На этот раз вопросов не было.
Пляж в самом деле оказался хорошим, а вода в речке – чистой и теплой. А самым лучшим был тот факт, что вожатый не стоял над ними с секундомером и не орал, чтобы не отплывали от берега. Костя заплыл на середину и лег на спину, с наслаждением поддавшись течению. И подумал, что в этом лагере вовсе даже неплохо.
Стена леса отражалась в воде, это выглядело непривычно и красиво. Из-за верхушек деревьев чуть виднелась крыша корпуса, зато башня возвышалась над лесом во всей красе. И хотя она находилась далеко, Косте были хорошо видны ее бурые стены, покрытые редкими трещинами, остроконечная замшелая крыша, несколько узких окон-бойниц, в одном из которых мальчик заметил чье-то бледное лицо. Кто-то все же сумел забраться в башню.
– Ты что тут делаешь? – тихо подплывший Денис со смехом плеснул Косте в лицо водой и пустился наутек. Какое-то время они плескались на середине реки, а потом Денис посмотрел на берег и сказал:
– Классный вид отсюда! Лес, башня выглядывает – прямо средневековье!
– Угу, а из окна тоже кто-то выглядывал, – вспомнил недавнее наблюдение Костя.
– Как выглядывал? Из какого окна?
– Из окна башни, какого же еще, – беззаботно ответил Костя. – Значит, пробраться туда все-таки можно.
Денис посмотрел на друга как-то странно и уставился в сторону берега:
– Ты точно уверен, что кого-то там видел?
– Ну да. – Костя наконец догадался тоже посмотреть туда.
Башня была на месте, не отодвинулась и не приблизилась. Вот только бойницы на ней из-за расстояния казались еле заметными точками, и разглядеть какие-то детали совершенно не представлялось возможным.
Костя протер глаза, потом еще раз. Ничего не изменилось. Но как же так, ведь он четко видел – черные проемы окон, бледное лицо в одном из них, – именно бледное, в этом Костя мог бы поклясться. Может, у него от частых ныряний что-то случилось с глазами? Нет, глупости, так не бывает! Да, а такие перепады зрения что, бывают?
– Костя, – мягко сказал Денис. – Отсюда таких мелочей не различишь. Можешь мне верить, у меня зрение сто десять процентов. Одно из двух – или у тебя вообще суперзрение, или ты меня разыгрываешь. Лично я больше предполагаю второе. Хотя есть и третий вариант – ты начитался всякой мистической ерунды. Или солнышко голову напекло.
Костя ничего не ответил. – А что он мог ответить?
Глава III Истории в беседке
Первый вечер в лагере плавно переходил в ночь. Костя и Денис, вернувшись с пляжа, успели вместе со всеми сходить на ужин и перекинуться в домино с соседями по комнате – Лешкой Ивановым и Славиком Чернявским.
Снаружи заиграла громкая музыка, и Лешка оживился:
– Ура, дискотека началась! Побежали!
– Беги скорей, а то не успеешь! – подначил Денис. – Хотя можно и сходить, все равно делать нечего.
Пока Костя помогал Денису искать в его огромной сумке «крутую» майку, остальные уже убежали.
Выйдя из корпуса, приятели зашагали к ярко освещенной площадке, откуда неслась музыка. Костя внезапно прислушался, оглянулся по сторонам и свернул в другую сторону, туда, где среди аллей виднелась решетчатая беседка, увитая диким виноградом. Оттуда доносились голоса.
– Эй, ты куда? – удивился Денис.
– Я сюда не на танцульки приехал, а дело расследовать! А ты иди на дискотеку.
Денис проворчал что-то недовольно, но пошел за Костей. Ему было интересно: что же тот заметил в беседке?
Раздвинув виноградные листья, ребята увидели внутри компанию девчонок самых разных возрастов, которые сидели на скамейках и внимательно слушали чей-то рассказ. Прислушавшись, мальчишки узнали голос Маши Караваевой:
– … и тогда мы завесили все окна и зажгли свечу перед зеркалом. Танька стала перед ним и произнесла заклинание, вызывающее дух…
– Никогда не слышала о таком способе вызывания духов! – авторитетно заявила какая-то девчонка.
– Конечно, он мало кому известен, – не смутилась Маша. – Но всегда действует.
– И кого вы вызывали?
– Пушкина.
– Бедный Пушкин, вечно только его и вызывают! – засмеялась другая девочка, но на нее сердито зашикали.
Денис зашептал на ухо Косте:
– И ты за этим пришел сюда? Сказочки послушать?
– Не нравится – не слушай! – огрызнулся Костя. – Иди на свою дискотеку! Я хочу узнать, может быть, кто-то из них в курсе, что здесь происходит. Но тебя я не держу.
– Ну и пойду! – ответил Денис и никуда не пошел.
Меж тем рассказ продолжался.
– Стоим мы, держимся за руки, все в напряжении. – Маша выдержала эффектную паузу, и воцарившаяся тишина стала доказательством того, что публика тоже в напряжении. – И вдруг в дверь раздаются три громких удара!
– Ах! – пискнула какая-то девчонка.
Денис подкрался к входу в беседку и трижды гулко ударил кулаком в деревянный столб, подпирающий крышу.
Из беседки раздался многоголосый визг. А потом тоненький голос:
– Кто там?…
– Пушкин, – пробасил Денис и просунул сквозь решетку руку, шевеля пальцами подобно спруту. Визг повторился, на этот раз сильнее прежнего.
– Кто там хулиганит?! – первой взяла себя в руки Маша. – Сейчас в лоб получишь!
Костя схватил Дениса за шиворот и втащил в беседку. Оба покатывались от смеха.
– Нет-нет, девочки, не надо нас бить, мы хорошие! – произнес он и, с трудом уняв приступ смеха, добавил: – Мы просто тоже хотим послушать ваши истории, поэтому сейчас вежливо постучали в дверь. Ведь это некультурно – входить без стука, правда? Прошу вас, продолжайте, мы больше не будем!
С этими словами Костя усадил Дениса в свободный уголок и сам уселся рядом.
Одна из девочек сердито фыркнула и встала, вознамерившись уйти, но Маша придержала ее за плечо:
– Все нормально, Нина, пусть сидят. Я их знаю, мы в одном классе учимся. Они обожают страшные истории, просто жить без них не могут.
Все это было сказано совершенно серьезно, и Нина села на место. Костя опешил: что это на Караваеву нашло! Она желает ему помочь или иронизирует? Денис тоже был ошарашен, даже смеяться перестал: уж чего-чего, а любви к страшилкам за ними с Костей не водилось сроду! Если, конечно, не считать последних событий…
– И чем страшная история кончилась? – спросила Машу девочка лет семи-восьми.
– Небольшой головомойкой, Настюша, – мы стали визжать и баррикадироваться, а это старшая вожатая оказалась!
Все засмеялись, а Нина сказала:
– Тьфу ты, голову морочила! Вот послушайте, что моим родителям один знакомый рассказывал. Он работал таксистом, а сейчас на пенсии. Так вот, один раз поздним зимним вечером пассажир попросил отвезти его в поселок Абакумова – это самая окраина города, находится на отшибе, добираться надо через посадки. Таксист не хотел туда ехать, потому что пассажиров в обратную сторону там найти трудно, а впустую возвращаться невыгодно. Но пассажир его все же уговорил, доехали до поселка, пассажир вышел, а таксист обратно повернул. Едет через посадки и вдруг замечает голосующую женщину. Таксист обрадовался, что все же не зря проехался, затормозил, опустил боковое стекло со стороны пассажирского сиденья, чтоб договориться. Она подошла и просунула в окно голову. Смотрит таксист: что это?! Лицо вдруг стало желтым, сморщенным и страшным, зубы оскалились… Такого страшного лица он и в кошмарах никогда не видел. А оно приближается к нему, приближается! Таксист испугался, резко ударил по газам, и машина на большой скорости сорвалась с места. Он подумал, что эту голову оторвет напрочь, но когда рискнул снова туда посмотреть, в салоне ничего не было. Он оглянулся на дорогу – она стала белой от выпавшего снежка, и на ней тоже не было никого!
Денис хмыкнул:
– В двадцать первом веке живем, и все равно самым страшным зрелищем остается чья-то оскаленная пасть. Сильны древние инстинкты!
В разговор немедленно вклинилась веснушчатая девочка лет двенадцати:
– Ой, а мне мама рассказывала, она в газете читала про один случай. Давно читала, еще когда в школу ходила…
– Знаю я эти газеты, – пренебрежительно заявила ее соседка. – Так и пестрят сенсациями типа «Солнце взорвется в 2012 году» или «Внуки превратились в оборотней и съели бабушку»!
– Таких газет, Анжела, моя мама не читает! Это было в серьезном издании!
– Анжела, не нравится – не слушай, – вмешалась Маша, бывшая в этой компании явно за старшую. – Рассказывай, Кристя.
– Там милиционер рассказывал, из Киева, что с ним было. Однажды они с напарником поздно вечером патрулировали свой участок – вдоль днепровской кручи.
– А что такое круча? – спросила маленькая Настюша.
– Это такой высокий и крутой берег реки. Идут они, вдруг видят – ковыляет впереди какая-то несуразная фигура. Ну, они подумали, что пьяный, хотели задержать. Пошли ему наперерез, а он бросился наутек. Милиционеры – за ним, а он вниз по круче побежал и нырнул в какую-то темную дыру на склоне. Они тоже туда подошли, смотрят – это ход в глубь горы. Ну, милиционерам интересно стало, что же там такое, они следом и бросились. Идут, фонариками ход освещают, он извилистый, а стены из старого кирпича сложены. Шли-шли, вдруг слышат, очень тяжелый топот сзади и хриплое, надсадное дыхание, как у зверя – кто-то за ними гонится. А может, это и был зверь? Ну, милиционеры не стали дожидаться нападения, бросились бежать со всех ног. По дороге отстреливались, но оно не отставало, топот и хриплое дыхание слышались все ближе: «Хых, хыых!»
Ход разветвлялся, и им повезло – они свернули в одну сторону, а это существо пронеслось мимо – в другую, и его не стало слышно. А вскоре откуда-то сверху раздались истошные женские крики, которые, впрочем, быстро прекратились. В общем, долго они бродили в поисках выхода и в конце концов выбрались наружу через заброшенный, заваленный ветками колодец. И оказались в лесу, который называется Го… Голосеевский, да, правильно. Вид у них был жалкий – они потеряли фуражки, фонарики, этот, который рассказывал, пистолет где-то уронил, а его напарник – свой бумажник. Но были рады, что хоть живыми выбрались. А в лесу в тот день нашли растерзанное тело молодой женщины.
Через некоторое время у напарника стал болеть сын. Врачи ничего не могли понять, а парню делалось все хуже и хуже. Родители перепробовали уже все и однажды решили обратиться к бабке-знахарке, про которую говорили, что она много умеет и знает. И сказала им эта бабка, что изображение их сына лежит где-то в очень плохом месте, поэтому она помочь бессильна. Тут отец и вспомнил, где потерял свой бумажник, а ведь в нем была фотография сына!
– И зачем ее туда вставлять было? – удивилась Настюша.
– Некоторые люди вставляют в кошельки и бумажники фотографии близких, – ответила Кристя.
– По-моему, это глупо! – вмешалась еще одна девочка. – Мало ли что случиться может? А вдруг кошелек украдут, и фото попадет в нехорошие руки…
– В общем, хотели они пойти поискать, да обнаружили, что ход на круче обвален и засыпан землей. А колодца в лесу так и не нашли. Так парень и умер, и врачи не выяснили, отчего.
На какое-то время все замолчали, обдумывая услышанное. Наконец заговорила Маша:
– Я про Голосеевский лес в Киеве слышала много странного. Но знаете, я привыкла таким вещам доверять, но проверять.
– Моя тетя рассказывала, – вставил Денис, – что в глубокой древности на месте Киева стоял другой город, не менее значимый по тем временам.
– Так, может, это и был Киев, просто он на самом деле древнее, чем думают? – спросила Маша.
– Нет. Тетя говорила, что его разрушили, и только через полтора столетия на его месте основали Киев. Она еще многое рассказывала, но я тогда маленький был, всего не помню.
– Со мной один случай произошел, – медленно, словно цедя слова, отозвалась самая старшая из девочек, брюнетка лет пятнадцати, одетая в черные потертые брючки, черную водолазку и с черным же маникюром. – Наша компания постоянно тусовалась на заброшенной стройке. Там спокойно, место на отшибе, никто не мешает. Но однажды явились новые хозяева и погнали нас оттуда. Негде стало тусоваться, хоть в школу иди! А у нас в компашке один чувак имелся с девятнадцатого поселка, – забыла, как звали, – говорит, знаю место, где нас никто не достанет, только через двухметровый забор перелазить надо. Ну да разве это для нас проблема? Пошли мы с ним в поселок, там дома одноэтажные, дворы, огороды. Ну, говорю, где тут место нормальное? Приводит он нас к большому забору, а за ним деревья старые, над всем поселком высятся. И железные ворота, запертые, судя по всему, очень давно: под ними не только трава, но и пара молодых кленов вырасти успела, а вокруг пустырь. Тот чувак суковатое бревнышко к забору приставил, мы и залезли. По ту сторону оказался огромный двор, весь заросший деревьями и кустарником, а чуть дальше за этими зарослями виднелось высокое одноэтажное здание, судя по архитектуре, очень старое, с разными дореволюционными наворотами. Мы сразу загорелись желанием в него заглянуть, но чувак заявил, что это бессмысленно, там на всех окнах решетки и дверь железная, да и вообще, лучше держаться от того здания подальше. Действительно, окна и двери оказались заперты и зарешечены. Это явно было какое-то детское заведение – садик или школа, потому что хорошо сохранилась площадка с качелями-каруселями и павильончик, в котором мы и стали постоянно собираться. Было классно – никто нам не мешал, местная молодежь туда не заглядывала, наверное, лень было через забор перелазить.
Так мы там все лето и половину осени протусовались. И вот один раз в ноябре сидели мы в павильончике вечером, музон слушали. И вдруг Колька Шаров показывает куда-то пальцем и говорит: «Что это светится?» Мы посмотрели – а светилось-то окно этого самого здания в глубине двора. Листья уже облетели, и здание было хорошо видно. Мы очень удивились, кто мог пройти мимо нас незамеченным, тем более что ворота заперты. Правда, чувак этот местный переживал, говорил, что не пойдет туда и чтоб мы тоже не ходили. Но его не стали слушать, пошли, и он с нами.
Подходим ближе – действительно, окно светится, но не электрическим светом, а каким-то тусклым, как от свечки. Заглянуть не получилось, окна высоко расположены и изнутри чем-то завешены. Мы посмотрели – дверь заперта, решетки везде на месте. Ну, постояли немного и разошлись. А на следующий вечер снова там собрались. Сидели в павильончике, а потом кто-то вспомнил про освещенное окно. И мы опять пошли к зданию, интересно же. Стояла глухая темень, и Наташка Кремнева освещала путь фонариком. На этот раз все окна были темными, что нас сильно разочаровало. Чувак местный нервничал, торопил уйти. В общем, решили мы это здание вокруг обойти, со всех сторон посмотреть. Зашли с тыла, идем между зданием и забором, а Наташка на окна фонарь направляет. Из-за этого даже один раз кто-то чуть в открытый люк не упал. Наташка тогда посветила вперед – вдруг там еще люки. Люков не оказалось, она подняла фонарь, осветив ближайшее окно… А оттуда на нас смотрит ребенок! Приставил лицо к стеклу и смотрит!
На несколько секунд в беседке воцарилось молчание. Костя поймал себя на мысли, что ему жутковато. Сидевший рядом Денис не мигая смотрел на рассказчицу.
– Маленький ребенок? – спросила Маша.
– Уже не могу сказать точно, где-то лет пяти. А может, семи. И смотрит так жутко, злобно! Мы, понятно, испугались. Первой заорала Наташка и бросилась назад, чуть в люк ногой не попала. Шаров поймал ее за руку, кричит: «Успокойся, надо разобраться, кто здесь малыша запер!»
А чувак местный на визг перешел: «Бегите, идиоты! Это не малыш! Это опять он!» Схватил за руку Таньку Незванову, он с ней встречался тогда, и деру оттуда. Паника – штука заразная, мы уже не стали разбираться, что к чему, и бросились за ними. Правда, не догнали – они с Танькой первыми перемахнули через забор и убежали, не став никого дожидаться. Мы потом долго думали-гадали, что бы это могло быть. Может, какие-то бандиты похитили ребенка и прячут его здесь, требуя выкуп? Но тогда как они туда проникли – ведь вход был заперт, и паутина на двери не тронута. Или это коллективный глюк? А слова чувака никто не мог понять. Если не малыш, тогда кто? Решили спросить этого паникера, когда снова увидим.
Так получилось, что в течение недели мы не собирались вместе, слишком уж загрузили нас в школе. А когда в пятницу вечером снова собрались, чувак этот не пришел. Мы пошли к нему домой, и оказалось, что они с матерью и сестрой переехали! Представляете?
– И что в этом странного? – удивился Костя.
– А то, что переезды обычно планируют заранее и знакомых об этом извещают. А они уехали буквально через день после того происшествия! Он нам ни слова о таких планах не говорил, наоборот, предлагал в выходные всей компанией в кино сходить. У Стаса так и остался его плеер, а у меня – две книги. Он даже Таньке ничего не сказал, довел в тот вечер до дома, попрощался и ушел, и больше она его не видела и дозвониться не смогла, номер не отвечал. И соседи ничего не знали. Так что больше о нем ни слуху ни духу. А мы туда с тех пор не ходили. Стас только пошел, из павильона вещи наши забрал, и все.
– И вы так ничего и не узнали?
– Нет.
– Да, Ника, странная история, – произнесла Маша. Больше никто ничего сказать не успел, потому что снаружи раздался топот, и на пороге беседки возник Гречушкин:
– О, какая милая компания, бу-га-га! Егоров и Тютюнник, дамские угодники! Бу-га-га! А что вы тут делаете, страшилки травите?
– Слушай, Гречушкин, иди-ка ты отсюда по-хорошему! – процедила Ника.
– Ну почему сразу иди? – возмутился Гречушкин. – А я, может, тоже страшную историю знаю! Только что со мной приключилась. Хотите, расскажу?
Он перестал кривляться, принял серьезный вид и начал:
– Иду я сейчас по дорожке – вон той, что у входа. А там темно, лишь один фонарь тусклый горит, еле видно. И вдруг вижу – мне навстречу идут две темных фигуры!
Гречушкин сделал испуганное лицо и выждал несколько секунд. Костя слушал внимательно, ведь это могло помочь в его расследовании.
– Они идут в мою сторону! Я остановился и не знаю, что делать, убежать ведь некуда! А они все ближе, ближе! Подходят к фонарю: вижу, а это две девчонки. А рожи стра-а-ашные – аж жуть! Ну, думаю, это точно из шестого отряда. Бу-га-га!
Гречушкин не стал дожидаться возмездия, – через секунду его и след простыл.
И тогда поднялся Костя: