Иоанн Блаженный 300-летняя Брачная ночь Атлантиды
1. Всплывшая Атлантида
От автора
Чего собственно ради пишется очередная книга? Ради той неописуемой радости, какая достается победителю увенчанному, способному среди мирского одержания похотью и чревом войти в высоты девственные.
Возможно ли такое на земле? Да, скажу вам:больше чем на небесах. Ведь и ангелы пали, уведенные вслед за Люцифером. А от земли среди отребья змеиного и похоти козлоногой взошли ангелоподобные лики девственных святых и просияли в мирах вечных.
Об одном хотел я сказать человеку: о неистощимом потенциале девства. О преимуществе выбора в сторону девства, как бы ни обрушивался враг со своей проклятой рациональной и отмирской аргументацией. «Потеряешь последние силы. Где тебе взять энергию? Нищее убожество. Презрен всеми. Одинокий, бесплодный банкрот. Твои усилия кончаются ничем. Гордец. Будь как все…»
Нет и трижды нет! Человек достоин своего призвания к девству. Через него открывается Царство Божие на небесах и на земле.
Нескончаемо петь эту песнь, чтобы однажды человек протер глаза, воскрес из мертвых и устремился к девству. Презрел прочие идеалы. Объявил девство идеалом поколения, цветущим и благоуханным цветком жизни.
Через девство возвращаются человеку мир и Бог, мир с ближними, мир в семьях и мир в мире. И напротив, похотью только умножается зло, кровь, бессмыслица и задушенное одиночество в ночи.
Посмотрите, сколь великолепны культуры древности! Какие высоты — о, какие высоты Непорочного Зачатия, Грааля. Какие парения белого орла и страсти по Лебедю-Юпитеру. Какие прекрасные совершенные души. Какие составы. Какие бессмертные тела. Какие подвиги и дерзновения и какие им за то венцы.
Увенчается человек венцом победителя в девстве и возрадуется наконец-то. А до того — скорбь, пустыня, одиночество. Испытания, искушения. Призраки мира, иллюзии общения. Рабство у похоти. Погоня за страстями, наслаждениями. Городские фата-морганы и уплывающие идолы…
Персефона, или высшие тайны подземных сфер
09.08.2005 Измир
Оклеветанный Христос. Пророки с пробитыми барабанными перепонками. Затравленные инквизицией святые. «Ликвидированная», списанная со счетов, затравленная Божия Матерь (Ее явления с I по XXI век, «забытые легкомысленно» или в лучшем случае благоразумно «переложенные», занимающие какое-нибудь десятое место после «посланий апостола Павла»)… Оклеветанный человек. Оклеветанный мир. Запертый в темницу Бог. Обезображенное лицо древних цивилизаций («язычники», «уроды», «недо»).
Вот только некоторые из великих счетов, предъявляемые сегодня церковной мафии — виновникам близкой гибели 84 цивилизации, прямым наследникам ядовитых пауков жрецов Египта, мудрых шаманов Вавилона, кельтских друидов-каннибалов…
Христос ими осмеян и осквернен как никто. Сравнить их с известными исказителями древнего Яхве, ветхозаветными фарисеями — распинателями иерусалимского Мессии — было бы слишком мягко.
Культура, оставленная христианами, столь низка и смехотворно-убога, что и говорить о ней нечего. Римская цензура «продула» лучшее, что было в христианстве: поспешила вздернуть на виселице и развеять в прах янов гусов, жаков де моле, жанн д’арк, галилео галилеев. Террористическая секта Рима держала под своим инквизиторским прицелом лучшие умы и самые благородные сердца человечества. Православная преисподняя — не лучше. Римляне и греки для них «враги», «язычники», «развратники»…
Феноменальная «затопленная» культура Атлантиды фантомирована этими жрецами. Мамоно-педо-монахо-догмато-мафия как заведено в этой конторе, приписала греко-римским временам свойственное ей. Средневековое искусство только прочитало инквизиторские приговоры Риму и Афинам, когда превратило великих античных богов и героев в пышных развратно-грудастых персонажей «легенд и мифов».
K
Прекрасная затонувшая Атлантида впустила помазанника в священные воды морского Грааля. Что ж: мир отверг пророка — Морская Держава распечатала для него врата.
Первое, о чем с премудрой скорбью поведали мне в Атлантиде: великая цивилизация сочла для себя лучшим (так именно было сказано) уйти в воды мирового океана, в чудесные морские просторы «перевернутого неба». Непонятая миром, Атлантида ушла на дно морское — не по грехам, не по чьей-то вине и даже не по воле Вышнего, а на вершине своего умонепостижимого страстноoго, как цивилизация, на десятки тысяч лет опередившая ход общечеловеческой истории.
Римо-юридическая доктрина «спасения» и «искупления» имела следствием запечатанность неба и Царствия. Спросите у конторы: где святые? Где сейчас падре Пио и Златоуст? И вам ответят: как где? Падре Пио на иконках, поминается на мессах, Златоуст в тринадцати томах полного собрания сочинений… «Не морочьте голову. Где сегодня эти святые?» Разведут руками: «Не знаем». Понятия сегодня-Христос, сегодня-святые для них не существует. Есть для них только то чего нет, что списано в аналы прошлого.
Святые между тем — не столько прощенные (хотя и так), сколько обоженные, теотические существа. У них свои престолы и миссии во Втором Пришествии Христа. Их явления в час откровения Истинствующей Церкви будут неописуемыми, солнечными, вездесущими, сопровождающимися неслыханными чудесами. Есть свой солнечный престол и у Серафима Саровского преподобного, у Серафима Преумиленного, у блаженной Евфросинии Почаевской, у Франциска Ассизского и Екатерины Доэрти.
Пресвятая Дева, восхищенная на брачный одр с Соловьиной горы, была возведена в лик Первообоженицы. Вслед за Ней Мария Магдалина, Иоанн Богослов, первообоженный из мужей Иосиф Аримафейский, апостол Павел, рыцари Круглого Стола и сонмы сонмов совершенных святых. Пройдя свои лестницы пути и искупления, взойдя по ступеням Премудрости к вершинам Брачного чертога, они стали теотическими существами, полубогами. Восприняты в лик совершенных учеников Христовых, истинных сынов Божиих, ангелов, архистратигов, серафитов солнцеликих, огненнокрылых херувимов.
Культуру Греции не понять без категории обоженных. Всевышний (Зевс-Юпитер) окружен «олимпийскими богами» — совершенными святыми. Им приданы вышечеловеческие составы. Они таинственные существа, никак иначе не определимые, в условном человеческом измерении нареченные великими богами и богинями, героями, нимфами…
Отмыть золото среди нескончаемых песков древних цивилизаций приходиться с помощью ключа «эримизации»: придания образа человеческих доблестных рыцарей и героев божественным существам. Прочитать Грецию сегодня, как и Евангелие, следует очами Премудрости, чтобы не споткнуться и не уйти куда-нибудь в другую степь.
Евреи отвергли Богородицу вслед за Христом. Эллины интересовались Господом в земные дни и, несомненно, спасли бы Его от распятия, если бы Господь соблаговолил встретиться с ними. Из Иерусалима посылали «стукачей» в эфесские общины, чтобы те разведали месторасположение Пречистой и выдали Ее. Обращенные в веру греки восстали на них, а эфесские власти предупредили Иерусалим: если они и дальше будут истребовать их «премудрую Богиню», взошедшую на вершину горы как на эфесский Олимп, они пойдут войной на Иерусалим и обратят его в руины.
Христос ближе к Греции, ближе к Афинам, чем к Иерусалиму! Надо только понять Афины и Иерусалим не в категориях Льва Шестова, христианства и его несчастного детища — еврокультуры. В Атлантиде Христа и Богородицы несравнимо, в миллион крат больше, чем в христианстве.
Как счастлив я впустить Христа в Атлантиду, морскую державу, и упокоить Его среди ведущих хороводы девственных океанид и беззаботно резвящихся в цветущей Никейской долине прекрасных молитвенных дев, нимф красоты и совершенства!
Деметра — среди самых совершенных. Она и в переводе — Divus Mater: матерь Бога. Мария Деметра — Матерь человеческая. От Богородицы в ней много больше, чем в запечатленной сегодня на дешевых католических иконках и православных спичечных коробках. Деметра — дочь Всевышнего, любимейшая в свите Юпитера. Равнообоженная, обожаемая римлянами Церера — мать богооткровенных «семян» с неба, небесных подсолнухов, фиалок, маргариток, преблагоуханных белых лилий, нардовых составов. Таинственная дева, Богородица римская. Древние отождествляли ее с таинством зачатия, плодоношения, плодородия, питались ее плодотворною силой. От ее взора расцветали цветы на лугах, травы на пашнях. А животные мирно покоились в тенистых лесах, облагоуханных ароматами горнего Олимпа.
В греческой «Теогонии» говорится: отцом юной прекрасной Персефоны, любимейшей дочери Деметры, стал сын Хроноса Зевс. Сказано: «стал». Не «зачала от» (даже непорочно, от Духа Святого), а наречен был отцом.
Греки обожают свою матерь девственного плодородия, изобилия и жизни Деметру. Деметра не отводит взора от Всевышнего. И следствие ее предстояния во «вращающемся внутреннем солнечном диске» — непорочное зачатие от луча славы.
Если зачатие Деметрой (сестрой Юпитера) Персефоны от брата — инцест, тогда и Брачный одр Иисуса и Марии на Соловьиной горе инцест. И любовь Отца к Сыну в Пресвятой Троице — и впрямь инцест, как полагает кардинал Эрсилио Тонини. Инцестуозные фантомы — плод фантазии доминиканских инквизиторов, авторов отточенных катехизисов, папских энциклик и смертных приговоров для святых. В действительности же на солнечных Олимпах царит первородная непорочность. И только ее очами можно понять тайну зачатия Деметрой Прозерпины.
Атлантиде известно 12 способов непорочного зачатия. Религия греков и римлян гораздо более монотеистична, чем «крепкий» монотеизм московских инквизиторов, обожествляющий палачей, садистов и изуверов типа Иосифа Волоколамского. О христианских святых в Четьих-Минеях обычно говорится: «благочестиво воспитанные» (родовые, наследственные) или «мученики» (свидетели веры). А о римских обоженных?
О, я хочу еще глубже постичь Христа — для чего отправляюсь странствовать в древнюю Атлантиду, в Древний Рим, в Афины, Гелиополь и Мемфис… В земные дни Премудрость занесла скорбящую Пречистую куда-то на Афон, потом в греческий Эфес. Где сегодня странничал бы Ты, сладчайший Христе, убегая от кощеева всевидящего ока римского престола? Уж не в Оздере ли под Измиром? Уж не на древнем ли Крите укрылся бы Ты как странник под юродивой палаткой где-нибудь в 5 км от туристического пятизвездочного отеля?
Персефона — олицетворенное совершенство Всевышнего
…Божественная Персефона со своими подругами-океанидами беззаботно резвится на цветущей Никейской долине. Подобно легкокрылой бабочке перебегает она от цветка к цветку. Подобно чудесной пчелке вкушает пыльцу растений и, восхищаясь их ароматами, возносит хвалу Всевышнему. Вместе с юными непорочными девами переносится в морскую стихию и ликует в окружении свиты дочерей мирового Океана, купаясь в белой пене и водя ослепительные хороводы на морской поверхности. Персефона перебегает от розы к розе. Ее неописуемый восторг вызывают душистые фиалки, белые лилии-касабланки, красные гиацинты и еще какие-то неведомые, с неба упавшие полевые цветы.
Божественная дочь Деметры и Всевышнего восхищается запахами не эмоционально. В каждом из цветков ей видится дар вышней мудрости, отражение вечнодевственной красоты, миниатюрная вселенная Всевышнего. Восторг Персефоны неописуем. Сколь же прекрасны хороводы дев! Какие высокие миры предназначил Всевышний для слуг Своих — водимых, видящих, непобедимых, непятнаемых!
Современный мир вообще утратил высоту девственных игр. Способен ли нынешний человек понять высоту приведенного расцвеченного по Гомеру описания? Но серафиты их поймут. Так живут девственники. Они восхищаются красотой Всевышнего и повсюду видят престолы Его Славы. Девство открывает им таинственные врата полевых цветов и речных лилий. И они буквально без ума от совершенной музыки Царствия, безмолвно звучащей в морских солнечных закатах, во взмахе крыльев бабочки, в стрекоте кузнечиков.
Непорочные не просто слиты с природой. Они умеют читать в ней начертания божественные.
Как прекрасна Персефона! Как чист ее ум! Какая великолепная богиня, созданная царствовать на Олимпе с Артемидой, Афиной, Апполоном и Дионисом!
Деметра не нарадуется своей дочери. Персефона — само олицетворенное совершенство Всевышнего. Какой крест несет подобной высочайшей метки душа, кружа с океанидами над морскими просторами или вместе с харитами среди полевых цветов!
Какой же удел Таинственный Всевышний определил для столь высокого теотического существа?
Дальше христианам можно не читать. Слишком чувствительным натурам — тоже. По превосходящей любви — превосходящая премудрость и превосходящее страстноoе. Этот уникальный закон Универсума Софии в сказании о Деметре и Персефоне запечатлен идеально.
Премудрость определила этой величайшей душе стать царицей мрачного Тартара. Тысячелетиями будет восседать на золотом троне среди чудовищных сторожевых псов и злобных эриний вместе с Плутоном, братом Юпитера (Аидом).
О возможно ли подобное? Богородица, спускающаяся в ад? Христос, беседующий с атлантами во время Своего схождения в преисподнюю?
«О почему? — рвет на себе волосы Деметра. — Какая вопиющая несправедливость!»
А Премудрость не предъявляет великой богине, матери Персефоны никаких аргументов. Одиноко брату Зевса Аиду в этом царстве кошмарных снов и кривых зеркал среди летающих теней и бесконечных стонов огненных языков. Неистовая, чисто греческая доброта Всевышнего такова, что Свою непорочную вестницу, непорочно зачатую дочь от первообоженной Деметры Он посылает в царство мрачных теней осветить его. Одиноко и скучно Плутону. Но еще безысходнее — нескончаемым жертвам Аида. Как же осветится их царство благороднейшей Персефоной!
Какие неслыханные перспективы! У христиан никакой связи между небом и адом. У греков — олимпийская наследница Персефона, вечнодевственная красота, не успев и побывать в мире, не став женою какого-нибудь греческого царя или посвященной девой-жрицей в храме, отправляется в царство теней, похищенная Аидом.
Какое неописуемое страстноoе, достойное ее одной! После Христа «Неизвестного» (Мережковский), после Христа Истинного, как Его открывают на Соловках, понять это проще, чем во времена греков и римлян…
Персефона больше не увидит светлейшего солнца Олимпа. Многие годы не сможет она вкушать сладчайший аромат цветов. Но она сможет много больше.
Неописуемый (да-да!) мир водворится в преисподней. Сколько истошных воплей затихнет. Свет Всевышнего проникнет в подземные миры.
Каково серафической деве Персефоне пребывать в мрачном Аиде среди зловонных миазмов, грязных страстей, отвратительных криков и орудий пыток? Об этом знает только госпожа Премудрость, дающая великим душам посильное страстноoе…
Аид знает: убедить Персефону будет невозможно. И он решается ее похитить.
Ему удается уговорить покровительницу земли, священную Гею, вырастить в Никейской долине неописуемой красоты чудесный цветок. Чем-то он подобен маку, но россыпь черных тычинок вкраплена в его облик.
«Что это за цветок? — спрашивает Персефона. — Я никогда не видела ничего подобного. Нет, он не земного и даже не небесного происхождения. Какой таинственный аромат!» Наивная Персефона не подозревает: этот цветок происхождением из Гадеса, подземного сада.
О неописуемое богословие цветов, неизвестное даже девам, резвящимся под просторами южного солнца! Цветок Гадеса, заключающий в себе богословие подземных сфер (искупительную истому миллионов и стоны: «Откройте! Простите! Помогите же!») еще прекрасней, прекрасней райских цветов.
Персефона не может оторвать от него глаз. Она никогда не сталкивалась с подобной богословской светописью. А какой аромат! Боже, какой аромат! Цветок отдает чем-то ладанным и одновременно сладчайшим. Это сила искупления, превосходящая возможности земли. Это благодатная сумма скорбящих миллионов. Это их искупительная пыльца.
Персефона вкушает запах и не может остановиться. Она закрывает глаза и слышит стоны, и благоухание нарда над умирающими, и хор небесных птиц над усопшими, переносимыми в царство вечных снов на ладье Харона.
Персефона потрясена дивным цветком. Она отдает ему предпочтение перед духовными мирами, запечатленными в богословско-цветовой гамме прочих цветов. Она хотела бы изучить его и иметь при себе.
Привычным движением она и срывает стебелек. Тотчас же под нею разверзается земля. Владыка преисподней на золотой колеснице, запряженной черными конями, уносит ее с собой.
Парки и Мойры (покровительницы судеб) спокойны. Персефона сделала свой выбор. Из всех небесных и земных цветов она избрала этот — таинственный цветок Гадеса. Значит, ей предстоит тысячелетиями вкушать ароматы подземного страстноoго душ, еще преданных страстям, но уже преображающихся и очищающихся в них.
Внешне — похищение, захват, насилие. В духовном мире — условия царской свободы.
«Ма!… Дем!…» Крик ужаса прорезал воздухи вселенной.
Никто не видел, что произошло.
Солнечный бог Гелиос, летающий по небу на колеснице с запряженными крылатыми конями, был единственным кто услышал с высот светлого Олимпа голос Персефоны. Но земля оцепенела. Могла ли мать, которая одно с дочерью, не услышать ее крик?
Словно молния пронзила сердце Деметры. Что с Персефоной? Кто посмел покуситься на ее любимую дочь? Персефона под покровом Всевышнего! Ни о каких разбойниках и злых духах не может быть речи.