Эйхгорн сам бы себе не доверял в такой ситуации.
— Мэтр, и вы это… оставайтесь пока у себя в башне… — виновато пробубнил Еонек. — Его величество сказал, что пока не увидит настоящее волшебство, из дворца вас не выпустят… Его величество ужасно не любит, когда его обманывают…
— Он думает, что я шарлатан?
— Простите, мэтр, его величество немного недоверчив… — развел руками Еонек. — Может, просто сотворите ему быстренько какое-нибудь волшебство попроще?
— Расположение звезд пока что неблагоприятное.
Как и король, паж глянул на Эйхгорна с сомнением. Похоже, прежний волшебник использовал другие отмазки.
— Пива-то ты мне можешь принести? — спросил Эйхгорн.
— А, ну это-то запросто! — просветлел лицом Еонек. — Только на поварне пива не держат… но я хоть прямо сейчас в трактир сбегаю! Давайте деньги!
Эйхгорн машинально достал тощий кошелек. Там лежала банковская карта (почти пустая), несколько клубных в разные учреждения и деньги. Четыре тысячи четыреста двадцать один рубль восемьдесят копеек.
Купюры Эйхгорн даже не стал показывать. Вряд ли кому-то здесь будут интересны эти фантики. А вот монеты предъявил пажу — и тот недоуменно на них уставился.
— Странные какие-то… — протянул он, рассматривая темно-желтый червонец. — А что это за закорючки?
— Цифры. Это монеты одного далекого волшебного царства.
— Но это ж не золото, нет?.. И не серебро?..
— Нет, конечно. Латунь, медь, сталь.
— Даже не знаю… А какой у них курс?
Эйхгорн молча вернул монеты обратно в кошелек. Черт с ним, можно и потерпеть без пива какое-то время. Тем более, что еще неизвестно, какого оно здесь качества.
— Хотите волшебства, значит?.. — пробормотал он, возвращаясь в башню. — Будет вам волшебство…
На следующий день Эйхгорн снова спустился из башни. Он выяснил у пажа, что ему запрещено только покидать дворцовую территорию, а в ее пределах можно гулять где вздумается. И он решил поискать каких-нибудь компонентов собственноручно.
Ну и в винный погреб наведаться, глянуть — нет ли там чего получше компотика, который подают придворному волшебнику? А то от него уже подташнивает.
Эйхгорну действительно никто не препятствовал. Несколько часов он бродил по дворцу и саду, машинально пересчитывая и каталогизируя помещения. Побывал на поварне, где снял пробу с королевского обеда, и в прачечной, где познакомился с королевскими портнихами. Им Эйхгорн отдал всю одежду прежнего волшебника, чтоб не занимала зря место в шкафу.
Портнихи сразу же захлопотали. Эти две пожилые тетушки обожали свое ремесло, но королевская семья была равнодушна к высокой моде, так что шили они в основном одно и то же. А тут появилась возможность поработать с балахоном волшебника! Портнихи немедленно сняли с Эйхгорна мерки и пообещали все перешить и подогнать под его фигуру. Благо другой работы у них особо не было — вот разве что наложить заплатки на панталоны его величества.
Вообще, парибульский королевский двор жил очень… по-домашнему. Никакого политеса, этикетных расшаркиваний. Навытяжку ходили только тримейские наемники — остальные слуги чувствовали себя скорее членами семьи. Короля Эйхгорн вообще увидел на плацу — тот стрелял из лука со своими гвардейцами, обутый все в те же домашние тапки.
А на заднем дворе Эйхгорн встретил парибульскую королеву. Правда, сначала принял ее за уборщицу — совершенно непримечательная женщина средних лет, в простой одежде, голова повязана платком. Она занималась тем, что кормила своих собачек — сидела на корточках, смешивая в мисках мясо, муку и соус.
Ее величество тепло поприветствовала Эйхгорна, расспросила о житье-бытье и не отпустила, пока он не познакомился с каждым из ее питомцев. Сахарок, Медок, Пчелка, Вереск, Голубчик, Хитрец, Непоседа, Весельчак, Дымок, Тенек и Зернышко по очереди тяпнули Эйхгорна за пальцы, причем довольно болезненно.
Особенно болел указательный на правой руке — собак было одиннадцать, так что этому пальцу досталось два укуса.
Кроме того, Эйхгорн познакомился с дофином. Семилетний принц поприветствовал нового волшебника сильным пинком в голень, после чего задал стрекача. Лакей, бывший тому свидетелем, посочувствовал Эйхгорну и поведал, что королевский наследник — на редкость шумливый и шаловливый ребенок. Он обожает подкладывать всякую дрянь слугам в туфли, кидаться в людей камнями и грязью, завязывать в узел знамя и воровать серебряные приборы, разбрасывая их где попало.
А возвращаясь в башню, Эйхгорн встретил еще и младшего брата короля. Ну как встретил… Эйхгорн завернул за угол и наступил на ладонь какого-то толстяка. Тот лежал посреди коридора, раскинув руки, и мрачно смотрел в потолок. От него так страшно разило вином, что можно было опьянеть, просто вдыхая поглубже.
— Ты наступил на меня, холоп! — возопил принц.
— А какого черта ты лежишь на дороге? — зло буркнул Эйхгорн, который еще не знал, кто перед ним.
— Повежливее! — дохнул перегаром пьяница. — Я принц Шевузирд! Кланяйся, холоп!
— Ваше высочество, а почему вы… тут лежите? — осторожно осведомился Эйхгорн.
— Я устал, — жалобно ответил принц. — Отнеси меня в мои покои, холоп.
Конечно, Эйхгорн не стал этого делать, но лакея все-таки позвал. Ему не очень хотелось лишиться головы из-за какого-то самодура. Немного позже он узнал, что принц не обладает здесь никакой властью, что старший брат терпит его только из жалости, что даже пажи не проявляют уважения к этому вечно пьяному кретину… но до этого ему пришлось понервничать.
Шутка ли — наступить на члена королевской семьи!
Правда, свинское состояние принца Эйхгорна порадовало. Раз он сумел так нажраться, во дворце имеются и крепкие напитки. Вопрос только в том, как до них добраться.
А еще Эйхгорн впервые задумался, что не так уж много знает о короле, его семье и министрах. А ведь именно на этих людей ему предстоит произвести впечатление. Именно эти люди будут решать его судьбу. Именно на этих людей он, если все сложится, будет работать.
Подумав об этом, Эйхгорн свернул к пути в башню и отправился в гости к эдилу. По счастью, тот был у себя в кабинете, не занимался ничем важным и не был против рассказать придворному волшебнику, что к чему в этом крохотном королевстве.
Кроме того, у него нашлось хорошее вино.
Глава 9
Бенгальские огни. Вот к чему в конце концов пришел Эйхгорн.
Бенгальский огонь весьма зрелищен и в самом деле напоминает волшебную палочку.
Бенгальский огонь практически безопасен — его можно давать даже детям (не слишком тупым).
Бенгальский огонь очень прост в изготовлении — его реально сделать даже в домашних условиях.
Идеально.
Все необходимое для производства у Эйхгорна было. Нитрат бария, магний, крахмал и железные опилки. Больше ничего не нужно. Разве что еще проволока, чтобы намазать на нее смесь, но это сырье обеспечил Еонек, притащив целую вязанку вязальных спиц.
Эйхгорн не стал спрашивать, где он их достал.
Легок на помине, Еонек как раз вылез из люка с подносом. Эйхгорн, смешивавший в миске магний с крахмалом, не обратил на него внимания. Паж поставил завтрак на свободную часть стола и жизнерадостно спросил:
— Мэтр, а вы на праздник идете?
— Какой еще праздник? — безразлично уточнил Эйхгорн.
— Как это какой?! Сегодня же Фарфоровый Ястреб! Эбридис! В саду будет гулянье!
Эйхгорн молча мотнул головой. Ему было не до праздников. Из вчерашнего разговора с эдилом он узнал, что король назначил дату его презентации — Янтарный Ястреб. Это через восемь дней. Всего восемь дней осталось у Эйхгорна, чтобы приготовить грандиозное шоу.
Оглушительно стуча башмаками, Еонек умчался. А Эйхгорн продолжил замешивать смесь, мысленно перебирая своих будущих зрителей. Эдил вчера выдал ему очень подробные устные досье.
Король Флексиглас Первый. Сорок четыре года. Правит страной пятый год. В целом человек адекватный, по натуре либерал, в обращении прост. Не слишком инициативен, но открыт для нового, всегда готов дать шанс сомнительному прожекту. Правда, если прожект проваливается — карает беспощадно. Вообще безжалостен, если его разочаровать. Внимательно прислушивается к мнению советников.
Королева Мироль. Тридцать два года. Внучатая племянница короля Кайлана, урожденная герцогиня Аройская. Вышла замуж за тогда еще принца Флексигласа десять лет назад. Для Парибула партия была выгодной, ибо Кайлан, хоть и является третьестепенной державой, все же на порядок превосходит это лилипуточное королевство. Добродушна, любит собак и вязание, по праздникам лично раздает сладости городским детям.
Инфанта Зиралла, дочь короля. Восемь лет. Серьезная умненькая девочка, но довольно капризная и упрямая, с едким характером.
Дофин Гектак, сын и наследник короля. Семь лет. Шаловливый хулиганистый мальчишка, головная боль прислуги.
Принц Шевузирд, младший брат короля. Сорок лет. Бездельник и пьяница, сидящий на шее у старшего брата. Не занимает никакой должности, не выполняет никакой работы. Девяносто процентов времени спит или валяется на диване в обнимку с бутылкой вина, бормоча себе под нос что-то неразборчивое. В редкие минуты трезвости бродит по коридорам, как медведь-шатун, и жалуется на горькую судьбу, сделавшую его младшим братом.
Принц Хоммер, двоюродный дед короля. Восемьдесят семь лет. Глубокий старик, уже лет пять не встающий с постели. Эйхгорн ни разу его не видел. При отце нынешнего короля принц Хоммер занимал должность коннетабля и одержал несколько славных побед, пусть и командовал всего лишь полутысячной армией. Но после смерти племянника изрядно состарившийся полководец вышел на пенсию и с тех пор тихо-мирно доживает последние дни. Оные, правда, изрядно затянулись.
Принцесса Арит, двоюродная бабка короля, супруга принца Хоммера. Восемьдесят лет. Тихая добрая старушка, целыми днями вяжущая что-то в своих покоях.
Герцог Малькоу, шурин короля. Семнадцать лет. Брат королевы, десять лет назад приехавший с ней из Кайлана. Несмотря на юный возраст, исполняет обязанности телохранителя при своих маленьких племянниках — шпагой герцог владеет отменно.
До недавнего времени во дворце жила еще и королева-мать, но она скончалась за три месяца до прибытия Эйхгорна. Кроме того, у короля есть старшая сестра, которая сейчас замужем за королем Скильдруна, такого же крошечного королевства, как Парибул.
После королевской семьи идут сановники. Ближний королевский совет. Не считая самого Эйхгорна, который, как выяснилось, теперь тоже в этот совет входит, их шесть персон.
Епископ Далион, возглавляющий жречество Парибула и лично проводящий все церковные службы в королевском дворце. Семьдесят один год.
Казначей Энтегу Ирми, стерегущий сундук с золотом, занимающийся государственным бюджетом, собирающий налоги и лично выдающий ежелунное жалованье. Семьдесят семь лет.
Камергер Лу Жевизео, муштрующий лакеев, горничных и пажей, а также отвечающий за кормежку, одежду, белье, мебель, отопление, конюшни, псарни, королевскую охоту и вообще снабжение дворца и королевской семьи, а также торжественные мероприятия. Пятьдесят четыре года.
Коннетабль Арфизо Мульципан, командующий королевским войском и отвечающий за охрану королевской семьи. Пятьдесят лет.
Кравчий Смейли Скитоллока, отвечающий за благоустройство королевских земель, а также строительство и ремонт дорог, стен и общественных зданий, в том числе королевского дворца. Шестьдесят лет.
Эдил Муа Жевизео, следящий за общественным порядком и возглавляющий административный аппарат — стражу, егерей, таможню, судейских и так далее. Сорок один год.
У каждого сановника во дворце свои покои. Однако четверо из шести используют их только в качестве рабочих кабинетов, а живут в городе, с семьями. Исключение составляют одинокий как перст казначей и полная ему противоположность — камергер. Этот повсюду посадил родню — жена служит фрейлиной королевы, дочь — камеристкой инфанты, двое сыновей-подростков — пажами, а младший брат — личным королевским секретарем. Эдил ему тоже родственник, хотя и дальний.
Итого двенадцать человек, на которых нужно произвести хорошее впечатление. Престарелых принца и принцессу в расчет можно не принимать — презентацию они вряд ли посетят.
Проще всего с детьми. Им хватит тех же бенгальских огней и карточных трюков. И их мнение немаловажно — король своих чад обожает.
А вот с остальными придется посложнее. С эдилом Эйхгорн отношения вроде бы наладил, королеве тоже вроде бы понравился, но камергера, кравчего и коннетабля пока что даже не встречал.
Особенно Эйхгорна беспокоил епископ. Черт уж его знает, как его задобрить. О местных верованиях Эйхгорн так и не удосужился узнать хоть что-нибудь. И он сильно сомневался, что епископа впечатлит фокус мироточащей иконы… хотя мысль неплохая, «плачущую» картину Эйхгорн изготовить сможет.
Надо только раздобыть картину.
Тем временем внизу действительно начались гулянья. В саду собралось человек пятьсот — Эйхгорн некоторое время машинально их пересчитывал, но потом усилием воли одернул себя.
Интересно, по поводу чего празднество? Похоже на деревенскую свадьбу — все шумят, горланят, хаотично передвигаются, повсюду столы с бутылками и закусками…
Эйхгорн терпеть не мог такую суету.
Ближе к середине дня с неба закапало. Начался дождь — несильный, грибной. Как оглашенный, примчался Еонек — приволок начальству обед. Эйхгорн хотел спросить, что там внизу отмечают, но паж умчался, сверкая пятками.
Дождь понемногу крепчал, но народ в саду и не думал расходиться — только частично переместился в беседки и крытую галерею, обвивающую дворец. Трое парней нещадно терзали струны музыкальных инструментов, похожих на каплеобразные гитары. Его величество король взгромоздился на стол с кубком вина и громогласно вещал что-то неразборчивое.
Эйхгорн тем временем окунул в смесь последнюю спицу и положил ее к остальным на просушку. За окнами уже хлестал ливень, но в камине пылал огонь, так что условия создались приемлемые.
К тому же дождь радовал Эйхгорна еще и по другой причине — он наконец-то смог искупаться. Его ванна вмещала двести с лишним литров — Еонек уморился бы таскать ведра по лестнице. Но голь на выдумки хитра — на крыше башни имелся водосточный желоб, а сливную трубу можно было повернуть специальным ухватом, направив поток в комнату.
Именно на этом месте стояла купальная бадья.
С горячей водой проблем тоже не оказалось. Для нагрева здесь использовали самые обычные камни. Как следует раскалить их в камине, опустить в воду — и готова теплая ванна.
Залезши в бадью, Эйхгорн ощутил себя, как в японской бане. Снаружи продолжал лить дождь, создавая удивительно уютную атмосферу.
— Хорошо, — сделал аудиозаметку Эйхгорн.
После чего окончательно расслабился и погрузился по самые ноздри. В горячей воде его быстро разморило.
— Мэ-этр, я вам у…жжин принес!.. — раздался заплетающийся голос. Люк открылся — с третьей попытки, — и в комнату вполз, буквально вполз Еонек.
В дымину пьяный.
Эйхгорн изумленно приподнял брови. Пацану же двенадцать лет. Тут так рано начинают пить?
Потом взгляд Эйхгорна переместился к подносу и стал совершенно снулым. Радостно скалящийся паж притащил, видимо, случайные объедки с пиршества. Там было надкусанное яблоко, половинка кренделя, тоненький ломтик ветчины, почти голая кисточка винограда и почему-то грязная тряпка.
Приглядевшись, Эйхгорн опознал в ней деталь женского туалета.
— Поставь на стол и выметайся, — безучастно приказал Эйхгорн.
Еонек часто закивал и уполз обратно в люк. Еще долго Эйхгорн слышал, как он ковыляет по ступенькам.
Еще сверзится, чего доброго.
Крендель и ветчину Эйхгорн съел.
Наутро паж вернулся квелый, с несчастным выражением лица. В глазах у него стояла такая смертная тоска, что Эйхгорн без колебаний пожертвовал одну из таблеток аспирина.
— Волшебное зелье, — сухо прокомментировал он. — Пей.
Еонек проглотил таблетку, с надеждой прислушался к ощущениям и явно был разочарован, что похмелье не прошло мгновенно.
— Ты что же вчера так набухался, малой? — спросил Эйхгорн. — Тебе взрослые-то разрешили?
— Так Пьяный День же, мэтр! — запротестовал Еонек. — В Пьяный День можно!
— И что же это за такой чудесный праздник, в который несовершеннолетним можно бухать? — скептически осведомился Эйхгорн. — Врешь ведь, малой.
— Да сами посмотрите! — обиделся паж. — Вот, прочтите в Луномере!
— Где-где?
Еонек очень странно посмотрел на Эйхгорна, подошел к шкафу и взял с книжной полки одну из брошюрок. То оказался календарь-ежедневник. На каждой странице кроме собственно таблицы дней было еще и их подробное описание — праздники, памятные даты и все в таком духе.
До этого Эйхгорн как-то не интересовался местным исчислением времени. Дел и без того хватало. Но теперь он полистал книжечку с любопытством, мысленно отмечая сходства и различия с привычным земным календарем.
Итак, местный календарь называется астучианским. Год состоит из трехсот шестидесяти шести суток… хм, почти как на Земле. Он разделен на четырнадцать лун, а каждая луна — на двадцать шесть дней. Как луны, так и дни имеют собственные имена — луны названы в честь животных, означающих знаки местного зодиака, а дни — в честь металлов, минералов и других материалов, посвященных местным богам. Их, как нетрудно догадаться, двадцать шесть — это число называется севигой, а сама религия — севигизмом.