Никто не шелохнулся. Тем это все тогда и кончилось.
А еще через три дня, как ты и обещал, вы дошли до Ярлграда. О, Ярлград! Каким тогда для них, для белобровых дикарей, красивым и богатым показался этот жалкий варварский город! Гребцы сидели, побросавши весла, и смотрели, округлив глаза, на все эти кособокие терема, на их пестро размалеванные крыши, на крепостные стены в изразцах и на высокие массивные ворота, покрытые затейливой и, это можно и сейчас признать, довольно искусной резьбой...
И - никого в том городе! Город, казалось, вымер. Или спал. Вы причалили к пристани, сошли на берег и, положив мечи на землю, принялись ждать. Ярлград по-прежнему молчал; долго никто не появлялся. Потом к вам все же спустился по тропке один человек. Он был высокий, кряжистый, русоволосый. И был он без оружия, без лат; значит, здешний хозяин. Он посмотрел сначала на тебя, а после мельком на других, вновь на тебя - и усмехнулся, потом молча ходил вдоль ряда сложенных мечей, смотрел на них, оглаживая бороду, и наконец сказал:
- Беру. За треть.
На том и порешили. Ярл Ольдемар - а это он и был - сказал, что он прямо с того же дня нанимает тебя и всех тридцать восемь твоих воинов к себе на службу и обещает вам сытный стол, теплый кров и треть добычи. Все вместе вы взошли наверх. И пировали. По случаю жары ярл приказал накрыть столы прямо в саду, в тени деревьев. А те столы... Это уже потом ты привык к подобным зрелищам, а в первый раз ты был сильно и очень неприятно поражен. Сидел, смотрел на своих воинов, которые, забыв обо всяком приличии, вели себя словно голодные свиньи. Конечно, думал ты, глядя на них, поход был долгий и трудный, но, тем не менее, воин должен всегда оставаться воином. Тебе было очень противно. И стыдно!
Вдруг ярл спросил:
- А ты чего не ешь?
И улыбнулся. По-хозяйски. Так улыбаются, когда кормят собак - своих, прирученных. А, даже так! Какой он, этот ярл, надменный! И самоуверенный! Ну что ж! И ты тогда резко... Нет, ты все же сдержался. Сжал кулаки, не потянулся к ножнам, а только отвернул от него, от надменного ярла, свое горящее гневом лицо и смолчал. Тогда он снова спросил:
- Так почему не ешь?
Но ты уже окончательно пересилил себя и потому ответил просто:
- А я не голоден.
Ярл рассмеялся и сказал:
- Вот это хорошо. Я не люблю голодных. - Потом подумал и добавил: Правда, и сытых тоже.
И посмотрел тебе прямо в глаза. Он, наверное, ожидал, что ты снова отвернешься или хотя бы побагровеешь от гнева, начнешь кричать, а то и вообще схватишься за оружие. Но вместо этого ты только насмешливо улыбнулся и сказал:
- Быть может, ты, ярл, и прав. Но разве это так важно? Кто голоден, пусть ест, кто сыт, пусть пьет. А я - просто воин. Живу мечом и от него и сыт, и пьян.
- Но ты же его продал!
- Нет, ярл. Не продал - только показал. И он тебе понравился. И ты готов платить мне за него. Ну так плати!
Ярл зло прищурился, долго молчал... а после рассмеялся, встал и приказал:
- Вина! Мне и ему - вина!
Слуга подал вам чашу - одну на двоих...
И с той поры ты с ним уже не расставался. Вместе вы ходили на Тэнград, на Ровск, на Глур и во многие другие места. Судьба благоволила вам, ты, Хальдер, всякий раз продолжал оправдывать свое прозвище Счастливый, и потому если кто-нибудь из здешних воевод вдруг заводил речь о том, что, мол, это негоже, когда каким-то белобровым чужакам дают столько власти и силы, тогда ярл Ольдемар тотчас гневно поднимал руку и требовал... Да что и говорить! Ярл Ольдемар был настоящий ярл. Был...
...Да! Хальдер зажмурился. Дышалось тяжело. Уже совсем стемнело. И вот опять внизу кричат, теперь уже намного громче. И вот теперь оно, пожалуй, и начнется: они снимут кольчуги, выйдут в круг, загремят бубны, завоют рога, они пойдут плясать - с мечами. Посол уже сейчас, небось, довольно ухмыляется. А был бы Ольдемар, так разве бы посмел этот наглец даже глаза поднять? Нет, конечно!
Но Ольдемара давно уже нет. В тот год, когда случилось так, что он ушел, ты, Хальдер, был...
Нет, ты ведь и тогда был тоже просто воином, тоже имел ночлег вот в этой самой горнице, и на этой же самой стене висел твой меч - пока еще простой, не этот. А Ольдемар к той памятной весне уже ох как заматерел! Тогда, лишь только снег сошел, были к нему послы с поклонами - пять ярлов из двенадцати признали его старшим. Это была большая удача! Но ему и этого показалось мало, и потому он грозно спросил у послов:
- А после меня кто будет моим восприемником?
- А твоим восприемником, - они ему ответили, - будет над нами твой сын Айгаслав. Его почтим.
Вот так-то вот! Чего он, Ольдемар, и домогался, то есть отныне он и его род - старший над ними! И в том они клялись перед кумирами, ярл жег рабов, был пир. А Айгаслав... Трехлетний Ольдемаров сын Айгаслав был крепким, смелым и смышленым мальчиком. И он еще...
Да, было это! Бывало, ярл посадит сына на колени, взъерошит ему волосы и скажет:
- Вот этот знак - он неспроста. Сын, значит, будет счастлив. Я только пятерых ярлов прибрал, а он, я думаю, их всех вот здесь вот, в этом кулаке, будет держать! Так, Хальдер?
И ты отвечал:
- Да, это так, - и согласно кивал.
У Айгаслава и действительно был знак - родимое пятно у левого виска. И всё, казалось, было хорошо - пять ярлов покорилось Ольдемару, шестой, ярл Бурилейф, просил о снисхождении, седьмой, а с ним восьмой...
Вот ты тогда к восьмому и отправился - не жечь, а только поучить да указать, так Ольдемар тебе велел, да и большой дружины он тебе не дал и ты пошел лишь со своими, с белобровыми. Прошли один удел, второй, учили, они каялись. И вдруг тебе известие: Мирволод, самозванный ярл, взошел на Верх, а Ольдемар убит! И сын его убит, а Ярлград затаился, молчит - так говорили...
Да, говорили так! Мирволод с братьями ворвался к Ольдемару и зарубил его. И сына. И жену. Потом их, обезглавленных, как падаль побросали в реку. Ярлград молчал, дружина помолчала да пришла и поклонилась, и сложили мечи у ворот, Мирволод их топтал, смеялся, а после взялся раздавать обратно...
И они брали те мечи! И целовали их, клялись Мирволоду - и он те клятвы принимал. Вот так страна! А вам как быть? Вам, белобровым чужакам, которых-то и прежде не очень любили?! И тут-то вот...
Ну, да! Вот так оно было тогда: с того кровавого известия прошло всего семь дней, как воин Хальдер - просто воин - нашел на берегу ребенка; живого, невредимого, и только багровый шрам у него на горле напоминал о том, что голову ему...
А вот живой он, сами это видите! То было чудо! Небывалое! И потому, когда ты, просто воин Хальдер, пришел с тем мальчиком в Ярлград и показал его народу, Мирволод тебе не поверил.
- Нет! - закричал он. - Нет! Врут чужаки! Ведь я же сам его... Нет!
- Да! - кричали из толпы. - Да! Да! Он это! Это наш Айгаслав! Наш ярл! Наш ярл!
И вот тогда...
Нет, Хальдер, ты и после этого остался просто воином, жил в этой самой горнице, и был у тебя тот же самый тюфяк, набитый тем же самым волосом. Меч, правда, у тебя был уже не тот, простой, а этот, нынешний, который нынче утром так понравился послу.
Да разве только ему одному?! Ты вспомни, Хальдер! Когда ты взял - вот так вот - Айгу на плечо и придержал его левой рукой, а правой вырвал этот меч из ножен, то сразу...
Да! То сразу всё и началось: Мирволода судили самосудом, а тех, других, кто болтал лишнее, кто сомневался, кто не верил в спасение Айги тех с берега, как падаль, побросали в воду. Ярлград сразу успокоился. А за ним и вся остальная Земля. Потом, когда Айга подрос, ты начал брать его с собой в походы, учил его владеть оружием и вообще давал ему много советов. И вот теперь ярл возмужал, он храбр и щедр, а его Земля расширяется и богатеет. Но только что ему теперь эта Земля, если знающие люди говорят, что на свете есть места и получше. В прошлом году он повелел - и ты повел его дружины в Руммалию. Глянуть, что там...
Хальдер вздохнул, закрыл глаза...
Там, в Руммалии, море очень теплое, оно даже зимой не замерзает. И там, на этом теплом морском дне, круглый год растут цветы. Ты, перегнувшись через борт, показывал на них, воины ныряли за ними и приносили их тебе. Цветы были без запаха, на солнце они быстро блекли, а потом каменели. А может, это были совсем не цветы, а просто вот такие странные, диковинные камни. Те камни, говорят, растут как живые. А берег там, в Руммалии, скалистый и высокий. Но он совсем не такой, как Берег Белобровых, потому что там, в Руммалии, скалы режутся ножом, вот до чего они мягкие. И лесов у них нет, у них есть только сады. Деревья в тех садах высокие и стройные, листья на них зеленые и никогда не опадают. В садах у них всегда прохладно. Зато дороги у них безобразные, сплошная пыль да жар. И вообще, жар там всегда такой, что днем вся Руммалия словно вымирает...
И днем их бить - как мух! Бить! Бить! Пора уже! Вначале - здесь; посла - на меч, пытать! А после выбросить во двор - псам на потеху. И всех его рабов туда же! А потом...
...Х-ха! Х-хы! Дерет-то как! Хальдер закашлялся, в глазах пошли кровавые круги. Ого! Что это с ним? И отчего? С утра он, как всегда, проснулся еще затемно, встал и проверил стражу, потом ходил к ручью, купался, поймал форель, распотрошил ее и съел... Легко поймал! Вот так вот руку выставил, а после р-раз ее под жабры! Это отец его так научил. Еще он говорил тогда: "Кто ловит рыбу неводом, тот не мужчина. Рука у воина должна быть крепкая".
А тут она - как не своя! Вот, не поднять ее. Да и еще одышка, жар...
А там, внизу, поют они, кричат. Все до единого пьяны. Да-да, пьян и посол, все руммалийцы таковы - сам не возьмет, но только поднеси, так не откажется, выпьет до дна. А коли так, а коли уже пьян, значит, пора уже, пора! И Хальдер крикнул:
- Айга! Айга!
...Вот только крикнул ли? Нет, только прошептал, а крику не было откуда ему взяться! Так что ты, в самом деле, что ли, болен? И Хальдер попытался встать... Да вот не смог, упал. Вновь попытался - вновь упал. Значит, не встать пока, значит, лежи да жди...
И он лежал и, повернувши голову, смотрел в окно. В окне - луна; ущербная. Меч на стене...
А руку уже так сильно свело, что ни согнуть ее, ни повернуть. Что это?! Может...
Нет! Не может того быть! Хальдер сжал зубы и прищурился, и весь напрягся; ну! Ну, еще, Хальдер, ну! И...
Х-ха! Он сдюжил - сел-таки, уперся, не упал. И долго так сидел и тяжело дышал, а после все же отдышался. И вроде стало даже легче. Значит, опять позвать!
- Айга! - сказал он тихо. - Айга!
И тот...
Тот сразу же вошел! Один вошел, без провожатых. Закрыл за собой дверь, зажег лучину, сел возле нее. Смотрел на Хальдера, молчал. Потом спросил:
- Звал?
Хальдер не ответил. Странно! Да как это он смог услышать, что ты его звал? Ты же шептал, и то чуть слышно! Так что, если...
Нет! Это просто совпадение. И Хальдер ответил:
- Да, звал, - и, помолчав: - Пора уже. Иди!
Но ярл даже не шелохнулся. Он лишь прищурился да хмыкнул. В другой бы раз, гневно подумал Хальдер, он бы похмыкал, как же! А тут... Такая тяжесть, жар! И кровь стучит в висках. И все-таки... Хей, Хальдер, хей! И он сказал:
- Айга, пора уже, совсем пора! Забыл, что ли? На меч его!
- Нет, - сказал ярл, подумав. - Посол завтра уедет в Руммалию. И чтобы вдруг... Вдруг если я чего не знаю... Да! Вот еще что: я еще дам ему охрану.
- Что?! - не поверил Хальдер. - Охрану? Ему? А как наш поход?
- Будет поход, - и ярл кивнул. - Будет большой поход!.. На Владивлада.
Сказал - и смотрит. Ждет. Поход на Владивлада! Да что там брать? Ничего там нет, только болота, гнус, протухшая вода! И гиблые огни, которые...
- Да, - сказал ярл, - вот туда и пойдем. К Источнику! Посол мне говорил...
Посол! Вот оно что! И Хальдер хрипло, неприятно засмеялся:
- Ха! Говорил! А как же Марево? Он, твой посол, хоть знает, что такое Марево?! Он видел, как оно плывет? Вот так оно!
И Хальдер поднял руку; опухшую и посиневшую, тяжелую... но тут же опустил ее - не смог больше держать. Жар донимал его. И вообще - дрожь во всем теле, холод, слабость... Но гнев, тот был сильней! И Хальдер продолжал:
- Да, Айга, Марево. Тебе тогда был уже год. Нет, два! Отец твой, Ольдемар, послал меня за данью. В трех днях пути от Уллина, вверх по течению, мы сделали привал. И вот... еще было темно; все спали, я один проснулся. Не знаю даже, отчего, но я вдруг подскочил. Смотрю - нет никого. И - тишина кругом, только какой-то слабый треск, как будто от костра. Потом... из-за кустов над самой над землей поплыл туман - такой зеленоватый, душный, а в нем какие-то огни. Я закричал...
- Ха! - засмеялся ярл. - Рассказывал. Не раз. И вы бежали. Дикари! А вот посол, он говорит, что это твое Марево...
- Посол! Да что он может знать?! Он видел кости тех, кого сожрало Марево? Да и потом...
Хальдер хотел еще что-то сказать, но поперхнулся и закашлялся. И этот кашель бил его, бил, бил - прямо до слез. Хальдер хотел было их вытереть, но рука не послушалась, не поднялась. Тогда он лег и попытался задержать дыхание...
Но кашель сотрясал его. Ха! Марево, Источник! Чудо! Да только чудо уже было, теперь, похоже, дело за расплатой, и потому, Хальдер, тебе...
Бред! Бред это! Очнись! И он открыл глаза. Айга по-прежнему сидел возле лучины. Ярл! Х-ха! Ярл Ольдемар не верил в чудеса. Он говорил:
- Какие чудеса?! Есть только меч и Случай!
И от меча он и погиб. А этот, Айга, ждет. Только чего тут ждать?! Он что, действительно уверен в том, что будто бы посол...
Ложь! Нет Источника ни для тебя, глупец, ни для посла - пока я жив, а я-то жив! Да и потом... И потому вся его сегодняшняя сладкая болтовня - это обычная приманка, ярл, чтобы задержать тебя, отвлечь, сорвать поход и чтобы потом...
Да, так-то оно так, да вот...
Язык ворочался с трудом, слова были тяжелые, как камни, но Хальдер все-таки выдавил их из себя:
- Не верь ты им. Твой путь другой. Посла - на меч... и пытать... узнать, где этот... тайный лаз... в их Золотую Гавань. И сразу... всем в поход. И я клянусь тебе - ты станешь... Ты...
И Хальдер замолчал. Закрыл глаза. Зачем он клялся? Ведь он же знает, что все клятвы - это ложь, приманка для глупцов, чтобы потом их вот так, как сегодня его... Кровь словно закипела в жилах! Очень хотелось пить!..
А ярл спросил:
- И стану кем? Ну, Хальдер, продолжай! Что, стану ярлиярлом? Владыкой Полумира, а?
Хальдер молчал. Хотел закрыть глаза - не закрывались. А ярл сказал:
- А мне ведь ничего не надо. Ибо кто я? Кто я такой? Ты думаешь, не помню?!
И усмехнулся Айгаслав, ворот оправил, значит, помнит; всё помнит - то, чего ты никогда и никому не говорил и никогда не скажешь, ты в этом слово дал, поклялся. А после, как ты пожелал, так оно и случилось: Ярлград расстроился, народ разбогател, соседи поклонились вам. Ярл Айгаслав ел, пил на золоте, спал на лебяжьих перинах, смышленым, смелым рос - как настоящий ярл. Но, правда, иногда...
- А где это случилось? - спрашивал. - Где ты нашел меня?
А ты, глядя ему прямо в глаза, отвечал:
- Не помню. Да и зачем это тебе? Ты - Айгаслав, наследный ярл, отец твой - Ольдемар, а я... Кто я? Слуга, продавший тебе меч. Приказывай!
Но ярл молчал. И уходил. Ха! Сколько уже лет прошло с той встречи на реке! Из тех, кто был тогда на корабле, один только ты, Хальдер, в живых и остался. Да если бы даже кто из них, из твоих белобровых, теперь и был бы еще жив, то все равно никто ничего не стал бы рассказывать, ибо таким не делятся.
Они и не делились. Шло время. Много времени. И ярл смирился. Ярл вырос. Ярл пировал, охотился. Ярл принимал посольства, властвовал. Но при этом он внимательно слушал советы того, кого этот наглый посол теперь упрямо называет регентом... И вдруг он, Айга, говорит, что он все помнит! Но только разве сейчас важно это? Важно другое, да. Важно...
Вот именно. Ну, хорошо, он, Айга, не пойдет на них, на руммалийцев, а заключит с ними союз. А дальше что? Да как всегда! Вначале сюда явятся купцы и станут торговать... Нет, поначалу они будут просто раздавать товары, и здешний люд - а люд везде один и везде глуп! - а люд начнет рассуждать:
- Да, там, в Стране Высоких Городов, там жизнь! А здесь... Вот здесь бы тоже так бы, как у них!
И станут привечать этих купцов. Потом, вслед за купцами, явятся... как их?.. ну, эти, в черных балахонах, и примутся учить, что вера в Хрт и Макью, а также и в Винна - это вера в идолов, а идолы - это обман. И тоже будут раздавать подарки и сулить всяческие другие блага и радости. Народ и им поверит. А потом...
Х-ха! Так уже было в Песчаной Земле. И в Многоречье. И у Безволосых. А теперь тамошние ярлы платят руммалийцам огромную дань многими полезными вещами и, что хуже всего, еще и самыми лучшими воинами. И так будет и здесь, ярл Айгаслав! Глупец! Кругом одни глупцы! Хальдер с трудом лег поудобнее и посмотрел на руку. Рука почернела, раздулась, кожа на ней лоснилась и, казалось, вот-вот лопнет. Так, кстати, умирал Ольми, укушенный змеей. И было это в Руммалии. Там очень много змей - прямо в садах.
А там, откуда ты пришел, змей не бывает. И вообще, там если ты решил кого-нибудь убить, так приходи к нему и прямо говори ему, чего ты хочешь, и вам дадут мечи и вы, как и положено мужчинам, сразитесь между собой. И колдунов там нет. И раны не врачуют. У белобровых так - раз должен умереть, так умирай. А здесь...
Из тех, кого ты когда-то привел к Ольдемару, давно уже никого не осталось. А было сорок их! Последним был Ольми, Ольми оставлен в Руммалии. Теперь вот ты совсем уже один - и тоже умираешь. Вот видишь как оно все обернулось - хоть обещал "Вернусь!", а все же не вернулся. И что ты здесь нашел, что тебя здесь удержало? Хальдер поморщился и приоткрыл глаза...
Ярл! Смотрит, щурится. Играет желваками. И... говорит:
- ...Да-да, и не иначе. Вот и сейчас опять. Небось, лежишь и думаешь, какой же ты хороший: жил просто воином, не для себя, а только для других старался. Вот, скажем, для меня. Державу укреплял и расширял, добывал мне добычу, терем набил всяким добром, перинами, а сам на тюфяке... Ложь это, Хальдер. Ложь! Ты алчен. Ух, как алчен! Только другие алчут золота и самоцветов, а ты... ты алчешь власти. Мало того; ты хочешь властвовать, но так, чтобы другие этого не видели, но знали - знали обязательно! Вот почему ты до сих пор как будто просто воин, а я... Я - будто ярл!
- Ты...
- Замолчи! А знаешь, почему ты сегодня умрешь? Да-да, сегодня, я не оговорился! Так вот, ты сегодня умрешь... опять же из-за жажды власти. Ты пожелал, чтоб ярлиярл, как подлый раб, лобзал твои персты. Ха-ха! Словечки-то какие! И вот ты получил лобзание - змеиное! Вон что с твоей рукой! Посмотри на нее. Как раздулась!