Столь полон благодати Эаг, что верхние и нижние миры избирают его своим судьей. Суд Эага — не суд добра и зла, грехов и добродетелей, а таинственный суд Премудрости.
Эагу как посвященному Грааля открыта чаша страстноoго. Его единственное мерило, как священника последней правды: понес ли крест свой? посвящена ли душа в страстноoе? исполнилась ли мера ее? Такими именно мерилами желают Аид и Персефона чтобы судили их камерных зэков подземных сфер.
Прекрасен Эаг, этот сэр Галахад древнего мира, отец мессианистической династии атлантических диспозинов! Во все века там, где сияет чаша Грааля, рождается свой Корбеник — замок из слоновой кости, украшенный изумрудом, ониксом, алоэ и полный богатств земных и небесных.
Мать его Эгина («близкая Всевышнему», «помолвленная Богу») учила о величайшем призвании человека — быть обрученным Богу, обрести божественные тела, составы, ткани, кости, мысли и волокна. В конечном счете человек судится этим именно судом — в какой степени претерпел страстноoе. А прочие мелкие его грешки, за которые может зацепиться дьявол и его козырные судьи, черные эфиопы, не принимаются во внимание.
Так разъясняет Эаг равно олимпийским богам и подземным камерным заключенным. И славит Всевышний премирный ум Эага, говоря: Сама Премудрость наделила его благодатью премудрого судьи. И дает Эагу суд над всеми мирами и церквями, суд Святого Духа.
О совершенный суд Эага! Царь Чаши, рыцарь двойного Грааля (молочного от матери и виноградного по отцу) судил не по грехам и добродетелям, как в земном суде, а по степени несомого креста, помазания в страстноoе. Суд предполагает знание конечных и последних целей. Стремилась ли душа испить от чаши познания Вышней Любви? жаждала ли помазаний и умащений маслами для воздвижения к Брачному Одру? Вот мерила, какими пользовался Эаг, за что и был возлюблен олимпийскими бессмертными.
Ойнопия времен Эага стала солнечным мессианистическим царством. Неупиваемая Чаша напояла и давала все необходимое: плодородие пашням, преблагоуханные цветы на лугах. Ведь «ойно» в переводе ‘вино’, а «пиайно» — ‘напоить до тучности’, сделать безмерно счастливым. На тучных лугах Ойнопии напояла жаждущих Чаша Грааля. И звучало еще в дохристианские времена: «Будете пить со Мною из другой Чаши, Неупиваемой, вино мессианистическое, вино Царствия».
Амбары ломились от яств, и при мелхиседековом царстве наступило на Ойнопии совершенная святократия… этот остров блаженных сошло мессианистическое царство совершенных святых, где боги разгуливают одновременно со смертными. Ойнопию, где божества соединяются с земнородными, а земнородные восхищаются на божественные высоты.
Неописуема Ойнопия. Изобилует она плодами, растениями, благоуханием райских кущ. Ни в чем нет недостатка у ее жителей. Особое поклонение воздается здесь чаше виноградного вина и последней капле небесной крови Урана. На Ойнопии совершается непорочное зачатие от страстноoй и мирровой крови Грааля.
Божественный остров Грааля рисует еще один способ непорочного зачатия: от Евхаристии! Знали бы христиане, что они вкушают — не «кровь омовения и спасения», а семя Авраамово и семя Христово! — родились бы непорочно свыше, как от скорбей Христовых Иосиф Великолепный от Марии Магдалины…
K
Но недостойна земля такого царя и царства. И возненавидела Гера (символически — Земля) Эага. Великое бедствие пришло в его царство. «Остров тучных» (Атлантида, Ойнопия, Эгина) окутал густой непроходимый туман…
Мессианистическая эра исчерпалась. Служение Духу сменилось служением букве. Постепенно жрецы, упившись благодатью Чаши, впадали в фарисейство, иерократию и иеромантию. Густой четырехмесячный туман — нашествие фарисейских заморочек, гипнозов, культово-обрядовых манипуляций и своего видения.
Чаша Грааля украдена. Наступает время чаши полной мерзостей. Ее в каждой подворотне подают священники, утучненные уже не божественным виноградным вином небесным, а тупорылой сытостью.
Ойнопия наполняется четырехмесячным густым туманом. Небо закрыто. Чаша исчезает. Возникают ее искривленные как в разбитом зеркале подобия и бледные копии. Надолго окутал туман своими тяжелыми влажными испарениями жителей священного острова, и они как бы ослепли. Призывают южный ветер, а он не освобождает их от бедствия.
Следствие тлетворного тумана — нескончаемое множество ядовитых змей. Кишмя кишат проoклятые гады. Уничтожают все живое, пожирают все кругом. Наполняют пруды, источники, купели, баптистерии, алтари, как в египетской пустыне при исходе Израиля в земли обетованные.
Все колодцы, все сердца, всех мужей правды отравили змеи проклятым ядом. Навис фарисейский туман над Ойнопией, духовной столицей Атлантиды. Закончился золотой век, мессианистическая эра.
Так расплачивается государство, позволив напустить на себя четырехмесячный (тысячелетний) густой туман.
Прекрасное сказание Атлантиды актуально сегодня как никогда.
Густой туман нашел на несчастную Европу и Америку. Храмовые змеи, разорители святилищ Божиих, уничтожают все кругом и наполняют ядом жилища. Испив крови святых, отравляют они своими благословениями-проклятиями все живое.
Не осталось на острове никого, кроме единственного мелхиседека: священнодействующего Эага с двумя сыновьями. В отчаянии страстноo воздел руки Эаг к Всевышнему:
«О всемогущий Царь, погибает Ойнопия. Разве не Ты мой Отец? И разве не Ты Отец матери моей Эгины? Разве не под Твоим началом и не от Твоего семени умножился этот остров? Разве не от мессианистического вина божественной любви мы вкушали из Чаши? Что же произошло?
О, прости! Они восстали на суд последней правды и захотели земного судьи. Они восстали на небесного Царя и захотели им послушного, авторитарного и человеческого.
Я учил их жить вне рамок законов, поклоняясь уставу Универсума и трем его превосходствам: любви, Премудрости и страстноoго. Они отвергли то, другое и третье, и Ты послал им в наказание змей. Проклятые гады закусали насмерть и пожрали всех жителей Ойнопии.
Отче Всевышний, подтверди же, что Ты истинный мой Отец и Отец всех истинных сыновей и дочерей Твоих. Что Ойнопия Твой остров от века, и до века Твое жилище! Если Ты, о сладчайший мой Отец, не стыдишься Своего потомства, верни Свой народ и не дай мне скрыться во мраке преисподней».
И Всевышний услышал страстноoй крик одинокого Эага, как если бы он остался один после потопа, подобно библейскому Ною или атлантическому Девкалиону.
На месте, где воздев руки молился Эаг, внезапно возник могучий, посвященный Миродержцу дуб (древо Первородной Непорочности). Вокруг него роились муравьи. Но что это? Муравьи стали расти и постепенно превратились в людей, в царство мирмидонян (муравей — греч. ‘мирмекс’) — служителей духа, работников на ниве Вышнего.
Эаг опять слышит людские голоса, каких не слышал уже долго.
— Что это? Не сон ли это? — спрашивает он своего сына Теламона (от греч. ‘ремень’: «препоясанный силой Вышнего»).
— Отец, — говорит ему Теламон, — какое великое чудо сотворил Всевышний! Уже нет больше прежнего народа, оскудевшего и погибшего из-за приверженности к фарисейству. Народился новый народ — мирмидоняне. Они как куча муравьев вокруг могучего дуба, возросшего от корня Первородной Непорочности. Змей не смеет их искусать. Всевышний гарантировал нас от искушений густым туманом их догматов, ритуалов, обрядов и садов.
— О радость! Родился новый народ! — восклицает Эаг.
И опять на глазах расцветает Ойнопия и появляется Грааль, Неупиваемая Чаша. И с нею муравьиное царство оживает и возвращается в образ мессианистического.
K
Боже, как исхитил Ты дочь Асопа Эгину и унес ее на Ойнопию, исхити душу мою из царства мира! Унеси ее на утопическую Ойнопию — царство Вышней Любви и питания морского.
Жажду я Чаши Неупиваемой, жажду от Твоих блаженств. Да будет плоть моя скована страстныoм, зацементирована физическими немощами, позвоночный столб истерзан немощами и все существо мое преображено в скорбях. Отнеси меня на Ойнопию и оставь в царстве мелхиседекова священства — с братьями и сестрами моими, с сыновьями и дочерями вкушать от неупиваемых блаженств, из Чаши Твоего Грааля.
P.S.
Эаг увидел могучий дуб и муравьев в вещем сне, сбывшемся вскоре на его глазах. Увидел вещий сон и я. Рассеется густой туман над скованной дымкой современной Ойнопией-Россией. Уйдут проклятые гадюки, смертельно искусавшие человечество и некогда цветущую землю, полную райских благоуханий, превратившие в мертвую пустыню с колючими иголками. Слышима будет молитва Мелхиседека-Эага.
Гера, или Богосупружеские узы на Олимпе
О манящая Атлантида! Божественный атлант Христос пришел из Атлантиды. Христа не понять без Атлантического океана — не покоища морских вод, а духовной сферы, по которой распространяется веяние Атлантиды во все времена, во всех цивилизациях.
Гера, или Богосупружеские узы на Олимпе
О манящая Атлантида! Божественный атлант Христос пришел из Атлантиды. Христа не понять без Атлантического океана — не покоища морских вод, а духовной сферы, по которой распространяется веяние Атлантиды во все времена, во всех цивилизациях.
Грааль хранится на дне Эгейского моря в замке «78», в срединных «обителях блаженных»: купель в сиятельных светах, в несказанных зерцалах, среди сокровищниц и превосхищенных алтарей Морской Богоцивилизации.
Любой список утопического социума от христианского до коммунистического, от маразматически-первобытного до совершенно-технократического — цивилизация в любом своем состоянии от рождения до вершины и гибели тщится подражать Атлантиде, принять на себя облик этого совершенного прообраза богочеловеческого диалога, диогенетического (рожденных от Бога свыше) моста.
Египет реформатора-поэта, юродивого фараона Эхнатона и христианство в лучших дерзаниях византийских императоров остались утопией только потому, что не дерзали читать по белым свиткам Атлантиды, избивали пророков божественной державы.
Высшие греческие мифы запечатлели (как могли в приуроченных к эллинскому архетипу) духовность Атлантиды. И передавать их приточный, эзопов, таинственный, запечатанный язык понятиями преданий, мистерий и сказаний, ссылаясь на гомеров, эврипидов и эсхилов — нелепица, подобная пониманию Христа черными иерархами Московской патриархии или суждению о воплощении Сына Божиего по голливудскому фильму «Христос Суперзвезда».
Манящая кладезь кладезей, зерцало зерцал, всесовершенная госпожа, божественная Атлантида! Прекрасны твои горы и долины, голоса твоих нимф и ор, девственные твои хороводы, белые купели, в них же омываются всесовершенные богини, скрывая от смертных таинственную красоту небожителей и веселящихся блаженно во Царстве царств.
K
В католичестве — Таинственная Роза. В православии — София Новгородская, Матерь Премудрость сидящая на золотом троне с кадуцеем в руках и властно озирающая мир. Последняя иконописная ее персонификация — Российская Державная, юродивым образом крестьянкой Адриановой обретенная в подвалах храма Коломенского под Москвой…
Гера — на солнечном троне восседающая Царица Теогамия. Вершина премудрости атлантических белых старцев, «старица» (в прямом переводе), Гера — тучная гора Господня, гора Дома Божия, гора усыренная, гора всех гор. Недосягаемая вершина пути на атлантический Олимп, к христианскому Царству, к иудейскому Малхут Шамаим, где простирают вечные свитки первый восхищенный на небеса плотью Энох и после него Моисей, Илья, Серафим Соловецкий и сто тысяч старцев превосхищенных.
Греки «опустили» бедную Геру в свою мушиную липучку. Для них она ревнивая, злопамятная, завистливая хищница: чинит интриги, гонит одних, поощряет других и пр.
Гера — олицетворенная Премудрость Вышнего. Супруга Всемогущего Юпитера, сияющего Отца светов, Гера гонит и покровительствует одновременно; в этом одна из древних ее атлантических тайн. Геракл не совершил бы ни одного подвига своего, если бы не был гоним Герой до последнего смертного часа самосожжения на костре. А вслед за ним потомки его гераклиды.
Гера — Первосвященница Мелхиседекова, верховное олимпийское божество. Дочь Кроноса (Времени) и Реи (от «рео» — текущее во времени, воплощающееся в мерцающих человеческих измерениях), сестра Деметры. Таинница теогамических уз. Мать богосупружества.
Вместе с остальными детьми Таинственного Божества — Отца-Матери совершенных и помазанных, олицетворенной превосходящей любви, превосходящей доброты и превосходящей праведности — Гера была проглочена временным потоком Кроносом. А затем по хитрости Метиды и Зевеса исторгнута обратно (в единое пакибытие). С Зевесом у неё тайная связь, хотя она считается третьей после Метиды и Фемиды (Основание и Закон) супругой Всемогущего.
Таинственные узы, сочетающие Юпитера и Геру — теогамическая жажда обоих супругов привести к лику обоженных как можно большее число сотворенных душ. О каждой из них попечение Всевышнего. И Гера — чудесное Зерцало Всемогущего. Она знает как кратчайшим образом привести душу к совершенству, хотя бы должна была она спуститься в царство мрачных теней, где подвергнута тяжелейшим смертным испытаниям, невыносимым скорбям, мрачным пустыням и адовым пропастям.
Сияющая звезда Геры — как утренняя Аврора, розовоперстая Эос, всегда перед глазами восходящего по лестнице блаженств к вершинам мудрости.
K
Насколько атлантическая мудрость превосходит иудео-христианскую видно хотя бы по сказанию о том, как Гея (мать-земля, покрывшая Жену Облеченную в Солнце во время погони за ней красного дракона) подарила Гере на огненную свадьбу ее с Вседержителем дерево с золотыми яблоками, позднее охраняемое Гесперидами в саду Геры на горе Атлас.
Иудео-христианство грехоцентрично упоминает «запретный плод» и «древо познания добра и зла». По сути, эта негативная религия борется с химерами и тщится законами Моисея и крестом Христа победить запретный плод. Но чем больше ищет избежать, тем фатальнее его распространение среди смертных. Солнцецентрическая светолитная преображенская религия атлантических Олимпийцев предлагает человеку три золотых яблока из божественного сада Гесперид, охраняемого змеем Ладоном.
Последний, самый трудный, величайший, неописуемый в человеческих мирах подвиг Геракла. Герой достает жалкому трусливому Эврисфею (царьку, которому в совершенном смирении служит он, богоподобный мужественный сын Зевса) три золотых яблока Гесперид.
«Золотой век» в описании гесиодовской «Теогонии» связан с вкушением из сада Гесперид. Человеку велено более чем «не вкушать запретный плод» негативной религии — вкушать благословенные плоды из сада Всевышнего, охраняемого дочерями Атланта.
Не знают этих трех золотых яблок (первородной непорочности, премудрости и девственного зачатия свыше) иудео-христиане. В центре их учения лежит проoклятый плод и проoклятые змеи — отчего и распространилось тлетворное воздействие этого царства cмерти на всю вселенную.
Религия Греции и Атлантиды позитивна. И на вершине пути открывается подвижнику Древо Жизни. Его впускают в пребожественный сад преблагоуханных Гесперид, расположенный невесть где, где-то на краю земли. Настолько далеко и запечатанно, что Геракл добирается с трудом до Атланта, держащего на себе шар земной (знак того, что земля повинуется атлантическому идеалу и прообразу).
Дальше Атланта дело не идет. Даже Геракл — Илья-пророк и Христос атлантической эры — не попадает в атлантический Эдем, в сад Гесперид. Геракл убивает Ладона (змея не столько искушающего, сколько охраняющего вход в Царство), приставленного беречь божественные яблони от самих Гесперид, поскольку Гера обнаружила, что «потихоньку» райские нимфы крадут яблоки и запретным образом вкушают их. Но Атлант преподносит золотые яблоки Гераклу, убившему Ладона. И тот спешит вернуть их трусливому «чиновнику от веры», мелкодержавному царьку с дрожащими руками Эврисфею.
K
Вся напоенная благоуханием райских кущ, религия Атлантиды, поныне распространяемая от морской пучины и поныне бьющей о песчаное побережье девственной пеной, — в трех этих воистину золотых яблоках. Блажен вкусивший их. Запретный плод от древа смерти никогда не коснется уст его. А если и придется проглотить ему яд аспида или вкусить жало институциональной гадюки (проклятие от фарисеев), золотое яблоко из сада Гесперид — нимф-хранительниц наивысших тайн Всевышнего где-то «на окраине запада», во владениях Никты и Эреба, сладкогласых сестер Эглы, Эрифии, Аретусы, дочерей Гесперы, — помогут избавиться от яда и цементных саркофагов современного мира, достичь совершенного блаженства. Трудно представить лучший свадебный подарок, чем три яблока вечной мудрости, вечной жизни, вечной радости.
О начало богоцивилизации, яблоня Всевышнего с золотыми плодами! Отец Огненной Свадьбы анзерский зэк великий Иннокентий Балтский (Третья Ипостась, Царь Дух Святой на золотом престоле Славы) шествие Огненной Свадьбы с тремя возжженными свечами начинает с преподнесения трех золотых яблок всем гостям: «Вкушайте, гости дорогие!» И от этого граалева умножения яств столы ломятся от вин и сладчайших кушаний.
K
Самос, глядя на него с малоазийской точки Оздери (‘earth’ — англ. ‘земля’, деoри — ‘девственные ризы’), выглядит дышащей горой в сумеречных дымках. От Самоса распространяется благовоние первой теогамической брачной ночи Всемогущего и Геры. По сказанию Атлантиды, эта нескончаемая ночь блаженств в тысячах возжженных свечей и в многотысячных форумах отроков и отроковиц в белых одеждах длилась триста лет!