— И никто не попытался вмешаться? — недоверчиво спросила Вельма. — Богатые влиятельные семьи, чьи родословные насчитывали не один десяток поколений, просто молча смотрели, как Благодатный подчиняет юного короля своей воле?
— Почему же пытались? — горько осведомился Анри. — Попытки были, вот только заканчивались они, как правило, провалом.
— Да и родители Рины тоже… — начал было Мартин и осекся.
— Мои родители тоже были обеспокоены, — ровным тоном добавила я. — Мне довелось как-то случайно подслушать их разговор. А вот предпринимали ли они что-либо, чтобы повлиять на ситуацию — не знаю.
Вельма устремила вопросительный взгляд на Мартина.
— И я не скажу, — признался он. — Арман поначалу писал мне довольно туманными намеками, а потом перестал. В одном лишь письме упомянул, что они с отцом приблизились к какой-то опасной тайне и пообещал все рассказать при встрече. А еще позже случилось… то, что случилось.
И после этих слов я впервые задумалась: а не могло ли нападение на Лерой быть связанным с политическими взглядами отца? Да, он редко бывал в Артинее, но все же оставался фигурой влиятельной. И его взгляды вряд ли нравились Благодатному.
***
Я опять иду по длинному полутемному коридору. Он делает поворот, и я оказываюсь в тупике. Передо мной только одна дверь, и я, не задумываясь, поворачиваю ручку.
Он стоит у окна — четкий темный силуэт на фоне звездного неба.
— Заходи, Рина.
— Мне страшно, — признаюсь я.
— Почему? — серьезно спрашивает он.
— Потому что сегодня я наконец-то увижу тебя.
Он смеется.
— Ты боишься, что я безобразен? Это далеко не так, уверяю тебя.
Я почему-то уверена, что он даже красив, поэтому охотно соглашаюсь:
— Знаю. Вернее, чувствую.
— Тогда почему же ты медлишь? Заходи и закрой дверь.
Как мне объяснить ему, чего именно я боюсь? Словно зачарованная, я делаю шаг и тяну на себя дверь. Она захлопывается, а в следующий миг вспыхивает яркий свет.
Он бьет по глазам, и я зажмуриваюсь, а потом еще моргаю. Этого времени незнакомцу хватает, чтобы подойти ко мне. И когда я вновь обретаю способность видеть, он уже стоит за моей спиной. Я хочу обернуться, но он удерживает меня за плечи, прикасается губами к шее. Внутри волной, от низа живота к голове, поднимается знакомая истома.
— Подожди немного, — шепчет он.
Я мгновенно забываю о своих страхах, и меня охватывает раздражение. Сколько будет он играть со мной, будто кот с мышью? Я резко вырываюсь из его объятий, поворачиваюсь и смотрю в такие же черные, как у меня, глаза.
— Как тебя зовут? Тебе известно мое имя, теперь назови мне свое.
Он улыбается, молча поднимает руку, гладит меня пальцами по щеке, обводит контур губ. Я не ошиблась, он действительно красив, странной мрачной красотой. Черные волосы, густые высокие брови, большие глаза, нос с горбинкой, слегка выступающие скулы. Окажись он случайно на чаепитии у Каролины, дамы млели бы от него даже сильнее, чем от Анри.
— Поцелуй меня, Рина.
Мягкий, но властный бархатистый голос, которому так хочется повиноваться. Я встряхиваю головой, развеивая наваждение.
— Сначала назови свое имя.
— Дамиан, Рина. Ты можешь звать меня так.
Он привлекает меня к себе. Странно, при ярком свете я отчетливо вижу, насколько он привлекателен, но не теряю голову от его близости так, как в темноте. Он, видимо, тоже понимает это, и свет внезапно гаснет. А в следующее мгновение его губы накрывают мои.
Я растворяюсь в поцелуе, забывая обо всем. Выгибаюсь, льну к Дамиану всем телом, запутываюсь пальцами в темных волосах. Ощущаю, что происходит нечто неправильное, но ничего не могу с собой поделать. Где-то на краю сознания мелькают светлые локоны, чудится ласковый взгляд, но я никак не вспомню… никак не вспомню, хоть это и важно… Внезапно Дамиан отстраняется от меня.
— Я хочу дать тебе одну вещь, моя Рина.
Я плохо соображаю, но протягиваю ладонь. Он вкладывает в нее какой-то предмет и сжимает вокруг него мои пальцы. Острые грани знакомо впиваются в кожу.
— Что это?
— Это твое, Рина. Воспользуйся им, когда придет время.
…И я опять просыпаюсь в своей постели. Бросаю взгляд на вторую половину: Вельмы нет, скорее всего, ушла к Пабло. Моя ладонь крепко сжата в кулак, но пуста. Я разжимаю ее, разглядываю в призрачном лунном свете, словно жду, будто загадочный предмет вот-вот появится на ней. Но ничего не происходит. И я вновь откидываюсь на подушку и закрываю глаза.
***
Днем мы разбирали книги в библиотеке для гостей. Большей частью там была собрана развлекательная литература: романы о любви — для дам, приключенческие истории — для гостей мужского пола, красочно иллюстрированные сказки — для детей. Имелось также несколько справочников по оружию и коневодству, отдельно лежали журналы и географические атласы. Предполагалось, что данное собрание литературы удовлетворит вкусы почти любого посетителя. Если же кому-нибудь требовался доступ в семейную библиотеку, то достаточно было обратиться к моему отцу. На моей памяти он ни разу никому не отказал.
Сейчас же библиотека представляла собой плачевное зрелище. Книги были сброшены с полок и валялись на полу, столе, подоконнике. У некоторых был оторван переплет. Перевернутые кресла и содранные со стен картины в разломанных рамах довершали неприглядную картину.
— А здесь искали тщательнее, чем в спальнях, — заметил Пабло.
Он подошел к окну и принялся исследовать подоконник и оконную раму.
— Думаешь, те, кто устроил здесь беспорядок, были глупее тебя? — насмешливо спросил Мартин. — Они-то точно все просмотрели. Видишь, не пожалели даже редкие издания.
И он поднял с пола "Сказания дальних земель", книгу, напечатанную в позапрошлом веке, а ныне лишенную не только переплета, но и многих страниц из середины. Сейчас они устилали пол, и от вида этого у меня в который раз сжалось сердце.
— А вдруг они что-то пропустили? — легкомысленно отозвался Пабло и подошел к опустевшим полкам.
— Откуда вы узнали о свойствах медальона? — резко спросила я.
Вопрос был настолько неожиданным, что все присутствующие сначала застыли, а потом медленно повернулись ко мне.
— Прочел, — растерянно ответил Фиоре.
— Где? — не успокаивалась я. — В манускрипте о том, для чего предназначен артефакт, не было ни слова. Где еще вы встретили упоминание об амулете Алексии?
— Там было письмо, — нехотя признался Пабло. — Вложено между страниц рукописи. Оно едва не рассыпалось, когда я взял его в руки. Вот там и было написано, что Благодатный Эрих захотел заполучить дарующий силу артефакт и отобрал его у Алексии. А еще высказывалось предположение, что активировать амулет может только кровь Лерой, потому-то Эрих и остался с носом.
— И ты решил разгребать жар чужими руками, — с угрозой произнес Мартин.
Мой друг и раньше недолюбливал Фиоре, но в последние дни его неприязнь многократно возросла. Мартин даже не давал себе труда скрывать раздражение при виде путешественника и отбросил всякую вежливость по отношению к нему. Я покосилась на Вельму — уж не она ли была тому причиной? Колдунья стояла, скрестив на груди руки, и смотрела на Мартина с абсолютно равнодушным выражением лица.
— Я вовсе не использовал вас, если вы на это намекаете! — взвился Пабло. — Я приехал сюда вместе с вами! Да если хотите знать…
Что именно он собирался добавить, мы так и не узнали, потому что в этот момент распахнулась дверь.
Благодатный вошел с таким видом, будто все это время находился в замке вместе с нами, лишь вот отлучился ненадолго. Он сбросил с кресла валявшийся на нем пейзаж в треснутой раме, вытащил отделанный кружевом платок с монограммой, смахнул пыль и преспокойно уселся.
— И как продвигаются поиски? — спросил он.
Я растерянно огляделась в поисках помощи. Пабло застыл у окна и смотрел на Франца немигающим взглядом. Анри вертел в руках недавно поднятый с пола томик стихов с наполовину оторванным переплетом. Когда солнечный луч попадал на золотую краску, которой было вытиснено имя поэта, то она вспыхивала многочисленными искорками. Вельма разглядывала Благодатного так, словно он был невиданной диковинкой. На ее лице был написан живейший интерес. На щеках Мартина выступили неровные багровые пятна, а сам он непроизвольно сжал кулаки.
— И как продвигаются поиски? — спросил он.
Я растерянно огляделась в поисках помощи. Пабло застыл у окна и смотрел на Франца немигающим взглядом. Анри вертел в руках недавно поднятый с пола томик стихов с наполовину оторванным переплетом. Когда солнечный луч попадал на золотую краску, которой было вытиснено имя поэта, то она вспыхивала многочисленными искорками. Вельма разглядывала Благодатного так, словно он был невиданной диковинкой. На ее лице был написан живейший интерес. На щеках Мартина выступили неровные багровые пятна, а сам он непроизвольно сжал кулаки.
— Я бы не советовал вам бросаться на меня, — обратился к нему Франц. — Если, конечно, вы хоть немного цените собственную жизнь и свободу. Но я задал вопрос. Впрочем, судя по увиденному, вы пока еще ничего не нашли.
Интересно, он знает, что именно мы ищем? Или его устроит любой артефакт? Быть может, попытаться подсунуть ему одну из драгоценностей в тайнике, сделав вид, будто я обнаружила ее в результате поисков?
— Я бы на вашем месте представилась, — внезапно заявила бесстрашная Вельма. — Невежливо, знаете ли, так беседовать с незнакомыми людьми. Хотя, пожалуй, со знакомыми тоже не стоит. Чревато неприятностями, знаете ли.
Я изумленно смотрела на подругу. Неужели она не догадалась, кто к нам пожаловал? Вряд ли, Вельма в любой ситуации демонстрировала недюжинную сообразительность. Тогда почему она так вызывающе себя ведет? Благодатный поднялся на ноги, подошел к колдунье, взял ее руку и прикоснулся к ней губами. Теперь я со стороны могла наблюдать за теми приемами, при помощи которых он пытался покорить меня.
— Прошу извинить меня, прекрасная госпожа. Меня зовут Франц, а вас?
— Вельма. Просто Вельма, без фамилии.
Недоумение промелькнуло на лице Благодатного, но быстро исчезло. Он все еще держал мою подругу за руку и не сводил с нее взгляда.
— Я счастлив познакомиться с вами, Вельма.
— Что привело вас в Лерой, Франц? — низким соблазнительным голосом спросила колдунья и облизнула пухлую нижнюю губу. — Я уверена, что такой солидный мужчина не проделал бы столь долгий путь из-за ерунды. Ваши манеры выдают столичного жителя. Я права?
И она, ожидая ответа, подалась к Благодатному так, что почти коснулась его грудью. Я кусала губы, чтобы не расхохотаться. Пабло и Мартин наблюдали за устроенным Вельмой представлением с одинаково мрачными лицами. А самому Францу, надо полагать, было весело. Если бы мне предложили поставить на одного из этих двоих игроков, я бы затруднилась с выбором.
— Вы не только прекрасны, но и умны, — польстил Благодатный Вельме. — Да, я прибыл из Артинеи по очень важному делу. Насколько я понимаю, ваши приятели разыскивают некий медальон. Так вот, я хочу им помочь.
Значит, Франц был в курсе истории с амулетом и знал, что мы ищем. Это осложняло дело. Отдавать Благодатному артефакт у меня желания не имелось.
ЗА ЧЕРТОЙ
ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ
— Значит, амулет уже у нее?
— Да, наставник. Я отдал его Северине Лерой. Он проявит себя, когда она будет готова.
— И ты надеешься, что это случится скоро?
— Мы сделали все, что в наших силах, наставник. Мы завлекали ее при помощи страсти и страха, ненависти и любопытства. Я позволил ей увидеть свое лицо и назвал свое имя. Теперь нам остается только ждать.
— И надеяться, что Северина не устрашится того пути, что ей предначертан.
— Не думаю. Она обладает достаточно твердым характером и определенной долей бесстрашия. Жаль, что Себастьян Лерой так упорствовал. Если бы не его предрассудки, то все могло бы повернуться иначе. Скорее всего, он и его близкие остались бы в живых.
— Не суди его строго, сын мой. Северина — его единственная дочь. Разумеется, он желал своему ребенку иной судьбы и отказывался принять чужой выбор.
— Помнится, он назвал меня ночным кошмаром, — хмыкнул Дамиан. — Северина была гораздо более благосклонна.
— Но Себастьяну все же пришлось поверить. И смириться. Но он попытался отсрочить неизбежное, что оказалось роковой ошибкой. А что до благосклонности… Вряд ли решился бы применить к нему те же чары, что к его дочери.
Собеседники ненадолго замолчали. Седовласый наставник вглядывался в темные языки холодного пламени. Лоб его прочертила глубокая вертикальная морщина — свидетельство тревожной задумчивости. Дамиан мялся, все не решаясь задать вопрос, но потом отважился.
— Наставник, вы пообещали Северине рассказать, кто именно стоит за нападением на ее семью. Она, разумеется, девушка отважная, но способна ли будет принять это знание? Не проще ли для нее оставаться в неведении?
— Меня удивляет твой вопрос, сын мой. Неужели годы обучения прошли для тебя даром? Оставаться в неведении проще, но вот последствия чаще всего оказываются непредсказуемыми. Алексия едва не погубила весь наш народ в стремлении спасти своего возлюбленного. Ее потомки должны исправить содеянное. Даже если я не расскажу Северине Лерой правду, она все равно узнает. Имя Алексии в Сумраке никто не позабыл.
— А мне даже жаль ее, — неожиданно сказал Дамиан. — Она не стала героиней в чужой стране, зато осталась навеки предательницей в глазах своего народа. Проклятая Алексия. Могла ли она подумать, что заслужит такое прозвище?
— Она сама сделала свой выбор, — почти равнодушно произнес седовласый. — А теперь то же испытание предстоит и Северине. И я очень надеюсь, что девочка нас не разочарует.
***
Благодатный действительно хотел заполучить медальон. Тот самый, из снов.
— Переплетение золотых полос и крупные рубины, — пояснял он. — Эрих оставил подробное описание амулета.
— И зачем он вам нужен? — с любопытством спросила Вельма.
Она держалась так, словно Франц был ее давним знакомым, а то и постоянным любовником, заглянувшим на огонек. Колдунья устроилась на подлокотнике кресла, в котором сидел Благодатный, и то и дело склонялась к мужчине, касаясь волосами его плеча и предоставляя возможность заглянуть поглубже в довольно низкий вырез платья. Францу явно нравилось ее внимание. Он и сам то и дело прикасался к руке Вельмы и улыбался своей собеседнице. Я уже не сомневалась, в чьей спальне проведет моя подруга эту ночь. Надо сказать, что меня ее решение более чем устраивало. Отвлекшись на Вельму, Франц позабудет о тех намеках, что делал некогда мне. Во всяком случае, открытых домогательств с его стороны я могла не опасаться.
А вот Пабло не разделял моего настроения. Он сверлил ветреную подругу взглядом, вот только Вельма почти не обращала на него внимания. Впрочем, я не сомневалась, что она сумеет уладить отношения с отвергнутым любовником. Колдунья обладала поразительной способностью легко, без ссор и обид, расставаться с надоевшими ей мужчинами. На моей памяти Пабло был третьим, к кому она охладела. И его предшественники, насколько мне было известно, готовы были вернуться к Вельме по первому же ее слову. Вот только она никогда никого не звала обратно.
— Зачем мне нужен артефакт, дарующий своему обладателю неограниченные возможности? — низким голосом переспросил Франц и покосился на столь щедро предлагаемое ему зрелище. — А вы сами как думаете, Вельма?
— Амулет подчиняется только представителям рода Лерой, — выпалил Пабло. — Вы можете отнять его у Северины, вот только получите бесполезную побрякушку!
Я сжала кулаки столь крепко, что ногти впились в ладони. Похоже, ревность лишила Фиоре соображения. Ведь если для активации артефакта Благодатному понадобится моя кровь — он возьмет ее без долгих размышлений о порядочности такого поступка. Да он способен попросту запереть меня в храмовом подземелье и принуждать исполнять все его желания, словно сказочную волшебницу!
Мне на плечо легла теплая ладонь. Анри подошел незаметно и теперь стоял за моей спиной. Его присутствие хоть немного, но приободряло меня.
— Что же, тогда придется попросить милую Северину помочь мне, — с самой благодушной улыбкой подтвердил Франц мои опасения.
— И все-таки я не понимаю, — опять вмешалась Вельма, — разве есть какие-либо подтверждения силы этого артефакта? Не получится ли так, что вы гоняетесь за пустышкой? Вдруг он, действительно, является всего лишь украшением, дорогим, но бесполезным?
— Благодатный Эрих в своих воспоминаниях писал, что амулет дарует своему владельцу особое могущество, — пояснил Франц. — У меня нет оснований подвергать его слова сомнению. Кстати, я прекрасно осведомлен об изысканиях предка господина Арамеуса. Проныра мог докопаться и до секретных сведений. Но вот откуда о медальоне узнали вы, господин Фиоре?