Двадцать девятого ноября замнаркома иностранных дел Потемкин вручил финскому посланнику очередную (и последнюю!) ноту, в которой говорилось, что ввиду сложившегося положения, ответственность за которое полностью ложится на правительство Финляндской республики, «правительство СССР не может больше поддерживать нормальных отношений с Финляндией, и вынуждено отозвать из Финляндии советских политических и хозяйственных представителей».
Это означало окончательный разрыв дипломатических отношений.
Финский посланник Ирне-Коскинен попытался, было, передать Потемкину ответ на предыдущую ноту, в котором содержалось согласие Финляндии на отвод своих войск с Карельского перешейка. Но замнаркома отказался принять этот документ, заявив, что последняя нота правительства СССР исчерпывает все вопросы, которые стояли между советским правительством и нынешним правительством Финляндии. После чего сообщил господину посланнику, что не смеет больше его задерживать.
В конце концов, финская нота все-таки была отослана в наркомат иностранных дел. Однако на последующие события это не оказало никакого влияния.
В двадцать три часа в части и соединения, сосредоточенные на советско-финской границе, поступил приказ о наступлении, которое было назначено на восемь утра. А ровно в полночь с сообщением о возмутительных провокациях финляндской военщины по радио выступил председатель Совета Народных Комиссаров Молотов:
- Единственной целью наших м-мероприятий, - слегка заикаясь, сказал он. - Является обеспечение безопасности Советского Союза и особенно Ленинграда, с его трех с половиной миллионным населением. В современной, накаленной международной обстановке решение этой жизненной и неотложной задачи государства мы не можем поставить в зависимость от злой воли нынешних финских правителей!..
В заключение Молотов заявил, что правительство Советского Союза дало распоряжение Красной Армии решительно пресекать все вылазки врага.
Митинги на заводах и фабриках, колхозах и совхозах по всей стране начались в три часа ночи. Впрочем, в Уэлене и Ванкареме уже пробило полдень, а в Норильске и Новосибирске - семь утра.
- Не просунуть финским свиньям свое рыло в советский огород! На удар провокаторов войны ответим тройным ударом! Горе тем, кто встанет на нашем пути! - гневно заявляли с трибуны рабочие и работницы, колхозники и колхозницы, инженеры, врачи и учителя. Коммунисты, комсомольцы и беспартийные большевики.
Сразу после побудки во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадѓрильях, командах, кораблях, складах, штабах, управлениях и учреждениях от Кронштадта до Мурманска, был зачитан приказ командующего Северо-Западным направлением командарма первого ранга Тимошенко и члена военного совета Жданова: «Товарищи, красноармейцы, командиры, комиссары и политработники! Терпению советского народа и Красной Армии пришел конец. Пора проучить зарвавшихся и обнаглевших политических картежников, бросивших наглый вызов советскому народу, и в корне уничтожить очаги антисоветских провокаций и угроз Ленинграду! Выполняя священную волю Советского Правительства и нашего Великого Народа, приказываю! Войскам Ленинградского, Карельского и Северного фронтов перейти границу, разгромить финские войска и раз и навсегда обеспечить безопасность северо-западных границ и города Ленина - колыбели пролетарской революции!»
В восемь ноль-ноль по всей советско-финской границе загрохотали орудийные залпы. А с неба посыпались фугасные авиабомбы. Мощный огневой вал покатился по карельской земле, открывая путь пехоте и танкам сквозь минные поля, надолбы и бесконечные ряды колючей проволоки.
Потому что дипломаты договориться не сумели. И тогда заговорили пушки.
Началось…
За Китай Коневу дали орден Красного Знамени.
И это было очень обидно! Потому что и Тимошенко, и Жуков, и Штерн (и даже Яковлев!) получили ордена Ленина, а Юмашеву так, вообще, присвоили звание Героя!
Оно, конечно, понятно. Тимошенко - Главком. А это святое! Юмашев все японские линкоры перетопил. Яковлев взял Бэйпин, Штерн - Харбин, а Жуков - Порт-Артур.
А он взял Муданьзвянь…
Конев поморщился. Хорошо, хоть Красное Знамя дали, а не Красную Звезду! Или медаль «За боевые заслуги».
За взятие Муданьзвяня…
И за то, что почти две недели провозился с самурайскими укрепрайонами. Вместо того чтобы вскрыть их за несколько суток (и положить при этом половину бойцов!).
Ну и ладно! Зато он, в отличие от некоторых, на самом деле разгромил врага, как в песне поется - малой кровью, могучим ударом!
В качестве некоторой компенсации ему досрочно присвоили очередное воинское звание. Что, впрочем, не очень утешало. Потому что это же звание дали Штерну. И Жукову. Который еще в июле был комдивом. А потом за три месяца допрыгал до командарма первого ранга. И весь обвешался орденами. Как новогодняя елка.
И стал о себе чрезвычайно высокого мнения.
Ничего! Товарищ Сталин лихо его на место поставил! Все слышали, как Жуков зубами скрипел. На совещании в начале ноября. Когда Командующим направлением назначили не его, а Тимошенко. Только дурак не догадался бы, на что Жуков намекал в своем докладе, предлагая сформировать Северо-Западное направление на базе ЛенВО. Которым сам и командовал!
А товарищ Сталин, раз, и Тимошенко назначил! А замом к нему - Апанасенко! А Жукова - в Мурмáнск! На Северный Ледовитый! Чтобы чуть-чуть поостыл!
Нет, есть все-таки справедливость на свете!
Поэтому брать линию Маннергейма будет он - командарм первого ранга Конев! Потому что знает, как это сделать. И сделает в наилучшем виде! А потом возьмет Виипури. И Котку! И Хельсинки!! Потому что Жукову до Хельсинки, с севера на юг, тысячу триста километров пилить. С боями. А ему только двести пятьдесят!
Хотя, зная Жукова, можно ожидать, что он рванет на юг изо всех сил. А силы у него немалые - около восьмисот танков и две сотни броневиков! Поэтому он вполне может прорваться и взять Хельсинки раньше него, Конева. Пока он, Конев, будет финские УРы прогрызать. И опять получится как в Маньчжурии.
Ну, уж нет!
Штерн взял Харбин одной воздушно-десантной бригадой. При поддержке двух речных мониторов. А у него - целых шесть таких бригад! И КБФ в придачу.
Как только Попов прорвется к Виипури и выйдет на оперативный простор, надо будет сразу бросить парашютистов на Хельсинки. И морскую пехоту. При поддержке Краснознаменного Балтийского флота. А перед этим уничтожить финские броненосцы. Чтобы не сорвали десант. И подавить береговые батареи на островах вокруг Хельсинки. Чем Трибуц и займется в первую очередь! И Рычагов, и Тхор с Полыниным. Когда с линией Маннергейма закончат.
В соответствии с планом операции на преодоление предполья и выход к главной оборонительной полосе линии Маннергейма отводилось два дня. Затем следовала трехдневная оперативная пауза, предназначенная для перегруппировки войск и подготовки к прорыву. Разведка боем, вскрытие системы огня противника и уточнение расположения вражеских ДОТов и ДЗОТов. Для их последующего уничтожения. На третьем этапе операции планировался прорыв главной полосы обороны (семь - восемь дней), полосы тактических резервов и тыловой позиции (три - четыре дня). На пятнадцатый день операции, после выхода Первой Отдельной Краснознаменной армии к Койвисто, Хонканиеми и Вуосалми, намечалась переброска нескольких стрелковых дивизий по льду Выборгского залива в обход Виипури с целью его полного окружения.
Итого, на все про все, две - две с половиной недели.
А вот, уже после этого можно и парашютистов на Хельсинки кинуть! И морячков!
Жуков наизнанку вывернется, но добраться за это время до финской столицы не успеет. Тут тебе не Гоби! Не пустыня, одним словом! По сто километров в день не получится! Укрепрайонов у финнов вдоль побережья Ботнического залива, правда, нет. Зато водных преград более чем достаточно. И рек, и озер. Так что придется повозиться!
Поэтому не видать Жукову Хельсинки, как своих ушей!
Впрочем, Жуковский рывок ему, Коневу, очень даже на руку. Потому что все внимание на себя оттянет. Когда Жуков попрет на юг, финны так обделаются, что тут же все, что можно, на север перебросят!
А пока, суть да дело, Попов возьмет Виипури. И откроет дорогу Рябышеву. Задача которому уже поставлена. Ввести в прорыв десятый стрелковый, пятьдесят шестой мотострелковый и десятый танковый корпуса и на четвертый день наступления взять Котку, на шестой - Лахти и Порвоо, а на седьмой - Хювянкяя и Хямеэнлинна. После чего, если Жуков еще не подтянется, развивать наступление на Тампере, Пори и Турку.
Что, впрочем, может уже не понадобиться. Потому что любая нормальная страна, потеряв столицу и большую часть своей территории, должна сдаться и подписать полную и безоговорочную капитуляцию.
Что, впрочем, может уже не понадобиться. Потому что любая нормальная страна, потеряв столицу и большую часть своей территории, должна сдаться и подписать полную и безоговорочную капитуляцию.
Хотя, если он правильно понял, будет подписана не капитуляция, а договор о дружбе и сотрудничестве между СССР и Демократической Финляндской Республикой (с протоколом о взаимной безопасности). Даром что ли в полосе его фронта развернута Финская Народная Армия! Под командованием комдива Акселя Моисеевича Антилы, по совместительству министра обороны ДФР.
Но это потом. Для начала надо прогрызть линию Маннергейма.
Месяц, который у него был на подготовку к прорыву, Иван Степанович потратил не зря. И успел сформировать девять отдельных инженерных батальонов особого назначения (ОтИБОН). По одному в каждой стрелковой дивизии первого эшелона.
В состав ОтИБОНа - Конев усмехнулся, представив, как переиначат это название бойцы (хотя в сущности его и переиначивать было не надо, итак годилось!) - входила отдельная саперная рота (три взвода - группы подрыва ДОТ), отдельная разведрота (три взвода - группы подрыва ДЗОТ) и три мотострелковых роты.
В качестве усиления каждому ОтИБОНу придавались: отдельная танковая рота (десять средних танков Т-28), отдельная огнеметная рота (десять химических танков ОТ-130), отдельный гаубичный артиллерийский дивизион РГК (четыре восьмидюймовых гаубицы Б-4) и отдельная крупнокалиберная батарея особой мощности Резерва Главного Командования (две одиннадцатидюймовых мортиры БР-5 или две двенадцатидюймовых гаубицы БР-18).
Учитывая данные разведки, указывающие на большую глубину противопехотных и противотанковых заграждений (до сорока пяти линий колючей проволоки и надолбов на особо важных направлениях!), прикрытых плотным пулеметным огнем, основной проблемой при прорыве финской обороны являлось обеспечение подхода саперов вплотную к вражеским долговременным огневым точкам.
Пришлось поднапрячь светлые головы инженеров и техников Центрального научно-испытательного железнодорожного полигона РККА во главе с главным диверсантом Советского Союза полковником Стариновым.
И решение было найдено. Простое и технологичное.
Для быстрой и безопасной транспортировки подрывников и взрывчатки под огнем противника по льду и снежной целине было предложено использовать бронесани, прицепленные к танкам.
Опытный образец бронесаней был изготовлен в течение суток и немедленно испытан на полигоне. В очередной раз, подтвердив, что все гениальное - просто!
Двигаясь вслед за танком, бронесани легко преодолевали глубокий снег, надолбы, и заграждения из колючей проволоки, отлично защищали от осколков и пулеметного огня, и даже выдерживали подрыв на противопехотной мине!
Но это было еще не все! Те же светлые головы и золотые руки, в тех же мастерских, за те же сутки изготовили и предъявили командованию еще одно оч-чень полезное изобретение - БТП. Бронированный транспорт пехоты. На базе танка БТ-5. У которого сняли башню, а потом приварили борта из противопульной брони с бойницами для стрельбы из личного оружия. И шкворнем для пулемета в передней части корпуса.
Идея Коневу понравилась. И ее инженерное воплощение тоже. Он вообще был неравнодушен к бронированным средствам передвижения. Еще с Гражданской, когда был военкомом бронепоезда.
А еще, очень остро ощущал беззащитность своих бойцов под шквальным огнем на поле боя, не раз наблюдая с НП, как ряды красноармейцев ложатся под пулями. Чтобы больше никогда не подняться…
Дело было за малым. Изготовить нужное количество этих БТП. И бронесаней.
Выручил член военного совета фронта Кузнецов.
Несмотря на молодость, а было ему всего тридцать четыре, Алексей Александрович являлся правой рукой товарища Жданова, был членом ЦК и вторым секретарем Ленинградского обкома и горкома партии. Его кипучей энергии и умению находить с людьми общий язык, можно было только позавидовать.
Он и договорился с руководством Кировского завода о выполнении срочного заказа для нужд округа. Так что все ОтИБОНы не только получили новую матчасть, но и потренировать личный состав успели на полигоне.
Вообще говоря, Коневу очень повезло с членом военного совета. В отличие от Жукова, которому достался Мехлис.
Конев содрогнулся и мысленно перекрестился.
Он и сам был крут. И мог без долгих предисловий обложить по-старославянски кого угодно. Для пользы дела. И даже отдать под трибунал. При необходимости.
Но товарищ Мехлис - это был особый случай. Возглавив в тридцать седьмом году Главное политическое управление РККА, он возглавил и борьбу с заговорщиками, шпионами и контрреволюционерами. И принялся шельмовать высший командный и политический состав, пачками сдавая командиров и комиссаров ведомству Ежова. А в отношении низшего звена принимал решения собственной властью.
Ежова уже расстреляли, а Мехлис не только удержался на плаву, а даже стал членом ЦК. И вообще закусил бы удила, если бы не твердая рука товарища Сталина и трезвый подход к делу нового наркома внутренних дел Берия, которые не давали ему развернуться в полную силу.
Впрочем, сейчас, судя по всему, Лев Захарович оказался на своем месте. И выполняет действительно важную задачу. Являясь членом военного совета Северного фронта и присматривая за командующим. Уж он-то забаловать Жукову не даст!
Конев усмехнулся. Нашел таки товарищ Сталин на Жукова узду по мерке!
А он тут, на перешейке, уж как-нибудь сам, без надсмотрщика обойдется!
Попов вскроет УР на главном направлении, пока Батов, со своей Седьмой армией, на правом фланге будет финнов отвлекать. Тринадцатая армия разовьет успех. А когда Рябышев Хельсинки возьмет, зачисткой освобожденной территории и наведением революционного порядка займется товарищ Антила со своими краснофиннами и краснокарелами. Под мудрым руководством товарища Куусинена…
Командир двадцать первой Пермской Краснознаменной стрелковой дивизии комбриг Ксенофонтов ехал в радийном бронеавтомобиле в середине штабной колонны.
Боевой приказ штаба Первой Отдельной Краснознаменной армии от двадцать четвертого ноября гласил: «Двадцать шестому стрелковому корпусу в составе двадцать первой стрелковой дивизии, двадцать второй стрелковой дивизии, двадцать шестой стрелковой дивизии, семьдесят третьего пушечного артиллерийского полка, сорок третьего, сорок девятого и двести седьмого корпусных тяжелых артиллерийских полков, четыреста сорок седьмого корпусного гаубичного артиллерийского полка, девяностого отдельного танкового батальона двадцатой тяжелой танковой бригады по особому приказу перейти в наступление, нанося удар на правом фланге в направлении Сумма, на левом - на Хумалийоки, имея ближайшей задачей разгромить части противника, правым флангом выйти на фронт Илякюля - Каннельярви; левым крылом выйти на фронт Кирьявала - Местерьярви. Последующая задача - овладеть рубежом Сумма, Кархула, Хумалийоки».
Особый приказ был получен двадцать девятого ноября. За час до полуночи.
Утром, сразу после завершения митинга, батальоны заняли исходные позиции. А ровно в восемь ударили гаубицы, пушки и минометы. Корпусная, дивизионная и полковая артиллерия долбила приграничную полосу на финской стороне в течение получаса. Яркие всполохи огня освещали горизонт. Земля ходила ходуном. От грохота закладывало уши. Султаны мерзлой земли и обломки заграждений взлетали в предрассветное небо, в котором гудели моторы бомбардировщиков шедших на бомбардировку вражеских тылов и возвращающихся после выполнения задания.
Когда артобстрел окончился, настала оглушающая тишина.
А потом вверх взметнулись красные ракеты, и над изрытой снарядами и бомбами землей пронеслось раскатистое красноармейское «Ур-р-ра!». Политруки и командиры выскочили на бруствер, героически поднявшись в полный рост, и замахали своими ТТ, призывая бойцов в атаку на подлого врага. И темная волна покатилась по полю вдоль железной дороги…
Белофинны огня не открывали. Ни ураганного, ни какого. Похоже, их тут вообще не было. Хотя, по данным разведки, на этом участке кроме погранвзвода, дислоцировалась самокатная егерская рота, кавалерийский эскадрон и бронепоезд.
Отошли, наверное, гады! На заранее подготовленные позиции.
Ксенофонтов выругался и приказал свернуть пехотные цепи в колонны. Разведбат, саперная рота и танковый батальон - вперед. Остальные за ними. Артполк - в походное положение. И штаб. И политотдел с дивизионной газетой.
Выполнять!..
Комбриг ехал в бронеавтомобиле, не снимая танкового шлема с наушниками.
Судя по докладам командира разведывательного батальона капитана Угрюмова, пока все шло хорошо. Наступление развивалось успешно. К вечеру без единого выстрела были взяты приграничный поселок Луутахантя, железнодорожные станции Оллила, Куоккала и Келломяки. Разрушенные до основания. Потому что противник, отступая, взрывал железнодорожные пути и сжигал дома и хозяйственные постройки.