– С виду опасный, – прокомментировал Исаак.
Дом осторожно взвесил на руке меч-память, всматриваясь в почти невидимые расплывчатые очертания, в то время как оружие в его руке мутировало из меча в нож, из ножа в пистолет.
– Гм… – пробормотал Дом. – На Терра-Нове и на Земле мечи ведь в ходу, так? И на Лаоте тоже?
– Да, с металлическими клинками. Они более традиционны, но, говорят, приносят большее удовлетворение, чем огнестрельное оружие. Но вот это предназначено для того, чтобы убивать. Впрочем, я нисколько не хочу его принизить, босс.
Дом усмехнулся.
– А для робота ты довольно нахален. В былые времена толпа линчевателей разобрала бы тебя на части.
– В былые дни роботы не считались живыми существами.
Подарок от Джоан оказался простым черным жалостливо-йоговым атамом[5] в преддверие той поры, когда он будет принят в члены церемониальной «говорильни», а от матери он получил дарственную на одно из ее личных поместий на Земле. Подарок был слишком щедрым и вообще типичным для леди Виан, в тех случаях, когда она вообще вспоминала о существовании сына.
Еще тут были подарки от младших директоров и глав подкомитетов, по большей части дорогие – слишком дорогие, чтобы их можно было оставить у себя, даже если Джоан это позволит. Но Дом мечтательно повертел в руках документы на робоконя, подаренного Хугаганом из Межпланетных отношений. Заглянув ему через плечо, Исаак громко фыркнул.
– Изготовлен на Луне, – сказал он. – Полагаю, сойдет, но не чета тем, которые делаем мы на Лаоте. Вот эти уж точно живут и дышат.
Дом поднял на него взгляд.
– Обязательно слетаю на Лаот.
– Жемчужина Вселенной, поверь мне на слово.
Рассмеявшись, Дом проверил, надежно ли уселся у него на плече Еж, потом щелкнул контрольной клавишей, и сандалии подняли его в вышину – мимо заполнявших купол запыленных лонжеронов, через отверстие в крыше, потом еще выше к морю.
Он медленно опустился по спирали к лагуне, где паслись мелкие ручные ветрораковины леди Виан, и почувствовал, как у него на шее завозился Еж. Повернув голову, он увидел, что мелкий зверек надежно зацепился ему за шею хвостом и, раздувая ноздри, нюхает ветер.
Ветрораковины внизу перестали пастись и повернулись, став одна за другой, так что, касаясь передней носом, а задней кормой, образовали круг. Виан часами вбивала в их крохотные мозги самые простые трюки.
Что-то беспокойно закопошилось на задворках памяти Дома, но, беспечно отмахнувшись от этой возни, он поднялся выше.
С лету проскочив окаймлявшие газон гелиевые деревья, протыкая на лету их тонкие, полные воздуха плоды-шары, он затормозил в каком-то дюйме над травой.
Подошедшая решительным шагом Джоан поцеловала его с чуть большей нежностью, чем обычно. Он заглянул в ее серые глаза.
– Здравствуй, внук. Как ты себя чувствуешь в такой день?
– На седьмом небе, мэм. Спасибо. Но должен сказать, у вас вид довольно усталый.
«… Она только разыгрывает хладнокровие, – подумалось ему. – Что же ее так тревожит?» Джоан слабо улыбнулась.
– Всегда нелегко смотреть, как твои потомки прокладывают себе дорогу в жизнь. А сейчас тебе нужно познакомиться с гостями.
Медленно подошла леди Виан, чье лицо скрывала густая серая вуаль. Она протянула белую руку. Опустившись на одно колено, Дом эту руку поцеловал.
– Что ж, – сказала она, – да здравствует хозяин планеты. Кто твой железосодержащий друг?
– Исаак, миледи, – ответил Дом, – назойливый робот, которому ни к чему свобода.
– Ну разумеется, – отозвалась леди Виан, – нам всем суждено носить цепи, пусть даже они выкованы из случая и энтропии. Разве Шутники не заключили в оковы сами звезды?
– Вы превосходно проникли в суть, – сказал с поклоном Исаак.
– А ты излишне самонадеян, робот. Но благодарю тебя. Дом, я желаю, чтобы ты отдал это болотное существо в музей или в зоопарк.
Еж почесался и фыркнул, а затем издал долгое, протяжное шипение. Посмотрев за плечо матери, Дом поймал взгляд высокого мужчины в длинном синем плаще и с тяжелым золотым ожерельем-воротником на шее. Лицо незнакомца испещрили морщинки от смеха, и, подмигнув Дому, он поднял свой стакан вверх точно для тоста или салюта. Проследив его взгляд, Дом увидел, как над куполами поворачивает стая голубых фламинго. На мгновение они образовали круг, а потом, медленно взмахивая длинными крыльями, улетели к морю.
Откинувшись на спинку стула, Кородор вздохнул с облегчением. Если только не отравить воздух – а заодно и окружающую газон фильтр-дымку, – напасть на Дома можно теперь только одним способом: голыми руками или щупальцами. Или, во всяком случае, попытаться, прежде чем скрытые дезинтеграторы разберут их на составляющие молекулы.
Оставалось торжественное шествие по Тау-сити. В то время как все поедут, Дом пойдет пешком, и будет на нем только символизирующая его полномочия свинцовая с железом цепь и семь невидимых щитов различных типов, встроенных в ее звенья. Разумеется, посланцы большинства гуманоидных планет и еще пары-тройки других рас распихали вдоль маршрута своих «жучков», а несколько даже подкупили Кородора. Он…
… подался вперед. Кто-то вошел в поле зрения одной мини-камеры и смотрел прямо на него. Кородора пронзило неприятное, но стойкое ощущение, что незнакомец смеется. Выглядел он как человек, который смеется всю свою жизнь.
Кородор мысленно перебрал список приглашенных. Синий плащ, высокий… Ага, мелкая сошка в представительстве Правления Старой Земли в Тау-сити, назначен недавно…
Человек на экране оторвал от земли левую стопу и застыл, балансируя на правой ноге.
– Мадерн. Переведи камеру на типа в синем плаще. Нет, лучше… Гролль, сможешь навести на него луч?
– Уже, Ко. Вырубить его?
Кородор задумался. Земля была еще сильна. А за стояние на одной ноге per se[6] не убивают.
– Пока подожди.
Землянин вытянул левую руку, точно указывая кулаком и четырьмя пальцами прямо на центр наблюдения. Закрыв один глаз, землянин как будто целился вдоль вытянутой руки.
«Давай-ка посмотрим, как ты выглядишь без оптического нерва», – подумал Кородор.
Взрывной волной его отбросило в сторону. Приземлившись в боевой стойке на полусогнутых ногах, он рефлекторно выбросил перед собой, нацеливая, дезинтегратор, и нырнул, когда второй взрыв и крик знаменовали превращение консоли контроля за вооружением в столб дыма с нитью накаливания в середине.
Гости вежливо похлопали. По кивку бабушки Дом поднялся на несколько метров над землей и произнес:
– Я благодарен всем вам. И прошу лишь о том, чтобы дух Жалостливого Йога и Малые Боги всех народов и рас даровали мне… даровали мне… – Он остановился.
Со стороны жилых куполов эхо донесло низкий рокот.
Расширив от удивления глаза, Дом всмотрелся в купола и мысленно снова вдруг услышал слабый щелчок выстрела из дезинтегратора в прозрачном воздухе вокруг башни Шутников. В его сознание хлынул поток образов, обрывки фраз, которые соединились и сложились в смысл, а за ними последовали воспоминания о жаркой боли и холодной прохладе болотной воды…
Точка в воздухе стремительно росла. Он услышал, как где-то далеко-далеко вскрикнула мать.
Неизвестно откуда выпрыгнул Кородор: одежда на нем тлела, вместо рук – сплошные ожоги, вместо лица – кровавое месиво.
Тяжело приземлившись подле Дома, он бессвязно на него заорал. Все еще находясь под властью воспоминаний, Дом покорно кивнул.
Легкой походкой к ним подошел человек в синем плаще и принял свою театральную позу. Пронзительно взвизгнул еж.
Обеими руками поднимая дезинтегратор, Кородор рванулся вперед, но взревел и выронил дымящийся приклад и тут же всем телом бросился на вытянутую руку землянина.
Над опаленным газоном закружился шар не-света, искривился сам ландшафт. Видишь-Почему было ярким солнцем. В болезненно светлом небе оно показалось теперь просто темным пятном.
ГЛАВА 3
Пять островов, Фнобис. Шум моря. Дышать? Но он не мог дышать.
Оно накатывало и отходило, как приливная волна. Это был только звук, но он таил в себе странные гармонии – тепло и мягкость.
Пять островов, Фнобис. Шум моря. Дышать? Но он не мог дышать.
Оно накатывало и отходило, как приливная волна. Это был только звук, но он таил в себе странные гармонии – тепло и мягкость.
Дом плавал в дышащем море.
Появился мужчина, одетый в старое коричневое одеяние адепта жалостливой йоги, облаченного для церемонии Страшдества. Лицо было знакомым. Его собственное.
– Раскрой глаза, черт побери! Я твой отец.
– Привет, пап. Это правда ты?
Джон II Сабалос сердито отмахнулся.
– Нет, я лишь проекция твоего подсознания. Неужели Хрш-Хгн ничему тебя не научил? Крас! Да хоть бы все звезды упали, ты, дружок, должен был быть мертв. А следовательно, какой теперь прок от вероятностной математики!
– Что со мной происходит, папа?
Знакомое лицо поблекло и растворилось.
– Не знаю. Это ведь твой сон. – Осталась одна улыбка.[7]
Появился Хрш-Хгн – возник перед привычной классной доской-проектором.
– В бесконечной Вселенной возможно все, включая и возможность того, что эта Вселенная не существует, – прокурлыкал он. – Если развить эту теорию, то на графиках…
Дом услышал собственный голос:
– Это не теория. Это всего лишь гипотеза.
– Э-э, опасайся парадокса! – Фноб погрозил ему пальцем. – Ибо как только ты выпустишь во Вселенную парадокс, у тебя окажется пойит.
– Пойит?
Появился Исаак – выступил из тумана, шаркая мягкими тапочками.
– Силы небесные! Неужто и роботов в этот сон пускают?! Или им приходится сидеть на заднем ряду в снах второго класса? Так вот, интрига тут, босс, такая: ты на самом деле наследственный Председатель самой Земли, но в результате дворцового переворота тебя загнали сюда…
– Нет, – твердо возразил Дом. Это было неправдой.
– Да нет же, у тебя неконтролируемый талант, который на самом деле результат многих поколений продуманной селекции, только скажи слово, и орды…
– Не выйдет. Это из Совокупности…
– Ну ладно, на самом деле никакой Вселенной не существует – мы не в силах от тебя это скрывать, – она существует только в твоем воображении, и поэтому одна тайная организация под названием «Рыцари Бесконечности»…
– Попробуй в какой-нибудь другой Вселенной, робот.
– Ну ладно. Если хочешь начистоту, ничего особо важного в тебе самом нет, но к тебе случайно попал волшебный браслет, откованный Повелителем Вселенной, и он хочет его вернуть, поэтому тебе нужно собрать несколько доверенных друзей, таких, как, скажем, я, и совершить путешествие на многие томительные световые годы к обжигающим огням Ригеля в созвездии Ориона, а там…
– Ага. Конечно.
– Я только старался тебя развеселить, шеф. – Робот пролил ртутную слезу. – Мы, фрейдистские проекции личности, тоже, знаешь ли, не колоды бесчувственные.
– Дом.
– Кто ты?
– Ты меня слышишь, Дом?
– Я тебя слышу. Кто ты?
– Если ты меня слышишь, Дом, то что ты видишь?
– Вижу?
Он ощутил льющийся сверху подкрашенный зеленым свет.
– Хорошо, Дом, ты находишься в псевдосмерти. Ты не знаешь, что это значит. Нам нужна твоя сознательная и всецелая помощь. Нам нужен доступ к твоей памяти о самом себе. Ты согласен выполнять упражнения? Хорошо. Пожалуйста, воссоздай мысленно изображение себя самого. Мы покажем тебе, как это делается…
Долгое время спустя.
Перед мысленным взором Дома парил он сам, его точная копия. Копия плясала и пела, а еще играла просто постыдно рельефными мускулами. Потом голос заставил его проделать все заново. И еще раз.
В его разум допустили понимание. Голос принадлежал оператору при резервуаре с «соплями». Или, точнее, целой их серии.
Он видел людей, которых привозили на больничных плотах после тяжелой ночи с дагонами: несколько смущенно улыбаясь в цистернах с беловатым физраствором, они разминали мускулы новых, зеленых конечностей. «Сопли» были единственным изобретением, с которым Противусолонь не собиралась расставаться. Хирурги говорили, что, даже если от тела осталось не более крохотного осколка мозга, который они называли момметой, новое тело можно…
Нет!
Дом подумал эту мысль снова и почувствовал, как запаниковал медик. Дом начал мысленно задавать вопросы. Стремительно упала тьма, которая затем сменилась зеленым светом и полным отсутствием желания думать вообще. Новый голос произнес:
– Думай связно. Ты должен дышать. Нам еще кое-что нужно построить. Теперь думай о чем-нибудь, мысленно это произноси.
Непрошено в сознание Дома проник «Зеленый Отче наш», последние слова, которые он произносил ребенком, прежде чем забраться в постель, закончив вечерние молитвы «Господи, благослови домашних роботов».
Он проскочил «Отче наш» аллюром. Столетия исказили слова, так что теперь они стали бессмысленной тарабарщиной, но все же сохранили некую силу.
В повисшей тишине медик произнес:
– Теперь, Дом, у тебя есть голосовые связки. Ты дышишь. Ты построил себе рот. Наверное, тебе хотелось бы кое-что сделать.
Дом закричал.
Он рассматривал себя в огромном, от пола до потолка зеркале. Все было на месте, все в рабочем порядке. Опираясь на память его тела, резервуар дублировал ногти, зубы, рисунок ДНК и даже заживил шрам у него на груди. Дом с горечью потер это место, вспомнив свое бегство от башни.
Скрипя шарнирами, подошел Исаак и протянул его одежду. Дом медленно оделся.
Налицо было только одно изменение. Прежде он был угольно-черным и пристойно безволосым – результат полезного для здоровья ультрафиолета в свете Видишь-Почему и инъекций танина. А теперь у него были волосы до пояса с зеленым – как и у всего тела – оттенком.
Возглавляющий отделение регенеративных резервуаров задорный доктор-креап объяснил ему это подробно, с редким пониманием разговорного галанглийского. Впрочем, креапы всегда легко перенимали манеру других рас.
– В просторечье это называется «сопли». Разумеется, уж вам-то этого не надо объяснять. Когда-то я ходил в море на больничных плотах, но мы уже далеко ушли от тех примитивных баков для выращивания конечностей.
Как бы то ни было, господин Председатель, «сопли» сами по себе живые. По сути, это очень сложный организм, который можно контролировать. Я гарантирую, что он дублирует ваше тело почти на атомарном уровне. Разумеется, у него есть некие преимущества, например повышенная способность переносить высокие температуры… Э-э-э, да, в вашем возрасте я такому вопросу не удивляюсь. Да, ваши дети будут во всех отношениях гуманоидными… – Тут доктор отпустил на удивление уместную грязную шутку. – Но чтобы избежать недоразумений, уясните раз и навсегда: это действительно вы, а не какая-то чужеродная слизь. Цвет? Боюсь, таково на данный момент положение дел в технологии… Приходите к нам лет через десять, и гарантирую, тогда мы сделаем вам тело без тени зелени. Что до волос… Ну, их отсутствие пока не стало генетической характеристикой уроженца Противусолони.
Прошу прощения, но на данный момент это процесс «писать со всеми бородавками».[8]
Прежде, чем вы нас покинете, господин Председатель, мне бы хотелось показать вам больницу. Уверен, персонал будет очень счастлив познакомиться с вами э… в неформальной обстановке. Что до меня, я буду горд пожать вам руку управляемым приспособлением.
Застегнув высокий галстук-удавку, Дом повернулся вокруг себя.
– Как я выгляжу?
– Бледно-зеленым, – хладнокровно ответил Исаак и указал на небольшой пластмассовый чемоданчик. – Тут кое-какая косметика для тела, босс. Ее прислала твоя мать.
Еще раз повернувшись вокруг себя, Дом провел бледно-зелеными пальцами по лицу. «Сопли», насколько сумели, попытались восстановить пигментацию тела, и все равно он выглядел так, будто год сидел на насыщенной медью диете. В период реабилитации он следил за рассказами о себе в новостях. Ловцы уже гордились совершенно зеленым Председателем и как будто ничуть не возражали против того, что эта зелень – результат отнюдь не удали на морской охоте. Но, согласно невысказанному замечанию матери, эта самая зелень оскорбит инопланетных сановников.
– А пошли они к Бенгу! – сказал Дом вслух. – Невелика важность. И вообще зеленый – святой цвет.
У дверей шесть офицеров службы безопасности вытянулись по стойке смирно, стоило Дому выйти из больницы в сопровождении Исаака и нескольких врачей и санитаров, тактично следовавших за ними на некотором расстоянии.
Рядом с охраной ждал Хрш-Хгн. В руках он держал высокоскоростной молекулярный дезинтегратор, и вид у него был сконфуженный.
– Тебе идет, – сказал Дом.
– Я пацифист, как и пристало философу, а это – варварство.
Они поднялись на председательскую баржу, которую, стоило ей подняться в воздух, окружили пять флайеров.
Дом невидящим взглядом смотрел вдаль.
– Кто заменил Кородора? – спросил он некоторое время спустя.