Охранник, суровый высокий парень с жилистыми, мощными руками, бежал рядом, а когда видел, что она чуть приотстает, хватал за руку и тащил, как локомотив. Наташа хотела оглянуться: что там с Сильмарой и другими? – но парень резко крикнул:
– Не оглядываться! Потеряете скорость и собьете дыхание! Только вперед!
Казалось, что они бегут уже целую вечность, но это было не так. Секунд пятнадцать – двадцать им хватило, чтобы выскочить наружу, под лучи яркого алусианского светила.
После затхлой, с примесью феромонов насекомых атмосферы пещер напоенный запахом трав и нагретой земли воздух прерий показался Наташе сладким, опьяняющим, как вино. Она вздохнула полной грудью, и у нее как будто прибавилось сил. Подземелье – царство разумных многоножек, там они короли, а тут, наверху, они еще поспорят, кто кого!
Беглецы мчались к видневшемуся в километре от них лесу, как спугнутые лани, и не верили, что сумеют туда добежать. Но сумели. Сильмара дала им второй шанс на жизнь.
Лес принял людей как старый знакомый, ласковым похлопыванием по плечам маслянисто-зеленых лап невысоких сочных деревьев, а великаны, напоминающие земные секвойи, накрыли спасительной тенью.
Несколько часов они бежали по лесу, пробираясь по лесным тропинкам, оставленным неизвестными тварями, – Наташа не хотела даже и думать, кто мог оставить эти тропинки. Если на Земле в таких местах можно наткнуться на здоровенного кабана или даже на медведя, что может ждать их на чужой планете? Но пока, слава богу, никто не повстречался. Не считая облачков различных насекомых, напоминающих сразу и бабочек, и стрекоз, сияющих в лучах светила ярчайшими расцветками.
Порадовало, что не было ничего типа комаров и мошкары. А может, и были, но на людей не нападали. Возможно, люди настолько чужды этому миру, что кровососущие твари не считали их лакомой добычей. Другие гены, другие запахи – ничего привлекательного для местных москитов.
Наташе вообще-то было не до размышлений на эту тему. Под вечер она совершенно выбилась из сил. Голодная, несчастная, прикрытая лишь тонким свитером, она постоянно спотыкалась и давно бы упала, если бы Антуг не ловил девушку в самый последний момент. Но в конце концов это все-таки случилось: Наташа грохнулась на покрытую мхом колоду, больно отбив себе колено, и отказалась идти дальше. Впрочем, все равно наступала ночь, нужно было где-то ночевать.
Охранник посмотрел на измученную хозяйку и, ничего не сказав, отправился сооружать укрытие на ночь. Наломав могучими руками кучу широких листьев, он вначале соорудил для Наташи ложе под развесистым деревом с плотной кроной, куда и переместил ее, аккуратно подняв, как драгоценный, очень хрупкий груз. Она лежала с закрытыми глазами и тяжело дышала: все-таки ей очень трудно дались этот побег и переживания. Антуг даже прислушался: все ли в порядке у нее с сердцем? Нет, все было нормально. Просто она испытала слишком большие физические перегрузки, притом на голодный желудок. Люди пробежали по лесу километров пятнадцать, отрываясь от преследования, так что немудрено устать. Преследования пока не было. Может, многоножки потеряли след, может, передумали преследовать – все-таки эти существа негуманоидны, потому предсказать их поведение не мог никто. Вернее, не существа, а существо, потому что фактически преследовала их Мать Роя. Что она там себе надумала, никто сказать не мог.
Над ложем для девушки охранник соорудил что-то вроде навеса – хотя дерево густое и разлапистое, но гарантии, что его листья остановят струи ночного дождя, не было.
Наташа спала, как вырубленная ударом опытного боксера, так что не проснулась и во время перемещения ее бесчувственного тела. Охранник прикрыл ее широкими листьями (каждый диаметром около метра; они росли на одном из кустов) и занялся устройством «гнезда» для себя.
Ночь в лесу настает рано, уже через полчаса, после того как Антуг закончил устройство лагеря, стало так темно, будто беглецов засунули в крепко сколоченный шкаф и затворили за ними дверь.
Охранник проверил Наташу, осторожно, как заботливая мать, наклонившись над ней, послушал дыхание девушки, перейдя на другую сторону дерева, улегся и тут же уснул, несмотря на то что раны и царапины, полученные им в бою, болели и ныли. Он тоже смертельно устал.
Антуг крепко спал, но его мозг мониторил обстановку вокруг, чтобы уберечь своего хозяина от неприятностей – охранник, несмотря на моложавую внешность, совсем не был юнцом. Он прошел огни и воды, большая часть его сознательной жизни протекла на одной из периферийных планет, покрытых джунглями, подобными тем, в которых они нашли пристанище этой ночью. Антуг служил там сержантом спецназа, наемником, защищающим интересы одного из местных царьков, до тех пор, пока ему это не надоело и он не пожелал перебраться на более высокооплачиваемую службу. Так сержант, нанятый через одно из агентств наемников на Алусии, стал телохранителем Наташи.
Работа ему нравилась. Самое главное, что охраняемые им люди были вполне порядочными. От царька он ушел потому, что ему претила запредельная подлость персонажа, – невозможно защищать человека, если ты его презираешь и ненавидишь. Ведь ты можешь немного промедлить, когда того соберутся убивать, и тогда…
Антуг был профессионалом, дорожил своей репутацией и потому ушел. Впрочем, следовало быть до конца откровенным даже перед собой – плата у Наташи была в три раза выше, чем у Горгамила Пятого, милостью судьбы сорок восьмого царя Седолии, будь она неладна!
Увы, нет в мире совершенства – только случай позволил ему сегодня остаться в живых. Если бы Сильмара не ткнула в него пальцем, требуя сопровождать Наташу, сейчас он бы ушел в лучшие миры вместе со своей командиршей, которую беспредельно уважал. Сильмару знали на рынке услуг наемников, отзывались о ней с огромным пиететом, и, как убедился Антуг, не зря. Она не требовала ничего такого, чего не сделала бы сама. И сегодня не бросила своих подчиненных, сбежав с Наташей, а осталась и приняла смерть. Шансов выжить у нее никаких. Антуг считал, что он сегодня сохранил жизнь в схватке с керкарами по чистой случайности, несмотря на то что был великолепным бойцом очень высокого уровня. Слишком сильны эти многоножки, чтобы соревноваться с ними в рукопашном бою.
Посреди ночи сторожевой пункт в мозгу Антуга заставил его проснуться, как от толчка в плечо. Несколько секунд охранник лежал, прислушиваясь и определяя, откуда исходит опасность, затем его острый слух услышал звук тихого плача. Антуг бесшумно, как кошка, встал на ноги и пошел к Наташе, съежившейся комочком среди разбросанных листьев. Видимо, во сне она металась и разворошила свое зеленое «одеяло».
Ночью стало холодно, температура опустилась не менее чем до пятнадцати градусов – в этом была особенность планеты, с ее резкими перепадами температуры в ночное и дневное время. Наташа дрожала в своем тонком свитере, безуспешно натягивая его на голые коленки, до сих пор разукрашенные одежной краской. Увы, краска была лишь видимостью одежды, хоть и очень похожей на настоящую, но вот от холода укрыть она не могла.
Наташа плакала во сне: ей приснился Слава, который почему-то грозил ей издалека, Сильмара, лежащая в луже крови и укоризненно мотающая головой, как бы упрекая в своей гибели, охранники, павшие, защищая свою хозяйку. Снилась Земля – ей привиделись пшеничные поля, горящие, как в фильме про войну. Наташа постанывала, из глаз лились горькие слезы.
Охранник посмотрел на трясущуюся девушку, немного подумал, затем осторожно прилег к ней, взяв ее тело в полукольцо и прижавшись к спине. Обнял за плечи и постарался согреть своим телом. Девушка вначале вздрогнула, потом повернулась к мужчине и, обхватив его руками, прижалась всем телом, как к близкому человеку. Глаза ее были закрыты, и Антуг не мог понять, то ли она спит, то ли проснулась. Движения были замедленными, как у сомнамбулы.
Надо сказать, что хозяйка была очень красивой женщиной, и Антуг волей-неволей возбудился… Да кто из мужчин не возбудится, держа в объятиях почти голую девушку, да еще такую красавицу!
Наташа, видимо, почувствовала его желание, да и невозможно было не почувствовать, когда между их телами существовала лишь иллюзорная преграда в виде тонкой, ничего не скрывающей ткани. Девушка медленно опустила руку на пах мужчине, погладила, а потом так же медленно, но уверенно стала стягивать с него штаны. Антуг не противился и только слегка приподнялся, чтобы она, стягивая, не порвала его одежду.
Все случилось быстро, бурно, без всяких там предварительных ласк и было похоже даже не на секс, а на какое-то болезненное, истерическое действо. Наташа стонала, впивалась руками в спину Антуга, расцарапав ее до крови, содрогалась в судорогах… и называла своего партнера «Слава».
Потом уснула в объятиях мужчины и остаток ночи уже не плакала, спокойно посапывая, как уснувший младенец.
Утром Наташа какое-то время не могла понять, где находится и что с ней случилось. Ей приснилось, что она снова живет на квартире у своего любовника, и даже после пробуждения привиделось, что рука, обнимающая ее плечи, принадлежит Артуру. Но нет – порхающая перед глазами яркая стрекоза с огромными крыльями убедила ее в том, что она совсем даже не рядом с Артуром. И не в постели. А на чужой планете лежит рядом со своим охранником, и тот обнимает ее за плечи, сопя ей в макушку.
Наташа вдруг припомнила события этой ночи и те сны, которые ей привиделись. И вот один из этих снов…
Девушка осторожно высвободилась из-под руки охранника и встала, отойдя на противоположную сторону дерева. Было уже довольно светло, солнце начало вставать, но деревья пока не давали лучам проникнуть сквозь свои густые кроны, потому в лесу стоял полумрак. Наташа с подозрением пощупала между ног, потом принюхалась к пальцам – точно, пахнет мужчиной!
Твою мать… она трахнулась с охранником! Кровь бросилась в лицо, и Наташа с ужасом подумала, что теперь, когда прилетит Слава, он залезет к ней в голову и узнает, что его подруга, фактически жена, трахалась с охранником, как последняя шлюха!
Он ее бросит. Точно бросит! Он выгонит ее и правильно сделает – потому что она дрянь, она гадина, тварь, изменщица! Ей стало тошно, хотелось плакать. Потом захотелось пойти и врезать палкой охраннику, который воспользовался ее слабостью. Так врезать, чтобы он вообще не встал… и никому не рассказал, что отодрал свою работодательницу, как шлюху.
Затем этот порыв прошел, сменившись горестными раздумьями на тему – как можно скрыть свою измену? Перво-наперво надо заставить молчать охранника, чтобы он никому не рассказал о том, что с ней переспал.
Кстати, вспоминая эту ночь, нужно признать, что ей было очень хорошо. Почти как со Славой. Вообще-то она была в полубреду, и ей представлялось, что занимается сексом она не с Антугом, а именно со Славой… Но это так, левые отмазки – решила для себя Наташа – трахалась она все же с Антугом, значит, то, что при этом представляла совсем другого, «законного» мужчину, не имеет значения. Или не так?
Она пошла в сторону, нашла здоровенные круглые листья с настоявшейся в них росой – эти листья вмещали литра по два воды, и во время бегства они с Антугом из них пили. Умылась, смыла с бедер следы ночной страсти, обтерла тело другими листьями, мягкими и толстыми, сорванными с пышного куста, снова надела свитер и вернулась к месту своего морального падения злющая, как черт.
Антуг уже не спал, он тоже успел умыться и стоял, приглаживая мокрые волосы. Увидев девушку, спокойно поздоровался, ничем не выдавая отношения к тому, что было ночью.
Наташа внимательно посмотрела в его лицо, ища на нем какие-то следы удовлетворения, или насмешки, или же чего-то еще, что могло бы подсказать ей то, как он относится к происшедшему, потом сумрачно сказала:
– Ничего не было. Ты понял? Совсем ничего! Я была не в себе, так что забудь.
– А ничего и не было, – серьезно сказал мужчина. – Вы вообще о чем?
Наташа еще раз молча, внимательно посмотрела в умные глаза Антуга и легонько кивнула в знак того, что приняла в сведению. Потом охранник сказал:
– Так что, госпожа, идем дальше?
– А ты как думаешь, что нужно сделать?
– Мне думается: надо идти на юг, на территорию Роя Шиннун. Если найдем тех керкаров, что дружественны нам, тогда все будет нормально. А еще нам нужно выйти на открытое место. Дело в том, что у нас, у всех телохранителей, под кожу вживлены чипы – их можно отследить с корабля специальной аппаратурой. В лесу сигнал экранируется деревьями: влажность, много листьев, глушащих сигнал, стволы. Так что чем скорее выйдем в степь, тем скорее нас найдут – если ищут. Вот только с водой там проблема. Впрочем, мы можем идти по краю леса, так что вода будет. Есть хотите?
– Само собой, хочу! – буркнула Наташа, все еще злясь на себя и на своего случайного сексуального партнера. Она сейчас даже смотреть на него прямо не могла – упорно отводила глаза и глядела вниз, под ноги или в стороны.
– Сейчас сделаем, – кивнул головой Антуг, старательно не замечая смущения женщины. Он подошел к рыхлому пеньку и стал ломать его, полностью уйдя в это дело.
Антуг тоже был слегка не в своей тарелке. Хотя он понимал, что случившееся ночью больше не повторится и вообще этот секс был чем-то вроде психотерапии, но ему мучительно хотелось снова ощутить страсть ночного соития, и он с печалью осознавал, что влюбился в эту красотку. Безнадежно и бесперспективно.
Покопавшись в пеньке, Антуг что-то оттуда достал, положил на лист, сорванный с дерева, и протянул Наташе:
– Возьмите. Надо брать их за голову, откусывать и жевать. По вкусу – как грибы. Очень питательно, чистый протеин. Будете сыты, хорошо восстанавливает силы.
Наташа с ужасом глянула на лист – на нем шевелились толстые белые личинки, похожие на личинки майского жука. Она зажала рот и с недоверием вытаращилась на мужчину:
– Да ты с ума сошел! ЭТО есть?! Я лучше какие-нибудь фрукты поем или траву! Меня же вырвет!
– Траву есть нельзя – отравитесь. Фрукты… а вы видели тут фрукты? Если и есть, они несъедобны, да и насытиться ими нельзя – мы же не травоядные животные. Нам нужна сытная еда, иначе не дойдем. Вы свалитесь без сил, я буду вас тащить и свалюсь следом. Хотите выжить – будете есть. Нет – погибнем оба. Смотрите, как надо!
Антуг взял одну личинку пальцами за голову, аккуратно сунул в рот, зажав зубами, и, сжав их, откусил, выбросив то, что осталось в пальцах. Потом спокойно прожевал, сказав:
– Вот и все. Вкус как у гриба. Ничего страшного. Они питаются трухлявым деревом, чистые существа. Берите. Берите, берите, если хотите жить!
Наташа как завороженная взяла одну личинку – та извивалась у нее в руках, сопротивляясь врагу, сжимаясь и разжимаясь, как резиновая, потом сунула ее в рот, откусила и, зажмурив глаза, стала жевать, подавляя приступы рвоты. Проглотила, утирая слезы, потекшие из глаз. С минуту подождала – не выйдет ли назад злостная личинка бурным фонтаном. Нет, удержалась. Конечно, никаким грибом она не отдавала – что-то жидкое, скользкое, отвратительное, но и не такое противное, как она думала.
– Ну вот, видите: нормально пошло, – ободряюще кивнул Антуг. – Ешьте еще. Штук пять надо съесть – и на какое-то время вы будете сыты. Можно спокойно идти, не думая о еде. Тут они везде есть, эти личинки. А если кончатся – а еще найду что-нибудь питательное, наподобие этого. Увы, ничего более вкусного тут не найти. Ешьте, ешьте скорее да пойдем.
Наташа шагала за своим спутником, глядя в его широкую спину, и думала о том, является ли ее измена изменой, если она в полубреду представляла себя не с этим мужчиной, а со Славой? Ну вот, например: какая-нибудь женщина занимается сексом со своим мужем, но на самом деле его не хочет и во время секса, закрыв глаза, представляет, что она… ну… с Брэдом Питтом. Или с соседом Васькой. Или… с президентом. Является ли это изменой? Ведь на самом деле эта женщина не изменяет мужу, но при этом все-таки изменяет, представляя, что она с другим! А вот она, Наташа, представляла, что спит со Славой, и то, что на самом деле в ней был другой мужчина, – разве это измена? Она-то думала, что это Слава! Совсем даже и не измена. Так что, наверное, зря она себя винит…
Придя к этому выводу, Наташа слегка повеселела, хотя на душе до сих пор скребли кошки – сама-то она себе может придумать любые обстоятельства, но вот как все это воспримет Слава? Хотя Наташа и считала себя знатоком мужских душ (немудрено – сколько их, мужиков, у нее было! Всех и не упомнишь…), но предсказать реакцию на измену девушка не могла. Слава вообще был непредсказуем.
До прерии они добрались к вечеру, два раза останавливались, чтобы поесть личинок, и вправду хорошо утолявших голод, да один раз – чтобы искупаться в небольшой речушке, с хорошо просматривавшимся песчаным дном. Наташа не стала отходить от Антуга во время купания – чего теперь ей стесняться? Он ее всякую уже видал… во всех видах и позах. Да и страшно далеко отходить – мало ли кто там прячется в кустах.
Наташа даже по нужде боялась отойти – Антуг деликатно отворачивался, когда она приседала. Ей все время казалось, что за ними следят из-за кустов чьи-то глаза. Когда поделилась подозрениями с охранником, тот пожал плечами и сказал:
– Само собой, следят. Зверье всякое – мы же вторглись на их территорию. Но, если их не трогать, без нужды они не нападут, не бойтесь. Это же не люди…
Наташа ему верила, но на всякий случай решила держаться поближе. Береженого бог бережет.
– Оставайтесь здесь, я посмотрю, что там, на открытом месте, – остановил Наташу охранник и ускорил шаг, вырываясь вперед.
Наташа, облегченно вздохнув, уселась на ствол большого дерева, упавшего вдоль опушки, и замерла, подперев голову руками и вглядываясь в спину уходившего мужчины. Устала. Тело ее, конечно, классное, красивое, гламурное, но… ей даже казалось, что в прежнем теле, может, и не таком совершенном, она бы не так уставала. Может, просто без привычки? А что, по спортзалам она не ходит, ест, пьет, валяется на кушетке – откуда возьмется тренированность? Ладно, хоть не жиреет – спасибо мастерам с Нитуль за великолепный обмен веществ ее нового вместилища. Слегка позавидовала Лере – вот та бы даже не вспотела, бегая по лесу, загнала бы и самого Антуга!