Каспар кивнул, он ничуть не сомневался, что Филипп его не помилует, это было не в обычаях королевских особ.
– Я волен ехать куда угодно, ваше величество?
– Нет, пока ты будешь где-то в неизвестности, неизвестна будет и судьба Филиппа. Он не станет этого терпеть и велит разыскать и тебя, и твою семью.
– Но что же мне тогда делать? - развел руками Каспар, к таким новостям он не был готов.
– Ты отправишься в Харнлон, Фрай, - сказала королева, и по ее тону Каспар понял, что у нее уже есть план.
– Что я должен делать в Харнлоне, ваше величество?
– Не в Харнлоне.
– А где же?
– В Тыкерье. Ты захватишь этот город с помощью пятитысячного отряда и воцаришься там королевским вассалом.
Королева открыла стоявшую на карточном столике шкатулку и достала из нее свиток.
– Вот заготовленный документ. - Анна Астурийская развернула свиток. - Он даст тебе полномочия распоряжаться людьми и деньгами от имени короля.
– Ваше величество, если король Филипп так против меня настроен - согласится ли он подписывать этот документ?
– Нет, конечно. Король будет против - он не любит отказываться от собственных планов, но я знаю, как повлиять на него, и, можешь не сомневаться, Фрай, этот документ король подпишет. Кстати, здесь остался единственный пробел - для твоего полного имени. Как оно звучит?
– Каспар Франциск Фрай, ваше величество.
– Захватишь Тыкерью, станешь графом Каспаром Франциском Фраем Вердийским.
– Но ведь прежде никто из ваших дворян не решался взять себе эти земли, ваше величество!
– Не решался, хотя за них король Ордос предлагал большие льготы и новые титулы. Однако у тебя нет выбора, Фрай, либо ты расширишь владения короля Филиппа и станешь нужным и уважаемым дворянином, либо король от тебя избавится.
– Когда я должен ехать, ваше величество?
– Лучше бы прямо этой ночью, но я понимаю - у тебя семья, красильни, склады… Ты хороший купец, Фрай, и хороший солдат, я верю, что не пожалею, помогая тебе и на этот раз.
Поняв, что разговор окончен, Каспар встал и подал королеве руку, она оперлась на нее и, поднявшись, посмотрела ему в глаза.
– У тебя остался только завтрашний день. К вечеру прибудет курьер с подписанным документом, а утром, еще до рассвета, у северных ворот тебя будут ждать две тысячи всадников, которым ты станешь военным начальником.
– Вы говорили о пяти тысячах, ваше величество, - напомнил Каспар, уже входя в отведенную ему роль. Королева удовлетворенно кивнула, она на это и рассчитывала.
– Еще три тысячи присоединятся к вам из харнлонского гарнизона, это также будет прописано в отдельном пункте. Все хозяйственные вопросы и снабжение окончательно решишь уже в Харнлоне. Ну все, Фрай, прощай, удачи тебе.
Королева подошла ближе и едва коснулась губами его щеки, затем повернулась и вышла в другую комнату. Аудиенция была окончена.
27
Выйдя на свежий воздух, Каспар постоял пару минут, приходя в себя. Следовало сосредоточиться и расставить по порядку все те дела, что предстояло сделать за завтрашний день.
Продать красильни и склады было нетрудно, денежных купцов в Ливене становилось все больше, а места у реки все меньше. Вот только как это сделать за один день? Можно оставить управляющих, а продать позже. А вдруг без его присмотра дела пойдут плохо?
В таких невеселых думах Каспар шел через площадь, среди костров и запаха подгоревшей на жарком огне каши. Это напоминало ему о походах в дальние, неизведанные края. То, что предстояло сделать теперь, можно было сравнить именно с таким походом - путешествием в неизвестность.
Пять тысяч войска для захвата Тыкерьи. Хватит ли этого? И сможет ли он командовать таким количеством солдат, ведь до этого у него в управлении было не более сотни работников и приказного люда?
Несмотря на поздний час, несколько окон в здании ратуши еще светились. Кто не спал за ними в эту ночь? Может, король или кто-то другой, озадаченный трудным приказом?
Площадь осталась позади, эхо шагов Каспара зазвучало на узкой улочке. Прежде здесь была непроглядная темень, но теперь до самого Бычьего ключа стояли фонари - по одному через каждые сорок ярдов. Поначалу бургомистр жаловался на большие расходы на масло, но позже, услышав выражения благодарности жителей, смирился.
Где-то хлопнула ставня, мяукнула кошка.
– Кис-кис-кис, - позвала хозяйка. - Кис-кис-кис.
– Развели кошек… - пробурчал кто-то из соседей.
Наверное, кошка благополучно вернулась, поскольку ее больше не звали.
Вот глубокая ниша в старинной стене столетней кладки. Когда-то здесь стояли жертвенники, но взгляды людей переменились, жертвенники убрали, а ниши остались. Когда улица была совсем темной, в них нередко прятались городские воры, поджидая верную добычу, но с появлением в центре города фонарей они перебрались на окраины.
Эхо шагов вдруг стало стихать, фонари поплыли желтыми разводами, не успел Каспар подивиться этим изменениям, как в следующей нише мелькнула быстрая тень.
Каспар сложился пополам, прежде чем успел что-то разобрать, и просвистевшая пика ударилась в стену. От удара она согнулась и отколола приличный кусок камня. Каспар подхватил его и со всей силы метнул прямо на выбегавших навстречу людей.
Камень ударил в чью-то кирасу и разлетелся на куски.
– Вот сволочь! - воскликнул один из нападавших.
Следом за камнем Каспар метнул согнувшуюся пику, угодив в кого-то тупым ее концом. Порядок нападавших распался, и Каспар бросился к вырвавшемуся вперед на правом фланге рослому бойцу.
Тот проворно взмахнул мечом, но клинок скользнул по кольчужной перчатке и врезался в мостовую. Каспар ударил гиганта сапогом в голень и рванул с его пояса рукоять кинжала - теперь он был вооружен.
– Убейте его! - проревел здоровяк, растирая ушибленную ногу.
– Без шума и криков, господа… - предупредил его высокий человек с нервным лицом.
На нем было черное платье, а в руках он держал узкий дуэльный меч и дагу. Еще двое, по виду дворяне, скрывали свои лица под широкими полями шляп, но Каспару показалось, что они ему знакомы.
– Дозвольте я, ваша светлость, - попросил широкоплечий низкорослый участник шайки, вооруженный клепаным топором. Этот был из простых, именно он метал пику.
– Давай, Чезаре, - разрешил высокий, и его «цепной пес» бросился вперед.
Теперь Каспару пришлось попрыгать, чтобы его не рассекло наискось, Чезаре оказался очень быстр и совсем не уставал. Как ни пытался Каспар поймать его на оплошности, ему это не удавалось. Правда, была в этом яростном наступлении и положительная сторона: остальные нападавшие держались от Чезаре подальше. Улица была узка, а он видел перед собой только цель.
– Ты воняешь чесноком… - поддразнил его Каспар, отпрыгивая к стене. Чезаре заревел от злости и ударил что было сил. Брызнул камень, крошка запорошила ему глаза. Каспар скользнул в сторону и, перекинув кинжал в левую руку, ударил Чезаре в бок.
Звякнул упавший топор, раненый сполз по стене и застонал.
– Стража! Стража-а-а! - закричала со второго этажа какая-то женщина.
– Заткнись, корова, иначе я поднимусь и отрежу тебе голову! - пообещал человек в черном, и крики прекратились.
– Давайте все разом, господа! - предложил гигант с ушибленной ногой. Он прихрамывал, однако меч держал крепко.
Каспар покосился на топор, требовалось хоть какое-то оружие посерьезнее кинжала, однако топор был слишком тяжел, вот если бы хороший меч… Не тот, что у громилы, такой хорош лишь для кавалерийского боя, а такой, как у господ в широкополых шляпах.
– Эй, ты, мне нужен твой меч, давай его сюда! - приказным тоном потребовал Каспар.
– Что-о-о?! Это ты мне, сволочь?
Осторожность дворянина как ветром сдуло. Он шагнул вперед, отодвинув человека в черном, и для пробы взмахнул мечом. Его поддержал громила. Каспар поспешно отступил, оскорбленный дворянин бросился следом, чтобы покончить с обидчиком последним выпадом, но Каспар отбил удар кинжалом и, прихватив клинок кольчужной перчаткой, выдернул оружие у противника.
Неожиданно атаковал человек в черном, его узкий меч оказался быстр, как птичка. Каспар получил порез на предплечье и выронил кинжал, однако трофейный меч остался при нем.
– Ну что, Фрай, может, побежишь? - с ухмылкой поинтересовался человек в черном.
– Мне бежать некуда, ваше сиятельство, - серьезно ответил Каспар. Вести эту банду к своему дому он не хотел.
Рукав стал пропитываться кровью, по своему опыту Каспар знал, что его сил осталось на четверть часа, потом он начнет слабеть.
Перехватив меч поудобнее, он с удовлетворением отметил, что у этого клинка привычная балансировка.
Каспар жестко атаковал человека в черном, а когда тому на помощь поспешил хромой гигант, выбил у громилы меч, разрубил наплечник и ударом плашмя по голове сбил беднягу на брусчатку.
Оставшийся без защитника обиженный дворянин тут же подхватил освободившийся меч, и трое уцелевших убийц бросились на Каспара, рубя без очереди.
Как только обидчивый с неудобным для него мечом встал на место громилы, Каспар тем же финтом выбил оружие, нанес удар по наплечнику, а затем плашмя - клинком по голове.
Зачем щадит этих дворян, он и сам не понимал, однако убивать их желания не было.
– Он убил Штойра! - воскликнул наступавший на правом фланге дворянин и бросился мстить за друга - слишком поспешно. Каспар отбил его меч и встретил головой в лицо. Дворянин упал и лишился чувств.
– Ну что, ваше сиятельство, побежите? - спросил Каспар, подражая интонации человека в черном.
– Нет, Фрай, мне бежать некуда, у меня на эту карту все поставлено.
Порез на левом предплечье загорелся огнем - верный признак скорой слабости, рукав потяжелел от крови. У Каспара оставалось минуты три, следовало спешить.
– Может, представитесь, ваше сиятельство, вы мое имя знаете, а я ваше - нет, - предложил Каспар, наступая на противника.
– Ни к чему тебе знать мое имя, ты все равно умрешь этой ночью.
С этими словами граф бросился в атаку, сплетая тонким мечом замысловатые комбинации и рассекая их косыми ходами быстрой даги. Для дуэльного боя граф был хорош, в схватках по правилам он редко встречал равных, но у Фрая была другая школа, где не признавались никакие правила и выигрывал тот, кто оставался живым.
Поймав перчаткой лезвие даги и зажав мечом клинок графа, Каспар дважды ударил графа в голень, и когда тот, застонав, начал оседать, отбросил его в сторону и ударом меча завершил схватку.
28
Бросив трофейный меч возле поверженного противника, Каспар прислонился к стене, переводя дух. Левое предплечье он почти не чувствовал, онемение распространилось уже до локтя, требовалось спешить - падать на мостовую было никак нельзя, у безымянного графа на этой улице могли быть еще сообщники.
Каспар глянул в сторону площади: вдоль стены крались дождавшиеся конца схватки стражники.
– Ну что ж, почти вовремя, - криво усмехнулся Каспар и, оттолкнувшись от стены, пошел прочь.
От фонаря к фонарю, он шел все быстрее, иногда спотыкаясь и хватаясь за стены. Там, где начался собственно Бычий ключ, фонарей стало втрое меньше, впрочем, это Каспару было привычно, он хорошо ориентировался на улице даже в те времена, когда о фонарях в этих местах и не слыхивали.
Вот и знакомые очертания дома. Услышав на улице шаги, залаяла и тут же замолчала соседская собака. У дома напротив темнела ломовая телега, на которой возили камень - хозяева делали новую пристройку.
Коснувшись своего забора, Каспар приободрился - значит, дошел и не свалился, как старый обессиленный бродяга. По первым осенним заморозкам они часто замерзали на улицах.
Вот и калитка. Каспар остановился, чтобы собраться с силами - в глазах уже плыли красные круги. В прежние времена с такой раной он мог полдня сидеть в седле, но с той поры прошло много лет. Слишком много.
У брошенной телеги скрипнула оглобля. Над улицей вспыхнул яркий огонь, и в следующее мгновение щелкнул спуск «Громобоя», мощного арбалета, хранившегося у Каспара с незапамятных времен.
Тяжелый болт прошил скрывавшуюся за телегой цель и с треском вошел в соседские ворота. Несколько собак в округе с перепугу подняли лай.
«Придется платить за порчу ворот…» - пронеслось в голове Каспара.
– Каспар, ты цел? - спросила Генриетта.
– Цел, дорогая… Я взгляну, что там…
Лежавший на мостовой мешочек с осветительной смесью еще горел, потрескивая и разбрасывая искры. Каспар перешел улицу и при свете затухающего пламени заглянул за телегу. Стрелок лежал на спине, раскинув руки, рядом валялся заряженный двулучный арбалет - лучшее средство для убийства из засады.
– Каспар, возвращайся! - потребовала Генриетта.
– Иду, дорогая… - ответил он и поспешил назад. Калитку распахнул Хуберт. Он пропустил отца, выглянул на улицу и снова закрыл, заперев на все засовы.
– Мам, он ранен! - сообщила Ева, едва отец переступил порог.
– Весь гарнизон в сборе, - усмехнулся Каспар и, улыбнувшись перепуганной жене, добавил: - Ничего страшного, просто царапина.
И съехал по стене на пол.
– Ева, живо тряпицы неси и горячую воду! Хуберт, а ты не отходи от окна, смотри в оба!
– Да ты у меня… прямо сержант…
– Помолчи, Каспар, сейчас я тебя перевяжу.
Генриетта разрезала ножом пропитавшийся кровью рукав и, едва взглянув на рану, крикнула:
– И иголку с суровой ниткой неси!
В доме наемника все самое необходимое лежало в одном месте, так что вскоре Ева принесла то, что потребовалось, а потом зажгла две дополнительные масляные лампы.
Подавая матери то мокрую тряпицу, то новую нитку, Ева внимательно следила за тем, как та накладывала стежки, понимая, что и это, помимо искусства фехтования, неотъемлемая часть жизни воина.
Вскоре рана была зашита, присыпана перетертой травой специального сбора и туго завязана порванной на ленты чистой тряпицей. Кровь остановилась, Каспар почувствовал себя лучше и с помощью Евы снял сапоги.
– Поди выпей сонного отвара, тебе нужно поспать.
– Нет, дорогая, спать мне некогда, да и вам тоже…
– Что же за враги у нас завелись, неужто королевские слуги? - воскликнула Генриетта.
– Я не говорю, что на нас должны напасть…
– А кто же тебе плечо порезал, папа? - спросила Ева.
– Это просто шайка воров, - ответил Каспар, подпустив в голос пренебрежительности.
– А за телегой кто сидел - тоже вор? - поинтересовалась Генриетта. Провести ее было непросто - муж едва добирается домой раненый, а у калитки его ждет убийца с арбалетом. Какие уж тут разбойники?
– Не знаю, кто был за телегой, его лицо мне незнакомо. Но я не об этом говорю, так что послушайте…
– Слушаем, - сказал Генриетта, глядя на мужа в упор.
– Мы должны переехать.
– Куда, батя?! - спросил из гостиной Хуберт.
– В Харнлон, - ответил Каспар, решив начать издалека.
– В Харнлон? - удивленно переспросила Генриетта.
– Да, дорогая, в большой и красивый город. Мне приходилось бывать в нем дважды, уверен, что и вам там очень понравится.
– А чего нам в Харнлоне делать? Здесь красильни, дом, дела идут хорошо.
– Видишь ли… - Каспар пытался представить переезд как можно более безобидным. - Король назначает меня на службу, а отказываться как-то неприлично, все же теперь мы часть королевства.
– А что за служба, папа? - спросила Ева.
– Ну мне предлагают место королевского наместника.
– А титул к нему прилагается? - поинтересовался из гостиной Хуберт, стоявший у окна наблюдателем.
– Если у меня получится там служить, я стану графом…
Генриетта и Ева переглянулись. Из гостиной выглянул Хуберт.
– Батя, это правда?
– Правда, сынок. Только жить мы будем не в самом Харнлоне, а в своей новой вотчине, в городе Тыкерья.
– Тыкерья? - переспросила Генриетта. - Что-то я не слышала о таком городе.
– Это чуть севернее королевской столицы, дорогая, недалеко от океана.
– Что-о-о? - угрожающе произнесла она. - Ты собираешься жить на берегу Студеного океана?
– Ну почему же на берегу, дорогая? Совсем не на берегу! От того места, где мы будем жить, до океана еще ехать и ехать!
Каспар промолчал о том, что в Тыкерье их никто не ждет и, чтобы поселиться в нем, нужно разбить войско вердийцев, которые вовсе не жаждут почувствовать над собой власть королевского наместника.
– Да там, наверное, ледяные пустоши и ничего более! - не сдавалась Генриетта.
– Нет, дорогая, там есть и леса, - возразил Каспар, хотя назвать северные кустарники деревьями можно было лишь с большой натяжкой.
– Мама, если мы станем графами, ты сможешь отдать дочь за дворянина, - пришел на помощь отцу Хуберт.
– Да-а? - поразилась Генриетта. - Каспар, это правда?
– Дорогая, ну, если я стану графом, мы окажемся вровень с любым другим графом королевства. Не вижу здесь ничего удивительного.
Эти слова изменили настроение Генриетты. Она подошла к зеркалу и при свете лампы поправила растрепавшиеся волосы, потом одернула ночную рубашку и, повернувшись, сказала:
– Ну раз сам король предлагает службу, надо ехать…
– Так, значит, мы едем? - обрадовалась Ева. - Ура-а-а! То есть какой ужас, я не смогу посещать школу для девочек.
Генриетта хотела сделать дочери замечание, но передумала. Она вся уже была во власти новых планов.
– Когда мы уезжаем, дорогой? - спросила она.
– На сборы у нас один день, наутро следующего дня мы будем уже в дороге.
29
Король Филипп не спал полночи и забылся беспокойным сном, когда уже начало светать. Его личный слуга Гангур несколько раз заглядывал в зал, беспокоясь, что его величество спит в неудобной позе, однако заходить не решился.
Когда часы на ратуше пробили десять, Филипп проснулся сам.