Во сне у источника Пирены ему является Афина Паллада. У нее в руках золотая уздечка. Проснувшись, Беллерофонт видит рядом с собой золотую уздечку, понимая, что это помощь свыше. Горячо возблагодарил Беллерофонт Всевышнего. Теперь Химера обречена, а герой готов совершить великий подвиг.
Накинутая золотая уздечка, укрощающая Пегаса — что это? Любовь к Всевышнему, восьмая ступень атлантической лестницы обожения. Пегас покоряется тому, кто девственно влюблен в Всевышнего! Тому дает он вдохновение веры. Тот же, кто ищет только вдохновения муз — прославлять себя, природу, ближнего — довольствуется источниками. Приходит он испить из холодных и горячих источников, исполняется поэтического духа, но обуздать Пегаса не может.
Афина Паллада (Премудрость Божия) бросает с неба жемчужину Грааля — любовь к Всевышнему, священнотеогамию. Эта теогамическая жемчужина и именуется в Атлантиде золотой уздечкой.
…Беллерофонт мгновенно вскочил на Пегаса, набросил ему на голову золотую уздечку, и огнекрылый конь вознес его на небеса. Долго летел он быстрее ветра по просторам неба, но золотая уздечка делала свое дело. Не смог Пегас сбросить нашего героя, после чего смирился и верно служил ему.
Беллерофонт не сводил глаз со своего прекрасного коня. Сколь поразителен был взор его очей, какая царственная поступь, какая мудрость в каждом движении и жесте! Какая красота, несокрушимый дух, какое вдохновение истины! Как рыцарь со своим Божественным Возлюбленным Христом, Пегас сливался в одно со своим наездником, и вдвоем они становились абсолютно непобедимы.
Постиг Беллерофонт высочайшее вдохновение веры, доступное Исайям, Златоустам, Симеонам Новым Богословам. Как из рога изобилия исходили от него изречения Святого Духа. И исполнился великим праведным гневом Беллерофонт на Химеру римскую, Ехидну московскую, на Тифона фундаменталистского.
Как только слился в одно на небесах Беллерофонт с Пегасом, быстро помчался он к горам Ликии. Химера почуяла близкий конец и взвыла от ярости: кто посмел нарушить ее покой? Не столько меч Беллерофонта, сколько могучее дыхание ноздрей Пегаса насторожило ее, и чудовище выползло из своей темной пещеры.
Огонь от трех пастей заволок дымом все кругом (дым инквизиции, дымы их химерических вероучений, преемств, катехезисов — дымы от трех огненных пастей). Злодейка думала, герой задохнется в клубах дыма. Но высоко взлетел Пегас с Беллерофонтом и спас своего героя.
С высокого неба мечет смертоносные стрелы обличений Беллерофонт в Химеру. Обличает чудовище во всех его злодеяниях, предъявляя счеты за убитых ею богов, за закрытое небо, за распечатанные врата сатаны, за мафию, за педофилию, за всеобщий разврат. За материализм, мамону, растление и близкую гибель мира.
Никто не смел с такой силой обличать это грозное чудовище! Химера в ярости забилась о скалы. Вот она ударяет о них копытами, высекая огонь, и скалы рушатся одна за другой… Неистовая, ярая, носится она по горам, пожигая все кругом.
Но не отпускает чудовище Беллерофонт. На злобную ярость подыхающего чудища великолепный Пегас отвечает еще большим праведным гневом. Раздуваются его ноздри… О вдохновение битвы! Одну за другой мечет Беллерофонт смертоносные стрелы в Химеру. Нигде не может укрыться злодейка. Везде настигают ее обличения пророка. Бессильна она против вдохновения веры, золотой уздечки любви к Богу и могучего Пегаса (вместо троянского коня и ящика Пандоры).
Где сила Химеры? Куда делись церемониальные маги-священники? Где их химерические цели, химерические посулы, химерическая эсхатология (православная преисподняя), химерическая церковь, адова контора?
Рассеялись химеры. Святые сошли с неба! Победил Беллерофонт кошмарное чудовище. Вздохнул с облегчением мир. Прозрел и увидел Всевышнего каков Он есть. Очистилась земля от адова чудовища.
Но на лестнице обожения величайшая из добродетелей — служение и верность Вышнему. Одной любви мало. При недостатке мудрости она может обратиться в свою противоположность: в восстание на Бога и в гордость.
После одержанных побед Беллерофонт возвращается в Ликию прославленным героем. Его окружают почетом и величием. Ликийцы выделяют ему самые прекрасные плодороднейшие земли, а царь Иобат отдает ему в жены свою дочь, с нею полцарства в приданое и чтит его как величайшего из героев, оказывая ему равнобожественные почести.
Беллерофонт возгордился. Он счел себя равным богам-олимпийцам. Земная слава оказалась ему непосильной, и вдохновение веры сменилось на вдохновение поэтов. Но никакими божественными комедиями, сонетами и «одами на восшествие императрицы на престол» совершенная святость (обожение) не достигается. Необходимо другого рода вдохновение: метанойи, преображения. Вдохновенное дерзновение преодолеть себя, родиться свыше, стяжать Святого Духа и двумя руками держаться за Премудрость.
Беллерофонт решил на Пегасе взлететь на светлый Олимп, не спросив на то благословения Всевышнего, и Юпитер наказал его. В неистовой ярости Пегас сбросил героя на землю, и тот лишился разума. Долго скитался Беллерофонт по «долине блужданий», а потом сошел в царство теней.
Вскружила земная слава голову Беллерофонту и счел себя равным богам. Но Премудрость наказала несчастного: Пегас сбросил его на землю. Вдохновение веры сменилось вдохновением поэта. Вдохновение божественной любви, жажда окрыленно взойти и плыть по небесам — желанием прославлять себя, женщин, природу, мир, человека.
Бог наказывает поэтов безумием. И они блуждают в долинах как лунатики, пока их не ожидает мрачный удел в царстве вечных теней.
Почему такой удел начертала Беллерофонту мистика атлантов? Искушения на пути. В свой час покается Беллерофонт. Возродится в нем солнечное божество, великий герой Древней Эллады. И Пегас по благословению Всевышнего вознесет его к солнечному Олимпу. Тогда поэты перестанут быть мандельштамами, ахматовыми, цветаевыми и бродскими, пушкиными и лермонтовыми, т.е. колдоватыми певцами женских ножек и прочих преходящих ценностей.
Древний миф рисует трагедию поэта. Если у него не хватает сил использовать данный ему дар для прославления Всевышнего, его ожидает безумие, одиночество, долина блужданий, в конечном счете мрачный удел.
Не по назначению использовал он дар Всевышнего и погубил самого себя.
Прекрасная Даная зачинает от Всевышнего, или Золотой дождь мирровых капель с неба
І.
Фатум за грехи родителей тяготеет над детьми до третьего-четвертого поколения. Греки знали не хуже евреев об этой заповеди, продиктованной в синайском законодательстве.
Линкей запятнал себя неблагородным поступком с Кастором и Полидевком, из-за чего погиб и тело его сожжено молнией гнева Всевышнего. По грехам деда страдает и третье поколение — царь Аргоса Акрисий, внук Линкея. Оракул предсказал ему гибель от руки сына своей прекрасноликой, неземной красоты дочери Данаи.
Непорочная Даная вовлекается в круговой порядок родовых программ.
…О Даная! Ты — сплошное вековое страстноoе.
Ее любимый отец, царь Аргоса души в ней не чает. Наслаждается ее неземной красотой. Не знает как угодить ей. Обожествляет. Сравнивает с Афродитой и ревнует к женихам… И что же? Как кинжал в сердце: внезапно отец изменился. Зачем он, мнительный и подозрительный, спросил оракула о своей судьбе? Боялся, злая тень настигнет его или рок наступит ему на пятки? О, зачем испрашивал ненужное отец?
Оракул известил зловеще: престарелый царь Аргоса погибнет от руки своего внука, рожденного от прекрасноликой дочери Данаи. «Может ли быть такое, чтобы я взрастил дочь-отцеубийцу?! — спрашивает у оракула Акрисий. — Неужели дочь прекрасная любимая Даная, коей я посвятил жизнь, души в ней не чаю и обожествляю, станет соучастницей заговора против меня и настроит своего сына убить своего отца? О ужас!…»
— Нет! — кричит глядя в бездонный колодец с мутной водой Акрисий. — Нет, Даная не способна на подобное. Но что если ее подговорят мои враги? Неизвестно какого нрава будет мальчик, рожденный от нее. Да будет проклят час когда она пришла на землю!
Акрисий забывает, как восхищался красотой Данаи вместе с лучшими мужами Греции и как превозносил ее совершенный нрав на собраниях и форумах аргосцев. После предсказания оракула его не оставляет одна мысль: как избавиться от дочери?
Рок можно победить. Не для того ли поусердствовал оракул, чтобы предупредить беду? — размышляет несчастный. Он не может смотреть на свою дочь. Замышляет злодеяние, видя в ней своего врага. Ее ласка и безумная любовь к отцу кажутся ему коварным лицемерием ангелоподобной дочери.
Она видит многоглавую змею, бежит от нее как от страшилища. Ее сердце пронзает электрическая игла. «Что с тобой, папа?» — трепеща спрашивает Даная. Акрисий тяжело молчит. Не сказав ни слова, отвернувшись уходит.
Какая трагедия! Какая боль в сердце любящей дочери! Ее дорогой отец отверг ее. «Папа, что с тобой произошло? Почему ты изменился? Чем я обидела тебя? Какой грех совершила?» Акрисий, видя страдания дочери, не может сдержаться и выкладывает ей правду: «По предсказанию оракула, я погибну от руки твоего сына. И ты, дочь, в кою я вложил жизнь и любил безумно, станешь соучастницей заговора против своего отца. Отцеубийца! Хуже нет удела, и нет несчастней отца, чья преступная дочь замарает руки в его крови».
«Боже мой! — заламывает руки Даная как иерусалимская жена. — Проклята я! Лучше бы не приходить мне в мир. Лучше бы не родиться мне на свет дочерью царя и не любить отца как Бога. Лучше бы не знать мне пение небесных птиц и язык животных!».
— Я, наверное, достойна смерти, — плачет Даная. — Предай же ей меня, отец, чтобы не случилась беда. Лучше пусть умру я, чем мой любимый отец скончается от руки моего сына по моей вине. Да не родится никто от моего чрева. Да не прикоснется ко мне ничья рука!
— Да-да, дочь моя! — находится Акрисий. — Я принял решение. Чтобы избежать беды, я построю для тебя прекрасные покои из бронзы и слоновой кости, куда заключу тебя навеки, чтобы ни один муж не пленился твоей красотой и не похитил тебя. Я единственный буду спускаться в подземелье и разделять часы твоего одиночества.
— Да, отец, да. Я достойна уже в этой жизни удела мрачного Аида. Ты можешь сковать меня цепями и приставить пса у входа в мою маленькую преисподнюю — я согласна. Принимаю твое решение даже не как наказание, а как милость, — плачет прекрасная невинная Даная и целует руки своему отцу.
В одиночестве, гнетущей тьме, при скудных восковых свечах на холодном ложе, дрожа от холода и страха, проводит дни и ночи Даная. Ей беспросветно, безнадежно…
Святые, полные неземной красоты, не успев расцвести, сходят в подземный мир, учит Премудрость Атлантиды. Прекрасная Даная! Твоим совершенством восхищаются ангелы и боги олимпийские. Твое смирение поражает самого Всевышнего. Ни один смертный не смеет проникнуть в твой мрачный чертог.
Не переставая любить отца, любя его еще больше, Даная коротает дни и ночи в богомыслии о Всевышнем. Нет, не случайно Премудрость определила ей подобный удел! Ее неземная красота достанется богам. Она посвятит себя Всевышнему без остатка. Она станет его всетрепетной невестой, дни и ночи будет проводить в ожидании Его. Ровно в полночь возжет она свечу и как сомнамбула, безумно и страстноo, напевая песнь известную ей с детства, будет выходить навстречу Жениху, как мудрая дева из притчи Христовой…
Миропомазанная Даная вне родовых программ. Над ней не довлеют грех Линкея и животный страх Акрисия. Окрысившийся отец кажется ей святым. Она ни в ком не видит зла. Око ее невинно. Даная считает: отец поступил с ней более чем благородно, сохранив ей жизнь. И не дождется часа, когда заскрипит дверь в подземелье и отец при свете факелов посетит ее. Заботливо поинтересуется: как она, какие у нее нужды? Расскажет о происходящем в мире. Принесет вести от дорогих ближних и от кормилицы, которую горячо любила.
Особым образом раскрывается и отец. В ее страстноoм он любит ее по-прежнему. Ему вернулась безумная любовь к дочери. Теперь ему не грозит смерть от руки сына Данаи. Он может по-прежнему влюбленным юношей созерцать ее всесовершенную красоту, слышать ее прекрасный голос, любоваться ее девственным нравом.
— Отец, ты простил меня? — не уставая спрашивает Даная при каждом появлении отца в подземелье. Святой деве невдомек, что ее отец поступил трусливо. Где его любовь, что выше смерти? Чтоo животный страх перед волей Всевышнего?
Даная отгоняет от себя подобные мысли… Папа по-прежнему любит ее, интересуется ей. Он не дает ей скучать. Она по-прежнему живет одним отцом.
Все боoльшая тоска и одиночество наполняют ее душу. Злые духи приходят к ней, пронзают ее сердце: Даная, для чего ты пришла в мир? Для чего Всевышний наделил тебя столь совершенной красотой? Чтобы она пропала в подземелье с мрачными тенями?
Даная погружается в мысли о Боге. Всевышний открывает ей Свои последние тайны. Для чего-то же было предписано ей, красавице деве, сойти живой в затвор и вечный мрак… В сердце Данаи загорается свеча любви к Всевышнему. Во всем что с ней произошло — ничего кроме любви.
Акрисия тревожит состояние дочери. Уж не сошла ли она с ума? Днем и ночью бредит она о каком-то возлюбленном и говорит ему: приди. Осторожно интересуется обетами вечного девства и мистериями для посвященных. Испрашивает книги древних, где говорится о таинственной любви божеств к земнородным и об их восхищении в светлый Олимп…
Сколько блаженных утешений подает ей таинственный Жених! Ее красота предназначена единственно Ему. Она ждет Его и знает: Он придет к ней.
шепчет Даная в часы ночного бдения, одну за другой возжигая свечи и коротая ночные часы между страхом и блаженством. Она бредит о таинственном Возлюбленном, поместившем ее в Брачный чертог.
В неописуемом затворе под бременем родовых программ прекрасная дева Даная достигает вершины аскетического затвора.
Она почти отказывается от пищи и принимает обет невесты Божией. Отныне ее жизнь изменяется и наполняется другим содержанием. Она уже меньше нуждается в отце. Проходят страхи и помыслы. Даная счастлива. Она не желает возвращения в мир. В ее сердце наступает глубокий покой, связанный с присутствием и проникновением во все ее существо Всевышнего.
В глубокой смертной тоске на грани экстатического восхищения она слышит Его голос:
— Я иду, Даная! Жди Меня!
Истаивает дочь аргосского царя. Исхудала, но отказывается от пищи. Глаза горят неземной страстью. Ожидает своего Всевышнего. Земное перестало для нее существовать.
Акрисий считает: дочь впала в безумие. Ищет лекарства, чтобы исцелить ее…
— Мой добрый отец, я благодарю тебя за твою заботу, за твое нескончаемое милосердие. Но прошу тебя, не утруждай себя посещениями. Мне хорошо. Я счастлива и преупокоенна. Ни на что не хотела бы променять свой удел. Я самая счастливая из девушек Аргоса. Не утруждай себя больше излишней заботой — не приходи так часто.
II.
12 ночи. Даная привстает: «Что это?»
Золотой дождь. Мирровая капель.
Это пришел ее Возлюбленный. Он преукрашен мирром и алоэ и распространяет благоуханные ароматы.
О наконец-то! Даная восхищенно смотрит в открывшиеся небеса. В земном аду ей отворяются врата Брачного чертога. Мирро входит в ее существо, обжигает ее составы. Даная наполняется до краев божественной амброзией. Она испытывает сладость и блаженство, недоступные земным девам и женам.
Жених более чем посетил ее. Всевышний избрал ее в свои супруги.
О! Блаженная блаженных, страстнаoя святая премудрая дева Даная сподобляется одного из 15 образов непорочного зачатия, известного из древней Атлантиды и именуемого «золотой дождь любви Всевышнего» или «мирровая капель страждущего Жениха».
«Неплодная рождает!» — могла бы воскликнуть Даная, обрекшая себя на заточение из любви к отцу. Пребожественный дождь осеняет ее. Кровь Агнца проницает ее существо. Даная превосхищена в лоно. Она супруга Всевышнего. Ослепительный свет, Божественное Солнце избрал ее в невесты и сподобил радости, какой нет ни на земле, ни на небесах.
Мирровый состав Всевышнего входит в ее плоть. Даная становится односоставна олимпийскому Пантократору. Ее существо наполняется пребожественным мирро. Ее Возлюбленный учит ее вкушать из неупиваемой чаши. Непорочным зачатием совершенным образом обоживается юная дева темницы, дева преблагоуханного «цемент-ного» страстноoго, соловецкая зэковка Даная из Аргоса…
Даная не находит слов для своего пренебесного Возлюбленного. «Ласкай меня еще, Сладчайший мой!» Мрачный склеп превратился в вечный брачный чертог. А скорбная постель, мокрая от выплаканных слез — в одр света и вышнего блаженства. Восхищенная к небесам Даная повторяет только «Да… Да… Да!»
Она вступает в таинственный диалог с Таинственнейшим Божеством. Ее осеняет премудрость Вышнего.
Даная сподобляется непорочного зачатия, и в своей истаивающей тоске рождает прекрасного мальчика неземной красоты.
Она наречет его Персей. Мальчик премудр, как богомладенец. Начинает говорить, едва придя в мир. Он сирота. У него нет отца. Даная станет ему отцом и матерью — как Пресвятая Богородица Христу.
«Боже, как щедр и милостив ты, Сладчайший, если даровал мне подобное чудо!» — не нарадуется небесной радостью Даная. Не отпускает Персея из рук своих ни днем, ни ночью. Не отводит от него глаз. Она не нарадуется его духовности и мужественности, его смирению и всеведению. Всматривается в его лик, различая в нем лик сладчайшего Возлюбленного. Она воздает сыну божественные почести, его как воплощенное Божество, понимая что он сын Божий.