— В принципе, я все уже осмотрел, — сказал он. — Так что, если ты не горишь желанием добраться до вершины…
— Честно говоря, особого жара не испытываю.
— Мы можем возвращаться.
— Домой?
— В твой чудесный сонный городишко, да.
Это было радостное известие. Самое радостное за последние несколько часов. Едва ли не целительное, потому что колено Алекса тотчас же перестало ныть, а общее самочувствие резко улучшилось. Возможно, права была сестра Кьяра, утверждавшая, что Алекс — самый настоящий психосоматик, чье внутреннее состояние зависит исключительно от внешних обстоятельств. Если они благоприятны — нет человека здоровее Алекса. А если наоборот — только и остается, что ждать неприятностей: с менисками, суставами, дыхательными путями, сердцем и желудочно-кишечным трактом. За страх в тяжелом Алексовом случае как раз и отвечают мениски и ЖКТ, но с коленом в конечном итоге все сложилось замечательно. Бояться больше нечего, все испытания позади и возвращению в «чудесный сонный городишко» ничто не помешает. Алекс выдержал испытание проклятым домом и теперь вправе надеяться на благосклонность Лео.
Теперь-то они точно подружатся.
…Но все случилось совсем не так, как предполагал продавец рубашек.
Обратный путь занял намного меньше времени, чем восхождение на вершину, маленький «ситроен» Алекса ждал их ровно в том месте, где они его оставили, и никаких других машин, велосипедов и банок из-под кока-колы не прибавилось. Алекс пребывал в самом благодушном настроении и даже успел рассказать Лео о родителях и Кьяре. Несколько историй из детства, которые всегда казались ему умилительными, — вроде истории о том, как они с Кьярой спасли маленького щегла c перебитым крылом. Крыло благополучно зажило, и щегол был торжественно выпущен на волю, — может быть, он здравствует и по сей день. При условии, что щеглы — такие же долгожители, как и совы… Или история о том, как мама потерялась в Тренто, и они всей семьей искали ее, а потом оказалось, что мама застряла в магазине, где продают кофе и сласти: конфетки, упакованные в жестянки и картонные коробочки, домики из марципана, засахаренные фрукты и рахат-лукум. Счастливо нашедшаяся мама показалась Алексу маленькой девочкой, которую нужно защищать, и никогда еще он не любил ее так сильно.
Об игре в прятки с Кьярой Алекс благоразумно умолчал.
Как и о главной причине своих неожиданных откровений: ответные откровения Лео — вот что интересовало его больше всего. Почему бы Лео не приподнять занавес над своей жизнью? Почему бы не рассказать о семье? Есть ли у Лео сестры или братья, и чем занимаются его родители, и где они сейчас? Но никаких откровений не последовало. Лео просто слушал Алекса, иногда улыбался, но чаще рассеянно смотрел в окно, на пролетающие мимо сосны.
Алекс даже успел обидеться на Лео, но после того как они проехали лесопилку, решил, что обижаться не стоит. А у развилки с указателями на Молину и Предаццо робко спросил:
— Может, пообедаем у Джан-Франко в «Карано»?
— Вообще-то, у меня были другие планы, — в голосе Лео прозвучали извинительные нотки. — Я должен встретиться с синьором Моретти.
— По поводу дома?
— Да. Теперь, когда я все увидел своими глазами…
— Решил от него отказаться и выбрать что-то другое?
— Как раз наоборот. Лучшего места для метеостанции не найти.
— Значит, ты остаешься?
— Конечно.
— Я рад. Рад, что ты остаешься, хотя идея с тем домом мне не очень нравится.
— Я уже все решил, Алекс.
— Ну да. И я не тот человек, который смог бы тебя переубедить.
— Не тот, — Лео позволил себе улыбнуться. — Но вряд ли такие люди вообще существуют.
— Я уже понял. Так как насчет пообедать вместе?
— Не получится. Не в этот раз.
— Тогда, может быть, поужинаем?
— Может быть.
Алекс высадил своего нового друга у гостиницы «Сакро Куоре» в тайной надежде, что Лео еще передумает насчет обеда. В конце концов, он может сопроводить Лео к синьору Моретти и подождать его, а уж потом… Что будет потом, Алекс додумать не успел. Выйдя из машины, Лео помахал ему рукой и бросил напоследок:
— Спасибо, что потратил на меня время.
— Пустяки. Всегда к услугам. Вечером я буду в «Карано». Приходи.
— Не обещаю, но может быть.
Первая часть фразы выглядела не очень оптимистично, и Алекс решил сосредоточиться на второй. Остаток дня прошел в запоздалых сожалениях о том, что определение «вечер» не было никак конкретизировано. Когда начинается вечер? В пять часов, в шесть? В конце концов, говорят же: «пять часов вечера» в противовес «четырем часам дня». Другой вопрос — что понимает под вечером владелец «ламборджини»? Как бы то ни было, Алекс решил не рисковать: он смотался домой, принял душ, переоделся в рубашку, которая больше всего нравилась его бывшей девушке и в которой он, по ее утверждению, выглядел «парнем на миллион». В комплекте с рубашкой шли джинсы, джемпер песочного цвета и дорогущие мокасины (подарок Кьяры на двадцатипятилетие).
Ровно в шесть Алекс появился на пороге «Carano», слегка удрученный тем, что серебристого «ламборджини» в окрестностях бара не обнаружилось. Зато обнаружился новенький «фиат» синьора Моретти, и это заставило Алекса воспрянуть духом: не исключено, что в «Carano» потенциальный покупатель и потенциальный продавец приехали вместе и сейчас обмывают удачную сделку. Хотя у Алекса не повернулся бы язык назвать сделку удачной, учитывая репутацию склепа на вершине горы. Да и синьору Моретти эта сделка особых дивидендов не принесет: место-то бросовое.
Синьор Моретти скучал в одиночестве — за тем же столиком, где сидел вчера вместе с Лео. Вид у него был довольно мрачный, и Алекс подумал даже, что беспокоить бывшего шефа не стоит. Но синьор Моретти сам поманил его пальцем.
— Привет, — сказал он голосом, ничего хорошего не предвещавшим.
— Здравствуйте, синьор Моретти, — промямлил Алекс, переминаясь с ноги на ногу. — А я вас сразу не заметил…
— Да неужели? Присаживайся.
— Вообще-то, я кое-кого жду…
— Можем подождать вместе. Старый добрый синьор Моретти тебя не скомпрометирует. Или у тебя свидание?
— Эээ…
— Вон как вырядился! Сияешь, словно начищенный пятак.
— Ничего я не вырядился, — неловко попытался оправдаться Алекс и тут же почувствовал, что щеки его полыхают огнем.
— Честно говоря, до твоей личной жизни мне нет никакого дела. И до тебя самого тоже, если ты не гарцуешь на моей территории.
— Я не понимаю, о чем вы.
Синьор Моретти перегнулся через столик и прошипел:
— Все ты понимаешь, шельмец. Это ты рассказал тому парню о доме на горе?
— О доме на горе?
— Не строй из себя идиота! Бывший форпост альпийских стрелков, вот что я имею в виду!
— Нет.
— Может быть, не ты возил туда сегодня этого хлыща?
Синьор Моретти считает, что Алекс и есть главный инициатор поездки, который продолжает гадить своему бывшему шефу и после увольнения. Не будь злокозненного идиота-Алекса, из-под полы приторговывающего билетами на поезд в ад, Лео ограничился бы каким-нибудь другим объектом из каталога недвижимости. Нужно как можно быстрее убедить синьора Моретти в обратном: это Лео настоял на поездке, а Алекс всего лишь согласился его сопровождать. Ведь ссориться с одним из самых уважаемых граждан К. Алексу ни к чему.
— Выслушайте меня, синьор Моретти! Я не отрицаю, что сопровождал Лео. Это была его личная просьба. Но о форпосте он узнал вовсе не от меня.
— А от кого же?
— Понятия не имею. Я сам страшно удивился. И я пытался его отговорить. Вы же сами знаете, что об этом месте ходит дурная слава…
— Не вешай мне лапшу, Алекс. Об этом месте все давно позабыли даже здесь.
— Выходит, что кое-кто о нем вспомнил. Этот парень. Лео.
— Опять ты мелешь чушь и раздражаешь меня. Как о нем мог пронюхать человек, который никогда не бывал в нашей долине?
— Мало ли… Источников информации полно. Сам Лео что-то говорил об Интернете. Вроде бы там нашлись упоминания о форпосте…
Источником послужил вовсе не Интернет, не только Интернет. У Лео есть подробная карта местности, купленная за тысячи километров отсюда, в далеком атлантическом Порту. Но об этом Алексу было рассказано в частной доверительной беседе, и обнародовать факты, в этой беседе всплывшие, он не собирается. Ни синьору Моретти, ни кому-либо другому.
Друзья умеют хранить тайны.
— Значит, он взял тебя в сопровождающие? С чего бы такая честь?
— Вчера вечером, когда вы ушли… Мы разговорились, и он рассказал, что хочет открыть здесь метеостанцию.
— С чего бы вдруг?
— Он — метеоролог, разве он не сказал вам?
Синьор Моретти нахмурился:
— В такие дебри мы не углублялись. Но я, честно говоря, еще не видел метеорологов, разъезжающих на «ламборджини». А ты?
— Он — метеоролог, разве он не сказал вам?
Синьор Моретти нахмурился:
— В такие дебри мы не углублялись. Но я, честно говоря, еще не видел метеорологов, разъезжающих на «ламборджини». А ты?
— А я вообще метеорологов живьем не видел. Но мне кажется, он хороший человек.
— Темная лошадка. Значит, вы отправились на вершину…
— Лео нужно было увидеть дом своими глазами. Сфотографировать его. По-моему, он остался доволен.
— Несомненно, — проворчал синьор Моретти. — Он уже попросил у меня помощи в покупке этого сарая.
— А вы?
— Сделал то же, что и ты, если ты не врешь, дружок. Попытался отговорить его.
— Рассказали ему о погибших стрелках?
— И рта не раскрыл. Тем более что ты все сделал за меня… Так что же вы с Лео обнаружили наверху?
— А разве вы никогда там не были? — удивился Алекс.
— Особой нужды не возникало.
Удивительно слышать такое от синьора Моретти, который всю жизнь прожил в К. и знает здесь каждый миллиметр поверхности, каждую горную складку. Но ведь и самому Алексу, пусть он и много моложе своего бывшего шефа, не приходило в голову увидеть проклятое место. И он не знает никого, кто добровольно отправился бы туда или хотя бы проявил к «сараю» простой исследовательский интерес. Даже бесстрашная и отчаянная сестра Кьяра, вечно таскавшаяся по окрестностям с мальчишками, как будто не замечала его. И никто из ее компании и носа туда не показывал. Ладно Алекс — он всегда был тихим, домашним ребенком, но Кьяру домашней не назовешь. Она, скорее, дикая.
Дикая, своенравная кошка.
Кьяра старше Алекса на четыре года, но уже успела побывать в местах, о которых он имеет довольно смутное представление: Африка, Тибет, Непал, пойма Амазонки. Все свои отпуска она тратит на путешествия в экзотические страны, а в свободное от путешествий время работает репортером криминальной хроники. Родители — особенно мама — все время переживали, как бы чего не случилось с их любимой девочкой, оттого и переехали к ней в Верону. Это об Алексе нет смысла беспокоиться, самое страшное, что может произойти в магазине, торгующем мужскими сорочками, — отключение света из-за обильных зимних снегопадов. А это совсем не то же самое, что поездка в Непал или на Тибет. Или ночевка в джунглях в компании с москитами, ягуарами и представителями неизвестных науке индейских племен. А если приплюсовать сюда работу Кьяры, которую никак не назовешь обычной, то получается, что она — склонный к экстриму человек. И авантюризм всегда присутствовал в ее крови, бурлил и пенился — даже в детстве и раннем отрочестве. Так почему же проклятое место прошло мимо нее? Ведь подняться туда намного легче, чем покорить Гималаи. Алексу удалось сделать это с первого раза и без всякого труда, но что помешало Кьяре? Мальчишкам из ее компании, синьору Моретти, синьору Дзампе и герру Людтке? И зятю герра Людтке, и его дочери, и всем остальным семистам девяноста девяти жителям К. за вычетом Алекса. Близнецы Эрик и Аннета слишком малы, чтобы совершить восхождение к дому в скале, но Алекс почему-то уверен: стоит им подрасти, как они пополнят ряды тех, кто никогда не поднимется на бывший форпост.
Как будто его не существует вовсе.
— …Так что же вы обнаружили наверху?
— Ничего особенного. Остатки дома. Выглядят они неважно, но Лео говорит, что фундамент крепкий и простоит еще сотню лет.
— Лео собирается прожить там сотню лет? Поверь мне, на этой вершине, у дьявола в зубах, он и полгода не продержится.
— Вы так ему и сказали?
— И рта не раскрыл, — снова повторил синьор Моретти и ухмыльнулся. — Если какому-нибудь богатенькому дурачку приспичило купить сарай вместо полноценного и уютного дома за вполне демократичную по нынешним временам цену… Пьетро Моретти не будет препятствовать подобному безрассудству. С паршивой овцы — хоть шерсти клок.
— Вы имеете в виду Лео?
— Его. Богатенького дурачка, который свалился как снег на голову неизвестно откуда. И сразу нашел то, чего никто не находил.
— В каком смысле?
— Ни в каком. — Лицо бывшего шефа сморщилось от досады: как будто он сболтнул лишнего и тотчас же пожалел об этом. — Не вижу смысла это обсуждать.
— Почему?
— Не вижу и все. Значит, дом худо-бедно сохранился?
— Да. Лео сделал много фотографий. Думаю, он вам их покажет.
Замечание о фотографиях не вызвало в синьоре Моретти энтузиазма. Он снова нахмурился, а потом спросил:
— И поднялись вы без проблем?
— В общем, это было несложно. В некоторых местах остались ступеньки и был еще страховочный трос… Стальная проволока, прикрепленная к скале. Даже не очень подготовленный человек справился бы с таким восхождением.
— А со всем остальным?
— Я не понимаю вас, синьор Моретти, — озадачился Алекс.
— Там не случилось ничего… необычного?
Юноша на секунду задумался: можно ли считать необычным звук шагов на втором этаже бывшей казармы? Шаги послышались в тот момент, когда наверху никого не было, — Алекс знает это точно. Находясь в поле притяжения дома, Алекс предпочел поверить объяснениям Лео, но так ли они верны? Сильный порыв ветра способен подхватить и ударить об пол какой-нибудь маленький предмет, хотя в этом случае звук был бы качественно иным.
А Алекс слышал именно шаги.
Конечно, все можно списать на душевное состояние. Подсознательный страх перед местом, где произошла массовая резня. В эту версию легко вписываются и несуразности с мягкими, как пластилин, ступеньками, ведущими на наблюдательный пункт: Алексу померещилось то, чего не было в действительности. Но и эти видения не назовешь особо пугающими, места кровавым призракам прошлого в них не нашлось.
— …Вроде бы нет. Могу лишь сказать, что виды там необыкновенно красивые. Надеюсь, Лео удалось сделать качественные снимки… А что вы имеете в виду под «необычным», синьор Моретти?
— Необычно уже то, что вы нашли путь на вершину с первой попытки, дружок. Когда я был таким, как ты… Таким молодым, а не таким простофилей…
— Я понял, да, — вздохнул Алекс.
— …меня чрезвычайно занимало это место. Но попасть туда так и не удалось.
— А вы пытались?
— Предпринимал определенные телодвижения. Но всякий раз что-то мешало. Проливной дождь, густой туман, а однажды меня едва не завалило обрушившейся с горы лавиной. Я уже не говорю о дороге…
— Что не так с дорогой? Мы добрались без всяких проблем. Уперлись в площадку с канатами и уже оттуда поднялись по тропе.
— Значит, вам повезло.
— Погода была хорошей. Но даже если бы она была плохой, сбиться с пути невозможно. Это ведь единственная дорога, не так ли?
— Может, и так, — синьор Моретти с сомнением покачал головой. — Только она приводила меня совсем к другим местам.
— И вы оставили попытки?
— Когда Пьетро Моретти намекают, что его присутствие нежелательно, и закрывают перед ним дверь, в окно он не лезет. Так-то, дружок. Мне пора.
Через минуту Алекс остался один — переваривать все сказанное его бывшим начальником. Что имел в виду синьор Моретти, когда сообщил, что его присутствие нежелательно? И что стоит за фразой о дороге, которая приводила «совсем к другим местам»? Только одно — добраться до дома на вершине дано не всякому. Не всякому он рад, не всякого хочет видеть. Тем, кого не хочет, устраивает испытания вроде дождя, тумана и оползней из спрессованного снега. Вряд ли синьор Моретти был единственным, перед кем опустился невидимый шлагбаум «Въезд запрещен». Надо поговорить о последнем пристанище альпийских стрелков с Кьярой, вдруг и ее постигла та же участь, что и синьора Моретти. Кьяра слишком самолюбива и не стала бы распространяться о неудаче, но на прямой вопрос есть немаленькая вероятность получить такой же прямой ответ. Решено: Алекс сегодня же напишет сестре письмо, расскажет о встрече с Лео и о встрече с домом заодно. А потом спросит — была ли такая встреча в жизни самой Кьяры.
Но сначала он дождется своего нового друга.
…Ожидания оказались напрасными: Лео не пришел ни в семь, ни в восемь. Он не появился и в девять, когда кухня «Carano» благополучно закрылась и надежды Алекса даже на самый скромный ужин потеряли всякий смысл. Но он честно просидел до самого закрытия (вдруг Лео все же вспомнит о нем?), выпил две кружки пива, уничтожил три блюдца с фисташками и успел переговорить о радиоприемнике «Saba» с завсегдатаем бара синьором Леврини. Информация, полученная от нотариуса, обнадеживала: Алекс может рассчитывать на получение вещи из дома сторожа, если не объявятся родственники покойного, к которым должно перейти все его движимое и недвижимое имущество. Да-да, синьору Леврини, как и любому жителю К., известно, что никаких родственников у синьора Тавиани нет. Синьору Леврини известно даже больше, чем остальным: старик не оставил завещания. Следовательно, предмет вожделений Алекса (наравне с другими предметами, вплоть до последней ложки) поступит в распоряжение муниципалитета, и уж тогда синьор Леврини замолвит словечко за скромного продавца мужских сорочек.