Среди тех, кто сравнивал между собой рукописи для собрания Бентли, был Иоганн Якоб Веттштейн (Johann Jacob Wettstein) (1693—1754), житель Базеля. Он рано почувствовал вкус к изучению текстов. Двадцати лет Веттштейн был рукоположен в церковнослужители и тогда же приступил к изучению разночтений Нового Завета. Его занятия, однако, были восприняты некоторыми как подготовка к опровержению доктрины о божественности Христа, и в 1730 г. ему запретили служить в церкви и отправили в изгнание. Тем не менее, Веттштейну удалось сохранить звание профессора философии и еврейского языка в Арминианском колледже в Амстердаме (став преемником Жана Леклерка), где он возобновил свои текстологические исследования197. В 1751—1752 гг. появились первые плоды его сороколетней исследовательской деятельности: в Амстердаме вышло в свет восхитительное двухтомное издание греческого Нового Завета. Хотя его автор перепечатал текст Эльзевира, на полях он указал те варианты, которые считал более правильными. В приложении "Animadversiones et cautiones ad examen Variarum Lectionum N. T. necessariae"198 он дает много полезных советов. Например, утверждает, что codices autem pondere, поп numero estimandi sunt (§ XVIII fin., "рукописи должны оцениваться по своей значимости, а не по их числу"). Несмотря на то, что Веттштейн придерживался в целом передовых научных взглядов, применял он их несколько хаотичным образом. Он даже пытался отстаивать (возможно, чтобы встать в оппозицию к Бенгелю) неправдоподобную теорию о том, что все ранние греческие рукописи испорчены по латинскими переводам и поэтому первоначальный текст следует искать в более поздних греческих рукописях.
В аппарате Веттштейна впервые стали использовать заглавные римские буквы для обозначения унциальных рукописей, а арабские цифры — для минускульных. Эта система обозначения применяется и сегодня. В дополнение к тексту издание Веттштейна содержало тезаурус цитат из греческих, латинских и талмудических авторов, иллюстрирующих использование слов и выражений Нового Завета. Хотя критические суждения Веттштейна были не так точны, как принципы Бенгеля, страсть к изучению рукописей побудила его к многочисленным путешествиям, в результате которых было исследовано около 100 манускриптов, а его комментарий до сих пор является ценнейшим хранилищем классической, патристической и талмудической традиций199.
Иоганна Соломона Землера (Johann Salomo Semler) часто называют родоначальником немецкого рационализма. Хотя Землер не опубликовал ни одного издания Нового Завета, тем не менее он внес достаточный вклад в развитие текстологии, переиздав пролегомены Веттштейна со своими комментариями200. Приняв систему распределения рукописей по группам Бенгеля, Землер пошел еще дальше: он предложил отнести азиатскую (по Бенгелю) группу рукописей, которую назвал "восточной", к редакции, подготовленной в начале IV в. Лукианом Антиохийским, а африканскую группу, переименованную им в западную, или египетско-палестинскую, — к Оригену. Впоследствии Землер расширил свои исследования в области текстологии и предложил следующее деление новозаветных рукописей на группы: 1) александрийскую, восходящую к Оригену и сохранившуюся в сирийском, эфиопском и бохейрском переводах; 2) восточную, бытовавшую в Антиохийской и Константинопольской Церквях, и 3) западную, отраженную в латинском переводе и патристических произведениях. Позднейшие источпики, как он полагал, характеризуются наличием черт из всех редакций201.
Следующее важное издание Нового Завета появилось в Англии. Его осуществил Вильям Боуер младший (William Bowyer) (1699—1777), принадлежавший третьему к поколению династии знаменитых лондонских печатников. Боуера часто называют "самым знаменитым печатником Англии"202. Он выказал не только строго научный подход к печатанию большого числа библейских текстов, но и сопровождал свои издания ценными в научном смысле предисловиями, аннотациями, списками опечаток и ошибок. После того, как он и его отец выпустили несколько изданий Textus Receptus Греческого Нового Завета (в 1715, 1728, 1743 и 1760), Боуер решил, что настало время для публикации критического издания, достойного высокой репутации издательства. И вот, в 1763 г. такое издание появилось. Напечатано оно было в двух томах размером в 1/12 листа. Текст сопровождался многочисленными критическими замечаниями, относящимися к более ранней форме текста, которые Веттштейн вынес на поля. Боуер ввел использование квадратных скобок для выделения тех мест, которые отсутствуют в наиболее достоверных рукописях; например, он взял в скобки доксологию Иисусовой молитвы (Мф 6:13), pericope de adultera (Ин 7.53—8:2), CommaJohanneum (1 Ин 5:7—8), отдельные стихи (например, Деян 8:37 и 15:34) и слова Нового Завета. В других местах Боуер также отступал от Textus Receptus и вводил в свой текст разночтения, которые содержатся в более надежных рукописях203. В приложение ко второму тому Бовьер включил около 200 страниц исправлений различных мест Нового Завета, текстовых и пунктуационных204.
Другой англичанин, Эдвард Харвуд (Edward Harwood) (1729—1794), служитель нонконформистской Церкви, опубликовал в 1776 г. двухтомное издание Нового Завета, в котором, согласно информации на титульном листе, "использованы тексты наиболее заслуживающих доверие рукописей, с отдельными критическими примечаниями на английском языке, с ссылками на авторов, которые наилучшим образом комментируют Св. Писание. К изданию также прилагается каталог основных изданий греческого текста Нового Завета и список самых выдающихся исследователей и критиков в этой области". Тексты Евангелий и Деяний Апостолов печатались в основном по кодексу Безы, а тексты Посланий — по Клермонтскому кодексу. Если в отдельных случаях эти тексты не были доступны, автор прибегал к помощи других рукописей, в основном Александрийскому кодексу205. Анализируя 1000 новозаветных отрывков, Реус обнаружил, что Харвуд отступил от Textus Receptus более чем в 70 случаях из ста, а в 643 местах его текст совпадает со знаменитым критическим изданием Лахмана, опубликованным в XIX в. (см. с. 121—123 ниже).
Неудивительно, что в то время, когда лишь очень немногие осмеливались критиковать Textus Receptus, первым Греческим Новым Заветом, который появился в Америке, был именно этот общепринятый текст206. Это издание было напечатано Исайей Томасом младшим (Isaiah Thomas) (1749—1831), предприимчивым и трудолюбивым янки. Отданный в ученики к печатнику в возрасте шести лет, Томас очень скоро начал свое профессиональное восхождение и достиг таких вершин, что был принят в члены почти всех научных обществ страны. Почетные степени ему присудили Дартмутский и Аллигенский колледжи. Его типография выпустила более 900 наименований книг — больше, чем предприятия Бенджамина Франклина, Хуго Гейна и Мэтью Кери, его соперников по печатному делу. Его блестящая типографская работа и разнообразие печатной продукции позволили Франклину с полным правом назвать Томаса "американским Баскервиллем". Предчувствуя, что рынок готов для нового издания Греческого Нового Завета, Томас заручился поддержкой образованного церковного служителя Калеба Александера207 и выпустил edito prima Americana Греческого Нового Завета. Это издание в 478 страниц размером в 1/12 листа было напечатано в Вустере, штат Массачусетс, в апреле 1800 г.
На титульном листе отмечается, что настоящее издание с точностью воспроизводит текст по изданию Джона Милла (juxta exemplar Joannis Millii accuratissime impressum). Это, однако, не вполне справедливо, поскольку более чем в 20 местах явно видна редакторская работа Александера. Судя по данным книги Исаака Холла208, сравнение издания Безы и Эльзевира показывает, что Александер выборочно пользовался разночтениями то первого, то второго издания. Внешнее оформление и формат книги во многом повторяют издание Textus Receptus Боуера. Фактически титульный лист издания Александера-Томаса слово в слово воспроизводит (кроме даты, имен и места публикации) титульный лист издания Боуера 1794 г.209
IV. Современная текстология:
от Грисбаха до настоящего времени
1. ЗАРОЖДЕНИЕ НАУЧНОЙ ТЕКСТОЛОГИИ НОВОГО ЗАВЕТА
Во второй половине XVIII столетия немецкий ученый Иоганн Якоб Грисбах (Joharm Jakob Griesbach) (1745—1812) заложил основу для всей последующей работы с греческим текстом Нового Завета. Грисбах начал свою научную деятельность учеником Землера в Галле. С 1775 г. и до самой смерти он занимал должность профессора Нового Завета в Йенском университете. Совершив путешествие по Англии, Голландии и Франции с целью составления коллаций рукописей, Грисбах посвятил значительную часть своего времени исследованию новозаветных цитат у греческих Отцов Церкви, а также некоторых переводов Нового Завета, которые ранее почти не изучались. Мы имеем в виду готский, армянский и сирийский филоксенийский переводы.
Грисбах также изучил историю передачи новозаветного текста в античном мире и развил теорию Бенгеля и Землера о распределении рукописей по различным рецензиям. Вначале Грисбах хотел распределить сохранившиеся рукописные материалы по пяти или шести группам, однако впоследствии ограничился лишь тремя. Он выделил александрийскую, западную и византийскую рецензии. Ученый считал, что текст александрийской рецензии восходит к Оригену, который, хотя и написал большинство своих произведений в Палестине, тем не менее, взял с собой в ссылку несколько копий Священного Писания, похожих на те, которые читали в его родном городе. К этой группе Грисбах отнес унциальные рукописи С, L и К, минускульные 1, 13, 33, 69, 106 и 118, бохейрскую, армянскую, эфиопскую и сирийскую гераклейскую рукописи, а также цитаты из Оригена, Климента Александрийского, Евсевия, Кирилла Александрийского и Исидора Пелусийского. В западную группу он включил кодекс D, латинские переводы и часть сирийской Пешитты и арабских переводов. Константинопольская группа, которая, как считал Грисбах, являлась позднейшей компиляцией двух первых, была представлена кодексом А (Евангелия) и большим количеством поздних унциальных и минускульных рукописей и большей частью патристических цитат.
Среди 15 принципов текстологии, выработанных Грисбахом, мы приводим один (самый первый) в качестве примера:
Более короткое разночтение (если оно подкрепляется древнейшими и достоверными данными) нужно предпочесть более длинному, поскольку писцы чаще дополняли текст, нежели сокращали его. Они редко что-либо опускали, но зато прибавляли очень многое вследствие неправильно увиденного, услышанного или забытого, а также в результате домыслов и ошибочных суждений. Предпочтение отдается краткому разночтению, особенно в том случае, когда оно кажется менее достоверным по сравнению с другими, имеющимися в авторитетном источнике, если:
а) оно при этом более сложно, непонятно, двусмысленно, эллиптично, содержит гебраизмы или синтаксически неверно;
б) оно по-разному изложено в различных рукописях;
в) не совпадает порядок слов;
г) находится в начале перикоп;
д) более длинное разночтение напоминает комментарий или объяснение, или по форме согласуется с параллельными местами, или, по всей видимости, взято из лекционариев.
С другой стороны, нужно предпочесть более длинное разночтение (исключая случаи, когда краткое разночтение наличествует во многих достоверных источниках), если:
а) случай пропуска можно объяснить одинаковым окончанием разных строк (гомеотелевтония);
б) пропущенное место могло показаться писцу непонятным, резким или оскорбительным для благочестивого читателя, необычным, ненужным, противоречивым, ошибочным или идущим вразрез с параллельными местами;
в) пропуск не влияет на смысл предложения и его структуру, как, например, пропуск предлогов или других составляющих, которые переписчик скорее всего не заметил бы при перечитывании написанного;
г) более краткое разночтение не согласуется с характером, стилем или взглядами автора;
д) более краткое разночтение явно лишено смысла;
е) есть вероятность того, что более краткое разночтение пришло из параллельных мест или лекционариев.
Грисбах показал большое мастерство в оценке свидетельств разночтений. Например, его убежденность в том, что краткая форма молитвы Господней в Лк 11:3—4 является предпочтительной, была блестяще подтверждена несколькими годами спустя после публикации чтений из Ватиканского кодекса, когда выяснилось, что все пропуски имеют место в этой более ранней рукописи.
Важность текстологических открытий Грисбаха вряд ли можно переоценить. Впервые в Германии ученый предпринял попытку во многих случаях отойти от Textus Receptus и напечатал новозаветный текст в той форме, которую ему подсказали результаты его исследований. Хотя подчас слишком скрупулезная приверженность Грисбаха своей системе распределения рукописей по группам и уводила его в сторону, в целом его текстологический подход отличается логикой и аккуратностью210. Свои основные издания Грисбах опубликовал в Галле в 1775—1777 гг., в Галле и Лондоне в 1796—1806 гг. и Лейпциге в 1803—1807 гг. Несколько изданий его текста были осуществлены предприимчивыми издателями Англии, Шотландии и Америки. Его влияние распространилось еще шире после того, как его труд был принят за основу для публикации небольших учебных пособий, осуществленных на континенте Шотом (Schott), Кнепом (Knepp), Титтманом (Tittmann), Ганом (Hann) и Тейлем (Theile).
Вскоре после выхода в свет первого издания Грисбаха другие ученые также опубликовали свои коллации, которые во многом облегчили изучение новозаветного текста в греческих рукописях, ранних переводах и трудах Отцов Церкви. Кристиан Фридрих Маттеи (Christian Friedrich Mattaei) (1744—1811), профессор Виттенбергского, а затем Московского университетов, где он преподавал классическую литературу, издал в Риге с 1782 по 1788 г. греческий текст и латинскую Вульгату в 12 частях. Это издание, в основу которого легли рукописи позднего времени, представляет небольшой интерес, но аппарат к нему очень ценен. Маттеи не только изучил рукописи в Дрездене, Лейпциге и Геттингене — он обнаружил библейские и патристические рукописи в Москве, куда они были привезены с горы Афон211. Он сделал коллации к 34 рукописям, содержащим гомилии Иоанна Златоуста по Евангелиям и Посланиям Павла. Во втором издании Нового Завета, опубликованном без латинской Вульгаты (в трех томах, 1803—1807), Маттеи предоставил данные из 30 дополнительных рукописей. Его издание замечательно еще и тем, что оно, по всей видимости, впервые содержало данные из славянского перевода Нового Завета. В приложении к Книге Откровения Маттеи приводит список десяти славянских рукописей, тщательно им изученных. Однако ученый ограничился тем, что сделал коллации к тексту Откровения в своем издании Славянской Библии в полный лист, напечатанной в 1762 г. в Москве. Данные приводятся на латинском языке, а основой для коллации послужил текст рукописи латинской Вульгаты (codex Demidovianus), хранящейся в Москве.
Франц Карл Алтер (Franz Karl Alter) (1749—1804), иезуит из Силезии, профессор греческого языка в Вене, опубликовал текст Греческого Нового Завета в двух томах (Вена, 1786— 1787), в основе которого лежала единственная рукопись из Венской императорской библиотеки. В отдельном приложении к нему автор приводит данные из 20 других греческих рукописей, двух латинских рукописей, бохейрского перевода (изданной Дэвидом Уилкинсом в Оксфорде в 1716 г.) и четырех славянских рукописей. В этом издании Нового Завета впервые были опубликованы данные из славянских рукописей.
Большую роль в пополнении имеющегося числа рукописей, бывших в распоряжении текстологов, сыграли четыре датских исследователя: Андреас Берх (Andreas Birch), Якоб Адлер (Jacob G. С. Adler), Д. Г. Молденхауэр (D. G. Moldenhauer) и О. Г. Тихсен (О. G. Tychsen), посланных датским королем Христианом VII в Италию, Испанию, Германию и другие европейские страны для изучения рукописного наследия. Результаты их исследований были опубликованы Берчем в книге, содержащей описание известных греческих рукописей Нового Завета212, и в четырех томах коллаций (Копенгаген, 1788—1801). Последние содержали разночтения из 172 греческих рукописей, а также данные из двух сирийских переводов (филоксенийского и палестинского). Большое число рукописей было, однако, изучено лишь частично, включая и Ватиканский кодекс (В), чьи чтения вышли из печати только теперь.
Приблизительно в это же время два католических исследователя дали новый импульс развитию текстологии Нового Завета. Иоганн Леонард Хаг (Johann Leonard Hug) (1765—1846), профессор Оренбургского университета в Бресгау, разработал теорию213 о том, что в начале III в. несколько типов новозаветного текста в течение короткого времени слились в один тип, который обычно называют западным и который Хаг назвал κοινή έκδοσιχ (общий тип). Хаг считал, что к середине III в. этот текст был отредактирован Оригеном в Палестине, впоследствии его принял в таком виде Иероним; в Египте текст был изменен Исихием, а в Сирии Лукианом, пресвитером Антиохийским (обе редакции не были приняты Иеронимом). Хотя Хаг в целом исходил из верной концепции западного типа текста и его многочисленных версий, попытки соединить три редакции Септуагинты (происхождение которых он считал точно установленным) с тремя типами Нового Завета текста не увенчались успехом.
Иоганнес Мартин Августин Шольц (Johannes Martin Augustinus Scholz) (1794—1852), ученик Хага и профессор Боннского университета, проделал долгий путь по Европе и Ближнему Востоку с целью создания первого полного списка греческих рукописей Нового Завета, увеличив имеющееся количество на 616 названий. Шольц впервые заявил о необходимости точного определения места происхождения каждой группы рукописей. Этот вопрос вновь будет поднят и тщательно изучен в 1927 г. Б. X. Стритером (В. Н. Streeter) в его теории "локальных текстов". В отличии от Стритера, который полагался на совпадение разночтений из рукописей с цитатами из Отцов Церкви, Шольц в основном руководствовался определенными внешними признаками, свидетельствующими о месте написания оригинального текста. Такими признаками, по его мнению, были палеографические и иконографические черты, пометы на полях, колофоны, почитание местных святых, засвидетельствованное в лекционариях.