— Пятьдесят миллионов, — наконец проронил он едва слышным голосом.
— Очень хорошо, — согласился Ходок. — А каков порядок оплаты?
Рыжий Папоротник встретился с ним глазами. "Ни в коем случае".
— Десять процентов — по подписании контракта. Остальное по вступлении оного в фактическую силу. — Уэллс протянул авторучку губернатору. — Итак, мы договорились?
На сей раз Ходок не сумел скрыть, как потрясен:
— Вы должны понимать, что я неправомочен принимать подобные решения. Это дело совета.
— Разумеется. Но мистер Рыжий Папоротник заверил меня, что вы пользуетесь значительным влиянием. Не сомневаюсь, что, если вы выскажетесь в пользу договора, совет поддержит вас.
Ходок старался изобразить сомнение на лице, но не преуспел в этом. Уэллс улыбнулся, проникнувшись уверенностью, что совет ухватится за деньги обеими руками.
— По-моему, Арки вечно преувеличивает мое влияние. — Ходок устремил взгляд на своего адвоката. — Простите, мистер Уэллс, не будете ли вы любезны оставить нас на минуточку наедине?
— Конечно. — Уэллс мимолетно усмехнулся Рыжему Папоротнику в лицо: сукин ты сын, вогнал меня в расходы, но поглядим, как тебе удастся теперь отговорить его. — Я подожду в соседней комнате.
Открыв голубую папку с контрактом, он пододвинул ее к Ходоку и вышел из кабинета.
— Не советую, — впервые подал голос Рыжий Папоротник.
— Почему? — расплылся в улыбке Ходок. — Боже мой, да разве можно отказываться от таких денег?!
— Цена уже не опустится. Иначе с какой же стати они предложили так много?
— Может оказаться, что все это пустышка. В итоге мы кончим тем, что будем там продавать футболки. Послушай, Арки, да нам просто не нужно больше пятидесяти миллионов. Ты понимаешь, сколько всего можно понаделать на такие деньги? Знаешь, ведь он прав. Эти деньги могут досыта накормить множество ртов. По-моему, нам не следует жадничать. Именно так я и скажу на совете.
— Этот человек не из тех, кто просто так даст нам хотя бы ломаный грош, — возразил Арки. — Он ни за что не предложил бы пятьдесят миллионов, если бы не считал, что земля стоит куда больше. Несравненно больше. Порекомендуйте совету добиться нового предложения. Результат еще изумит вас самих.
Восторг Ходока понемногу пошел на убыль.
— Ты всерьез полагаешь, что я выйду перед советом и порекомендую отказаться от таких денег? Тем более что мы можем остаться просто-напросто ни с чем? Даже если я буду активно противиться этому предложению, меня слушать не станут. — Он перевел дыхание, чтобы успокоиться. — Растолкуй мне свои доводы, если таковые вообще имеются.
Арки очень не понравилось положение, в котором он поневоле оказался. Не надо быть ясновидящим, чтобы понять, кто станет козлом отпущения, если что-нибудь пойдет не так.
— Если Уэллс и его люди наложат лапу на землю и все к ней причитающееся, они будут эксплуатировать ее лишь с мыслью о наживе. Кто знает, чего мы лишимся?
— Боевым кличем эту реплику, пожалуй, не назовешь.
— Пожалуй. Но не получим ли мы второй Манхэттен? [голландский колониальный чиновник Петер Миньюит в 1626 году купил остров Манхэттен у индейцев в обмен на товары предположительной общей стоимостью около двадцати четырех долларов; указанная в тексте сумма, видимо, ошибка автора]
— Арки, ты что, не расслышал? Речь идет не о двадцати шести зеленых.
— Может, оно и так. Но если вам нужен боевой клич — тогда учтите, что сейчас у нас в руках открытие, способное привести к созданию совершенно новых технологий. Быть может, губернатор, дорога в будущее пролегла прямиком с гребня Джонсона. А вы готовы отдать его вот так вот запросто.
— Я бы поступил точно так же, — заметил Макс. — Сграбастал бы деньгу, и ноги в руки.
Арки поморщился, как от зубной боли:
— Именно так они и поступят.
Впрочем, это не помешало ему уписывать за обе щеки рыбу с хрустящим картофелем. Они втроем — Эйприл, Арки и Макс — обедали в отдельном кабинете в глубине ресторана Мела в Лангдоне. Из-за невероятного наплыва посетителей к "Фургону первопроходцев" стало невозможно протолкнуться.
— Совет решит, что отказываться от столь значительной суммы просто преступно. Да и я, честно говоря, чувствую себя как-то неуютно, уговаривая их отказаться. — Арки выглядел совсем убитым. — Вы представляете, что будет со мной, если они последуют моему совету, а гребень окажется совершенно никчемным?
— Тебя скальпируют? — с невинным видом поинтересовался Макс, но Арки будто не слышал его.
— Впрочем, это не играет никакой роли. Они огребут деньгу, и ноги в руки — точь-в-точь как ты сказал.
— Проклятие, — бросила Эйприл. — Если проект запродадут на сторону, нам завтра же дадут под зад коленкой.
— По-моему, нашего мнения никто и спрашивать не станет, — заметил Макс, вполуха прислушиваясь к ропоту голосов, позвякиванию ножей и вилок, да изредка раздающимся взрывам смеха.
— Арки, — проговорила Эйприл, — я не вынесу, если открытия здесь будут делаться без моего участия.
— Понимаю, — с сочувствием поглядел на нее адвокат. — Однако, судя по всему, на дальнейшие события я уже никак не могу повлиять.
— Сколько времени у нас в запасе? — спросила Эйприл.
— Должно быть, люди Уэллса уже подобрали рабочие команды, готовые ринуться сюда, как только бумаги будут подписаны. Завтра в конце дня состоится внеочередное заседание совета специально для рассмотрения этого предложения. Если совет его примет, а это уж непременно, Уэллсу останется только снять телефонную трубку, и вы станете прошлым.
Дьявольское озеро, Северная Дакота, 15 марта (АП)
Сообщают, что финансовый консорциум готов уплатить сто миллионов долларов за территорию на гребне Джонсона в резервации сиу на Дьявольском озере, где расположен Купол — археологическая находка, якобы имеющая внеземное происхождение. Согласно информированным источникам, завтра вечером совет племени проведет экстренное заседание, чтобы рассмотреть это предложение, неоднократно повышавшееся за последние несколько дней. Официальные лица с обеих сторон от каких-либо комментариев воздержались.
Когда они вернулись в "Северную звезду", Макса там дожидалась бандероль.
— Фильтры, — пояснил он. — Для видеокамеры. Может, удастся разглядеть, что происходит, когда загорается свет.
В мрачном расположении духа они разошлись по своим комнатам, но минут через пять Эйприл постучалась к Максу.
— Входи, — сказал он. — Я как раз хотел позвонить тебе.
— Что же делать?! — Она пребывала на грани истерики.
В комнате имелось лишь одно кресло, так что Макс уступил его Эйприл, а сам уселся на кровать.
— По-моему, мы сами не можем сделать практически ничего, раз тут замешаны такие деньги.
— Макс, да пятьдесят миллионов — сущие гроши. Слушай, возможно, мы нашли выход. — Это заявление далось ей не без труда, будто Эйприл говорила о чем-то сверхъестественном. — Стул вовсе не развеялся во прах. Он отправился куда-то.
— По-твоему.
— По-моему. — Она устало потерла лоб. — Тебе известно, что есть еще и седьмая пиктограмма?
— Нет, — удивился Макс. — И где же?
— Рядом с каналом. Там, где они привязывали яхту.
Макс прикрыл глаза и вообразил себе интерьер Купола.
— На одном из столбов?
— Да. Она с виду смахивает на иероглиф. И не загорается, когда к ней притрагиваешься. Я даже пыталась сунуть стул в канал, но это не сработало. Но по-моему. Макс, они именно так приводили яхту на место откуда угодно.
— Прости, но в такое я нипочем не поверю, — покачал головой Макс. — Уж больно это смахивает на научную фантастику. "Скотти, перешли-ка меня на планету".
Они посидели молча, прислушиваясь к завыванию ветра.
— Макс, я считаю, что все это на самом деле.
— Ну что ж, желаю тебе успешно доказать это. Для чего бы эти пиктограммы ни были предназначены, срабатывают они только по одному разу. Что толку от системы транспортировки на дальние расстояния, срабатывающей только раз?
Эйприл забралась в кресло с ногами и обняла колени.
— По-моему, они срабатывают лишь по разу, потому что хлам, который мы туда посылаем, загромождает приемную решетку. Кто-нибудь должен убрать его с той стороны. А иначе система спотыкается.
— Таких необоснованных догадок я еще не слыхал.
— Макс, мы же видели, как стул тает. Он таял, а не взрывался. Он не разрушился. Он куда-то отправился. Весь вопрос в том, куда именно?
— Сдается мне, что это полнейшая белиберда, — тряхнул головой Макс.
— Возможно. — Эйприл набрала полную грудь воздуха и медленно-медленно выдохнула его. — Мне кажется, было бы лучше сообщить Арки все, что нам известно.
— То бишь заявить ему, что у нас есть дверь в иное измерение? Или на Марс? Он подумает то же, что и я: это чушь собачья.
В глазах Эйприл плескалось отчаяние.
— Но он не станет так думать, если мы продемонстрируем ему это на практике.
— И каким же образом мы это продемонстрируем? Мы умеем только отправлять вещи в небытие. Это ровным счетом ничего не доказывает.
Ни Максу, ни Эйприл не хотелось вслух констатировать очевидное.
19
Неутихающие степные ветры мчали над прерией, напирали на стены, сотрясали оконные стекла. Эйприл изо всех сил зажмурилась. Ей было явно не по себе, но уверенность в собственной правоте придавала ей сил.
У мотеля остановилась машина, хлопнула дверь, и оживленный гомон переместился с улицы в коридор.
Будь в запасе немного времени, можно было бы измыслить какой-нибудь эксперимент, способный устранить риск хоть отчасти. Но времени не было. Эйприл вздохнула.
Сквозь тонкую стенку доносилось невнятное бормотание телевизора Макса.
Итак, что ей может грозить?
Есть опасность аннигилировать. Но от стула не осталось ни щепочки, не было и никаких признаков его истребления. Стул просто утратил свою материальность. Он куда-то отправился.
Есть опасность оказаться во враждебной среде — к примеру, в метановой атмосфере. Но, судя по всему, пришельцам Северная Дакота пришлась весьма по душе — значит, в том месте, куда отправит ее Портал, царят практически земные условия.
Есть опасность застрять. Но где это слыхано, чтобы Портал пропускал только в одну сторону?
В полночь она наполнила термос, сунула в полиэтиленовый пакет пару сандвичей и немного фруктов, зарядила фотоаппарат, натянула куртку "Миннесотские Близнецы" и осталась вполне довольна собой. Сорок минут спустя она уже миновала полицейский пост у въезда на извилистую дорогу, ведущую к гребню. Купол, углубленный в скалу, отсюда был не виден, но сегодня его сияние казалось более ярким, чем прежде. Эйприл пришло в голову, что, возможно, он все еще заряжает свои батареи, и мысленно отметила необходимость начать регулярные замеры интенсивности его свечения.
Было холодно, температура упала ниже минус десяти. Остановив машину у самых ворот, Эйприл открыла бардачок и вытащила оттуда блокнот. Потратив на раздумья минут пять, она наконец сформулировала послание, записала его и оставила открытый блокнот на переднем сиденье. Потом взяла фонарик и вышла из машины.
В дверях сторожки показался охранник Генри — мужчина среднего возраста, которого Эйприл знала лишь по имени.
— Добрый вечер, доктор Кэннон. Что-нибудь забыли?
— Нет, Генри. — Вырывающиеся из ее рта облачка пара казались желтыми от света недавно установленных натриевых газонаполненных ламп. — Просто не спится. Вот и решила заехать — может, смогу поработать.
Он с нескрываемым неодобрением взглянул на часы:
— Ладно уж. Тут больше никого нет. Я имею в виду, из персонала.
— Спасибо, — кивнула Эйприл.
Генри удалился в сторожку, а Эйприл прошла сквозь ворота и направилась прямиком в Купол, закрыв дверь, чтобы не впускать холод.
По ночам в Куполе воцарялась таинственная атмосфера, порожденная сплетением света и тьмы, загадочным свечением ниш. Свет двигался вместе с Эйприл, освещая ей дорогу и угасая у нее за спиной. Когда она приблизилась к решетке, та тоже озарилась лучом света, будто Купол знал, что вознамерилась предпринять Эйприл.
Она вдруг замялась. Хорошо, что здесь нет Макса, иначе пойти на попятную было бы просто невозможно. До этой самой секунды Эйприл пребывала в уверенности, что непременно пойдет на попятную. Но страх вдруг бесследно испарился. Неведомое ждало ее за этим порогом, освещенная решетка выглядела не только безопасной, но даже какой-то призывно манящей. Пора трогаться в путь.
Включив фонарик, Эйприл подошла к пиктограммам. Точнее, к выключателям.
Стоит коснуться одного из них, и у тебя будет двадцать три секунды, чтобы подойти к решетке и встать на нее.
Она переводила взгляд со стрелки на кольца и скрипичный ключ.
Итак, стрелка.
Символы призрачно мерцали в полумраке. Эйприл прикоснулась к стене самыми кончиками пальцев. Затем надавила.
Стрелка осветилась.
Набрав полную грудь воздуха, Эйприл решительно приблизилась к решетке и ступила на нее. Канава, некогда служившая каналом, уходила во тьму. Противоположная стена Купола терялась во мраке, словно свет уступал дорогу раскинувшейся над землей бескрайней ночи. Эйприл поправила ремешок фотоаппарата на плече — это обыденное движение подействовало на нее успокоительно — и застегнула "молнию" куртки под самое горло, борясь с внезапно нахлынувшим желанием соскочить с решетки.
За окнами еще царила непроглядная темень, когда резкая телефонная трель вырвала Макса из глубин сна. Перевернувшись с боку на бок, он на ощупь отыскал трубку и поднял ее.
— Алло.
— Мистер Коллингвуд? Это Генри Коротыш. Из охраны ворот.
Макса охватили недобрые предчувствия. Сон с него как рукой сняло.
— Слушаю, Генри. Что стряслось?
— Мы не можем найти докторшу Кэннон.
У Макса будто камень с души свалился.
— Она спит в соседнем номере.
— Нет, сэр. Она приехала сюда около половины первого и пошла в Купол. Но сейчас ее там нету.
Макс бросил взгляд на часы. Четверть четвертого.
— Мы посмотрели во всех зданиях. Ее нигде нет. Мы ничего не можем понять.
— А ее машина на месте?
— Да, сэр. Через ворота она не выходила.
Макс пребывал в полнейшем недоумении. Он-то думал, что разговор, состоявшийся вечером, носил чисто гипотетический характер.
— Генри, а вы посмотрели в дальних комнатах Купола?
— Мы во все углы заглянули.
— Ладно. Звоните в полицию. Я выезжаю.
Макс дал отбой и набрал номер Эйприл. На звонок никто не ответил. Воззрившись на телефон, Макс вынужден был в конце концов признать, что она вполне могла воспользоваться решеткой. Охваченный сильнейшим беспокойством, Макс торопливо оделся, сел в машину и погнал к гребню Джонсона. Следовало сказать Генри, чтобы заглянул в канал. Может, она упала и лежит там без чувств, а охрана просто-напросто проглядела ее.
Взяв сотовый телефон, он набрал номер ворот. Ответил другой голос Джордж Чистый Родник.
— Как дела? — осведомился Макс.
— Пока ничего нового. Полицейские выехали. — Последовала долгая пауза. — Макс, если она под открытым небом, долго ей не выдержать. Очень холодно.
— Знаю. Вы смотрели в канале?
Джордж обменялся с кем-то парой фраз и снова взял трубку.
— Да, в канале смотрели. Послушайте, мистер Коллингвуд, мы тут еще кое-что нашли. Записку, адресованную вам. Лежала на переднем сиденье ее автомобиля.
— Мне? — У Макса в груди похолодело. — И что там?
— Вы хотите, чтобы я ее прочел?
— Да, Джордж, будь так добр.
— Ладно. В ней написано... Секундочку, тут темновато. В ней написано: "Дорогой Макс, я иду по стрелке. Раз ты это читаешь, значит, возникли непредвиденные осложнения. Очень жаль. Мне нравилось работать с тобой вместе". — Джордж хмыкнул. — О чем это она пишет?
Свет фар упирался во тьму над дорогой, будто тщетно тужился ее разогнать.
— Толком не знаю, — отозвался Макс, покривив душой. На самом деле он уже понял, в чем дело.
"Мужчина в белом" жив и здоров. Те, кто помнит классический английский фильм с Алеком Гиннессом в главной роли, играющим изобретателя немнущейся и непачкающейся ткани, сумеют понять, что сегодня творится в легкой промышленности. Капиталовложения в нее катастрофически снижаются с того самого момента, когда возникли первые слухи о возможности создания ткани, по своим свойствам весьма схожей с показанной в фильме. Многочисленные специалисты в один голос утверждают, что это лишь вопрос времени. Рано или поздно технология Купола с гребня Джонсона, создавшая сверхустойчивые материалы, станет доступной повсеместно. К чему это приведет, предсказать невозможно. Но сейчас десятки тысяч человек внезапно лишились работы, в промышленности царит полнейший хаос. Наша газета никогда не одобряла вмешательства правительства. Но в данном случае момент для такого вмешательства настал.
(Передовица "Уолл-стрит джорнэл")
Входя в Купол, Макс кипел от негодования. Он сердился на Эйприл Кэннон, поставившую его в дурацкое положение, и осыпал ругательствами себя, не сумевшего догадаться, куда она клонит, и отвести беду.
Что же теперь делать?
На сей раз Купол произвел на Макса весьма гнетущее впечатление.
Генри Коротыш был внутри с двумя полицейскими.
Один из них — молодой, едва достигший совершеннолетия, светловолосый, рослый, с острым подбородком и крупным носом — заглядывал в канал. Его партнер, лысый и раздражительный, при появлении Макса прервал разговор с Джорджем Чистым Ручьем.