Поэтому он позвонил Татьяне. А заодно проинформировал подругу, что Светочка заочно пребывает в восторге от Горского, бьёт копытом и ломится на встречу. Церлина просто-таки фонтанировала энтузиазмом и требовала допустить до жениха. За тихого шахматиста было даже немного страшно.
– Передай ей, что это длительная процедура. У нас не дом свиданий, а серьёзное заведение, – важно заявила Ханина.
– Ты кому врёшь-то, мать? – хмыкнул Рюрик. – Чего тянуть? Давай я напишу ей телефон. Она сама готова свидание назначить, без посредников.
– Даже не вздумай, – отчеканила Татьяна. – Не нарушай процедуру.
Это была новость. Оказывается, есть ещё какая-то процедура. Тарасов был так озадачен тем, что подруга не шутила, что едва не забыл рассказать про записку.
Рассказ получился сумбурным. Судя по тому, что Рюрик внезапно стал многословен, его это всё задевало и нервировало.
– Слушай, я тут что подумала, – внезапно зашептала Татьяна заговорщицким голосом. – А вдруг речь про щенка? Он случайно не какой-нибудь особо ценной породы?
– Нет, ветеринар сказал, что чистокровная дворняга, – отмёл её предположение Рюрик.
– Ладно. А никакого ошейника на нём не было?
– Не было. Только вонючая коробка и тряпки какие-то вместо подстилки, – наморщив лоб, начал вспоминать Тарасов.
– Так, уже теплее, – оживилась советчица. – А ты не думал, что это такой способ передачи чего-то тайного? Вдруг его там не для тебя поставили? А ты взял и умыкнул!
– Кого? Сваха? – опешил Рюрик. – А кому и зачем его передавать надо?
– Нет! Там вся загвоздка может быть в коробке! – воскликнула Татьяна. – Например, двойное дно, а в дне бриллианты или деньги, или вообще – наркотики. А может, даже оружие! Ведь ясно, что на старую коробку никто не позарится. Или, например, на этой коробке было какое-нибудь шпионское послание. Зашифрованное! А? Вариант?
– Ханина, бросай бизнес, иди книжки писать, – фыркнул Рюрик. – Детективов, что ли, на ночь насмотрелась? В любом случае, если в коробке что-то было, кроме щенка, то это могли спокойно забрать. Я тару там оставил, мне лишняя грязь дома не нужна.
– А теперь представь, что кто-то шёл, увидел пустую коробку, посчитал её мусором и выкинул. И теперь хозяин коробки думает, что, у кого щенок, у того и товар!
– Таня, какой товар?
– Юрик, не важно! Какой-то. Тебе надо вступить в переписку с этим деятелем. И объясниться. – Наверное, Ханина в своём холдинге совсем заскучала, если её штормило креативом от брачного агентства до шпионских игр. Только этим фактом можно было объяснить всю ту чушь, которую она сейчас мела.
Кротко вздохнув, Тарасов вежливо поинтересовался:
– И каким образом контактировать?
– Ну, не знаю, напиши кетчупом на полу, что ты ничего не брал, – с сомнением предложила Татьяна. Вероятно, остатки здравого смысла всё же подсказывали ей, что идея так себе. А Рюрик и вовсе расхохотался, представив, что про него подумают соседи. Особенно блондинка. Здорово будет, если она застанет его с кетчупом в руках, выписывающим своё «ничегонебрал».
– Так можно вступить в контакт только с санитарами из психушки, – просветил подругу Тарасов. – Мне соседи сразу их вызовут.
– Тогда сиди и мучайся в неведении, – проворчала Ханина, резко переведя разговор в другое русло. – Тут уже народ звонить начал. Два мужичка есть. Я тебе эсэмэской скину телефон моего секретаря, будешь с ней время приёма согласовывать. Давай, добрый фей, маши волшебной палочкой активнее, люди ждут чудес.
Слоган агентства «Мы работаем только для обычных людей, мачо и принцессам не к нам» оправдывал себя на сто процентов. Тарасов работал в поте лица, тихо завидуя Сваху, который только ел, спал и изредка тявкал. Если Света и Горский как-то сразу интуитивно воспринялись Тарасовым как пара, то с остальными оказалось сложнее. Люди были разными, каждый со своей болью, своими тараканами и странностями. Но и не без плюсов. Рюрик вдруг обнаружил, что в каждом из приходящих есть бездна того, что человек просто не умеет продемонстрировать окружающим. А зачастую он и сам не подозревает о своих возможностях, либо недооценивая себя, либо считая достоинства недостатками. Хотя иногда всё было строго наоборот. Плюсов кот наплакал, а индивидуума прёт от переоценки собственной значимости, словно египетского фараона.
Первым был назначен протеже Горского – Михаил Владимирович Шпунтиков. Удивительно, насколько иногда людям не подходят их фамилии. Рюрик ожидал увидеть мелкого, суетливого человечка, а на встречу пришёл степенный бородач с таким чувством собственного достоинства, что оно, казалось, аж через край выплёскивалось. Шпунтиков работал учителем в школе и ненавидел детей всеми фибрами души.
– Вы просто не представляете себе, что такое эти современные дети, – начал он кипятиться почти сразу, едва речь зашла о работе. – Это исчадия ада, это извращённая фантазия, помноженная на хамство, цинизм и полное отсутствие моральных барьеров.
В принципе, сам Тарасов жил не в элитном комплексе, поэтому детей из дворовых школ видел. Надо признать, дети в микрорайоне были весьма разными. Большинство – в меру хулиганистые, обычные, некоторые вполне тянули на отличников и будущих гениев всяческих наук. Но и гундосые пацанчики, пившие под окнами пиво, расписывавшие матерными надписями детскую площадку и отжимавшие у припозднившихся граждан кошельки и телефоны, там тоже имелись.
Особенно контрастировали впечатления школьного учителя с восторгами Горского. Хотя основания у обоих педагогов имелись. Всё же у Горского занимались сплошь тихие, самоуглублённые шахматисты, а у Шпунтикова, преподававшего биологию, – гогочущее стадо дебилов, судя по рассказам. Причём девушки, по его словам, были ещё хуже молодых людей.
В общем, собеседуемый явно оседлал любимого конька, забыв, зачем пришёл. Он клеймил современное поколение старшеклассников, от которых, надо полагать, ему доставалось больше всего, их родителей, которым не было дела до чад, и систему образования в целом. Суть монолога сводилась к следующему: Михаил Владимирович желал найти даму, которая не хочет детей.
– Вы поймите, дети – это обуза. Это как собака или котёнок. Они меняют вашу жизнь, делают вас уязвимым, зависимым, они диктуют вам свои правила и словно голодная тля сжирают вашу жизнь.
В общем, дядька был очень специфический. Идеология чайлд-фри имела право на существование, но в его устах это совершенно безобидное мнение звучало воинственно и крайне агрессивно.
Более того, себя господин Шпунтиков ценил необычайно высоко.
– Интеллигентный, непьющий мужчина в наше время – на вес золота. Я образован, я интеллектуал, я умею прилично вести себя в обществе, поэтому и женщина мне нужна соответствующая, – втолковывал он Тарасову.
Рюрик, зафиксировав в мозгах, что и сам является непьющим, образованным и не ковыряется на людях в носу, даже приободрился.
Вот оно как! Он на рынке женихов тоже котируется!
– То есть, – решил повторить Тарасов, словно официант, принимающий заказ, – вам требуется тоже непьющая, образованная и прилично ведущая себя женщина?
– Для женщины этого мало! – немедленно вскинулся Шпунтиков. – Их тьма, а нас – единицы. Поэтому женщина должна быть ещё красивой и молодой. И я бы попросил не подсовывать мне всякую некондицию. Давайте сразу нормальных. У вас фото с собой?
– У нас немного не такая система, как вы, наверное, догадывались, когда шли сюда, – застеснялся Тарасов. Начинались проблемы. Тон Шпунтикова подразумевал какие-то претензии, пусть смутные, но всё же. – Сначала мы своими методами разбираемся, какие именно женщины вам могут подойти чисто теоретически. Не вы выбираете, а…
– Собака, что ли? – с презрительной ухмылкой перебил его учитель. – Давайте сэкономим ваше и моё время. Не надо мне вешать лапшу…
Договорить ему не удалось. Свах разразился оскорблённым лаем, удивив не только Шпунтикова, но и собственного хозяина. Можно подумать, эта пузатая мелочь в самом деле что-то понимала. Чтобы малыш не нервничал, Рюрик засунул его в переноску.
Михаил Владимирович покраснел, оттопырил сочную, красную губищу, которая на фоне его чёрной бороды выглядела как недоеденный кусок копчёной колбасы, не влезший в рот, и изрёк:
– Ладно. Предположим, у вас своя система. Какие мои действия?
Свах сунул нос между прутьями переноски и снова тявкнул, но на сей раз уже с ноткой удовлетворения, мол, так-то, а то, понимаешь, не верит он…
Тарасов от изумления аж дар речи потерял, не сразу сообразив, что у него спросили.
Шпунтиков терпеливо, кося глазом на переноску, повторил вопрос.
– Заполняете анкету, отдаёте мне своё фото, приводите нам ещё двоих человек, – тоже поглядывая на Сваха, отрапортовал Рюрик. – Вот визитки, ваши протеже непременно должны прийти с визитками.
– Женщин можно? – уже почти подобострастно уточнил Михаил Владимирович и доверительно добавил: – У меня полная школа баб, почти половина – незамужние. Школьный учитель – это часто диагноз, знаете ли.
Шпунтиков терпеливо, кося глазом на переноску, повторил вопрос.
– Заполняете анкету, отдаёте мне своё фото, приводите нам ещё двоих человек, – тоже поглядывая на Сваха, отрапортовал Рюрик. – Вот визитки, ваши протеже непременно должны прийти с визитками.
– Женщин можно? – уже почти подобострастно уточнил Михаил Владимирович и доверительно добавил: – У меня полная школа баб, почти половина – незамужние. Школьный учитель – это часто диагноз, знаете ли.
– А что ж вы себе среди них не нашли никого? – искренне удивился Рюрик, но тут же сообразил, что вопрос глупый.
Это ж как поиск нужной вещи в магазине. Вроде вот, пожалуйста, два этажа одежды, на любой вкус, а проходишь целый день и ничего себе по душе не найдёшь. Или возьмёшь абы что, а потом едешь домой и жалеешь, что соблазнился. Ведь не то!
Любимую женщину среди миллионов похожих тоже найти очень сложно. Вроде всё то, а чего-то не хватает, чтобы застыть, остолбенеть и понять – вот она, единственная… У Рюрика самого на работе дам было пруд пруди, но ведь тоже никого не нашёл. То ли искал плохо, то ли не судьба.
Шпунтиков взглянул на него, как на полного идиота, и мигом смешавшийся Рюрик просительно пробормотал:
– Давайте тогда женщину и мужчину. А то, сами понимаете, женщин и так будет переизбыток.
– Замётано, – учитель подмигнул ему почти дружески, пожал руку и даже погладил переноску со Свахом. Уважительно так погладил, с пиететом.
В общем, дядька был неоднозначный. Интуиция молчала. Свах тоже, но оно и понятно, кандидатур-то пока было раз-два и обчёлся.
После Шпунтикова пришёл Владик.
Просто Владик.
Этакий сорокалетний Карлсон.
Весил «просто Владик» килограмм сто двадцать, и роста в нём было метра два. Несмотря на молодость, пузо у пришельца было выдающимся. Чувствовалось, что Владик уважает пиво и диванный образ жизни. Физиономия у него была детская, наивная до безобразия и доверчивая. Чем-то он напоминал Сваха, когда тот описается. Ясный, чистый взгляд и немой бессмысленный вопрос: «Ну?» Дескать, что делать будем?
Владик пришёл и молча сел, радостно улыбаясь. Такое чувство, что он ждал как минимум выступления дрессированных собачек и разве что в ладоши не хлопал.
Как оказалось, он был тоже тренером, но по шашкам. Больше Владик ничего не умел, не любил, но жениться хотел. Он так и сказал:
– Очень хочется семью. Я хороший, у меня характер терпеливый. Знаете, у меня дети иногда на занятиях так орут, что уши закладывает, а мне хоть бы что. Я сижу и книжку читаю. Детективы очень люблю. Вы не подумайте, я работаю хорошо, но если детям шашки не нужны, то зачем напрягаться? Кому надо, они дополнительно ходят, в группе всё равно заниматься невозможно. У нас клуб маленький, районный, туда ребятню приводят, чтобы они на улице до прихода родителей не болтались. Ещё рассказывать или хватит? – неожиданно прервал он свою речь. Словно студент, который чувствовал, что запас знаний по билету подходит к концу, а экзаменатор тянет время. Ведь любому ясно, что если первым замолчишь, то всё – тягостная пауза и неприятная оценка.
– Продолжайте, продолжайте, – махнул рукой Рюрик. Владик, при всей его простоте, был совершенно загадочным. То ли страшно недалёкий и даже слегка умственно отсталый, то ли, наоборот, на удивление позитивный парень без подтекстов и двойного дна.
Но умственно отсталый, конечно, вряд ли – всё же тренер. Да ещё его Горский порекомендовал, а Татьяна строго предупредила – присылать нормальных.
– Во-о-от, – протянул сбившийся с мысли жених. – Мне мама и сказала: иди, вдруг помогут. Она тоже хочет, чтобы я женился. У нас с мамой что-то никак не получается…
– Что? – едва не свалился со стула Тарасов. – Что у вас с мамой не получается?
– Девочку найти. Маме надо, чтобы она хорошая была, жить-то вместе будем. Мама старенькая, ей помогать надо по хозяйству.
Картина начинала проясняться. Наверное, надо было Владику и маму прихватить для чистоты эксперимента.
– А если у вашей избранницы будет своя жилплощадь? – неожиданно спросил Рюрик, снова сбив парня с мысли.
– Что? Нет, наверное, маме это не понравится, – и он беспомощно оглянулся на двери.
– Вы что, с мамой пришли? – напрягся Рюрик, тоже посмотрев на дверь.
– Нет, зачем, что я – сам не могу? – надулся Владик. – Просто мама меня инструктировала. Так вот. Мы на сайтах искали, но я не очень умею с девушками общаться, я стесняюсь. Да и писать я не люблю, мама писала. А они приходили на свидание и потом больше не звонили.
– А вы им звонить не пробовали? – парня было даже жалко. Надо же, такой громила, а всё с мамой. Бывают же такие жуткие родительницы.
Маменька Валентина Петровна, конечно, тоже не сахар, но она вполне демократична. Даже дала возможность сыну жить одному… Тарасову вдруг остро захотелось позвонить матери и сказать, что он её любит. Просто так сказать – ей точно будет приятно. Но сейчас это неприлично, лучше эсэмэску набрать, пока Владик увлечённо пересказывает мамулины требования.
– …Нет, они мне номер телефона не давали. Мама через Интернет договаривалась о свидании, они приходили, а потом всё. Я и одевался чисто, и не пил, и комплименты говорил… Кстати, мама сказала, что это может быть из-за комплиментов.
– А что такого вы девушкам говорили-то? – хмыкнул Тарасов. Вопрос он задал исключительно из любопытства, чтобы понять мотивы девушек. С Владиком уже всё было ясно. Проблема была не в нём, а в мамане, дай ей Бог здоровья.
– Ну, я не люблю всякие там замысловатости, надо говорить так, чтобы девушка сразу понимала, что она мне нравится, – бесхитростно пояснил Влад. – Например, я говорил, что у неё попа красивая. Или грудь здоровенная, и это очень здорово.
– Прямо так и говорил? – вытаращил глаза Рюрик.
– Ну да. Мама-то хотела интеллигентных, чтобы утончённые, воспитанные, она им стихи в Интернете писала. Так вот мама сказала, что я после её стихов для этих девушек, как холодное после горячего. А ещё – как молоко после селёдки. Короче, ужасен и безнадёжен. И всё порчу.
– Не переживай, парень ты видный, найдём тебе хорошую девушку. А сам-то ты как вообще, с мамой хотел бы жить или как? – осторожно уточнил Рюрик. Потому что интуиция подсказывала, что те девушки, которые подойдут Владиковой маме, будут бежать от этой дамы, роняя тапки. А те, которые согласились бы и на такую свекровь, самой свекрови даром не нужны. Налицо был когнитивный диссонанс. А без родительницы Владик был вполне годен для реализации на рынке женихов.
Вопрос застал парня врасплох. Он снова воровато покосился на дверь и так густо покраснел, что даже уши приобрели помидорный колер.
– Понимаете, – замялся здоровяк, – мама, она такая ранимая, такая чувствительная, у неё сердце слабое…
Он мямлил и мямлил, а Тарасов помимо воли представлял себе пышущую здоровьем мадам с мелкой химией и хитренькими глазками.
– …Я бы, конечно, хотел сам, но мама считает, что один я жить не смогу…
И тут у Тарасова зазвонил телефон.
Мама.
– Рюша, что случилось? – закричала Валентина Петровна. – У тебя неприятности? Ты был у врача?
– Мамуль, ты что? У какого врача? – Рюрик не ожидал столь бурной реакции на безобидную эсэмэску. Надо же, наверное, он очень редко говорил маме, что любит её, иначе с чего ей так пугаться? Только с непривычки. Ему стало стыдно.
Владик понимающе затих и замахал руками, мол, разговаривайте с мамой, это святое, я подожду.
– Где ты? – надрывалась мама. – Что с тобой?
– Мамуль, я тут по работе, у меня встреча. Просто решил тебе написать. Ничего не случилось, всё отлично, Свах передаёт тебе привет.
– Кто? – напряженно всхрапнула Валентина Петровна. – Рюша, ты пьян?
Ясно, он даже забыл ей сказать, что щенка назвали Свахом. Для маменьки он так и продолжал оставаться Михаилом.
– Ни в коем случае. Говорю же – деловая встреча, – улыбнулся Рюрик. – Я перезвоню вечером.
Мама явно осталась недовольна объяснением. Не поверила. Ведь и про агентство Рюрик ей ничего не сказал.
Тарасов потряс головой и сфокусировался на Владике. Тот улыбался счастливой улыбкой деревенского дурачка.
Какая прелесть! Неконфликтный, большой и добрый. Чья-то мечта. Рюрик сразу явственно представил рядом с Владиславом такую же крупную, простоватую, но напористую дамочку. Такую, чтобы прижала к ногтю маменьку даже в том случае, если жить они будут вместе.
И тут Свах гавкнул. Надо полагать – одобрительно. Тарасов уже ничему не удивлялся.
Чего только в жизни не случается.
Вечер, обещавший быть спокойным и уютным, плавно перетёк в кошмар. Вначале, как говорится, ничто не предвещало. Кетчупом больше никто письма не писал, записки не подкидывал, погода стояла расчудесная, поэтому Рюрик в благостном расположении духа вышел перед сном прогуляться со Свахом. И чёрт его дёрнул отпустить щенка с поводка. Отчего-то захотелось приучить малыша к самостоятельности. Можно подумать, ему, как взрослеющему ребёнку, однажды придётся ходить по тёмным улицам одному! Иногда люди совершают вовсе необъяснимые поступки, будучи в здравом уме.