— Нет, задание другое. Но с бородой все-таки что-то сделай. Несолидно же.
Эйхгорн пожал плечами, выдавливая на щетку зубную пасту. Отпускать бороду ему не хотелось, но бриться каждый день было лень. Поэтому он брился временами — раз в две-три недели, под настроение.
Надо сказать, местные бритвенные принадлежности оставляли желать лучшего. Большинство парибульцев пользовалось услугами брадобреев — а те орудовали устрашающего вида ножами, походя больше на мясников, чем на парикмахеров.
— Так вот тут ты, значит, обитаешь? — провел пальцем по подоконнику король. — Экий свинарник. И высоко… пониже-то не мог поселиться? Я себе все ноги сбил.
— Ваше величество, так это же вы меня сюда поселили, — напомнил Эйхгорн.
— А ты волшебник или нет? Наколдуй что-нибудь, чтоб не ходить так долго. Волшебные ворота какие-нибудь наколдуй. Или подъемник воздушный. Я тебе за что деньги плачу?
— Расположение звезд пока что неблагоприятное.
Король насмешливо хмыкнул. Не спрашивая разрешения, он раскрывал дверцы шкафа, с любопытством рассматривал приборы и химикаты, листал книги. Высунувшись по пояс из окна, смачно плюнул и проследил падающий плевок заинтригованным взглядом.
Эйхгорн медленно водил щеткой по зубам, ожидая продолжения.
— Я тут ночью подумал и решил тебе поручить опись составить, — важно заявил король. — Для этого-то расположение звезд благоприятное, надеюсь?
— Факую ифо опыфь? — с зубной пастой во рту пробубнил Эйхгорн.
— Королевского имущества. Все сочтешь — подушки, дворню, деревья в саду, монеты в казне. Если казначей лаять начнет, скажешь, что я повелел.
— А что же, ваше величество, вы своему казначею не доверяете? — саркастично осведомился Эйхгорн, закончив полоскать рот.
— Доверяю всецело. Но он уже старый — мало ли, ошибся где? Вдруг его уже заменять пора? И камергер тоже — кто его там знает? А то людишек у меня по дворцу много шастает, и всем я деньги плачу — может, лишку плачу? Ты с числами мастак, вот и проверь мне все.
Эйхгорн задумчиво вытер лицо полотенцем. В общем-то, подобная работа была как раз по нему. Если бы в его голове не роилось столько идей, если бы он не был изобретателем от бога — точно пошел бы в бухгалтеры. Его всегда завораживали графики, формулы, стройные колонки цифр…
Но провести полную инвентаризацию огромного дворца — дело трудоемкое. Эйхгорн вытребовал в дворцовой канцелярии гроссбух потолще и принялся скрупулезно заполнять его страницы.
Проще всего было с недвижимостью. Что здания, что деревья все время оставались на одном месте, никуда не прятались и быть пересчитанными не возражали. С мебелью тоже трудностей не возникло, хотя стулья, тумбочки и небольшие столы Эйхгорн на всякий случай помечал инвентарными номерами.
А вот с чем оказалось непросто, так это с челядью. Слуги постоянно перемещались, отлучались из дворца и почему-то ужасно не хотели, чтобы их считали. То ли они подозревали в этом недоброе колдовство, то ли некоторые работали нелегально, но Эйхгорна многие стали избегать, как черт ладана.
Особенно отличились пажи. Эти восприняли происходящее как забавную игру и затеяли всячески разыгрывать Эйхгорна. Сначала просто попадались на каждом шагу и сбивали со счета, потом начали создавать очередь. Незаметно выстраивались за Эйхгорном и шли за ним гуськом, вытягивая кверху головы. Прочая челядь при виде этой процессии фыркала от смеха, Эйхгорн поворачивался, смотрел на пажей снулым взглядом — и те прыскали в разные стороны.
А через несколько минут снова постепенно собирались.
В очередной раз пажи столпились за Эйхгорном, когда тот пересчитывал розовые кусты. Это увидел садовник, прибежал с огромными ножницами и принялся вопить. Пажи с хохотом разбежались.
— Маленькие поганцы! — возмущенно выпалил садовник. — Мэтр, превратите их в карпов, я их в фонтан запущу! Все больше пользы!
— Расположение звезд сегодня неблагоприятное, — заученно ответил Эйхгорн.
— А когда будет благоприятное? — въедливо осведомился садовник. — Мэтр, мне бы правда сделать что-нибудь с этой мелюзгой! Целыми днями бегают туда-сюда, носятся по саду, газоны топчут! Смотрите, специально для них плиткой проложены дорожки — а они все равно бегают по траве!
— Так дорожки-то у вас неправильно выложены, — заметил Эйхгорн. — Людям удобнее ходить другими путями.
— Так откуда же мне было знать-то, как это дурачье будет ходить?!
— Элементарно. Сначала просто вырастить один сплошной газон, подождать, пока люди сами протопчут себе тропинки — а уж по ним класть плитку.
— О!.. — хлопнул кулаком по ладони садовник. — Как просто, мэтр!.. Как это я сам не додумался?!
— Гениальность в том и состоит, чтобы суметь увидеть простую идею, которую до этого никто не замечал, — равнодушно ответил Эйхгорн.
Конечно, Эйхгорн придумал этот метод не сам, а позаимствовал у Эйнштейна и Курчатова… но они оба были гениальны, без дураков.
— Может, вы мне тогда и еще кое-что посоветуете, мэтр? — искательно заглянул ему в глаза садовник. — Мне тут, понимаете, гальку привезли особую, радужную, с берегов Теплого моря… слышали небось? Хочу искусственный пруд вырыть и галькой той его огородить — ну вроде как пляж, да?.. Какой мне его формы делать?
— Да любой, — пожал плечами Эйхгорн. — Какая разница?
— Разница такая, что гальки мало. Я прикинул — можно пляж насыпать где-то в сотню локтей длиной. А пруд при этом хочется чтоб побольше был, понимаете? Какой лучше формы копать, чтобы пруд был побольше, а гальки ушло поменьше?
— Ясно, — понял Эйхгорн. — Нужно найти фигуру, которая при заданном периметре имеет наибольшую площадь.
— Ну да… как вы сказали… — неуверенно кивнул садовник.
— Это круг. Самая большая площадь всегда у круга. Если периметр в сто локтей, то диаметр — тридцать один локоть, два пальца и четыре ногтя.
— Но я не уверен, что там ровно сто… — промямлил садовник.
— Гальку я считать не буду, — отрезал Эйхгорн.
И на всякий случай отвернулся — знал, что если увидит кучу однотипных предметов, то против своей воли начнет их пересчитывать.
Королю Эйхгорн доложился двое суток спустя. Его величество снова возился на грядке, полол сорняки, и придворного волшебника встретил приветливо. Даже угостил горохом, посоветовав есть не только бобы, но и стручки — мол, сладкие-пресладкие.
Не обманул.
— Давай, мэтр, что там у тебя вышло? — любезно спросил король.
Эйхгорн протянул длинный перечень, содержащий полный список движимого и недвижимого дворцового имущества. Все более-менее крупное и более-менее ценное, кроме расходуемых припасов вроде факелов и провизии.
— Да не суй ты мне свою писульку, вслух прочти, — поморщился король. — Рот у тебя не только же, чтобы горох мой жрать?
— Список длинный, ваше величество, — предупредил Эйхгорн.
— А я не тороплюсь.
— Как прикажете. Начнем с вашего персонала…
— С кого?..
— С челяди. Всего к вашему дворцу приписано и получает регулярное жалованье девяносто восемь человек. Из них:
— пажей — 11;
— горничных — 10;
— лакеев — 8;
— камердинеров и камеристок — 6;
— кухарок — 5;
— музыкантов — 4;
— кузнецов — 3;
— кучеров — 3;
— поварят — 3;
— прачек — 3;
— секретарей — 3;
— банщиков и банщиц — 2;
— гувернеров и гувернанток — 2;
— конюхов — 2;
— певцов — 2;
— поваров — 2;
— погонщиков мулов — 2;
— портних — 2;
— фрейлин — 2;
— фурьеров — 2;
— балетмейстеров — 1;
— брадобреев — 1;
— виночерпиев — 1;
— глашатаев — 1;
— дворецких — 1;
— дегустаторов — 1;
— домашних учителей — 1;
— дровоколов — 1;
— зеленщиков — 1;
— ключников — 1;
— кондитеров — 1;
— костоправов — 1;
— лекарей — 1;
— мясников — 1;
— пекарей — 1;
— псарей — 1;
— садовников — 1;
— сокольничьих — 1;
— стольников — 1;
— хлебодаров — 1;
— шорников — 1.
— Паргороново пламя, и вот всей этой ораве я плачу?! — возмутился король. — Развелось же нахлебников! Сколько я им всем плачу, ты подсчитал?
— Об этом вы меня не просили, ваше величество, — сухо ответил Эйхгорн. — Но я уверен, что у казначея все записано, можно посмотреть.
— Обязательно посмотрю, обязательно, — вырвал очередной сорняк король. — А что там у меня в садике? Деревья ты счел?
— Конечно, ваше величество. В вашем саду наличествует следующее имущество:
— яблонь — 135;
— вязов — 50;
— ив — 37;
— розовых кустов — 30;
— слив — 29;
— вишен — 11;
— скамеек — 7;
— беседок — 3;
— качелей — 1;
— беседок — 3;
— качелей — 1;
— площадок для танцев и подвижных игр — 1;
— фонтанов — 1.
— У меня так много яблонь?! — поразился король. — Ты точно сосчитал?
— Можете сами проверить, ваше величество.
— Да верю, верю… Но что-то однообразно как-то получается, согласен со мной? Зачем мне столько?.. хотя да, мы же из них сидр варим… Они там все плодоносящие?
— Нет, четыре сухие.
— Ну вот их тогда и выкорчую, — решил король. — А на их месте… придумаю потом. Молодец, мэтр, хвалю. А что там у меня с живностью?
Эйхгорн перевернул страницу и без выражения произнес:
— На дворцовой конюшне, псарне и птичнике у вас имеется следующее:
— лошадей — 22;
— мулов — 14;
— охотничьих собак — 14;
— декоративных собак — 12;
— охотничьих птиц — 10;
— декоративных птиц — 8.
— Многовато у меня декоративных собак, — задумчиво молвил король. — Многовато. Всех кормить ведь нужно, а пользы никакой. Хотя за ними королева ходит, так что пусть их. Мне и охотничьи-то собаки, честно говоря, не нужны — я на охоту раза два в год выбираюсь. Так, жирок растрясти. Ты, мэтр, к охоте как относишься?
— Не увлекаюсь.
— А жалко. Так бы я тебе борзого щенка подарил, да еще и соколов пару. Тебе соколы не нужны там в твоей башне? Может, зелье из них сваришь какое?
— Я рыбалку люблю, — сказал Эйхгорн.
— С рыбалкой это ты королевством промахнулся, — хмыкнул король. — У нас в речке ни храка не водится. Это в Скильдруне она пошире, там рыбалка хорошая — караси вот такие жирные ходят! У них всю рыбу берем. Окажешься в Скильдруне — порыбачь обязательно, я тебе даже удочку подарю.
Эйхгорн пожал плечами. С его рыбацким счастьем он и в Скильдруне ничего не поймает.
— Ладно, мэтр, что еще там у тебя? — отряхнул землю с рук король. — Давай, дочитывай, да пойдем ужинать. Мне повар сегодня обещался севрюгу приготовить в томатах.
— Тут много еще, — предупредил Эйхгорн.
— Чего там еще много-то? Все ж важное уже перечислил.
— Ну вот картины, например. Всего у вас во дворце их сорок пять, причем все без исключения — портреты. Из них:
— изображений богов — 8;
— изображений Сакора Дзидоши — 2;
— изображений других святых — 7;
— изображений Рыцаря Парифата — 1;
— портретов членов королевской семьи — 26;
— портретов какого-то нераспознанного типа с дебильным выражением лица — 1.
— Это зачем у меня во дворце какие-то нераспознанные типы с дебильным выражением лица висят? — возмутился король. — Не иначе, со стороны королевы какая-то родня. И вообще, ты зачем картины считал? Я тебе что велел пересчитать? Ценное имущество.
— Там есть и ценные картины… наверное, — неуверенно сказал Эйхгорн.
В живописи и вообще искусстве он разбирался очень плохо. Но все картины были в богато украшенных рамах, и некоторые из них Эйхгорну понравились чисто эстетически.
— Э, да что в них ценного — краски и холст, — махнул рукой король. — У моего папы был придворный живописец, так я его выгнал. Только зря хлеб ел. Помню, меня намалевал — какой-то свинтус в тапках получился.
— Вашего портрета я нигде не видел, — нахмурился Эйхгорн.
— Так я его живописцу-то на голову надел, — пожал плечами король. — Осерчал тогда сильно. Но ты не думай, со мной это не часто бывает, обычно я благодушен, как Медеор. Чего у тебя там еще интересного? Окна-то пересчитал?
— Если вместе с флигелями — двести одиннадцать, — ответил Эйхгорн.
— Что, правда пересчитал?.. — заморгал король. — Я ж пошутил.
Эйхгорн посмотрел снулым взглядом. Он потратил трое суток на эту инвентаризацию, хотя прекрасно понимал, что это просто блажь венценосного самодура. И теперь собирался предоставить полный отчет.
— Общее количество книг в вашей библиотеке — сто восемь, — зачитал он. — Из них:
— религиозного и душеспасительного содержания — 67;
— философских трактатов — 18;
— любовных романов — 11;
— сборников стихов — 9;
— научных трудов — 3.
— У меня есть библиотека?! — поразился король.
— Э-э…
— Ладно-ладно, шучу. Есть, конечно. Я же просвещенный монарх, понимаю. Книжки там всякие, культура, образование. Детям своим, вон, учителя нанял из самой Озирии — не жалко. Самого лучшего.
С этим Эйхгорн был не согласен. Он как раз сегодня познакомился и пообщался с домашним учителем дофина и инфанты — и посчитал выбор короля неудачным. Да, это действительно оказался какой-то заслуженный ученый, с кучей регалий, из известной озирской академии — а Озирия, как уже проведал Эйхгорн, слыла в этом мире оплотом знаний.
Но возраст почтенного старца приближался к девяноста годам. Он почти оглох и туговато соображал. На уроках он в основном дремал, а принц с принцессой валяли дурака.
Церковно-приходская школа и то была бы им полезней.
— Ладно, мэтр, молодец, хвалю, — подытожил король, принимая гроссбух. — Хорошо поработал. Чего б тебя еще такое заставить пересчитать?..
— Может, сразу уже все королевство? — саркастично осведомился Эйхгорн.
— Отличная мысль! — расплылся в улыбке король. — Повелеваю тебе измерить протяженность всего моего королевства и счесть всех моих подданных поголовно!
Эйхгорн хотел ответить, но слова на ум приходили все какие-то невежливые. А король улыбался так весело и довольно, что портить ему настроение не хотелось.
Поэтому Эйхгорн только молча кивнул.
Глава 23
Небольшая палатка на случай дождя. Теплая одежда на случай холодных дней. Одеяло. Кожаные сапоги с высоким голенищем. Котелок и термос. Столовые приборы. Табуретка. Дорожный фонарь и к нему две запасные свечи. Дальнозеркало (сломанное). Компас (на всякий случай). Лопата. Топор. Аптечка. Гигиенические принадлежности (зубная паста почти кончилась). Удочка (король подарил). Инструменты. Книга «Сто Маленьких Королевств: 701-1495». Продукты питания — три здоровых ломтя вяленого мяса, мешок картошки, мешок сухарей, пара караваев свежего хлеба, бутыль самогона, соль, сахар, брусок масла.
Также Эйхгорн прихватил кулек макарон, кетчуп и упаковку картофельного пюре. Все, что осталось от земных продуктов.
Король не торопил своего придворного волшебника, позволил собраться с толком, с расстановкой. Все-таки на этот раз предстояло произвести уже не инвентаризацию, а самую настоящую перепись населения. В сколько-нибудь крупной стране одному человеку такое не под силу, но Парибул совсем крохотный, и жителей в нем всего тысяч сорок.
Не за день, конечно, и даже не за месяц, но Эйхгорн управится. А заодно сделает то, что давно хочется сделать — измерит весь этот новый мир. Надо только отыскать достаточно обширную равнину.
В распоряжение Эйхгорна поступила ременная бричка с двумя лошадьми и кучером. В помощники он получил все того же пажа Еонека, а для безопасности к нему приставили одного из дворцовых стражников. Тримейского наемника — к счастью, не того, что когда-то плюнул в Эйхгорна.
Хотя этот тоже шуток не понимает — по роже видно.
Выехал Эйхгорн в день Железного Медведя, перед самым рассветом, когда город еще крепко спал. Кучер сгорбился на козлах, Еонек вытянулся на запятках. Стражник трюхал рядом на своих двоих — кони шли шагом, и бричка развивала едва шесть километров в час.
Впервые за долгое время Эйхгорн покинул город. По сторонам он оглядывался с любопытством, ежеминутно делая аудиозаметки. Карета тащилась по большому южному тракту, меж окружающих Альбруин полей. С восточной стороны темнела стена заболоченного леса, с западной белели меловые отложения.
Этот край называется Белодольем — здесь на поверхность выходят залежи писчего мела. Чуть ли не единственное полезное ископаемое, которым богат Парибул. Почвы тут известковые, холмы невысокие, пронизанные пустотами, что оставили текучие воды.
Когда-то на месте города был серебряный рудник. Согласно легенде, тысячу лет назад некий дворянин привязал свою лошадь Альбу к кусту на склоне холма, та копытами била землю, и в разные стороны разлеталась порода, среди которой были и обломки серебряных руд. Дворянин обогатился на добыче серебра, но рудник оказался хиленьким и уже через полвека полностью истощился. Однако к этому времени возле него уже стоял городок Альбруин, который спустя еще триста лет стал столицей крошечного королевства Парибул.
Через пару часов потянулись балки и овраги. Здесь брала начало единственная река Парибула — Малая Кинелька. Один из многочисленных притоков великой Средиземной реки.
Близ реки местность была в основном равнинная. Небольшие перелески, рощицы и заливные луга, отданные под пастбища. Периодически попадались хутора, реже — деревеньки. Крестьяне при виде королевского герба останавливались, почтительно снимали шапки.