– Офигеть – не встать! – окончательно разочаровавшись, вздохнул он.
– А тебе какая разница: здесь идти или по району поиска шарахаться? Что так, что эдак, всё равно идти – не ехать, – резонно заметил Димарик.
– Ну-у-у… – Королькевич почувствовал себя озадаченным. – Там хоть смысл какой-то есть. Может, базу найдём, может, схрон или ещё что.
– А здесь, ты думаешь, баз нет? – усмехнулся Димарик. – Или «чехов» меньше? Ещё неизвестно, где скорее офиндюлишься: здесь или в районе предстоящего поиска. – И, взглянув на приунывшего младшего сержанта, тут же подбодрил: – Ладно, не дрейфь, Королёк! Сейчас мы спустимся, ручей пересечём, поднимемся в брошенное село – от него только кладбище и осталось, – а дальше уже местность поровнее пойдёт. Так что до темноты в район поиска выйдем!
– Без брехни? – Младший сержант, в душе которого царило смятение, недоверчиво покосился на Маркитанова.
– Я тебе когда врал? – сделал обиженный вид Димарик.
– Слушай, Дим, – не унимался Королькевич, – как думаешь, найдём мы снайперов?
– Найдём – не найдём, ты лучше думай, чтобы они тебя первыми не нашли, а то дырку в черепушке провертят. Будешь в мозгах пальцем ковыряться! – широко улыбнулся Димарик.
– Типун тебе на язык! – незлобно огрызнулся Королькевич и хотел что-то ещё спросить, но тут поступила команда на начало движения. Вертевшийся на языке вопрос так и остался незаданным. Группа двинулась вперёд, оставляя за собой новые метры преодолеваемого пространства.
Поднявшись на хребет, с которого открывался обширный вид на вьющуюся среди предгорий дорогу, Маркитанов вспомнил, что как раз в этих местах, в другую командировку, попала в засаду разведывательная группа их отряда. Тогда погиб командир группы, которого он почти не знал, и сержант-контрактник, с которым был дружен. К родителям сержанта Димарик так ни разу и не заехал (слез чужих, как и своих, он не любил), а вот к могиле приходил трижды. Таких, требующих посещения, могил у него с каждым годом становилось всё больше и больше, и число друзей, находящихсятам, грозило в скорости превысить число находящихсяздесь.
Ещё раз окинув взглядом петляющую внизу дорогу, Димарик вздохнул и взял чуть левее, уходя в тень, под укрывающий от чужих взоров полог леса. Но воспоминания на какое-то время вырвали его из реальности происходящего.
– Ты что, уснул? – поинтересовался Королькевич, нагнавший в задумчивости медленно ползущего Маркитанова.
– Да вот, – неопределённо протянул тот и, отряхнув оцепенение, ускорил движение, спеша сократить расстояние с оторвавшимися от него бойцами ядра группы.
– Чи, – донесся голос впереди идущего, и остановившийся Ухалов показал знаками: «Здесь мина». Димарик кивнул, а не дождавшийся его радист зашагал дальше.
– Вот, зараза, не подождал! – ругнулся Димарик, думая над тем, как теперь ему не ошибиться и увидеть мину прежде, чем она сама даст о себе знать взрывом.
«Но ведь кто-то же её заметил, значит, и я увижу, тем более что и место приблизительно показали», – здраво подумал он и зашагал гораздо увереннее. По счастью, все его треволнения оказались напрасными. Мина, на которую указал умчавшийся от греха подальше Ухалов, виднелась совершенно отчётливо, и, когда Димарик приблизился, его глазам предстала возвышающаяся над травой, лишённая всех своих растяжек, но так и не взорвавшаяся «ПОМ-2Р». Он подошёл, остановился напротив, задумчиво постоял, обернувшись, увидел замешкавшегося Королькевича и широким жестом показал: «Обходи». Сам же остался стоять напротив мины, дожидаясь следующего спецназовца.
Когда замыкающий колонну боец обогнул стороной замершую в ожидании неизвестно чего «ПОМку», Димарик стряхнул со лба выступивший на нём пот и, отшагнув от неё подальше в сторону, быстрым шагом начал обгонять колонну идущих разведчиков, спеша как можно скорее занять отведённое ему место в боевом порядке группы.
Дорога пошла намного ровнее, идти стало легче. Теперь им действительно оставалось совсем немного: спуститься в русло небольшого ручья, выбравшись из него, с полчаса продираться по мелкорослому, но густому чащобнику, подняться на довольно крутой пятидесятиметровый обрыв, тянувшийся вдоль повернувшей на север дороги, преодолеть открытое пространство, что начиналось сразу по ту сторону обочины, и, вновь войдя в лес, пройти каких-то метров пятьсот-шестьсот, после чего и начинался отведённый группам район поиска. Но когда разведчики наконец вышли в нужный им квадрат, солнце уже спряталось за горизонт, точнее, должно было спрятаться, потому как за затянувшими горизонт тучами заката видно не было. Дувший весь день ветер усилился, посвежело. Сеченев, командовавший отрядом, принял решение разделить группы и на ночную засаду отправиться со старшим лейтенантом Свиридовым.
– Там есть такое местечко, – рассказывал он Морину, обосновывая своё решение, – три старые дороги сходятся в одном месте. В любом направлении пять секунд проскочить – нечего делать. «Чехи» через раз так и ходят. Это не нам со склона на склон телепаться, а они знакомыми тропками и…
– И бах на нашу засаду… – испортил идеалистически рисуемую картину Морин. Или, наоборот, приукрасил?
– Где-то так, – не стал спорить Сеченев. – Понятно, что умные «чехи» лишний раз так не пойдут, но мы, – кивнул он в сторону Свиридова, показывая свою и его общность, а отнюдь не намекая, – и на дурака согласны. В общем, мы идём туда, а ты сидишь здесь. Кстати, место тоже не самое хреновое. Короче, мы пошли. Будь! – И, хлопнув Дениса по плечу, Сеченев отправился организовывать засаду в это самое офигительно-перспективное местечко.
А Морин соорудил из веток орешника каркас будущей дневки, накрыл его полиэтиленовой плёнкой, расстелил внутри коврик, на него положил спальник, лёг, полежал, пытаясь понять, удобное получилось ложе или нет. Затем вылез, «пробежался по тройкам», проверил занятые бойцами позиции, удостоверился, что «МОНки» установлены, и, вернувшись в приготовленную для ночёвки днёвку, завалился спать. Но полежать ему удалось буквально пятнадцать минут.
– Чёрт! Стреляют, чёрт! – вскочил Морин. Ветер, шумевший в вершинах деревьев, приносил едва слышимые, скорее угадываемые, звуки одиночных выстрелов.
– Первая тройка ядра, живо ко мне! – излишне громко скомандовал он, совершенно не заботясь о том, что его могут услышать не только его бойцы. – Маркитанов за старшего! Ухалов с «Арахисом» – со мной! Всё, двигаем, двигаем! – и первым поспешил в серость сгущающихся сумерек, в направлении стрельбы.
На пятом десятке шагов Морин остановился – взбаламутивших его выстрелов больше не было. Он повернул голову влево, потом вправо, прислушался, но ничего, кроме завываний всё усиливающегося ветра, до его ушей не доносилось.
– Вот, зараза! – не сдержавшись, выругался старший лейтенант и полез за компасом, запоздало снимая азимут нужного направления.
– Командир, мы идём? – нетерпеливо спросили бойцы тройки.
– Свободны! – не оборачиваясь, бросил Морин, запоминая только что определённые градусы.
Что ж, подобраться к стреляющим не получилось, но теперь он, по крайней мере, знал, что вечерняя стрельба – это не всплеск чьей-то буйно разыгравшейся фантазии. Вечерами кто-то действительно пристреливал свой «карамультук», вот его-то и предстояло выследить и уничтожить. Теперь, когда Морин вычислил, в каком направлении вести поиск, уверенности в том, что им это удастся, у него прибавилось. Вот только сообщать вышестоящему командованию о слышанных выстрелах он не собирался.
А непогода разыгралась не на шутку. Резко похолодавший ветер, легко продувая надетый на старшего лейтенанта маскхалат, пробирал до самых костей. Тучи всё сильнее и сильнее затягивали небосвод, грозя уже в ближайшие часы разразиться проливным дождём. Передёрнув плечами, Денис сунул висевший на верёвочке компас за пазуху и, круто развернувшись, быстро пошёл в направлении своей днёвки.
Ночной дождь так и не разразился. Ветер пошумел, пошумел – и утих, унеся с собой столь обеспокоившие старшего лейтенанта тучи. Но спал Морин всё равно плохо. То ему не давала уснуть мышь, шуршавшая где-то в корневищах дерева, то снились какие-то муторные сны, от которых он просыпался, не помня из них ничего, кроме ярких, непрекращающихся всполохов света и диких заунывных криков. Затем, когда кошмары снов оставили Дениса в покое и его наконец окружили мир и тишина, совсем рядом «хоркнул» с перепугу вышедший на засаду кабан. Так что утро старший лейтенант встретил изрядно разбитым и невыспавшимся. Едва-едва успел промыть водой из баклажки глаза, как возле его днёвки появился всегда жизнерадостный Димарик.
– Командир, когда начало движения? – Незамысловатый вопрос вызвал у старшего лейтенанта бурю чувств и эмоций, а главное, противоречивых мыслей – от «сейчас подумаю и решу» до «а не пошел бы ты погулять». В итоге Морин выбрал среднее.
– Командир, когда начало движения? – Незамысловатый вопрос вызвал у старшего лейтенанта бурю чувств и эмоций, а главное, противоречивых мыслей – от «сейчас подумаю и решу» до «а не пошел бы ты погулять». В итоге Морин выбрал среднее.
– Чуть позже, – буркнул он, отстраняя Маркитанова, и с автоматом на плече направился в близлежащие кустики.
Вести поиск они начали часа через два. Но сперва всем офицерским составом обсудили предстоящие действия – по трезвому размышлению, после лёгкого перекуса и заметно улучшившегося настроения, Денис решил, что, прежде чем выдвигаться, им следует провести «совещание в Филях», и, войдя в связь с группой Олега, предложил сойтись в одной точке.
– В том направлении вчера стреляли, – поздоровавшись, начал объяснять причину своего предложения Морин.
– Ты уверен? Мы ничего не слышали, – Сеченев повернул голову в указанном Денисом направлении.
– Да я даже сорваться с места успел, – усмехнулся старлей, – метров пятьдесят пробежал.
– Может, это где-то на блокпосту? – предположил Свиридов, но ему возразил капитан Сеченев.
– Блокпост в другой стороне и дальше. В такую погоду там хоть из пушки пали – не услышишь, это ближе. Так ты, Дэн, предлагаешь идти вместе?
– Как и ходили, метров на пятьдесят-сто разойдёмся. Азимут я вроде бы правильно снял. Если что, ещё разок крутанём.
– Думаете, там база? – заблестели огнём азарта глаза Свиридова.
– Сомнительно, – качнул головой капитан. – Ты разве стал бы так делать?
– Ну, если только «спалиться» захотел бы, – приуныл расстроившийся в своих ожиданиях Олег.
– Вот и они, я думаю, тоже не дураки. За квадрат, за полтора приходят винтовки пристреливать, если не дальше.
– Ты, Серый, думаешь, это всё-таки снайперы? – продолжал допытываться Олег у капитана, как у более опытного, имеющего уже три чеченские командировки, две из которых в качестве командира группы.
– Да ни хрена я не думаю, – отмахнулся Сеченев. Назойливые вопросы Свиридова его уже порядком достали. – Сперва надо найти место, где стреляли, а потом будет видно. Сейчас определимся так: Денис со своей группой идёт по хребту, а мы с твоей, Олег, берём левее, спускаемся вниз и прёмся по гребеняґм. Выходим через десять минут, находиться постоянно на связи. И бойцам скажите, чтобы повнимательнее. Наши мысли – это наши мысли, а вдруг действительно на «чеховскую» базу выйдем?
– Может, повезёт? – задумчиво заметил Морин, но пояснять, что он под этим имел в виду, не стал. Теперь, когда решение принято, надо было уточнить задачу своим разведчикам, и старлей крикнул: – Синявский, давай ко мне!
– Я здесь, командир! – объявил о своём прибытии появившийся из-за ближайших кустарников радист.
– Игорь, старших троек ко мне, и пусть поторопятся. – Морин взглянул на часы: – Через девять минут выходим.
– Сейчас, я мигом! – заверил Синявский и поспешно смылся.
Старшие троек прибыли к вызвавшему их командиру группы почти одновременно. Много объяснять не требовалось, Денис отводил на всё про всё буквально пару минут.
– Юра, – объяснял он склонившемуся к карте Морзобитову, – азимут сорок пять градусов, и старайся особо не отклоняться.
– Есть! – кивнул головой младший сержант, идущий, как всегда, в авангарде.
– Это касается всех, – повысил голос старший лейтенант. – Будете идти – внимательно смотрите по сторонам. Кроме возможных следов, остающихся на земле, обращайте внимание на ветки, на стволы деревьев, разглядывайте их на предмет пулевых отверстий и прочего; может, кто увидит свежую гильзу.
– Увидишь её в лесу, как же! – скептически заметил Иванов. – Разве что под ногу подвернётся.
– Твоё дело – смотреть, и вот когда подвернётся, сразу же сообщить мне, ясно? – не стал спорить с бойцом старлей. – При движении – предельная осторожность. Есть вероятность наличия здесь лагеря по подготовке снайперов во главе с иностранным инструктором.
– Круто! – всё тот же Иванов поднял вверх большой палец. – Вот бы их заколбасить!
– Будем глядеть в оба – заколбасим, а нет… – Морин хотел сказать «значит, они нас», но передумал, закончив совсем по-другому: – А нет – значит, нет. Радиостанции внутригрупповой связи включить с началом движения и не выключать… Да, чуть ли не самое главное: слева, параллельно нам, будет двигаться группа Свиридова. Всех в тройках предупредить, а то начнёте шарахаться друг от друга.
– Ну да, – согласился Морзобитов, – ещё какой дурак пальнёт…
– Во-во. – Морин взглянул на циферблат часов. – Всё, по местам! Морзобитов, через четыре минуты самостоятельно начинаешь движение.
Проводив бойцов, старший лейтенант накинул на плечи рюкзак, застегнул грудную перемычку, пошевелил плечами, пробуя, удобно ли тот лег на спину, и, оставшись довольным, взял в руки автомат. К началу движения командир группы был готов полностью.
– Первый – Старшему, Первый – Старшему, приём, – вызывал командира группы стоявший близ опушки леса Морзобитов.
– На приёме! – отозвался Морин, из-за сильно растянувшейся цепи боевого порядка находившийся довольно далеко в лесу.
– Нахожусь на краю леса, дальше редкий кустарник, затем обрыв реки. – Доложив, младший сержант отступил на несколько шагов назад и сел на корточки, укрывшись за стволом бука.
– Первый, жди команды! – после недолгого размышления приказал Морин и поманил пальцем смотревшего на него Ухалова.
– Командир? – застыл в ожидании радист.
– Давай мне Вещего, и пусть позовут Синицу, – это был позывной Сеченева.
– Беркут – Вещему, приём.
– Вещий для Беркута на приёме, – тотчас послышался голос радиста группы Свиридова.
– Позови Синицу для Старшего, приём! – потребовал Ухалов.
– Синица на связи, – почти тут же отозвался заместитель командира роты так, как будто только и ждал, когда его позовут.
– Мы вышли на обрыв реки. Ничего, – сообщил Морин, взявший «Арахис» в свои руки.
– У нас тоже, – утешил Сеченев. – Сейчас делаем так – ты отворачиваешь вправо, мы – влево, проходим с сотню метров и поворачиваем на обратный курс, до места засады. Там поворачиваем… Одним словом, так, вразбежку, и пойдём. Как меня понял? Приём.
– Понял тебя хорошо, до связи. – Морин вернул имущество стоявшему в ожидании Ухалову и, вновь выйдя на связь с ожидающим его указаний Морзобитовым, сообщил принятое решение.
– Понял, – ответил тот, и, изгибаясь, подобно гигантской змее, группа потащилась в обратном направлении…
– Командир! – Тыловая тройка, отходя от поляны, ещё не успела как следует углубиться в лес, когда до старшего лейтенанта донёсся взволнованный голос Морзобитова: – Кажется, нашёл…
– Что именно? – напрягся Морин.
– Место, где стреляли, – пояснил младший сержант.
– Веди наблюдение, сейчас подойду, – приказал Морин и, махнув Ухалову «за мной», направился к головняку группы.
– Показывай! – потребовал старший лейтенант, подкравшись к залегшему в кустах лещины Морзобитову.
– Вон, глядите. – Левая рука младшего сержанта поднялась, и указательный палец ткнулся куда-то вниз, в глубину оврага, размытого текущим по его дну ручейком.
Морин присмотрелся и увидел: у высокой стены, там где ручеёк делал стремительный поворот, был развёрнут целый стрелковый тир, точнее, пародия на него – среди голышей почти высохшего речного русла в обилии валялись недавние «мишени» – разбитые бутылки, склянки, куски фанеры, обломок доски и прочий хлам.
Хотя с того места, где находился Морин, чётко не было видно, он мог поклясться, что и на фанере, и на доске, и на валяющихся тут же жестяных банках найдутся круглые отметины пулевых попаданий.
– Ёк-макарёк! – восхитился видом бухающийся рядом с группником Маркитанов. Покосившись на него, Морин поморщился; он-то своего зама сюда не приглашал, но не нашел ничего другого, как хмыкнуть и промолчать, покорившись неизбежности.
– Никого? – жизнерадостно осведомился Димарик и начал ворочаться, устраиваясь поудобнее. Наконец угнездился и, восприняв молчание командира как согласие с его выводом, вытащил флягу с водой и с наслаждением припал к её горлышку.
«Можно подумать, там у него не вода, а божественный нектар», – улыбнулся Морин, глядя, как пьёт Маркитанов, и ему вдруг самому нестерпимо захотелось пить.
– Мне-то оставь! – легко толкнул он локтем Димарика, чтобы обратить на себя внимание.
– Угу, угу, – кивнул тот, продолжая пить, и, лишь сделав ещё несколько глотков, протянул наполовину опустевшую флягу Морину.
– О! – подивился старлей, едва начав пить из димариковской фляжки, и, уже опорожнив её почти до дна, спросил: – Что это у тебя тут налито?
– Да это так. – Димарик не любил раскрывать свои секреты. – Ребята с ПХД подогнали, а… – всплеснул он руками, – напиток там какой-то, «гуманитарка». Сыпанул пакетик в воду, и всего делов.