Слабым местом были припасы. Путники всегда могли получить воду, растопив лед, но ничего живого, а тем более съедобного, не встречалось на замерзших просторах Темной стороны. Трипп терпеливо объясняла, что как в обычные времена воздух Земли-3 не давал атмосфере окончательно заморозить Темную сторону, так и вулкан, бурно извергавшийся на юге, выбросил столько пепла, сажи и газа, что температура всего мира, даже в Темном полушарии, поднялась выше средних величин. И теперь она не упадет настолько низко, чтобы стать смертельной для людей, если они примут необходимые меры предосторожности. Но здесь нельзя встретить никакой жизни, ведь растения зависели от света Звезды и ее тепла, а животным для еды нужны растения.
В один из первых привалов, когда все сгрудились в повозке при свете фонаря из фотомха, Трипп объяснила, как собирается добраться до Антистеллара — путешествие, которое она обдумывала много Великих лет. Показала нарисованные от руки карты континентов и океанов Темной стороны. Карты трудно было назвать достоверными, тем более что основывались они на устных преданиях и отрывках из дневника Хелен Грей, которая, в свою очередь, описывала картины, увиденные из космоса перед Приземлением.
— Смотрите: большую часть северной области полушария занимает этот континент, который можно представить как продолжение Себы. На юге имеется множество разбросанных островов — в море, почти целиком покрытом паковым льдом. Вокруг Антистеллара, где холоднее всего в мире, застыла ледяная корка. Но на самом Антистелларе, похоже, находится большой горный массив. И мы считаем, что где-то имеется монумент Основания Антистеллара, свободный от льдов. Возможно, существование самих гор имеет какое-то отношение к их уникальному положению, прямо противоположному Звезде… возможно, это результат флексуры[2], вызванной приливами.
Брод не понял ни слова из сказанного и проигнорировал заданные Валой вопросы.
Трипп обвела указательным пальцем предполагаемый маршрут.
— Здесь должно располагаться замерзшее озеро, очень обширное, можно сказать, внутреннее море. Поэтому, хотя мы и идем на юг, должны оказаться к западу от него. И я намерена следовать вдоль этой лощины.
Лощина оказалась гигантским оврагом, тянущимся на тысячи километров.
— Должно быть, этот овраг вырыла река с очень сильным течением, — восхищенно прошептала Вала.
Трипп улыбнулась.
— Река из расплавленных камней. Хелен утверждает, что это место, где континент лопается по швам. В этом отношении Земля-3 все еще активна. И, как можете представить, такая рана в земле будет теплее окружающего ландшафта, что должно помочь нам…
Она говорила о том, что континенты на Земле-3 когда-то плавали на более глубоком жидком слое, будто пена на стоячей воде. Временами бурные течения могли разорвать или столкнуть вместе континенты — целые континенты, подумать только!
Брод с трудом представлял, что земля, которую он всегда считал неизменным фоном к развертывающейся драме человеческой жизни, сама по себе может претерпевать эволюцию, изменения и рост.
Но все эти рассуждения никак не влияли на путешествие. Они продолжали двигаться в полутьме, по твердой, замерзшей земле, освещаемой только полосами фотомха из фургонов и звездами на небе, когда оно прояснялось.
Все было странным в этом полумраке, где лежали густые, черные, угрожающие тени, и единственные звуки — это цоканье лошадиных копыт по земле и тихие голоса путешественников.
Возможно, самым странным открытием явилось свидетельство застывшей жизни. Они натыкались на полосы того, что могло быть фотомхом, или на стволы деревьев с зеркальными птицами, а также целые ковры слизи. И даже на то, что казалось останками животных, иссушенных, изломанных и вмерзших в землю. Ни один из видов они так и не определили.
— Как такое возможно? — пробормотала Трипп себе под нос. — Может, это свидетельства предыдущих экспедиций? Нет, конечно, так далеко никто не забирался. Свет Звезды сюда не доходит, другие звезды чересчур высоко, их свет ничего не дает…
Неразгаданная тайна этих останков сильно беспокоила Трипп, а Брод почему-то был доволен. По его мнению, поляр была слишком самоуверенна, слишком категорична, слишком поспешна в объяснениях устройства мира. До чего же приятно видеть ее сбитой с толку, хотя бы и ненадолго!
Вскоре они добрались до оврага и последовали вдоль него с осторожностью. Да, он казался теплее окружающего ландшафта. Но, по мнению Брода, здесь было немало странного: озера пузырящейся грязи, из которой поднимались столбы зловонного, удушливого газа, поля обломков, присыпанных красной и желтой крошкой, и даже равнины из белого камня, выглядевшего льдом, но бывшего на самом деле солью. Трипп объяснила, что этот новый ландшафт образован минералами, выброшенными из внутренностей земли, а соляные пространства — последствия вторжений океанской воды в эту глубокую рану.
Брод старался сосредоточиться на повседневных вещах. Например, как не позволить крепким полярным пони затащить их в очередное озеро смрадной, кипящей, смертоносной грязи.
По мере того как в бесконечной тьме шли смена за сменой, путешественники постепенно становились все более молчаливыми. А особенно Брод, который ощущал все усиливающееся разочарование, грозящее перейти в отчаяние — словно выбрал неверную дорогу, и пути назад уже нет.
Причиной служили его отношения с Валой, вернее, отсутствие таковых. С самого начала их связь была чисто физической — секс и немного сверх этого. Даже в долгом путешествии на Полюс они умудрялись наслаждаться друг другом. Но теперь на это не было сил.
Однако в глубине души Брод знал: их отчуждение имеет гораздо более глубокие корни. Вала больше не выказывала к нему ни малейшего интереса. Он отчаянно тосковал по дому, а вот она была очарована новизной мира, который открывала для себя. Брод не находил себе места и утопал в тоске, в то время как разум Валы, глухой и слепой разум храмовой девственницы, теперь расцветал, будто цветок под солнцем.
Его мучила мысль о цели их долгого, утомительного путешествия за пределы Полюса. Да, они отправлялись туда, чтобы исследовать Антистеллар. И это было давней мечтой Трипп. Но ведь они к тому же бежали от Килли! Возможно ли, чтобы даже такой одержимый жаждой мести дикарь стал преследовать их за границами Терминатора? Или они бегут от призраков?
Подобные вопросы, казалось, не тревожили остальных. Поэтому каждые несколько смен он старался взобраться на какую-нибудь возвышенность, чтобы посмотреть, нет ли погони. Для этого он даже позаимствовал подзорную трубу Трипп. Но пока все было спокойно. Может, он зря тратит время?
Однажды, стоя в одиночестве на темном, жестоком холоде, он увидел свет. Крошечную точку. Словно упавшую на землю звезду. Крадущуюся медленно, но неуклонно — по направлению к ним.
Остальным он не сказал ни слова. Но после этого удвоил частоту наблюдений.
И вытащил оружие, спрятанное в самой глубине мешков с припасами. Пытался палить из мушкетов, чтобы проверить, влияет ли холод на спусковой механизм. Упражнялся с копьем и шпагой, дубинкой и ножом, несмотря на то что был укутан в тяжелую зимнюю одежду.
XIII
«Галактика стара…»
Сидя в одиночестве, в удобном экипаже сына, куда поставили легкую модель Кресла Левой Руки, Главный Спикер совершенно не страдал от холода: в экипаже была раскаленная железная печка. Кроме того, стенки были обиты мехом, поверх которого висели шпалеры. Свет от полос фотомха был достаточно ярким для чтения. Спикер предпочитал читать вслух, водя пальцем по нечеткому, много раз скопированному тексту, стараясь понять значение архаичных слов, многие из которых ему были совершенно не знакомы.
«Пока Галактика формировалась из гигантского вращающегося облака пыли, газа и льда, внедренного в темную материю, первые звезды застывали, подобно льду. В первичном облаке почти ничего не было, кроме водорода и гелия, элементов, выделившихся в результате Большого взрыва. Первые звезды, собранные в центре Галактики, были монстрами. Они почти мгновенно подверглись цепным реакциям синтеза и, взорвавшись, превратились в сверхновые, выплевывая в пространство металлы, углерод, кислород и другие элементы, необходимые для жизни. По крайней мере жизни, подобной нашей. Образование сверхновых, в свою очередь, привело к появлению звезд в областях вне центра Галактики, и эти вторичные звезды были обогащены продуктами первых…»
Тяжелые занавески, закрывавшие вход в экипаж, откинулись, и в отверстии появился Килли, как нельзя более походивший на огромный сверток черного меха. Дерзкий. Суровый. И молча принялся стаскивать верхнюю одежду. Под ней оказался панцирь из отшлифованной кожи, усиленной металлическими пластинами: не слишком согревающие материалы. Сначала подобный костюм представлялся Элиосу излишней предосторожностью, учитывая тот факт, как далеко они находятся от любого врага, но вскоре он понял: Килли опасается предательского удара в спину от своих же солдат.
Тяжелые занавески, закрывавшие вход в экипаж, откинулись, и в отверстии появился Килли, как нельзя более походивший на огромный сверток черного меха. Дерзкий. Суровый. И молча принялся стаскивать верхнюю одежду. Под ней оказался панцирь из отшлифованной кожи, усиленной металлическими пластинами: не слишком согревающие материалы. Сначала подобный костюм представлялся Элиосу излишней предосторожностью, учитывая тот факт, как далеко они находятся от любого врага, но вскоре он понял: Килли опасается предательского удара в спину от своих же солдат.
Прижав бумаги к груди, Элиос махнул рукой сыну.
— О, во имя Дизайнеров, задвинь занавески! Опять выпустишь все тепло.
Килли послушался, прорычав при этом:
— По-прежнему перебираешь старый хлам? Хватит читать! Сразу бы согрелся, если бы слез со своей кожаной подстилки и немного поработал!
Элиос поджал губы. Подобное высокомерное отношение к отцу последнее время стало постоянным. Мальчик чересчур агрессивен, чересчур независим. С этим рано или поздно придется что-то делать.
Но не здесь. И не сейчас.
— Судя по твоему настроению, все идет хорошо?
— Могло быть и хуже.
Килли уселся на диван, пошарил в поисках еды и вытащил фляжку с пивом.
— За последние три смены сдохли два пони. Один человек упал в ядовитое озеро. Следующая разгрузка повозок — через десять смен. Все идет по графику.
Элиос был уверен, что это правда. Несмотря на растущее между ними напряжение, Главный Спикер чувствовал, что вполне способен доверять компетенции сына-командующего.
Килли собрал достаточно большое войско, чтобы отправиться к Полюсу мира и подчинить своей воле тамошних обитателей. Откровенными угрозами Килли смог заставить поляров снабдить его провизией, необходимой для дальнейшего похода, а также фургонами и целым табуном крепких, нечувствительных к холоду пони. Кроме того, поляры, имевшие в своем распоряжении древние, вычерченные от руки карты, сумели показать ему возможный маршрут Трипп: вдоль оврага к экватору Темной стороны.
Килли хорошо спланировал свою миссию. Нет, рискованный рейд с парой экипажей и несколькими мешками солонины не для него. Но он понимал, что обычная стратегия мародерства и воровства в Темной стороне не сработает. Поэтому, заручившись поддержкой отца, он запланировал сложную последовательность различных этапов, словно одна экспедиция включала в себя еще несколько. Определившись с маршрутом, он выслал вперед несколько повозок с фуражирами. Хорошенько подготовившись, он взял с собой целую процессию повозок, нагруженных до отказа провизией, в поддержку авангарда. На заранее определенных привалах припасы перегружали на другие повозки, а пустые возвращали на Полюс, чтобы загрузить их вновь.
Пока все шло по плану. Килли был достаточно богат, чтобы покрыть расходы, вызванные непредвиденными потерями. Даже когда один груженый фургон провалился в трещину ледяного озера, это его не остановило.
А Элиос, стоя на монументе Основания, которое поляры называли Точкой Опоры, и наблюдая вращение звезд, не видимое с ярко освещенной экваториальной точки в Нэйвле, не мог противиться искушению отправиться с сыном. В конце концов, амбиции Главного Спикера простирались до желания править миром. Во время экспедиции к Полюсу он достаточно повидал, чтобы осознать один очевидный факт: он слишком мало знает о планете, на которой жил, чтобы как-то оправдать столь честолюбивые устремления. Разве мог он отказаться от возможности взглянуть на скрытую сторону мира? Когда еще в будущем какой-либо Спикер получит шанс сделать это?
И пока Килли действовал кнутом и пряником, то ободряя, то наказывая людей, пока солдаты жаловались на холод, недостаток еды, ноющие ноги и язвы, Элиос изучал странные колонны из обесцвеченного камня, окружавшие бурлящие грязевые бассейны, гадал, действительно ли океанские волны оставили соляные озера, и наблюдал вращение звезд над головой.
Кроме того, Элиос захватил с собой кое-что из прошлого. Пойдя на поводу у любопытства, вызванного картами поляров, он велел старейшинам показать все документы, относившиеся к древним временам. Старейшины согласились, правда, не слишком охотно, но в конце концов принесли бумаги, похоже, дополнявшие обрывки отчета, написанного Хелен Грей и известного как Наследие Венеры. Несмотря на нескрываемую агрессивность Килли, старейшины не собирались выпускать из рук эти фрагменты, но позволили помощникам Элиоса наспех переписать копии.
Теперь Килли, набив рот пирогом с кониной, выхватил листок у отца и стал медленно читать, едва ворочая языком:
— «В центре Галактики имеется зона интенсивной активности, и волна образования звезд выплеснулась наружу вместе с металлами и другими тяжелыми элементами, выделившимися на фронте этой ударной волны, той, что расплескалась по солнечной области, возможно, пять миллиардов лет назад. Но Солнце провалилось в „дыру“, а мы родились слишком поздно…»
Килли бросил на отца яростный взгляд.
— Что это за бред?
Элиос осторожно забрал у сына страничку.
— Считается, что это запись беседы, сделанная Хелен Грей. Она вспоминает о женщине по имени Венера, которая никогда не спускалась в этот мир, но использовала путешествие через космос, чтобы изучать миры и звезды и приходить к определенным выводам.
— А что такое «лет»?
— Полагаю, то же самое, что Великие годы.
— Неважно, — отмахнулся Килли. — Все это сказки.
— Может быть. Но послушай: «Пик образования звезд Галактики прошел миллиарды лет назад. Большинство звезд, способных рождать планеты со сложной жизнью, старше Солнца в среднем на два миллиарда лет. Это примерно в четыре раза больше срока появления многоклеточной жизни на Земле. Возможно, поэтому мы не видим здесь следов исчезнувших цивилизаций. Они, вероятно, существовали за миллиарды лет до нас».
— Что такое миллиард? — нахмурился Килли.
— Очень много. Слушай дальше: «Так или иначе, через миллиард лет их уже не найти. И если мы ожидали, что придем сюда и присоединимся к какой-либо развитой галактической культуре, этого не случится. Мы кажемся очень молодыми в столь древней Галактике. Как дети, осторожно пробирающиеся через разрушенный особняк. Или кладбище…»
— И какое нам до этого дело? — поморщился Килли.
Элиос отложил бумаги.
— Люди забыли почти все, что знали раньше об этом мире и других мирах, которые, возможно, существуют. Может, Трипп и остальные поляры правы, пытаясь сохранить это наследие.
Он спокойно выдержал яростный взгляд сына и продолжил:
— Знание — сила. Если мы позволим знанию, содержащемуся в этих обрывках, попасть в чьи-нибудь руки, то очень об этом пожалеем.
Килли презрительно усмехнулся, вынул шпагу из ножен и стал демонстративно чистить оружие.
— Вот ЭТО — сила.
— Но шпага была изготовлена мастером-поляром. Думаю, твоя бандитская логика лишь подтверждает мою правоту.
— Да неужели? Тогда вот тебе мое мнение! Ты, Главный Спикер, погряз в ереси, рассуждая о Хелен Грей и космических путешествиях. Все это ложь и выдумки. То, что мы видим вокруг, — артефакты, созданные Дизайнерами. И понимаем мы только то, что необходимо понимать. Разве не в это ты должен верить?
Элиос нахмурился.
— Послушай, сын, любой человек, достаточно умный, чтобы наблюдать окружающий мир, и достаточно образованный, чтобы понять некоторые явления, не может не иметь некоторых сомнений относительно нашего символа веры или, по крайней мере, его истолкования. И в этом заключается парадокс: наиболее образованных и умных можно найти среди Спикеров, в самом сердце веры. В моем положении допустимо верить в две вещи одновременно. Я вполне способен твердо верить в истинность своей религии и в то же время не закрывать глаза на реальность противоречий. Это может показаться тебе циничным, но я вряд ли обладал бы такой властью, не замечая ограниченности веры, которую проповедую, или, выражаясь более уважительно, не обращая внимания на те ее аспекты, которые пока нам непонятны. Но ведь все дело во власти, не так ли? Если потрудишься более пристально наблюдать за мной, найдешь, чему поучиться.
Килли, к удивлению Элиоса, кивнул:
— О, я знаю, отец. Поверь, я слушаю и учусь. В конце концов, я просто обязан учиться, если мне предназначено когда-нибудь занять твое место. Не так ли? А теперь извини, я положил глаз на одну из шлюх, которых мы привезли с Полюса…
Он выбрался из повозки. Холодный ветер перелистал страницы журнала Хелен. Элиос, потрясенный, проводил сына взглядом.
XIV
Ледяная шапка, венчавшая точку Антистеллара, была гладкой и без всяких выпуклостей — идеально ровная площадка под вращающимися звездами.
Лошади на шипастых подковах бодро бежали по этой поверхности, фыркая, храпя и пыхтя. Белые клубы вырывались из их ноздрей. Только что выпавший снег смерзся со льдом. Трипп сказала, что здесь, наверное, редко бывают осадки и что лед очень старый. Ближе к центру шапки лед был толстым, нетронутым и гладко отполированным ветром. Не тот неровный, с выбоинами и рытвинами, который они видели на краю шапки, где ледники разрушались и трескались. Но им предстояло пересечь пустое, безжизненное пространство. Брод испытывал почти облегчение, когда глаз останавливался на очередной глубокой трещине и он вовремя успевал окриком предупредить о смене курса. Хоть на что-то он годен!