Парсек сокрушенно вздохнул. Действительно, что-то «продешевили» в аналитическом отделе с «родственниками». Его привязали к умершей годом раньше учительнице математики из Новосибирска. Для этого он даже ездил туда, чтобы сделать снимки рядом с могилой. У нее действительно был сын, который летал на пассажирских самолетах. С момента принятия решения о начале операции в Сирии ему было предложено отдохнуть вместе с семьей за счет Министерства обороны на одном из подмосковных курортов с выплатой заработной платы. Звали его Булдаков Сергей. На его имя Парсеку и сделали документы.
— Откуда вам известно, кем была моя мать? — спросил Парсек.
— Ты у нас уже больше суток, — напомнил Булут. — Этого времени достаточно, чтобы навести справки.
— Я, конечно, понимаю, век высоких технологий и всего прочего, — заговорил Парсек, размышляя, как убедить турка в своей искренности. — Только я, например, точно знаю, что за такое время даже в России спецслужбы не смогут собрать нужный материал.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы заманили меня в ловушку, — сделал вывод Парсек. — Человек по имени Доку Гаджиев вовсе не тот, за кого себя выдавал.
— А кто? — Булут напрягся.
— Ваш сотрудник. Период переписки был довольно длительным, чтобы узнать обо мне все. Потом я переехал в Москву и стал посещать его семинары. Здесь я ему многое сам рассказал. Вы попросту провели с российскими спецслужбами операцию, в результате чего удалось выехать из страны только мне.
Булут некоторое время молчал, собираясь с мыслями. Было видно, он не ожидал услышать такого и оказался не готов ответить с ходу. Наконец он перестал теребить подбородок и поднял на Парсека взгляд:
— Значит, ты признаешь, что въехал в нашу страну с целью примкнуть к отрядам террористов?
— Что, если так? — Парсек нагло уставился в глаза турку.
— Тогда по нашим законам ты надолго окажешься в тюрьме!
— Хватит пугать! — Парсек положил руки на стол. — Я знаю, какие сейчас отношения у вас с нашей страной.
— Мы вне политики!
— Ну да, — Парсек откровенно рассмеялся.
Турок дождался, когда он успокоится, и, подавшись вперед, процедил сквозь зубы:
— Ты простой провокатор ФСБ!
— Точно! — Парсек выразительно кивнул. — А еще лучше ГРУ!
Турок потемнел лицом.
— Издеваешься?
— Лучше говорить правду, тогда никто не поверит! — выпалил он.
Глава 18 Наташа
Гаер купил газету и пошел по улице в направлении гостиницы. Он не первый раз оказывался в теплой стране зимой, но тем не менее первые пару дней испытывал странный дискомфорт. Не проходящая даже после сна усталость и апатия не мешали, но настораживали. Однако он опасался обращаться к врачу. Вдруг что-то серьезное? Спецназовцы два раза в год проходили медицинское обследование, и каждый раз Гаер со страхом ждал результатов. К счастью, волнения оказывались напрасными.
Навстречу прошла женщина в хиджабе, следом седой мужчина с окладистой бородой. Его штаны были заправлены в носки. Так здесь ходят арабы, составляющие большинство населения провинции Хатаи. Одноименный город был красив. Старинные храмы, мечети, пещеры и море неизменно привлекали сюда туристов со всего мира. Но не сейчас. В гостинице, где он поселился, были заняты всего три номера второго этажа. Их обитателей он видел на завтраке. Все, мужчины и женщины, говорили на немецком языке. Он неплохо знал его и понимал почти все. Немцы были обескуражены сложившейся ситуацией и всерьез опасались террористов. Разговорившись накануне с хозяином отеля, Гаер узнал, что разрыв отношений с Россией ставит его на грань банкротства. Бизнесмен ругал свое правительство, патриотично ненавидел кровожадных русских, бомбивших в Сирии его единоверцев, и пребывал в депрессии.
Поравнявшись с узким переулком, образованным двухэтажными домами, Гаер с трудом увернулся от выскочившей оттуда молодой женщины. Она сделала два широких шага, споткнулась и упала.
— Наташа! — раздался крик бегущего следом за ней человека.
«Избегать любых ситуаций, конфликтов и знакомств, которые впоследствии могут оказаться не только помехой выполнению задачи, но и способом вражеских спецслужб войти в доверие», — вспомнил он, уже поднимая девушку за руку.
Кареглазая блондинка с родинкой над уголком губ тяжело дышала.
— Не ушиблись? — спросил он на русском и легко поставил ее на ноги.
— Уйди! — Она оттолкнула Гаера и устремилась прочь. В это время на дорогу выбежал преследовавший ее мужчина. Невысокого роста, коричневый от загара, он тяжело и шумно дышал. На подбородке повисла слюна.
Мужчина смерил Гаера свирепым взглядом и помчался за девушкой. Уверенный, что турок ее скоро догонит, Гаер пошел быстрее. Едва он миновал перекресток, как услышал из подворотни крик. Повернул на шум. Турок одной рукой держал девушку, другой бил ее по лицу. Она стала оседать. Гаер оглянулся по сторонам. Никого. Ударом кулака в висок он отправил турка на асфальт, а сам подхватил девушку на руки и бросился прочь.
Оказавшись на улице, он поставил девушку на землю и заглянул ей в глаза:
— Идти можешь?
— Где Тоиб? — Она оглянулась.
— Ушел.
— Как ушел? — испугалась девушка, пошатнулась и побледнела.
— Тебе плохо? — Гаер придержал ее за плечи.
— Сейчас пройдет.
— Пошли, нам нельзя здесь оставаться, — он увлек ее за собой.
— Куда ты меня ведешь? — Она испуганно озиралась по сторонам.
— Пока в гостиницу, — объяснил он.
— Зачем? — Она вдруг остановилась.
— Хотя бы для того, чтобы ты смогла привести себя в порядок.
— Я в гостиницу не пойду, — заявила она.
— Наташа, — Гаер посмотрел назад. — Я только что ударил твоего обидчика. Если он придет в себя и заявит в полицию, то я не скоро попаду в Россию.
— Меня не Наташа зовут, а Вика, — сказала она.
— Но ведь я слышал, как он к тебе обращался! — возмутился Гаер.
— Здесь всех русских женщин, которые ходят по одной, так называют.
— Почему?
— Наташа в Турции то же самое, что проститутка в России.
— Не знал, — признался Гаер.
— Значит, ты не сутенер, — то ли спросила, то ли констатировала она и украдкой посмотрела ему в глаза.
— С какой стати я должен быть сутенером? — Гаер разозлился.
— Туристов из России сейчас здесь днем с огнем не сыщешь, поэтому все, кто говорят по-русски, — это сутенеры.
— Неужели здесь этим можно безнаказанно заниматься? — не поверил он и непроизвольно посмотрел на минарет мечети.
— Проституция здесь узаконена, — улыбнулась девушка.
— Значит, ты приезжаешь сюда на заработки? — попытался он угадать.
— Если бы, — с горечью в голосе сказала она. — Я работала в Стамбуле в магазине. Получала триста долларов. Спала, как говорится, под прилавком. Копила деньги. Была и грузчиком, и продавцом, и бухгалтером. Месяц назад один покупатель предложил сто долларов за то, чтобы я с ним переспала.
— И что? Это и был Тоиб? — попытался угадать Гаер.
— Нет, другой человек. Он оказался греком. Завез меня далеко за город и там со своими дружками изнасиловал.
— Как же ты здесь оказалась?
— Продали, — обыденным тоном сказала она.
— Значит, ты сейчас бежала из рабства? — предположил Гаер.
Стало совершенно очевидно, что он влип. Сколько таких проституток бегает по улицам турецких городов? Разве всем поможешь? Теперь заработал проблемы. Ведь Наташу будут искать. Наверняка турок запомнил, кто его ударил. Найти единственного туриста из России — дело нескольких часов.
— Тоиб мой постоянный клиент. Просто сейчас он хотел того, чего я не могу сделать…
— Мне подробности не нужны, — спокойным голосом объявил Гаер и показал взглядом на двери. — Здесь я остановился.
Они прошли в номер. Гаер выглянул в окно. На улице было тихо. Наташа села на край стула и спросила:
— Почему ты молчишь?
— Думаю.
— О чем?
— Как тебе помочь.
— Я уже отработала долг и даже выкрала паспорт, — похвастала она. — Только денег на обратную дорогу нет.
— Иди, приведи себя в порядок, — он кинул ей полотенце. — Потом обсудим твое возвращение.
Едва Вика скрылась в ванной, как в дверь постучали.
Глава 19 Заготовленный труп
Парсек перешагнул порог камеры и почувствовал странное напряжение. Его вдруг охватило беспокойство, под ложечкой заныло. Что произошло за то время, пока он отсутствовал? В небольшом помещении с единственным оконцем под самым потолком на полу сидели и лежали с десяток мужчин разных возрастов. Он всех знал поименно. Многие понимали русский язык, один сносно говорил на английском, поэтому Парсек не ощущал себя в изоляции. Напротив, странным образом к нему прониклись неким уважением. Он даже почувствовал себя в авторитете, но за какие-то пару часов все изменилось. Может, в ответ за сбитый самолет Россия нанесла удар крылатыми ракетами по военной инфраструктуре Турции?
Сидевший у стены Атылла отвел взгляд в сторону и подтянул ноги к животу, Якют, напротив, не мигая, зло смотрел на вошедшего. Остальные выглядели растерянными. Лишь Коркют лежал на животе с закрытыми глазами. Глядя на него, Парсек вдруг почувствовал новый прилив тревоги. Невысокий паренек с кривыми ногами был почти без зубов. Его конопатое лицо было покрыто зажившими оспинами. В России таких называют рябыми. Сейчас он был неестественно бледен и походил на восковую фигуру. Напряжение росло.
— Что с ним? — спросил Парсек на английском.
— Подойди и посмотри, — предложил Хасан.
Торговец из сувенирной лавки подрался с туристом из Германии и сидел здесь уже пятые сутки. За знание языков и большой срок он считался среди арестантов кем-то вроде авторитета.
Теряясь в догадках, Парсек перешагнул через вытянутые ноги Фатаха, протиснулся между двумя братьями из Курума и присел на корточки перед Коркютом. Последние сомнения развеялись — турок был мертв. Что это? Провокация? Или Парсек пропустил какие-то разборки. В камере часто возникали скандалы и потасовки. В большинстве своем из-за места. Заключенных было столько, что не все могли спать лежа. Кто-то сидел, прислонившись к стене, или вообще половину ночи стоял. Второй причиной были склоки из-за еды. В полиции не кормили, но арестант мог за свои деньги заказать завтрак или обед. Многие были без гроша в кармане и на третьи-четвертые сутки теряли над собой контроль. В первый же день Парсек был свидетелем того, как молодой, совсем еще мальчишка, Сутул, выхватил у сидящего рядом сокамерника шаурму и запихал себе в рот. Тот на него набросился. Паренек подавился и едва не задохнулся. Некоторое время один из полицейских в коридоре наблюдал за дракой через небольшое окошко, и лишь когда скорчившийся на полу под мощными ударами сокамерников Сутул перестал подавать признаки жизни, охранники ворвались и навели порядок.
— От чего он умер? — Парсек обвел взглядом камеру.
Все молчали.
Неожиданно по изменившемуся лицу сидевшего напротив Атыллы он понял, что на него сзади собираются напасть. Парсек бросился вправо и развернулся. Вовремя. Туда, где мгновением раньше был его затылок, опустился кулак.
«И то хорошо, — успел подумать он. — Значит, убивать не собирались. Выходит, провокация. Сейчас наваляют и скажут, будто я дрался с этим сопляком и убил его. Тем более он наверняка еще теплый».
Ничего не оставалось, как принять бой, и он из положения сидя двинул ступней в коленный сустав турка.
— Ох! — Турок свалился на пол.
Продолжая сидеть на корточках, Парсек залепил ему кулаком в лицо. Удар получился с двойным эффектом — турок еще и разбил затылок об пол. Все с ревом вскочили со своих мест. Показалось, будто под каждым из сидящих сработала пружина.
Парсек выпрямился, тут же шагнул влево, уходя в сторону от громилы, несущегося на него, как локомотив на легковушку, застрявшую на переезде. Как и следовало ожидать, не знавший техники рукопашного боя парень по инерции пролетел мимо. Повалив нападавшего, Парсек двинул ему локтем в основание черепа. Следующий удар пришелся в висок Фатаха. Разворот. Размахнувшийся для удара Хасан лязгнул зубами и врезался головой в стену. Удар кулаком в подбородок — и в пищу придется употреблять только тертые продукты. Смотреть, как турок сползает по стене и заваливается на бок, времени не было. Шаг в сторону, нырок под летящую в голову ногу, тычок в глаза пальцами убеленному сединой турку. Вопли, крики! Парсек работал руками, ногами, головой. Отталкивался от стен, пригибался под стихийными ударами, грамотно подставлялся под те, от которых уже не уйти. Половина сокамерников валялись на полу, другая часть арестантов жалась к стенам, и лишь немногие смельчаки еще махали кулаками, нападая на русского…
Неожиданно в глазах Парсека что-то вспыхнуло ярким светом, после чего сознание заполнилось вязкой темнотой.
Глава 20 Пока пронесло
«Кто бы сомневался?» — с досадой подумал Гаер, глядя на Тоиба, который стоял позади полицейских.
— Полиция нравов, — сказал невысокий турок на плохом русском. — Мое имя Эрдоган Шоти. Я сержант.
Униформа была ему явно велика и делала похожим на помятого Колобка.
— Чем обязан? — спросил Гаер на арабском.
Полицейские переглянулись и посмотрели на Тоиба. Действительно, ошарашил. Ведь наверняка сутенер сказал им, что его женщину увел русский. Гаер же был черноволосым и смуглым. В сочетании с арабским языком это сбило полицейских с толку. На фоне войны в Сирии к арабам в этих районах относились, по меньшей мере, сдержанно. Ведь ни для кого не было секретом, кто играет первую скрипку в этой политике и кто ее финансирует. Тоиб побледнел. Он даже тряхнул головой.
— Откуда вы приехали? — уже без прежнего энтузиазма поинтересовался полицейский.
— Из Бельгии, — снова на арабском ответил Гаер.
Он не собирался прикидываться арабом. Это, по меньшей мере, глупо, но интригу растянуть было необходимо.
Второй полицейский опустил взгляд на четки в руках Гаера:
— У нас есть информация, что вы прячете в номере женщину, которая незаконно занимается проституцией, — наконец сказал он.
— Я не прячу, просто предоставил ей возможность воспользоваться душем, после того как ее избил этот человек, — с этими словами Гаер показал пальцем на Тоиба.
— Какое вам до нее дело? — изумился полицейский. — Это грязная женщина!
— Я когда-то жил в России, — признался Гаер. — Потом принял ислам и уехал. Она моя соотечественница, и я не мог пройти мимо.
— Вы били нашего гражданина! — заявил коротышка уже более уверенно. Он понял, что перед ним русский.
— Я еду через вашу страну транзитом по приглашению очень уважаемых людей, — продолжил Гаер, размышляя, так это или нет. (Турпал вел разговоры не с последними людьми в арабском мире.) — Они имеют большое влияние в вашей прекрасной и гостеприимной стране. Мне бы не хотелось злоупотреблять их дружбой.
Полицейские были в замешательстве. Оно и понятно, эти люди всегда действовали по заданному алгоритму, который не предусматривал подобных вводных. По меньшей мере, им теперь необходима консультация с начальством. Граница с Сирией, откуда в Турцию на лечение направляются как рядовые боевики, так и эмиры, — место серьезное, и события на ней происходят неоднозначные. Любая ошибка может привести к самым непредсказуемым последствиям. Кто этот русский? Может, он и вовсе сотрудник ЦРУ, которых в приграничной полосе с обеих сторон пруд пруди?
— Откуда вы знаете язык арабов? — неожиданно спросил коротышка. — Специально готовились, перед тем как ехать в наши края?
— Я собирался совершить хадж и готовил себя к этой великой миссии, — Гаер с тоской посмотрел в потолок. — К вам я не собирался и даже не надеялся получить приглашение от своих проповедников.
Турки крутили головами, не зная, как поступить. Тоиб хлопал глазами. Скорее всего, он не знал языка и только сверлил взглядом Гаера, мысленно отделяя от него части тела.
— Хорошо, — выдавил из себя коротышка и оглянулся на Тоиба: — Пошел прочь!
Он сказал это на турецком, однако Гаер выучил необходимый «турецкий минимум» для путешественника и понял сказанное полицейским. По переменившемуся лицу сутенера стало понятно: он не ожидал такого поворота событий. Конечно, людей такой профессии здесь, в стране, исповедующей ислам, наверняка не жалуют, но то, что стражи порядка кормятся из его рук, Гаер был просто уверен, поскольку знал, как процветают здесь взятничество и кумовство.
— Не знаю, благодарить тебя или нет? — задалась вопросом Вика, когда Гаер закрыл двери. — Обычно полиция нравов после задержания депортирует нас в Россию. Но здесь, кажется, особый случай. Они, наверное, отдали бы меня этому изуверу обратно.
Вика стала сушить волосы полотенцем. Теребя локоны, она прошла вслед за Гаером в комнату.
— Какие у тебя планы? — спросил он.
— Взять у тебя денег и уехать.
— Куда? — поперхнулся Гаер от бесцеремонности заявления.
— Для начала в Стамбул.
— А домой?
— Пока не решила. — Она опустилась в кресло.
— А ты наглая, — констатировал Гаер.
— Такой вывод ты сделал из-за денег? — Вика усмехнулась.
— Нет, — соврал он. — Я же тебе обещал.
— Но я так нагло сказала, — она улыбнулась. — Извини. Сорвалось. Просто заработаю.
— Как?
Взгляд Вики неожиданно изменился. Исчезли страх и усталость. Их сменила влажная похоть. Уголки губ приподнялись. Она томно потянулась, убирая пальчиками край платья и оголяя бедро.
— Нет! — Он нахмурился, пытаясь справиться с возникшим вдруг желанием. Внизу живота появилась тяжесть, а в висках застучало.
«А она красивая! — неожиданно возникшая приятная мысль тут же сменилась другой, более прозаичной: — Ты только представь, сколько грязных и потных тел терлись об нее!»