— Мне стало известно, что вы обладаете велосипедом.
Гаррисон ответил осторожно:
— Сэр, в инструкциях не сказано ничего, что…
— К чертям инструкции, — сделал нетерпеливый жест посол. — Мы оказались в идиотской ситуации, и выпутываться из нее придется по-идиотски.
— Так точно, сэр.
— Поэтому я хочу дать вам поручение. Поезжайте в город на своем велосипеде, найдите мэра, шерифа, самую большую шишку, или верховное ничтожество, или кто там у них есть. И передайте ему мое официальное приглашение на ужин. Ему и всем официальным лицам, которых он сочтет нужным с собой привести. С женами, разумеется.
— Слушаюсь, сэр.
— Партикулярное платье, — добавил посол.
Гаррисон выставил вперед одно ухо, опустил другое и сказал:
— Прошу прощения, сэр?
— Могут одеваться как хотят.
— Понятно, сэр. Мне можно отправляться прямо сейчас, сэр?
— Немедленно. Возвращайтесь как можно скорее и доставьте мне ответ.
Неуклюже откозыряв, Гаррисон вышел. Его превосходительство удобно раскинулся в кресле, игнорируя взгляды присутствующих.
— Только и всего. — Посол вытянул из ящика длинную сигару и тщательно откусил кончик. — Если мы не можем подобрать ключ к их головам, то подберем к желудкам. — Он хитро сощурился. — Капитан, проследите, чтобы выпивки было вдоволь. И покрепче. Венерианский коньяк или что-нибудь в этом роде. Час за обильным столом, и языки развяжутся. Мы их потом всю ночь остановить не сможем. — Посол закурил сигару и с удовольствием затянулся. — Старый испытанный дипломатический прием: незаметное обольщение путем набивания желудка. Всегда срабатывает безотказно, сами увидите.
* * *Энергично давя на педали, десятый инженер Гаррисон въехал на улицу, по обеим сторонам которой стояли маленькие дома, окруженные аккуратными садиками. Пухленькая, миловидная женщина подстригала в одном из них газон. Он подкатил к ней, вежливо прикоснувшись пальцами к пилотке.
— Прошу прощения, мэм. Кто у вас в городе самый большой человек?
Она обернулась, скользнула по нему взглядом и указала ножницами на юг.
— Джефф Бэйнс. Первый поворот направо, второй налево. У него кулинарная лавка.
— Спасибо.
Он двинулся дальше. Первый поворот направо. Он объехал грузовик на резиновых колесах, стоящий у угла. Второй налево. Трое ребятишек тыкали в него пальцами, хрипло вопя, что заднее колесо его велосипеда вихляет. Он нашел лавку, прислонил велосипед педалью к обочине и похлопал его ободряюще, прежде чем войти и взглянуть на Джеффа.
А посмотреть было на что. У Джеффа было четыре подбородка, шея объемом в двадцать два дюйма и выпирающее на пол-ярда брюхо. Простой смертный запросто мог нырнуть в одну штанину его брюк, не снимая при этом акваланга. Без сомнения, он действительно был самым большим человеком в городе.
— Хочешь чего-нибудь? — извлек Джефф вопрос откуда-то из глубины своей утробы.
— Да не совсем. — Десятый инженер Гаррисон окинул взглядом обильные запасы еды, и ему пришло в голову, что если ее всю к вечеру не раскупят, то вряд ли выкинут кошкам. — Я ищу определенного человека.
— Вот как. Я-то сам держусь обычно от таких подальше, но у каждого свой вкус. — Джефф подергал толстую губу, собираясь с мыслями, а потом предложил: — Почему бы тебе не обратиться к Сиду Вилкону на Дэйд-авеню? Он самый определенный из всех людей, которых я знаю.
— Я не совсем это имел в виду. Я хотел сказать, что ищу человека особенного.
— Так какого же рожна ты не скажешь прямо? — Поразмыслив над новой проблемой, Джефф Бэйнс предложил: — По этой части годится Тод Грин. Ты его найдешь в обувной мастерской на углу. Он-то уж точно особенный. И еще какой!
— Вы меня не понимаете, — объяснил Гаррисон. — Я охочусь за большой шишкой, чтобы пригласить его откушать.
Усевшись на высокий табурет, со всех сторон которого его тело свисало не меньше чем на фут, Джефф Бэйнс окинул Гаррисона любопытным взглядом и сказал:
— Что-то здесь не то. Во-первых, тебе придется не один год искать человека с шишкой, особенно если тебе обязательно нужна именно большая шишка. И какой смысл тратить на него об только из-за этого?
— Тратить что?
— По-моему, это само собой разумеется. Об нужно устраивать так, чтобы им гасить старый об. Разве нет?
— Разве? — Гаррисон даже не закрыл рот. Мозг его пытался разобраться в странном вопросе: как устраивать об?
— Ты, стало быть, не знаешь? — Джефф Бэйнс зевнул. — Слушай, это на тебе что, униформа, что ли?
— Да.
— Самая что ни на есть настоящая униформа?
— Конечно.
— А, — сказал Джефф. — На этом-то я и купился: пришел ты один, сам по себе. Если бы вы приперлись целой оравой, да еще одинаково одетые, я бы сразу понял, что это униформа. Ведь в этом и есть смысл униформы, чтобы все были одинаковые. Так, что ли?
— Должно быть, так, — согласился Гаррисон, никогда раньше над этим не задумывавшийся.
— Значит, ты с того корабля. Я мог бы и сразу догадаться, да что-то туго соображаю сегодня. Но никак уж не ожидал увидеть кого-нибудь из вас, шатающегося в одиночку на этой штуке с педалями. Это о чем-то говорит, разве нет?
— Да, — сказал Гаррисон, поглядывая в сторону велосипеда, проверяя, не увел ли его кто, пока хозяину заговаривают зубы. Машина была на месте. — Это о чем-то говорит.
— Ну ладно, выкладывай, зачем пришел.
— Да я же все время пытаюсь объяснить. Меня послали, чтобы…
— Послали? — Глаза Джеффа полезли на лоб. — Ты хочешь сказать, что ты действительно позволил кому-то послать себя?
Гаррисон уставился на него:
— Конечно. А почему нет?
— Кажется, я наконец понял, — сказал Джефф, и его обескураженное лицо мгновенно прояснилось. — Ты меня просто сбил с толку своей странной манерой выражаться. Ты хочешь сказать, что имеешь об?
В отчаянии Гаррисон спросил:
— Да что это такое — об?
— Он не знает, — прокомментировал Джефф Бэйнс, вперив в потолок молитвенный взгляд. — Он даже этого не знает! — И отрешенно вздохнул. — Ты случаем не голоден?
— Скоро буду.
— Лады. Я, конечно, мог бы тебе сказать, что такое об, но сделаю лучше. Я тебе покажу, что это такое. — Джефф сполз с табурета и переместился к задней двери. — Не знаю даже, с чего это я должен стараться и учить уму-разуму человека в униформе. Так разве что, от скуки. Иди за мной.
Гаррисон покорно последовал за ним во двор. Джефф Бэйнс показал на груду ящиков:
— Консервы. — Потом показал на склад рядом. — Вскрой ящики и сложи консервы в складе. Тару сложи во дворе. Хочешь — делай, хочешь — нет. На то и свобода, не так ли?
Он потопал обратно в лавку.
Предоставленный самому себе, Гаррисон почесал уши и задумался. Дело пахло каким-то розыгрышем. Кандидата Гаррисона искушали сдать экзамен на диплом сопляка. Но, с другой стороны, стоило посмотреть, в чем дело, и перенять трюк. И вообще, риск — благородное дело. Поэтому он сделал все, как было сказано. Через двадцать минут энергичного труда он вернулся в лавку.
— Так вот, — объяснил Бэйнс, — ты сделал что-то для меня. Это значит, что ты на меня имеешь об. За то, что ты для меня сделал, я тебя благодарить не буду. Это ни к чему. Все, что я должен сделать, это погасить об.
— Об?
— Обязательство. Я тебе обязан. Но зачем тратиться на длинное слово, когда и короткого хватает? Обязательство — это об. Я с ним обхожусь таким путем: здесь через дом живет Сет Ворбертон. Он мне должен с полдюжины обов. Так что я погашу об тебе и дам возможность один об погасить Сету следующим образом: пошлю тебя к нему, чтобы он тебя покормил. — Джефф нацарапал что-то на клочке бумаги. — Отдашь это Ворбертону.
Гаррисон уставился на записку. Очень небрежным почерком там было написано: «Накорми этого обормота».
Несколько ошарашенный, он выбрался за порог, остановился у велосипеда и перечитал записку. «Обормот», — гласила она. А на корабле подобное выражение многих бы привело в ярость. Но внимание Гаррисона привлекла витрина через дом от лавки Джеффа. Она ломилась от яств, а над ней висела вывеска из двух слов: «Харчевня Сета». Приняв (не без подстрекательства со стороны желудка) твердое решение, инженер вошел в харчевню, все еще сжимая записку в руке, как смертный приговор. С порога его встретил запах кушаний и звон посуды. Он подошел к мраморному столику, за которым сидела сероглазая брюнетка.
— Вы не против? — вежливо осведомился он, опускаясь в кресло.
— Против чего? — Ее взгляд обследовал уши Гаррисона, как будто они были чем-то особенным. — Детей, собак, старости или прогулок под дождем?
— Вы не против того, чтобы я здесь сидел?
— Посмотрим, как мне это понравится. На то и свобода, не так ли?
— Ну да, — сказал Гаррисон, — конечно.
Пока он думал, что бы еще сказать, появился худенький человечек в белой куртке и поставил перед ним тарелку с жареным цыпленком и гарниром из трех сортов неизвестных Гаррисону овощей. Содержимое тарелки привело его в изумление. Он и не помнил, когда в последний раз видел жареного цыпленка или когда ел овощи, кроме как в порошке.
— Ну да, — сказал Гаррисон, — конечно.
Пока он думал, что бы еще сказать, появился худенький человечек в белой куртке и поставил перед ним тарелку с жареным цыпленком и гарниром из трех сортов неизвестных Гаррисону овощей. Содержимое тарелки привело его в изумление. Он и не помнил, когда в последний раз видел жареного цыпленка или когда ел овощи, кроме как в порошке.
— В чем дело? — спросил официант, не понявший, почему клиент уставился на тарелку пораженным взглядом. — Не нравится?
— Нравится. — Гаррисон отдал ему записку. — И еще как.
Взглянув на нее, официант крикнул кому-то, почти невидимому в струях пара за стойкой:
— Ты погасил Джеффу еще один.
И разорвал бумажку в мелкие клочки.
— Быстро это ты, — прокомментировала брюнетка, кивая на полную тарелку. — У кого-то об тебя накормить, и ты его сразу отоварил, так что все квиты. А мне придется за мой обед мыть посуду или погасить какой-нибудь об за Сета.
— Я перетаскал груду ящиков с консервами. — Гаррисон взял нож и вилку, чувствуя, как у него слюнки потекли. На корабле ножей и вилок не было: когда питаешься пилюлями и порошками, столовые приборы просто ни к чему. — А здесь особого выбора нет? Ешь, что дают?
— Есть, если имеешь об на Сета. Тогда он должен в лепешку для тебя разбиться. Так что, вместо того чтобы полагаться на судьбу, а потом жаловаться, сделал бы лучше что-нибудь для него.
— Я не жалуюсь.
— А это твое право. На то и свобода, не так ли? — Девушка поразмыслила немножко, потом добавила: — Не так уж часто бывает, чтобы Сет мне был обязан. Но когда такое случается, я требую ананасного мороженого, и он летит на всех парах. А когда я ему обязана, бегать приходится мне.
Ее серые глаза вдруг сузились от неожиданной догадки.
— Ты слушаешь, как будто это все тебе в диковинку. Ты не здешний?
Он кивнул, поскольку рот его был набит цыпленком. Прожевав, добавил:
— Я с того корабля.
— Ничего себе! — На лице девушки сразу же появилось ледяное выражение. — Антиганд! Кто бы мог подумать, ты же выглядишь почти по-человечески.
— Всегда гордился этим сходством. — Вместе с ощущением сытости к Гаррисону возвращалось чувство юмора.
Снова подошел официант.
— Что есть из питья? — спросил Гаррисон.
— Дис, двойной дис, шемак и кофе.
— Кофе. Черный и большую чашку.
— Шемак вкуснее, — посоветовала брюнетка, когда официант отошел. — Но с чего, собственно, я тебе буду подсказывать?
Кофейная кружка была объемом в пинту. Поставив ее на стол, официант сказал:
— Поскольку Сет погашает свой об, то выбирай сам, что тебе на десерт? Яблочный пирог, импик, тертые тарфельсуферы или канимелон в сиропе?
— Ананасное мороженое.
Официант моргнул, укоризненно посмотрел на брюнетку и пошел за мороженым.
— Угощайтесь, — подвинул Гаррисон тарелочку через стол.
— Это твое.
— Не могу даже пробовать.
Он откусил еще кусок цыпленка, помешал ложечкой кофе и почувствовал себя в ладах со всем миром.
— В меня больше не влезет. Давай угощайся, и черт с ней, с талией.
— Нет. — Девушка решительно отодвинула лакомство обратно. — Если я его приму, то буду тебе обязана.
— Ну и что с того?
— Я не позволяю чужакам делать меня им обязанной.
— Ну и правильно. Очень с твоей стороны разумно, — одобрил Гаррисон. — Чужаки часто бывают со странностями.
Мороженое опять передвинулось на ее сторону стола.
— Если ты полагаешь, что я на тебя буду иметь за это об, то ты можешь погасить его вполне пристойным образом. Все, что мне нужно, — это некоторые сведения. Где мне найти самую важную птицу в городе?
— Иди к Алеку Питерсу, он живет на десятой улице. — С этими словами брюнетка запустила ложечку в тарелку.
— Спасибо. А то я уже начал думать, что здесь все придурковатые.
Гаррисон допил кофе и лениво откинулся на спинку кресла. Непривычная сытость обострила его мыслительный процесс, ибо через минуту лицо его затуманилось подозрением, и он спросил:
— А у этого Питера что, птицеферма?
— Конечно, — переведя с удовольствием дух, она отодвинула пустую тарелку.
Тихо простонав, Гаррисон сообщил ей:
— Я ищу мэра.
— Это еще что такое?
— Человек номер один. Большой босс, шейх, пахан или кто у вас здесь есть.
— Я так ничего и не поняла, — сказала девушка в непритворном изумлении.
— Человек, который руководит городом. Ведущий гражданин.
— Объясни, пожалуйста, — она честно пыталась ему помочь. — Кого или что этот гражданин должен вести?
— Тебя, Сета и всех остальных. — Гаррисон описал рукой круг для вящей убедительности.
Нахмурившись, брюнетка спросила:
— Куда он нас должен вести?
— Куда бы вы ни шли.
Девушка обратилась за помощью к официанту:
— Мэтт, мы куда-нибудь идем?
— Откуда мне знать?
— Тогда спроси Сета.
Официант исчез и тотчас вернулся.
— Сэт сказал, что он идет домой в шесть часов, а тебе что до этого?
— Его кто-нибудь ведет?
— Рехнулась, что ли? — спросил Мэтт. — Дорогу домой он знает, да и трезвый к тому же.
Гаррисон вмешался в разговор:
— Слушайте, я не понимаю, почему это все так сложно. Вы только скажите мне, где я могу найти какое-нибудь официальное лицо, любого чиновника, начальника полиции, городского казначея или, на худой конец, хоть мирового судью?
— Что такое «официальное лицо»? — спросил в изумлении Мэтт.
— Что такое «мировой судья»? — добавила брюнетка.
Голова у Гаррисона пошла кругом, и он решил зайти с другой стороны.
— Предположим, — сказал он Мэтту, — что ваше заведение загорится. Что вы все тогда будете делать?
— Раздувать пожар, — ответил Мэтт, не считая нужным скрывать, что эта беседа ему осточертела. Он вернулся к стойке с видом человека слишком занятого, чтобы тратить время на всяких недоумков.
— Он будет его гасить, — сообщила брюнетка. — Что же еще, по-твоему, ему делать?
— А если он один не справился?
— Тогда позовет других на помощь.
— А они помогут?
— Конечно, — заверила она, глядя на инженера с жалостью, — кто же упустит такой случай заработать об?
— Похоже, что так. — Гаррисон чувствовал себя прижатым к стенке, но сделал последнюю попытку. — Но все-таки, что случится, если пожар не удастся погасить?
— Тогда Сет вызовет пожарную команду.
— Ага, значит, есть все-таки пожарная команда. Это я имел в виду, когда спрашивал об официальных организациях. Это-то мне и нужно. Ну-ка скажи мне, как найти пожарное депо?
— Конец Двенадцатой улицы. Ты его не сможешь не заметить.
— Спасибо, — Гаррисон вскочил и помчался вперед.
Пожарное депо было большим зданием, в котором содержались четыре раздвижные лестницы, водомет и два мощных насоса — все моторизованное, на шасси с толстыми резиновыми колесами. Внутри Гаррисон столкнулся нос к носу с маленьким человечком, одетым в чересчур просторный комбинезон.
— Ищешь кого? — осведомился человечек.
— Брандмейстера.
— Это еще кто?
Уже наученный опытом, Гаррисон разговаривал так, как будто его собеседник был ребенком.
— Слушайте, мистер, это ведь пожарная команда. Кто-то ею командует. Кто-то же руководит всем балаганом, заполняет бумаги, нажимает на кнопки, повышает в чине, увольняет, приписывает себе все заслуги, валит вину на других и вообще хозяйничает. Он во всей ораве самый важный, и все это знают. — Палец Гаррисона уперся человеку в грудь. — И он тот человек, с которым я намерен поговорить, чего бы мне это ни стоило.
— Ни один человек не может быть важнее другого. Такого просто не бывает, а ты, по-моему, спятил.
— Думай, что хочешь, но я тебе говорю, что…
Хриплый звон колокола прервал фразу. Двадцать человек, выросшие как будто из-под земли, в мгновение ока заняли свои места на машинах с лестницей и насосом, и машины выкатились на улицу. Единственной общей деталью в их туалетах были плоские, похожие на тазики каски. Во всем же остальном они демонстрировали глубины падения портновского искусства. Человечек в комбинезоне, одним бравым прыжком догнавший насос, скрылся из поля зрения за спинами толстого пожарного, перетянутого кушаком всех цветов радуги, и тощего, щеголяющего юбкой желто-канареечной окраски. Их опоздавший коллега, украшенный сережками в форме маленьких колокольчиков, отчаянно преследовал машину, пытался ухватиться за задний борт, промахнулся и грустно посмотрел вслед удаляющейся бригаде. Потом побрел обратно, раскачивая каску на руке.
— Везет как утопленнику, — сообщил он обескураженному Гаррисону. — Лучшая тревога года. Горит винзавод. Чем быстрее ребята туда доберутся, тем больше об. — При этой мысли он облизнулся, садясь на бухту брезентового шланга. — Но, может, оно и лучше для здоровья, что я опоздал.