Джордж сунул блокнот в карман.
— А ты что скажешь?
Джек сидел красный как рак и избегал взглядов коллег.
— Все дело в колонне, — с усилием выдавил из себя он. — Не могу объяснить, откуда я это знаю, но вы уж мне поверьте. Кристалл испускал какую-то… опять не подберу слов… пульсацию, колебания, эманацию.
Джордж и Чарли смотрели на Джека с явным сомнением. Первым заговорил Чарли.
— Если то, что ты говоришь, правда, то тебе тем более имеет смысл снова спуститься туда и разведать, что к чему.
Джордж согласно кивнул.
— И если там есть еще какие-то надписи, мне нужна их полная копия.
Резкий стук в дверь избавил Джека от необходимости отвечать.
— Это я, Роберт, — послышался из-за двери голос гидробиолога.
— В чем дело? — спросил Джек, довольный, что получил хотя бы короткую передышку.
— Поступило сообщение с «Гибралтара», — ответил Роберт. — У них появились новости относительно авиакатастрофы.
Джек отпер дверь и вышел из каюты. Он надеялся на то, что известия с флагманского корабля позволят ему не возвращаться к месту катастрофы.
Стоявший на пороге Роберт взмахом руки пригласил всех выйти наружу.
— Сейчас поступает факс с расшифровкой информации самописца, — сообщил он.
— Тогда — идем, — сказал Джек. Гидробиолог, возбужденно жестикулируя, продолжал рассказывать:
— Не знаю уж, что такого они там услышали, но все буквально на уши встали. Я видел лицо адмирала, когда военные сообщали ему о результатах по линии закрытой связи. Выглядел он как в воду опущенный, а потом потребовал, чтобы ему прислали полный текст расшифровки.
Джек торопливо поднялся по трапу на верхнюю палубу, а затем — еще выше, на мостик. Открыв дверь, он увидел помощников Хьюстона. Они были в форме и стояли навытяжку — парочка бывалых флотских служак. Рядом, на капитанском месте, находился корабельный бухгалтер.
— Где адмирал? — спросил Джек.
Кендалл Макмиллан указал на закрытую дверь, ведущую в комнату связи и спутниковых систем.
— Он там и велел нам ждать его.
Джек, хмурясь, посмотрел на закрытую дверь. Это был его корабль, и ему не нравилось, когда кто угодно, пусть даже адмирал, запирался в самом сердце этого судна. Он сделал шаг к двери, но два мордатых помощника Хьюстона, положив руки на рукоятки пистолетов, преградили ему путь.
Прежде чем дело дошло до открытого конфликта, дверь резко распахнулась. Первым из нее появился пес Джека, Элвис; помахивая хвостом, он деловито протопал по рубке, а следом за ним вышел адмирал. Джек открыл было рот, чтобы окликнуть старика, но, увидев лицо Марка Хьюстона, не вымолвил ни звука. На лбу адмирала пролегли глубокие морщины, а уголки рта были трагически опущены.
— Что там? — коротко спросил Джек. Обернувшись, адмирал увидел, что в рубке собралась вся команда судна.
— Есть здесь какое-нибудь место, где можно сесть и выпить? — спросил он.
Махнув остальным рукой, чтобы они расходились, Джек повернулся к своему старому другу.
— Пойдемте, у меня в каюте припрятана бутылка двадцатилетнего скотча.
— Отлично, то, что доктор прописал, — улыбнулся адмирал, но улыбка получилась вымученной.
Они прошли через палубу к каюте Джека, и он гостеприимно распахнул перед адмиралом дверь. Оказавшись внутри, Хьюстон мотнул головой в сторону двери:
— Запри ее.
Джек сделал то, о чем его попросили, и указал гостю на два кожаных кресла перед стеллажами, уставленными различными морскими сувенирами. Хьюстон подошел к полкам, прикоснулся к старинному секстанту.
— Это — тот самый, что я тебе подарил?
— Да, после того, как меня приняли в экипаж челнока. Хьюстон развернулся и с тяжелым вздохом опустился в глубокое кресло. Джек впервые видел его таким подавленным и опустошенным. Указав на секстант, старый моряк спросил:
— Выходит, ты все же не окончательно отказался от своего прошлого?
Джек вынул из шкафа бутылку виски и два стакана.
— Нет, — ответил он, — не окончательно. По крайней мере, не от самых важных для меня вещей.
Адмирал понимающе кивнул. Несколько секунд он молчал, наконец спросил:
— Джек, помнишь, я просил тебя помочь нам в извлечении на поверхность обломков борта номер один, и ты обещал подумать? Ты принял какое-нибудь решение?
Джек вздохнул и разлил по стаканам свой неприкосновенный запас. Воды он добавлять не стал, поскольку помнил, что адмирал любит неразбавленное виски.
— Нет, сэр, мы пока занимались проверкой и профилактикой лодки.
— М-м-м… — промычал адмирал, принимая стакан, и с глубокомысленным видом поднес его к губам.
Старик явно что-то обдумывал. Затем он поставил стакан на тиковый стол капитана, сунул руку во внутренний карман своей летной куртки и вытащил оттуда сложенные листы.
— Может быть, это поможет тебе принять решение? Джек взял листы, но адмирал не торопился выпускать их.
— Это секретная информация, но, на тот случай, если все же захочешь помочь нам, ты должен быть в курсе.
После этого Хьюстон отпустил листы и откинулся на спинку кресла.
Джек придвинул стул.
— Это расшифровка самописцев? — спросил он, хотя заранее знал ответ.
— Да, запись переговоров пилотов в последние несколько минут до катастрофы.
Джек сел и медленно развернул листы. Хотя ему меньше всего на свете хотелось и дальше участвовать в спасательной (кого спасать-то?!) операции, любопытство перевесило все остальные чувства. Он принялся читать расшифровку.
«БОИНГ 747-200В»
Направление: VC-25A
Время: 18 часов 56 минут
Командир. Гонолулу! Вызывает Виктор Чарли Альфа. Подтвердите погоду. Нас почему-то начало трясти.
Первый пилот. Почему они не отвечают?
Командир. Гонолулу, это Виктор Чарли Альфа! Ответьте! У нас возникли проблемы с радаром и компасами. Можете ли вы… Ах черт!
(Слышен громкий гул и треск.)
Первый пилот. Черт побери, что это было?
Командир. Еще одна воздушная яма. Попробуйте набрать высоту.
Первый пилот. Набираю высоту до тридцати пяти тысяч футов.
Штурман. Показания инерционной навигационной системы противоречивы. «Омега», радар, астрономический секстант…. Всюду сплошная бессмыслица. Приступаю к счислению курса.
Командир. Всем быть предельно внимательными! Первый пилот. Сэр, набрать высоту не получается. Командир. Что?
Штурман. Какая-то бессмыслица… Прямо по курсу — суша. Командир. Это, должно быть, остров Уэйк. Попробую поймать какие-нибудь местные радиосигналы.
(Пауза).
Виктор Чарли Альфа вызывает остров Уэйк! Нам нужна помощь!
(Молчание 30 секунд.)
Штурман. Что-то очень большое, сэр. Этого не может быть! Я проверю показания секстанта вручную.
Первый пилот. Что там за огни?
Командир. Посмотри в иллюминатор. Продолжай набор высоты.
Штурман. Где мы, черт побери?
(Низкое гудение).
Штурман. Что это? Что это?
Первый пилот. Мы теряем высоту! Приборы работают из рук вон плохо! Командир. Господь Милостивый! Штурман. Мы — над сушей! Первый пилот. Я ничего не вижу! Свет!
(Скрежет металла, свист ветра).
Первый пилот. Пожар в первом двигателе! Командир. Выключи его! Немедленно! Первый пилот. Есть, сэр. Штурман. Дьявольщина! Что происходит? Командир. Гонолулу, вызывает Виктор… Первый пилот. Прямо по курсу что-то есть! Прямо по курсу что-то есть!
Штурман. Приборы окончательно вышли из строя! Ничто ничего не показывает!
Командир. Гонолулу! Вас вызывает Виктор Чарли Альфа! Мы терпим бедствие! Мейдей! Мейдей!
Первый пилот. Небо! Небо раскрывается!
(Грохочущий звук, затем тишина).
КОНЕЦ ЗАПИСИ.
Время: 19 часов 08 минут.
Джек положил листы на стол.
— Господи, что же там произошло? Хьюстон протянул руку и забрал расшифровку.
— За мной уже вылетел вертолет. Я хочу прослушать запись лично. Но, откровенно говоря, есть только один способ узнать ответ на вопрос, который ты только что задал. Он — там, внизу.
Дрожащей рукой Джек взял стакан с виски и выпил его содержимое одним глотком. Крепкий напиток огненной дорожкой побежал к его желудку.
— Джек!
Джек снова наполнил свой стакан, откинулся на спинку стула и стал пить — теперь уже понемногу, отдавая должное вкусу.
— Я согласен, — просто сказал он, встретившись взглядом с адмиралом.
Хьюстон кивнул и поднял стакан. Джек поднял свой и чокнулся со старым другом.
— За отсутствующих друзей! — предложил он.
9 ЧАСТИ ГОЛОВОЛОМКИ
29 июля, 12 часов 07 минут
Университет Рюкю, префектура Окинава, Япония
Карен торопливо шла по служебной автостоянке, опаздывая на встречу с Миюки, с которой они условились вместе пообедать. Кабинет и лаборатория ее подруги были расположены на четвертом этаже здания Ягасаки, в котором раньше располагались правительственные учреждения.
Изначально университет Рюкю, образованный в 1950 году гражданской администрацией США, был частично построен на территории древней крепости Шури. В 1972 году японцы упразднили администрацию, и с тех пор университет начал разрастаться, занимая новые площади.
Взлетев по ступеням и миновав двойные двери, Карен предъявила удостоверение охраннику за столом. Тот кивнул и взмахом руки разрешил ей пройти, после чего занес ее имя в лежащую перед ним регистрационную книгу.
Президент университета Рюкю принял все меры предосторожности. Хотя остров Окинава потихоньку начал выбираться из хаоса, вызванного природными катаклизмами, случаи мародерства все же периодически происходили. С целью сберечь имущество университета охрана была усилена.
Карен поднялась по лестничному пролету и прошла мимо лифтов. Подход к ним был перегорожен ярко-желтой лентой, а рядом стояла табличка с надписью «ЛИФТЫ НЕ РАБОТАЮТ», Карен подумалось, что компании, производящие эти ленты, сейчас, наверное, гребут деньги лопатой. Такие же ленты, словно приветственные транспаранты в праздничный день, украшали нынче весь город.
Глянув на часы, Карен ускорила шаг. Предстоящая встреча должна была стать первой после того, как женщины вернулись из жуткого путешествия на руины Чатана. Сегодня утром Миюки позвонила Карен и попросила непременно зайти к ней в лабораторию. У нее появились какие-то новости относительно хрустальной звезды, но по телефону в подробности она вдаваться не стала.
Карен мучило любопытство: что же такого удалось узнать подруге? В течение трех, последних дней она сама была занята собственными изысканиями, пытаясь выяснить происхождение загадочного языка, но дело шло ни шатко ни валко. На острове постоянно происходили перебои с электричеством, что приводило к отключению всех видов связи.
Сначала Карен была уверена, что иероглифы аналогичны протоиндийским письменам, найденным в пакистанских руинах долины Инда, но более тщательное сравнение показало, что их схожесть обманчива. Эта линия исследований оказалась тупиковой, но на ней свет клином не сошелся. Карен обратила внимание на другой — похожий, но еще более удивительный — язык. Однако озвучить свою теорию она была еще не готова. Ей требовалась дополнительная информация.
Поднявшись по лестнице, Карен увидела ожидающую ее Миюки, облаченную, как всегда, в белоснежный лабораторный халат.
— Охранник предупредил меня о твоем приходе, — сообщила японка. — Идем.
Когда они шли по коридору, Карен спросила:
— Что тебе удалось выяснить? Миюки только покачала головой.
— Ты сама должна это увидеть. — Они прошли мимо университетских аудиторий. — А как поживают твои иероглифы?
Поколебавшись, Карен все же ответила:
— Возможно, у меня появилась ниточка. Миюки удивленно посмотрела на подругу.
— Правда? Я дала задание Габриелю расшифровать их. Он попробовал, но у него мало что получилось.
— А он на это способен?
— Одним из его базовых алгоритмов является декодирующая программа. Кодирование является очень полезной моделью для построения искусственного интеллекта, и если ты попробуешь соотнести…
— Хватит, — остановила подругу Карен, схватив ее за рукав, — я тебе верю. Так удалось Габриелю узнать хоть что-то?
— Только одно. И именно это стало причиной того, что я попросила тебя приехать. Но он мог бы достичь гораздо большего успеха, если бы запас имеющихся символов языка не был так ограничен. Тогда можно было бы сравнивать, перепроверять, выстраивать языковую базу.
Карен прикусила язык. Именно в этом и заключался ее собственный секрет.
— Возможно, тут я смогла бы помочь. Миюки недоуменно посмотрела на подругу.
— Каким образом?
— Прежде чем выкладывать тебе свою идею, я хотела перепроверить ее, но библиотеки сейчас закрыты, а пользоваться Интернетом — сплошная мука из-за постоянных отключений электричества.
— Что ты хотела найти?
— Образцы письменности, найденные на острове Рапануи, то есть на острове Пасхи.
— Это не тот ли самый остров, где обнаружили здоровенные каменные головы?
— Тот самый.
— Но ведь он находится на другом конце Тихого океана.
Карен кивнула.
— Именно поэтому мне нужна дополнительная информация, ведь я не являюсь специалистом по этому региону. Я специализировалась по Полинезии и Микронезии. Они дошли до лаборатории, Миюки открыла дверь картой-ключом и, распахнув ее, пригласила Карен войти. Сначала они оказались в крохотном предбаннике, на стене которого висели белые халаты для посетителей. Дальше, за стеклянной дверью, располагалась сама лаборатория — царство нержавеющей стали и линолеума. В свете мощных люминесцентных ламп каждый дюйм поверхности сиял хирургической чистотой.
Карен через голову стащила свитер и скинула кроссовки, а затем сняла с крючка белый халат — судя по его виду, недавно выстиранный и отглаженный. Но прежде чем надеть его, она влезла в одноразовый комбинезон и села на низкую скамеечку, чтобы натянуть на ноги стерильные бахилы.
Миюки сделала то же самое. Она со строгостью Цербера следила за тем, чтобы в ее лаборатории царила стерильная чистота. Ни один пакостный микроб не должен был пробраться в комнату, уставленную сложнейшим компьютерным оборудованием, — то самое «родильное отделение», где появился на свет Габриель.
— Так при чем тут остров Пасхи? — спросила она, продолжая разговор.
Карен надела на голову одноразовый бумажный чепчик и спрятала под него волосы.
— Еще в тысяча восемьсот шестьдесят четвертом году один французский миссионер сообщил о том, что он нашел на острове сотни деревянных дощечек, посохов и даже черепов, покрытых непонятными иероглифическими письменами. Местные жители называли этот язык «ронгоронго», но не могли прочесть написанное на нем. Некоторые исследователи утверждали, что этот язык появился на острове еще до того, как примерно в четырехсотом году до нашей эры его заселили туземцы. К сожалению, большая часть артефактов оказалась утраченной прежде, чем их удалось должным образом изучить.
— Ты полагаешь, это тот же самый язык, надписи на котором мы нашли в пирамиде?
— Уверенности в этом у меня нет. Ронгоронго — единственный язык туземных племен Океании, который имеет свою письменность, но его происхождение остается загадкой, а символы не поддаются прочтению. Их пытались расшифровать многие специалисты в области эпиграфики и криптографии, но им это не удалось. — Голос Карен звенел от возбуждения. — Если бы нам — первым за многие десятки лет — удалось открыть новую разновидность этого языка, мы, возможно, нашли бы ключ не только к таинственному ронгоронго, но и к древней истории Полинезии.
Миюки встала.
— Итак, что будем делать?
— Мне нужно выйти в Интернет и добыть несколько образцов языка. Надеюсь, это поможет подтвердить мою гипотезу.
Миюки передался азарт Карен.
— И если окажется, что ты права, мы сможем добавить эти образцы в базу Габриеля. Располагая большим объемом информации, он, возможно, сумеет расшифровать символы.
— И это станет археологическим открытием века!
— Тогда — за работу! Габриель выведет тебя во Всемирную сеть, подключившись к телефонным линиям американских военных баз. Они наиболее надежны и стабильны.
Миюки направилась к стеклянной двери в лабораторию.
— Это возможно? — удивленно спросила Карен.
— Разумеется, — кивнула Миюки. — Кто, по-твоему, финансирует мои исследования? Американских военных очень интересуют проблемы, связанные с искусственным интеллектом и возможностями его применения. У меня, между прочим, третий уровень доступа к секретным материалам!
Миюки вставила пластиковую карточку в прорезь электронного замка, и дверь с тихим шипением отошла в сторону. Давление в лаборатории было чуть выше, чем в предбаннике, чтобы внутрь не проникала пыль.
— Столько сложностей — и все из-за того, что тебе лень пропылесосить здесь хотя бы раз в месяц! — хмыкнула Карен. Пропустив ее замечание мимо ушей, Миюки подошла к полукруглому столу, вдоль которого тянулся ряд компьютерных мониторов. Рядом стояли два стула на колесиках. Усевшись на один из них, Миюки жестом предложила сесть и подруге, а затем, напечатав что-то на клавиатуре, громко проговорила: