломана.
Хорза некоторое время смотрел на нее, потом снял перчатку и наклонился. На ее ресницах собрался иней. Он чувствовал, как кистевое уплотнение на скафандре сжало его запястье, а руку стал щипать холодный воздух.
Кожа ее затвердела, но волосы все еще оставались мягкими, и Хорза пропустил их между пальцев. Они были рыжими, более яркими, чем он запомнил, – но, возможно, дело было в щитке шлема, который усиливал слабый свет в темном туннеле. Наверно, стоило снять и шлем, чтобы лучше увидеть ее, и включить шлемовую подсветку…
Кожа ее затвердела, но волосы все еще оставались мягкими, и Хорза пропустил их между пальцев. Они были рыжими, более яркими, чем он запомнил, – но, возможно, дело было в щитке шлема, который усиливал слабый свет в темном туннеле. Наверно, стоило снять и шлем, чтобы лучше увидеть ее, и включить шлемовую подсветку…
Он покачал головой и отвернулся.
Подойдя к двери жилого отсека, он осторожно открыл ее, прислушиваясь – не донесется ли оттуда какой-нибудь звук.
В открытом сводчатом помещении, где мутаторы держали верхнюю одежду и скафандры, а также всевозможный мелкий инструмент, ничто не говорило о вторжении посторонних. Пройдя чуть дальше, Хорза все же увидел следы борьбы – засохшие пятна крови, лазерные прожоги; в аппаратной, откуда управлялись системы базы, произошел взрыв. Похоже, под пультом управления взорвалась небольшая граната. Этим объяснялся холод в туннеле и аварийное освещение. Видимо, кто-то пытался устранить повреждения – вокруг валялись инструменты, приборы и бухты проводов.
В двух-трех помещениях он обнаружил следы присутствия идиран. Из комнат все было выкинуто, а на стенах были выжжены религиозные символы. В одной из комнат на полу было что-то мягкое, вязкое – покрытие вроде сухого желатина и на нем шесть удлиненных отпечатков; в комнате пахло меджелями. В комнате Кьерачелл стояла неприбранной кровать. В остальном здесь мало что изменилось.
Он вышел из комнаты Кьерачелл и направился в дальний угол жилого отсека, где еще одна пластиковая стена отгораживала базу от туннелей.
Он осторожно открыл дверь.
За ней лежал мертвый меджель; его длинное тело, казалось, было устремлено вперед, к ожидающим шахтам. Хорза некоторое время смотрел на меджеля, изучал его тело (совершенно окоченевшее), потом пнул и наконец выстрелил ему в голову – для гарантии.
Меджель был в стандартной форме космической пехоты, а тяжелое ранение получил некоторое время назад. Похоже было, что он страдал еще и от низкой температуры, так что смерть наступила и от ранения, и от холода. Меджель был мужского пола, седой. Его зеленовато-коричневая кожа задубела от возраста, а удлиненное, рылообразное лицо и маленькие, тонкие ручки были испещрены морщинами.
Хорза посмотрел в глубь туннеля.
Ровный оплавленный пол, ровные своды стен – туннель уходил в глубь горы. Взрывостойкие двери образовывали ребра вдоль стен туннеля, направляющие и выемки для них были вырезаны в полу и в сводчатом потолке. Хорза видел двери лифтовых шахт и место отправления/прибытия транспортных капсул. Он пошел дальше, вдоль ряда старинных взрывостойких дверей, и добрался до входных шахт. Все лифты находились внизу, транзитная труба была перекрыта. Похоже, все системы были отрезаны от питания. Он развернулся и зашагал назад, к жилому отсеку, прошел мимо мертвых тел и самолета, не глядя на них, и наконец оказался на открытом воздухе.
Он сел у входа в туннель в снег, прислонившись спиной к скале. С «ТЧВ»– увидели его, и Йелсон спросила:
– Хорза, ты в порядке?
– Нет, – сказал он, выключая лазерное ружье. – Не в порядке.
– Что случилось? – раздался встревоженный голос Йелсон.
Хорза снял шлем и положил в снег рядом с собой. Холодный воздух морозил его лицо, в разреженной атмосфере дышалось с трудом.
– Здесь смерть, – сказал он безоблачным небесам.
10 КОМАНДНАЯ СИСТЕМА: БАТОЛИТ
– Это называется батолитом: гранитная интрузия, которая, как расплавленный пузырь, вторглась здесь в осадочные и метаморфические породы сто миллионов лет назад. Одиннадцать тысяч лет назад аборигены построили в ней Командную систему, использовав скальную породу как защиту от ядерных боеголовок. Они построили пять станций и восемь поездов. Идея состояла в том, что в одном из поездов должны находиться представители политической и военной верхушки, в другом – военные и политики второго уровня. Во время войны все восемь поездов должны были курсировать по туннелям, останавливаясь на станциях, которые были связаны надежными коммуникационными каналами с приемопередающими узлами – на поверхности земли, непосредственно над туннелями, и по всему государству, чтобы можно было руководить военными действиями. Врагу пришлось бы потратить немало усилий, чтобы взломать гранитную крышу такой толщины, а поразить нечто столь малое, как станция, было еще труднее. К тому же никто не мог знать наверняка, находится ли в данный момент поезд на станции, имеется ли на ней персонал, а кроме того, нужно было уничтожать не только главный поезд, но и поезд-дублер… Биологическое оружие убило их всех, а некоторое время спустя после этого, приблизительно десять тысяч лет назад, здесь обосновался Дра'Азон, выкачал воздух из туннелей и заменил его инертным газом. Семь тысяч лет назад начался новый ледниковый период, а примерно четыре тысячи лет назад господин Адекватный выкачал из туннелей аргон и снова заполнил их собственным воздухом планеты. Он был настолько сух, что за три тысячелетия в туннелях ничто не было затронуто ржавчиной… Тысячи три с половиной лет назад Дра'Азоны пришли к соглашению с большей частью соперничающих галактических федераций. Согласно ему терпящим бедствие кораблям позволялось пересекать Барьер Тишины. Политически нейтральным и не слишком могущественным видам разрешалось размещать небольшие базы на большинстве Планет Мертвых, чтобы предоставлять помощь терпящим бедствие, и (я полагаю) это была своего рода подачка тем, кто всегда хотел узнать, что это за планеты. На Мире Шкара господин Адекватный, конечно же, позволял нам ежегодно проводить тщательное обследование системы и закрывал глаза, когда мы спускались на планету неофициально. Однако никто и никогда не выносил из туннелей каких-либо расшифрованных записей… Вход, в котором мы находимся, расположен у основания полуострова над станцией номер четыре, одной из трех главных станций (две других – станции один и семь), на которых имеются пункты ремонта и обслуживания. На четвертой, третьей и пятой нет никаких поездов. На станции один есть два поезда, два – на седьмой и по одному на остальных. По крайней мере, они должны быть там. Идиране могли переместить их, но я в этом сомневаюсь. Станции, в двадцати пяти – тридцати пяти километрах друг от друга, связаны двумя системами туннелей. Они не пересекаются нигде, кроме станций. Вся система расположена километрах в пяти под землей. Мы возьмем лазеры… и парализаторы, плюс гранаты с дипольными отражателями для защиты – ничего более мощного. Нейсин может взять свое ружье, у него есть только маломощные разрывные пули… Но никакого плазменного или микроядерного оружия. Помимо того, что их применение в туннелях опасно само по себе, это может навлечь гнев господина Адекватного, чего мы не хотим… Вабслин переоборудовал корабельный масс-детектор в переносной, так что мы сможем обнаружить Разум. Кроме того, у меня скафандр тоже оборудован масс-детектором, так что у нас не возникнет особых проблем с обнаружением, даже если Разум запрятался поглубже… Если у идиран нет собственных коммуникаторов, они воспользуются коммуникаторами мутаторов. Наши приемопередатчики покрывают их частоты, так что мы сможем их прослушивать, а они нас не услышат… Итак, перед нами туннели. Разум где-то там, а еще несколько идиран и меджелей.
Хорза встал со своего места во главе стола – в столовой, под экраном. На экране на карту полуострова была наложена схема туннелей. Остальные смотрели на Хорзу. Найденный им пустой полускафандр меджеля лежал в центре стола.
– Вы хотите, чтобы все мы пошли с вами? – спросил автономник Унаха-Клосп.
– Да.
– А как быть с кораблем?
– Он сам о себе позаботится. Я запрограммирую его системы, чтобы он узнавал нас и защищался от всех остальных.
– А ее ты тоже собираешься взять? – спросила Йелсон, кивнув на Бальведу, сидевшую напротив нее.
Хорза посмотрел на Бальведу.
– Я предпочитаю, чтобы она была у меня на глазах, – сказал он. – Я не смогу чувствовать себя спокойно, если она останется здесь с кем-нибудь из вас.
– И все же я не понимаю, зачем вам нужен я, – сказал Унаха-Клосп.
– Затем, что я тебе тоже не доверяю и не могу оставить на борту, – сказал Хорза автономнику. – И потом, мне нужно, чтобы ты нес кое-какое оборудование.
– Что? – сердито сказал автономник.
– Мне кажется, что ты здесь не до конца честен, Хорза, – сказал Авигер, печально тряхнув головой. – Ты говоришь, что идиране и меджели… ну, что ты на их стороне. Но вот они убили четверых твоих одноплеменников, и ты считаешь, что они где-то здесь, внутри туннелей… А они считаются едва ли не лучшими солдатами в галактике. И ты собираешься послать нас против них.
– Прежде всего, – вздохнул Хорза, – я и в самом деле на их стороне. Мы ищем одно и то же. Во-вторых, мне кажется, у них маловато собственного оружия – иначе этот меджель наверняка был бы вооружен. Возможно, все, что у них есть, – это оружие мутаторов. Кроме того, судя по этому меджельскому скафандру, – Хорза показал рукой на сетчатый аппарат в середине стола (они с Вабслином доставили этот скафандр на борт и досконально его обследовали), – немалая часть их снаряжения повреждена. Да этой штуке работают только системы подогрева и освещения. Все остальное расплавлено. Я предполагаю, это случилось, когда они пересекли Барьер Тишины. Они все были оглушены внутри чай-хиртси, и все их оружие спеклось. Со скафандрами случилось то же самое, что и с оружием. Так что они практически безоружны и у них масса проблем. Мы со своими антигравами и лазерами оснащены гораздо лучше на тот маловероятный случай, если дело дойдет до схватки.