«Стоп! — скомандовала я себе, чувствуя, что еще немного, и я напугаю себя до дрожи в коленках. — В конце концов, я главная героиня. А во всех ужастиках с главной героиней не случается ничего плохого».
Выглянув в окно и убедившись, что старуха не возвратилась, я принялась искать вход в подвал. Люк действительно обнаружился в старухиной спальне — той самой комнате с ужасным идолом. Под тяжелым слепым взглядом скульптуры я отодвинула большой сундук и потянула за кольцо скрытого в полу люка.
Люк открылся неожиданно легко. Внизу тьма. Тьма самой глубокой ночи.
— Эй! — крикнула я вниз. — Ты там?..
С полминуты все было тихо, а потом послышался легкий шум и недовольный голос отозвался.
— Я-то да, а что здесь делаешь ТЫ?
Вот так и спасай кого-нибудь. Людская благодарность вообще чувство очень трогательное. И редкое.
— Как это что делаю? — удивилась я. — Тебя спасаю, если ты не понял!
— Я же сказал тебе: уезжай из города!
Наверное, у Сашки был строго определенный набор фраз, и его программа пошла по второму кругу. Нечто подобное я уже когда-то от него слышала.
— И кто бы тебя спас, если бы я уехала? — прокричала я в темноту, встав на колени перед люком.
Интересный у нас получался диалог.
— А меня и спасать не нужно! — ответил Сашка. — Я, между прочим, у себя дома. А вот зачем ты сюда пришла — совершенно непонятно!
От подобной наглости я на миг онемела.
— Как это у себя дома?! — наконец смогла проговорить я. — Ты хочешь сказать, что сидишь в подвале ты просто потому, что тебе нравится?!
— Это мой дом! Где хочу, там и сижу! — тут же отозвался белобрысый.
Мне захотелось прямо-таки поаплодировать его наглости.
— Значит, тебе там так нравится, что ты залез туда, закрыл за собой люк и еще сундук сверху придвинул? Для большего кайфа, да? — Сашка молча сопел где-то в темноте. — Ну тогда, — продолжила я, — мне тоже здесь нравится и я не уйду отсюда, пока ты не вылезешь.
— Дай руку, — кажется, его голос немного потеплел.
Я протянула вниз руку, и вокруг нее тут же сомкнулись холодные пальцы.
— А не боишься, что я утяну тебя сюда, в подвал? — поинтересовался Сашка, выбираясь на поверхность.
Шутка была вполне в его духе. Дурацкая.
— Я рада, что с тобой все в порядке, — отозвалась я, — по крайней мере, убийственное чувство юмора тебе не изменяет.
Вылезший из подвала Сашка был всклокочен и отчаянно лязгал зубами. Потертые старые джинсы и растянутая бледно-голубая майка явно не защищали от холода, царящего в подземелье. Сразу видно, что не на курорте побывал. Но в том и весь юмор: я-то на курорте, а тоже впору забиться куда-нибудь и лязгать в свое удовольствие зубами. Пока за мной не придут.
— Пойдем, — проговорил Сашка, немного придя в себя. — Бабки нет? Она наверняка в своей пещере. Готовится…
— К чему? — спросила я, ощущая, как по спине действительно пробежали ледяные мурашки.
— Некогда сейчас болтать, — отрезал он. — Хочешь, чтобы она вернулась и застала нас здесь?..
Глупый вопрос. Я поспешно замотала головой, и Сашка осторожно подошел к окну и поглядел на улицу.
— Кажется, никого, — сказал он, — за мной!
Он крался к входной двери как индеец, подкрадывающийся к лагерю бледнолицых. Я шла за ним, невольно тоже привстав на цыпочки, будто мы могли разбудить кого-то в пустом доме.
Вот мальчишка остановился и, приоткрыв дверь, осторожно высунул наружу лохматую голову.
— Тихо. Идем, — обернулся он ко мне.
Мы вышли, и, разумеется, на нас тут же набросился Пес. Упустить такой прекрасный случай облизать кого-нибудь он просто не мог. Между прочим, не слишком приятно, когда на тебя прыгает такая туша. А еще визжит от радости и лижется.
— Сидеть! — прикрикнул на собаку Сашка и для острастки даже щелкнул ее по чувствительному носу.
Пес обиженно заскулил.
— Хороший. Я тебе потом вкусненького принесу, — тихо, чтобы не расслышал Сашка, пообещала я собаке.
И Пес, который, кажется, в принципе не умел надолго обижаться, снова радостно завилял хвостом.
— Не отставай! — шикнул на меня мальчишка, уже добравшийся до калитки.
Мы вышли на улицу и побежали прочь. Разумеется, огородами, а вовсе не по главной улице, как кто-нибудь мог подумать.
В этом затерянном местечке куда ни побежишь, попадаешь либо к морю, либо в горы. Поэтому ничего удивительного в том, что вскоре мы оказались на гористом морском берегу. Сашка еще раз огляделся и, кивнув мне, присел на камень отдышаться.
Я тяжело опустилась рядом. Физическая подготовка никогда не была моей сильной стороной. Как и алгебра, если уж говорить честно.
— Ну теперь рассказывай, — потребовала я, когда, наконец, мне удалось выровнять дыхание. — Кто тебя запер и что у вас вообще происходит?
Сашка замялся, глядя куда-то себе под ноги.
— Понимаешь, мы здесь живем сами по себе. Давно. Я бы сказал, что с незапамятных времен. И у нас есть… гммм… определенные… традиции. Моя бабушка, она, в общем…
— Колдунья? — подсказала я.
Сашка кивнул:
— Что-то вроде того. Хранительница рода. Мы живем здесь как будто на самом краю мира. Думаю, таких, как мы, больше нет нигде…
«И не надо», — хотела добавить я, но вовремя удержалась.
— Бабушка говорит, что мы — истинные дети Луны. Помнишь, я тебе рассказывал, — продолжил Сашка, наконец-то посмотрев на меня, и я кивнула: да, помню. — Только вот в последнее время все у нас стало плохо. Ты, наверное, сама видела, как здесь мало детей, а многие из тех, что все-таки рождаются, либо живут недолго, либо того… — он покрутил пальцем у виска.
И я снова кивнула, вспоминая кукольную девочку Машу.
— В общем, они решили, что богиня отвернулась от них и ее нужно умилостивить…
Я молчала. Сказать было нечего.
— А я хотел предупредить, но не мог сказать прямо. Я все-таки… Ну ты понимаешь? Здесь мой дом. Другого у меня нет…
— И бабушка посадила тебя в подвал за то, что ты рассказал обо всем мне? Ты ради меня рисковал?
— Ну не то чтобы очень, — смутился он, — что бы со мной сделали? Ну подержали пару дней, а потом все равно бы выпустили.
В общем, все было понятно. Кроме одного.
— И… что мне теперь делать? — спросила я.
Наверное, это все нервы, но мне казалось, что даже сейчас, средь бела дня, за мной неотрывно наблюдает бледный глаз луны. Я чувствовала его затылком. А может, дело в том, что я просто-напросто не выспалась этой ночью?..
— Сегодня, — тихо произнес Сашка. — Все должно случиться сегодня. Очень жаль, что ты не уехала раньше… Хотя… возможно, еще не поздно. Если прямо сейчас…
Я вскочила на ноги:
— Пойдем. Заберем моих папу и маму — и прочь отсюда. А ты поедешь с нами. Когда мама узнает, что ты нас спас, она совсем не будет против, чтобы ты жил с нами, — я старалась говорить уверенно. Скорее всего, убедить папу и маму в том, что это не мои фантазии, окажется очень трудно. Они опять подумают, что дело в моем буйном воображении. Им потребуются доказательства. Интересно, какие? Может быть, моя кровь на алтаре?.. Это станет достаточным доказательством?
— Ты знаешь, где находится пещера, в которой они собирались?.. — спросила я Сашку. В моей голове уже начал складываться план.
— Знаю, хотя никогда внутри не был. Богине должны служить только женщины… Хорошо, что я не родился девчонкой, иначе бы бабушка… Погоди, — он остановился так резко, что я едва не налетела на него. — Ты же не собираешься идти туда?!
— Мои родители потребуют доказательств. Нинель Ивановна сказала, будто ты того… ну больной, и вроде тебя даже в сумасшедший дом заперли. Они не поверят нам просто так, а если мы покажем пещеру… Там, наверное, должны быть всякие штуки… ну… жертвенный камень, к примеру. Или огромный котел… — Я вспомнила фильм про Индиану Джонса и затерянный храм, где собирались принести кого-то в жертву. Никогда не думала, что нечто подобное может произойти со мной!..
— Да, — неуверенно произнес Сашка, — там должна быть статуя богини. И камень. Однако… Бабушка очень опасна. Ее силы превышают… ну, обычные. Особенно в полнолуние.
— Так мы не будем ждать, пока наступит ночь! — воскликнула я. — Прямо сейчас пойдем к маме с папой и покажем им то место. Тогда они поверят нам, и мы сможем уехать из этого города еще до того, как взойдет полная луна.
— Она и сейчас над нами, она смотрит на нас, — голос Сашки был тих, но мне показалось, будто совсем рядом грянул гром.
Тот взгляд, что я ощущаю на себе почти постоянно! Значит, это не просто так. Опасность даже больше, чем я только могла себе представить.
— Впрочем, если бабушка еще не поняла, что я сбежал, а ты узнала обо всем… возможно, у нас есть шанс. По крайней мере, стоит попробовать, — Сашка хмуро взглянул на меня.
Тот взгляд, что я ощущаю на себе почти постоянно! Значит, это не просто так. Опасность даже больше, чем я только могла себе представить.
— Впрочем, если бабушка еще не поняла, что я сбежал, а ты узнала обо всем… возможно, у нас есть шанс. По крайней мере, стоит попробовать, — Сашка хмуро взглянул на меня.
Сидеть и ждать, пока за мной придут, чтобы умилостивить моей кровью богиню и послужить на благо загнивающему жалкому роду, живущему… как там сказал Сашка? — в общем, где-то на отшибе, — я вовсе не собиралась. Ну разумеется, попробовать стоит. Еще как стоит! Я должна поговорить с родителями и во что бы то ни стало доказать им правоту моих слов. Как же мне надоело то, что мне никто не верит! Сегодня или никогда! Либо мне удастся убедить их и, с помощью Сашки, представить требуемые доказательства, либо мне уже никогда никто не поверит. Пусть же все решится сейчас! Мама с папой должны принять всерьез тот факт, что их единственной дочери и им самим угрожает реальная опасность!
— Пойдем! — повторила я, и мы снова зашагали к дому, где остались мои мама и папа. Они — родные для меня люди, и все-таки я всегда могу на них положиться. Раньше я просто сама не была уверена, что здесь происходит. А теперь мне, конечно, удастся убедить их. И мы уедем — все втроем. Нет, вчетвером. С Сашкой. Характер у него не сахарный, но при такой-то бабушке… Ладно, мама перевоспитает. Она у меня такая, что перевоспитает кого хочешь!
— Слушай, — сказала я Сашке, пока мы еще не добрались до дома, — а что с той мышью? Зачем ты убил ее?
— С какой мышью? — удивленно переспросил он.
— Ну с летучей. Вспомни, ты повесил ее на нашу дверь.
— А!.. — Сашка засмеялся. — Да не убивал я ее! Просто нашел дохлую, уже высохшую мышь и решил использовать… во благо.
Я хмыкнула.
— А кровь?
— Краска, — признался он, — я решил, что так страшнее. А ты ведь и вправду испугалась!
— Ну не то чтоб очень, — соврала я, и Сашка ничего не ответил, хотя, кажется, все прекрасно понял.
Проскользнув по улицам пробуждающегося городка… сколько же сейчас времени: шесть? семь? восемь?.. — мы, минуя калитку, выбрались к вишневому саду.
Запах вишни показался мне сегодня запахом крови. Несмотря на ранний час, было жарко, вернее — душно. Тяжелый застывший воздух обжигал мои легкие.
— Стой здесь, — велела я Сашка. — Я сейчас… подготовлю родителей…
Не заявляться же к ним с самого утра в компании того, кого они считают опасным сумасшедшим.
— Отойди от него, Ира! Я тебе говорю: немедленно отойди от него!
Мамин голос был холоден и спокоен, но я слышала скрытые от постороннего уха тревожные нотки.
— Мам!.. — я обернулась к ней, пытаясь изобразить на непослушных губах улыбку.
Наверное, получилось не очень, потому что она еще больше нахмурилась. Напряженное лицо и чуть сдвинутые брови не сулили ничего хорошего.
— Та-ак… А это, как понимаю, ТОТ мальчик… — она смотрела на Сашку так, словно перед ней была гадюка. Или смертельно опасный микроб.
— Все в порядке, — я развела руками, словно в подтверждение своих слов. — Да, это Саша. Не бойся…
Мне показалось или за деревьями и вправду промелькнул силуэт? Если Нинель Ивановна бдит и засекла нас — будет беда. Скорее уводить отсюда Сашку. Немедленно! Почему же у героев книг и фильмов все всегда получается легко?!
— Мам, можно мы зайдем в дом? — я снова попыталась улыбнуться. — Нам нужно рассказать кое о чем тебе и папе… Вернее, предупредить. Это не мои фантазии, пожалуйста, отнесись к тому, что я говорю, серьезно! Ну поверь мне! Хотя бы один-единственный раз! Очень прошу!
Сложив на груди руки в умоляющем жесте — глупая детская привычка, так и не изжитая мной до сих пор, — я смотрела прямо в ее глаза.
И мамины глаза потеплели.
— Ну хорошо, Ирина, если это действительно для тебя важно…
Пока мы шли к домику — молча, как на параде, я внимательно смотрела вокруг. Хозяйки нигде не видно. Сомневаюсь, что она сумела спрятаться за деревом — габариты не те. Выходит, мне все-таки померещилось. Надеюсь, что так.
— Вот, полюбуйся, — сказала мама, открывая дверь нашего дома.
Папа как раз наливал себе кофе, но при виде Сашки плеснул воду вместо чашки на стол.
— У-у-у! — взвыл он, дуя на ошпаренную левую руку.
Мама молчала.
— Сейчас я все объясню, — пообещала я и, выглянув за дверь, чтобы еще раз убедиться, что поблизости никого нет, плотно закрыла ее. — Саша вовсе не сумасшедший. Вернее, все как раз наоборот, — начала я с самого главного и, добившись внимания слушателей, продолжила: — Не перебивайте меня. Это кажется совершенно нелепым, но жители этого города — сумасшедшие. Они поклоняются странной богине и, кажется, хотят принести ей нас в жертву.
— Только тебя, — буркнул Сашка.
— Какая чушь! — мама от возмущения даже всплеснула руками. — Это вы так играете, ведь правда?
— Мы не играем, — резко ответила я. Убедить маму показалось мне действительно очень важным. Взрослые на самом деле очень не любят слышать правду и часто прячутся за пустыми, ничего не значащими словами, делая вид, будто все, что происходит вокруг, — всего лишь игра, фантазия, выдумка.
— И я не сумасшедший, — тут же добавил Сашка. — Моя бабушка — хранительница рода, который живет здесь. И на самом деле мы уже, кажется, несколько сотен лет не приносили человеческие жертвы. Но теперь, когда все ухудшилось, она решила, будто богиня отвернулась от нас и надо умилостивить ее так, как это делали прежде.
— Разве вы не обращали внимание, какие все здесь странные?! А эта липкая сахарная любезность?! Видно же, что она не настоящая! — я горячилась, понимая, как невероятно звучат слова Сашки. Главное — убедить моих родителей хотя бы посмотреть на ту пещеру!
— Ну да, они и вправду странноваты… — неуверенно начала мама.
— Вот! — перебила я ее. — А еще ты заметила, что у них почти нет детей, а какие есть — все тю-тю, с приветом!.. Кроме Сашки, конечно, — поспешно добавила я, заметив его взгляд, искоса брошенный на меня.
— Но этого недостаточно, чтобы обвинять людей черт знает в чем! — воскликнула мама.
Папа все дул на обожженные пальцы и смотрел на нас скептически.
— Я… то есть он, — для убедительности я ткнула пальцем в сторону Сашки, — может доказать свои слова. У них есть пещера, где стоит их идол!
Мама с папой переглянулись.
— Знаешь, дорогой, а я им почти верю. И вправду все вокруг какие-то приторные, лживые. А еще сегодня ночью я слышала странную песню…
Папа хмыкнул.
— Песню?! — оживилась я. — Да! Я тоже слышала. Необычная такая мелодия, то нарастала, то почти совсем исчезала…
— Точно, — мама вздрогнула, — было в ней что-то такое… чужое… мерзкое…
Папа перестал дуть на руку и вопросительно взглянул на маму:
— Ну знаешь ли, дорогая, я ничего не слышал.
— Еще бы. Ты так храпел, что это вовсе не удивительно, — отрезала она. — И вообще. Ира — наша дочь, мы должны доверять ей.
Я едва могла поверить собственным ушам. Почаще бы так!
— Хорошо, — сдался папа, — что может быть полезней утренней прогулки, раз уж вы так хотите на нее отправиться.
Ура! Мы с Сашкой обменялись быстрыми взглядами. Полдела сделано.
— Только мы пойдем не через калитку. Чтобы Нинель Ивановна нас не увидела. Хорошо? — уточнила я.
Родители неохотно кивнули, и мы двинулись в путь.
— Саша, а ты учишься? — спросила мама, пока мы шли за ним какими-то окольными тропами.
— Нет.
Мама с папой многозначительно переглянулись.
— Сейчас каникулы, — флегматично пояснил белобрысый, и я, не удержавшись, хихикнула, за что тут же получила укоризненный мамин взгляд.
— А вообще, — продолжил Сашка, — конечно, да. Всех тех, кто учится в школе, дядя Эдик отвозит и забирает на своей «Газели». У него дела в соседнем городе.
— И как ты учишься? — не отставала с расспросами мама.
— Нормально, — пожал загорелыми плечами мальчик. — А вы так спрашиваете, словно сами собираетесь меня в жертву принести.
— А при чем здесь жертва? — удивилась мама.
— Как это «при чем»: абы кого в жертву богам не приносят, — авторитетно пояснил он. — Нужно, чтобы у жертвы не было душевных и физических изъянов. Например, если двоечник, сразу можно подумать, не дебил ли…
— Постойте! — Я замерла, пораженная внезапной мыслью. — Так Нинель Ивановна меня о школе и здоровье не просто так спрашивала?..
— Глупости, — отмахнулась мама, — все взрослые спрашивают детей о школе и о здоровье.
Саша опять пожал плечами и взглянул на маму, признавая за ней главенство над нашей маленькой экспедицией:
— Идем дальше?
Она вздохнула, кивнула, и мы пошли.
Я плелась позади всех, понурив голову. На душе было очень скверно. «Ничего, поправится», — говорила наша радушная хозяйка, подсовывая мне очередной ароматный, буквально тающий во рту пирожок с вишней. Она откармливала меня как поросенка, которого готовят к рождественскому столу!