Королева. Разумеется… Но не будет ли благоразумным поговорить с капитаном Мешемом хотя бы для того, чтобы узнать о планах герцогини и расстроить их?
Болингброк. Конечно, при условии, что это свидание будет совершенно секретным… чтобы никто и подозревать ничего об этом не мог.
Королева. Почему?
Болингброк. Потому что я отвечаю за него и не имею права позволить ему встречаться с кем-либо… особенно с персонами двора. Но сегодня вечером… когда все удалятся на покой… когда это можно будет сделать без всякого риска…
Королева. Понимаю!
Болингброк (идя в глубину сцены и приближаясь к двери в глубине сцены). Я освобожу своего пленника, и мы допросим… или лучше, быть может, ваше величество соблаговолит допросить его сама? Боюсь, у меня не будет времени…
Королева (радостно). Прекрасно, прекрасно!
В этот момент приоткрывается правая дверь и появляется голова герцогини.
Герцогиня (заметив Болингброка). Боже! Болингброк! (Быстро закрывает дверь.)
Королева (встревоженная шумом). Тише!
Болингброк. Что случилось?
Королева (указывая на кабинет направо). Ничего, мне послышалось что-то с этой стороны… (Возвращаясь к нему, весело.) Нет, ничего… до вечера… до скорого…
Болингброк (удаляясь). Мешем будет здесь… около одиннадцати часов. (Уходит через левую дверь в глубине сцены.)
Явление VI
Королева, проводив Болингброка и возвращаясь на авансцену, замечает Абигайль, которая входит через правую дверь в глубине сцены.
Королева (направляется к канапе, которое стоит на левой стороне). Это ты, малютка!.. Ну что… как там с герцогиней?
Абигайль. Ах, если бы вы только знали!
Королева (садится на канапе). Иди ко мне… садись.
Абигайль колеблется.
Да садись же! Что она сказала?
Абигайль. Ни слова… но гнев и гордость исказили ее черты.
Королева (улыбаясь). Я думаю! Самый факт, что я возложила на тебя эту миссию, сказал ей, кто ее заменит.
Абигайль (удивленно). Что вы говорите?
Королева. Да, Абигайль, ты будешь всем для меня – моим другом, моим доверенным лицом! О, так и будет!.. ибо с сегодняшнего дня я царствую, я повелеваю!.. Но продолжай свой рассказ. Так ты думаешь, что герцогиня пришла в ярость?
Абигайль. Я в этом уверена! Спускаясь по парадной лестнице, она сказала герцогине Норфолк, которая вела ее под руку… Это слышала мисс Прайс, а мисс Прайс – особа, которой можно верить!.. «Пускай я погибну, но королеву опозорю!» – сказала герцогиня.
Королева. О небо!
Абигайль. Потом она прибавила: «Я узнала важную тайну и сумею воспользоваться ею». Но затем они удалились, и мисс Прайс ничего больше не слышала.
Королева. О какой тайне она говорила?
Абигайль. Об очень важной.
Королева. Которую она только что узнала?
Абигайль. Быть может, это какой-нибудь политический секрет?
Королева. А может быть, речь идет о том свидании, которое мы проектировали вчера вечером?
Абигайль. В этом нет ничего дурного.
Королева. Конечно. Вчера я только хотела… в твоем присутствии допросить Мешема об одном очень серьезном и важном деле, хотела только узнать, до какой степени злоупотребляли моим доверием… узнать, наконец, правду.
Абигайль. А это позволительно, особенно королеве.
Королева. Ты думаешь?
Абигайль. Это ее долг. (Живо.) И потом, что она может сказать? Ведь свидание не состоялось… (В сторону.) Благодарение небу! (С довольным видом.) Теперь он под арестом, и это невозможно!
Королева (смущенно). Ну, как сказать!
Абигайль (испуганно). Что вы говорите!
Королева (радостно). Ты еще не знаешь, Абигайль, он сейчас придет, я жду его.
Абигайль (живо). Вы, государыня?
Королева (берет ее за руку). Что с тобой?
Абигайль (взволнованно). Я дрожу… мне страшно.
Королева (поднимается, с признательностью). За меня? Успокойся… никакой опасности!
Абигайль. А если герцогиня узнает, что в вашем дворце… в ваших апартаментах… в такой час! Но нет, ваше величество напрасно надеется… Мешем находится под домашним арестом у лорда Болингброка, а Болингброк не может, не рискуя сам, вернуть ему свободу… это невозможно.
Королева (показывает ей на открывающуюся в глубине левую дверь). Молчание!.. Он!
Абигайль (хочет побежать навстречу Мешему). О небо!
Королева (удерживает ее). Не покидай меня!
Абигайль (ревниво). О нет, государыня, конечно, нет!
Явление VII
Те же и Мешем. Мешем медленно приближается, низко кланяется королеве. Взволнованная королева, не произнося ни слова, жестом приглашает его приблизиться.
Королева (шепотом, к Абигайль). Закрой двери и возвращайся.
Абигайль быстро закрывает правую дверь в кабинет и дверь в глубине сцены и также быстро возвращается к королеве.
Mешем. Лорд Болингброк прислал меня к вашему величеству с этими бумагами; он решился доверить их только мне, ибо, как он сказал, это документы первостепенной важности.
Королева (принимая бумаги, тепло). Хорошо, благодарю вас.
Mешем. Я должен вернуть ему их с подписью вашего величества.
Королева. Верно! Я и позабыла. (Идет к столу налево и садится, рассматривая бумаги.) Ах, боже мой, будь что будет!
Она снимает перчатку и молниеносно, не читая, подписывает разные эдикты; в это время Мешем приближается к Абигайль, которая стоит справа, на самом краю противоположной стороны сцены.
Мешем. Боже мой, мисс Абигайль, как вы бледны!
Абигайль (вполголоса, взволнованно). Слушайте меня, Артур! Ко мне перешла власть и влияние герцогини.
Мешем (радостно). Возможно ли?
Абигайль (взволнованно). Благоволение королевы! И все-таки я решила бросить все это… отказаться…
Мешем (удивленно). Почему?
Абигайль. Ради вас… А вы? Поступили бы вы так же, если бы и вам улыбнулась судьба?
Мешем. Неужели вы сомневаетесь?
Абигайль (дрожа). Так знайте же, Артур, вас любит одна высокопоставленная дама… первая дама этого королевства…
Мешем. Что вы говорите?
Абигайль. Молчание… (Показывает ему на королеву, которая кончила подписывать и приближается к ним.) С вами говорит королева!
Королева. Вот указы, которые сэр Болингброк поручил вам принести мне на подпись.
Мешем. Благодарю вас, ваше величество. Бегу известить милорда, что он – министр.
Королева. Это очень благородно с вашей стороны, потому что, вероятно, свою власть он прежде всего использует для того, чтобы возбудить преследование против противника Ричарда Болингброка, его кузена.
Мешем. Мне нечего бояться… милорд знает, как произошла дуэль.
Королева. И потом, у вас столько высоких покровителей!.. прежде всего… мы, потом… что еще важнее… герцогиня… (Садится на канапе налево от зрителей.)
Мешем стоит перед ней, Абигайль стоит позади канапе, на которое она опирается, глядя на Мешема.
Я знаю, вы будете отрицать… вы не любите говорить о таких вещах… но меня уверяют, что вы любили ее.
Мешем. Я, государыня?… никогда!
Королева. К чему отрицать… герцогиня весьма красивая и приятная женщина… занимает к тому же такое положение…
Мешем. О, что значит положение, власть! Так мало думаешь о них, когда любишь!.. (Глядя на Абигайль.) А я люблю другую…
Абигайль в ужасе подает ему знаки.
Королева (опуская глаза). О, тогда я понимаю… Она очень хороша собой… та, которую вы любите?…
Мешем (с любовью глядя на Абигайль). Даже описать не могу!.. (Спохватившись.) Я хочу сказать, что я люблю ее, что я счастлив и горжусь этой любовью. Накажите меня, ваше величество, но я все же осмелюсь… тут же… у ваших ног признаться вам…
Королева (испуганно поднимается). Молчите… разве вы не слышите?…
Абигайль (указывая на правую дверь кабинета). Стучат в эту дверь.
Мешем (указывая на дверь в глубине). И в эту!..
Абигайль. Какой там шум… в апартаменты хлынул народ…
Королева. Куда бежать! (В сторону, с ужасом.) Вот они, угрозы герцогини!.. (Громко.) Если его здесь увидят…
Абигайль. Сюда, на балкон…
Мешем бросается на балкон. Абигайль закрывает за ним окно.
Королева. Теперь открой…
Абигайль. Хорошо, государыня, но спокойствие… немного хладнокровия…
Королева. Ах, я умираю…
Явление VIII
Те же; Абигайль открывает двери в глубине сцены. Появляется герцогиня Мальборо в сопровождении толпы придворных. Вслед за ними входит Болингброк. Абигайль открывает дверь направо; оттуда входят придворные дамы.
Королева. Кто осмеливается в такой час… в мои апартаменты… О небо!.. герцогиня… подобная дерзость!
Герцогиня (обводит взглядом комнату). …будет прощена, ваше величество, потому что речь идет о важнейших известиях, от которых зависит спасение государства.
Королева (нетерпеливо). В чем дело?
Герцогиня (продолжает осматривать комнату). Весь город взволнован и шумит… (В сторону, глядя на балкон.) Он может быть только там. (Громко.) Лорд Мальборо извещает вас, что в Денене[30] французские войска атаковали принца Евгения и одержали полную победу…
Болингброк (хладнокровно). Верно.
Герцогиня бежит к балкону. Абигайль, пытаясь перерезать ей дорогу, очутилась между герцогиней и королевой.
Герцогиня. Вот… слышите эти яростные крики народа?…
Болингброк. Он требует мира…
Герцогиня (открыв окно на балкон, вскрикивает). Мистер Мешем?!. в апартаментах королевы?…
Королева (в сторону, увидев появившегося Мешема). Я погибла…
Абигайль (вполголоса, королеве). Надеюсь, нет… (Падает на колени.) Милости, государыня, милости… Тайком от вас я приняла его сегодня ночью…
Герцогиня (гневно). Какая дерзость!.. Вы смеете утверждать?
Абигайль (опустив глаза)..…правду.
Мешем (кланяясь). Пусть ваше величество накажет нас обоих…
Королева (тихо, Болингброку). Болингброк, спасите нас…
Болингброк (приблизившись к придворным, которые сгруппировались в глубине сцены, сам останавливается в центре ее). Разрешите… я сейчас вам все объясню…
Герцогиня (обращаясь к Болингброку). И потрудитесь объяснить, милорд, почему арестованный, охрана которого была доверена вам, на свободе? По каким соображениям?
Болингброк (обернувшись к собравшимся). По соображениям, перед которыми склонились бы вы все, милорды, так же как и я… Мистер Мешем просил меня, под честным словом джентльмена, отпустить его проститься с Абигайль Черчилль, его женой…
Королева и герцогиня (вместе). О небо!..
Королева (взволнованно). Джентльмены, джентльмены… (Знаком предлагает им немного отдалиться.) На минутку, прошу вас…
Все отходят на несколько шагов. Королева остается на авансцене с Болингброком.
(Вполголоса.) Что вы наделали?!
Болингброк (вполголоса). Вы просили меня спасти вас…
Королева с трудом скрывает свое волнение.
Немного мужества, государыня. И потом, разве можно было позволить обесчестить молодую девушку, которая пожертвовала собой ради вашего величества?
Королева (приняв решение, мужественно). Нет, конечно! (Вполголоса.) Скажите им, чтобы они приблизились. Болингброк подает им знак; стоящие в отдалении Абигайль и Мешем робко приближаются.
(Взволнованная, вполголоса, к Абигайль.) Абигайль, вы слышали… не опровергайте Болингброка. Так надо… Еще одно это доказательство вашей преданности… и вы приобретете навеки мою благодарность и мою дружбу!
Абигайль (порывисто, королеве). Ах, государыня… если бы вы только знали…
Болингброк (прерывает ее). Молчание!.. (Подает знак Мешему, который в свою очередь приближается к королеве.)
Королева. Что касается вас, Мешем…
Болингброк (вполголоса, Мешему). Отказывайтесь!
Королева…я знаю… что, может быть, другие чувства… но ваша королева просит вас об этом… из преданности к ней!..
Мешем. Ваше величество, я…
Королева. Она приказывает вам!..
Мешем и Абигайль в низком поклоне склоняются перед королевой и отходят на правую сторону сцены.
(Переходя на середину сцены и обращаясь к придворным.) Милорды и джентльмены! Серьезные события, о которых известила нас герцогиня, заставляют нас ускорить принятие решений, над которыми мы уже давно размышляли. Мои новые министры, сэр Харлей граф Оксфордский и лорд Болингброк, объявят вам завтра мои намерения. Мы отзываем в Англию герцога Мальборо, в услугах и талантах которого мы отныне больше не нуждаемся… Твердо решившись на заключение почетного мира, мы повелеваем в кратчайший срок открыть в Утрехте переговоры между уполномоченными Франции и Англии…
Болингброк (который стоит на правой стороне сцены между Мешемом и Абигайль. Тихо, к Абигайль). Ну как, Абигайль, разве неправильна моя система? Лорд Мальборо низвергнут, Европа умиротворена…
Мешем (передает ему подписанные королевой бумаги). …Болингброк министр…
Болингброк. И все это – благодаря одному стакану воды…
КонецПослесловие Все в этом мире построено на шарлатанстве…
Srcibe для любого француза слово понятное – писака, писарь, публичный писатель, журналист. В незапамятные времена оно пришло во французский язык из древней латыни, из великого прошлого всех романских народов, от почтеннного слова scribere – писать.
Эжен Скриб получил свою фамилию от отца, торговца шелком, появившись на свет в Париже в 1791 году. Скриб – это родовое имя, а вовсе не псевдоним, и такая «говорящая» фамилия, вероятно, доставляла особую радость его литературным и театральным недругам, коих у Скриба было несметное количество. Ведь миллионное состояние, нажитое на водевилях и комедиях, настоящий триумф его пьесок на всех театральных площадках Европы уже при жизни, ошеломительный успех его либретто, навсегда соединенных с именами Мейербера, Обера, Галеви, Россини, Верди, Доницетти, – это не повод для радости коллег по цеху и строгих театральных журналистов. Интересно, что критиковали Скриба яростно и жестоко, и справа, и слева, и либерально настроенные критики, и критики, отличавшиеся устойчивым консервативным академическим вкусом. После 1836 года, когда Скриб был избран в число «бессмертных» Французской Академии, в прессе поднялся настоящий стон и вой! Подумать только – Гюго было отказано в этой чести, а ему, автору сотен пустяковых пьесок, водевилисту, куплетисту, какому-то писаке, Скрибу… Но, наверное, не напрасно сын почтенного буржуа получил право на такую «говорящую» фамилию. Ведь как поется в одной известной песенке: «Как вы яхту назовете, так она и поплывет!»
Маленький «писака» рано лишился родителей и перешел на попечение к известному адвокату, что, безусловно, повлияло на его судьбу. Отныне атмосфера финансовых тяжб, судебных исков, имущественных споров между родственниками, биржевых махинаций формировала ум будущего драматурга. Интересно, что многие крупнейшие драматические авторы прошли эту блестящую школу юриспруденции: где, как не в суде в жестком диалоге сторон, конфликт встает в полный рост! До адвоката юный Скриб не дослужился, но опыт стряпчего в суде научил его видеть механизм современного мира. Вот она, его школа жизни, отточенная в форме театрального диалога:
– В современном обществе царит абсолютное равенство!
– Звания и титулы ничего не значат!
– Все французы равны.
– Да, я знаю – перед лицом закона!
– Нет, перед деньгами!» («Пуф, или Ложь и истина») Как же критиковали Скриба за такое циничное утверждение многие его современники, называя его пьесы «поэзией прилавка», «конторским героизмом» (А.И. Герцен), «антитезой романтизма» (Э. Легуве), «острым словом, сказанным за столом» (Белинский). Но, к счастью, Скриб не слышал всего этого, а потому, не задумываясь, променял выгодную карьеру адвоката на трудный и поначалу совсем не усеянный розами путь драматического писателя.
Театр и только театр манил молодого человека, тот театр, который был рядом, на Больших бульварах, куда ежевечерне собиралась веселая и шумная толпа парижан, ищущих хотя бы небольшой паузы от тех невероятных кошмарных событий, которые, как в страшную воронку, затягивали жизнь каждого француза. Когда Скрибу было три года, Людовику XVI, «народному» королю, «наихристианнейшему» Людовику отрубили голову, затем судили «вдову Капет», так стала именоваться самая красивая императрица Европы, вдова короля, – Мария-Антуанетта. Она была обвинена в растлении собственных детей и также гильотинирована. Когда из складок ее платья выпрыгнула маленькая собачка, то казнили и ее. Вероятно, как пособницу ненавистной королевской династии.
Маленький Скриб не мог этого видеть, но именно таким был жизненный опыт зрителей, ломившихся в театры Больших бульваров, парижан, переживших не только казнь королевской четы, но и лидеров революции, которых одного за другим кровавым потоком сметала со сцены История. Вот откуда, наверное, происходит невероятная тяга революционного поколения французов к театру. «Здесь танцуют!» – написала революционная толпа на месте, где стояла разнесенная по кирпичику Бастилия. А потом чехардой конвент сменялся директорией, директория консульством, консульство империей! Чтобы не сойти с ума от калейдоскопа и водоворота исторических событий, в театрах Бульваров к танцам добавили пение – родились куплеты. Не от легкомыслия, не от пустой веры в будущее, не от надежды на построение справедливого общества, а от невыносимого осознания исторического абсурда рождался французский водевиль. В нем навсегда зафиксировано ощущение той легкости бытия, которая возникает у человека, случайно выздоровевшего после смертельной болезни. «Нельзя не удивляться легкости, игривости и остроумию, с какими французы воспроизводят свою национальную жизнь»,[31] – восклицал Белинский. А Герцен, усматривавший в водевиле, кстати, вопреки историческому подходу к явлениям искусства, только национальную особенность, подытожил: «Водевиль такое же народное изобретение французов, как трансцендентальный идеализм – немцев».