– Да ты прав, я мразь! Но это все из-за тебя, из-за того что ты сделал… А кокаин… Кокаин на кухне… Вооотт…
Заглянув на кухню, я буквально обомлел. На столе была рассыпана солидная горка кокса – все мои граммов пять или шесть, которые я хранил на черный день в шкатулке. И все это – отборный, колумбийский, не какая-нибудь дешевая аспиринка, которой потчуют клубных детишек. Часть наркотика уже была расфасована в аккуратные дорожки, все они были уложены красиво и ровно, чувствовалась женская рука, которая работала над этим «шедевром».
– Доволен??? Доволенннннннн??? – заныла Полина. – Это ты меня довел! – И заплакала.
– Ты ебанулась? – простонал я. – Да это же доз двадцать, на хуй… Ты хоть умеешь его нюхать? Это же просто умереть…
– Ты са-ам в-виноват. – Полина оперлась на дверную раму и застонала. – Если бы не ты… если бы не встреча с тобой… этого бы ничего не было в моей жизни!
Она опустилась на пол и продолжала плакать. Ее хрупкие плечи вздрагивали с каждым ее всхлипыванием. В слезах своих она была такой хрупкой и беззащитной, что я не удержался и бросился к ней.
– Моя маленькая девочка, да, это я виноват, ты прости меня, несчастного.
Я присел рядом, обнял ее за плечи, прижал к себе, целовал ее губы, гладил ее. В ответ на мои ласки Полина застонала от желания, запуская руки себе под платье. Это было у нас впервые и я, захлебываясь от страсти, сходил с ума от любви к ней, лаская ее прекрасное тело…
– Прости меня, моя маленькая девочка… Прости… Я никогда не хотел тебя обидеть… Я всего лишь хотел быть сильным, я хотел чтобы ты по-настоящему любила только меня…
Она хлюпала и стонала. Я плакал.
Резким рывком она сорвала с меня рубашку, дрожащими руками начала расстегивать ремень на брюках. Я целовал ее шею, а она выворачивала голову, чтобы добраться до моих губ. Мои руки мяли ее упругие груди и ласкали плоский загорелый живот. Трусики на ней я разорвал, слишком велико было мое возбуждение… Она жадно схватила мой член и направила прямиком в себя. Боже! Какая горячая она была там. Полина стонала, нечленораздельные звуки вырывались у нее из горла. Я повалил ее на стол и откинул ногой стул, который с грохотом ударился о посудомоечную машину. Я трахал ее и плакал, держа ее за волосы над столом с дорожками кокаина. Конец уже был близок… Полина застонала:
– АХХАХААА!!! ДА! ЕЩЕ! ТРАХАЙ МЕНЯ! – Выражение лица ее вдруг изменилось, превратившись в злобную гримасу. – МММ!!! ДАВАЙ!!! ДАВАЙ ЕЩЕ!!! ДАВАЙ СКОТИНА!!! ААА!!! ГОСПОДИ, ТЫ ВСЕГО ЛИШЬ ОЧЕРЕДНОЙ ПОХОТЛИВЫЙ ИДИОТ, КАК И ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ!!! ХА ХА ХА!!!
Я обомлел, но так и не смог остановиться.
– ДАВАЙ!! ЕБИ ЖЕ, НУ!!! ТЫ ЖЕ ИМЕННО ЭТОГО ХОТЕЛ?!!! ЕБИ, КАК ЕБАЛ ВСЕХ СВОИХ ШЛЮХ!!! МРАААЗЬ!!! НИКЧЕМНАЯ ТВАРЬ!!! ТРАХАЙ ЖЕ МЕНЯ!!! ЕБИ!!! Я ВСЕ РАВНО НЕ СМОГУ ЖИТЬ С ТАКИМ ЖИВОТНЫМ КАК ТЫ!!! Я ВСЕГДА БУДУ СВОБОДНОЙ!!!
Она была настолько страшной в тот момент, что меня передернуло от ужаса. С последним толчком ее тела, я начал впадать в беспамятство и заорал:
– ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ??? Я ЖЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ??? СЛЫШИШЬ???
Я приподнял Полинину голову и заорал ей в ухо:
– СЛЫШИШЬ МЕНЯ?!!! Я НЕ ЖИВОТНОЕ, ЭТО ВСЕ ТЫ!!! Я ЖЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЛЮБИЛ, А ТЫ??? ЧТО ТЫ СО МНОЙ СДЕЛАЛА? ССУКА!!! Я со всей дури ударил ее головой об стол!
– ТВАРЬ!!! – только и смогла прохрипеть она, а я, почти терял сознание, все бил и бил ее головой об стол. Полина не то орала, не то смеялась, а я методично наносил удары. Уже вынув член, я продолжал превращать ее прекрасное лицо в месиво с красными ошметками разорванной кожи, алые пятна крови падали в кокаин, превращая его в розовую кашу… Я бил и бил, бил и бил, вдыхая стойкий аромат порошка, разлетавшегося в воздухе…
Закончив дело, я выпустил Полинину голову из рук, и она безжизненным манекеном сползла на пол.
Перед глазами было темно, в голове гудело. Пятясь и спотыкаясь, я попытался выйти из кухни, но ноги стали ватными, и я… упал на пол прямо рядом с телом Полины.
50
Сознание еще не вернулось ко мне. Мне слышались какие-то женские стоны, вздохи, чавкание, адская какофония, криков ужаса и боли… Опять стон… Сквозь черную пелену беспамятства проступали воспоминания и как тысячи ножей вонзались мне в сердце.
Вспышка света. Убийство… Шок…
Громкий стук в дверь.
– ФЕЛИКС!!! ФЕЛИКС!!!!
Я кое-как очнулся и встал. И тут я увидел это… Рядом со мной в луже крови лежала изувеченная Полина… Это было поистине ужасное зрелище…
– ФЕЛИКС!!! ФЕЛИКС!!! – Продолжали колотить в дверь.
Я одеревенел от страха. Это наверное милиция! Ее вызвали соседи! Я совершил преступление, уголовное преступление, теперь меня осудят и посадят… Бляяя… Что дееелать, черт…
Бежать… бежать… бежать… Прятаться… Куда???
– ФЕЛИКС!!! ФЕЛИКС!!! – Голос за дверью был по-прежнему настойчив.
Дрожа от страха, я осторожно подошел к глазку.
– Ддддааааа? – спросил я, вытягивая шею.
– Ф-Феликс, как т-там у вас? – Слава богу, это был всего лишь Костя. – Вы мне сказали ждать, а все не спускаетесь. Простите, если я вас отвлекаю… Просто, хотел проверить, все ли в порядке. Может, я поеду?
– А, Костя… Да… – Шумно выдохнул я. – Все нормально. Конечно, поезжай. Да, поезжай домой, я тебя отпускаю.
– Я свободен?
– Да…
– Спасибо большое, Феликс!
На лестнице послышались его торопливые шаги и через несколько минут все стихло.
Ух, пронесло. Но что делать дальше? Я тихо вернулся на кухню и подошел к трупу. Полина скрючившись лежала на полу. Ее грудь была обнажена, все тело забрызгано кровью, закатившиеся глаза смотрели куда-то вдаль, лицо покрывали комья ярко-красной пудры. Но самое страшное – рот. Он так и застыл в невероятной гримасе – что-то среднее между насмешкой и ужасом. Казалось, что даже мертвая, она продолжала надо мной издеваться…
Поделом тебе, сука… Полина, Полина… Черт, что я наделал…
Дрожащими руками я начал куда-то оттаскивать труп, но тут же остановился. Блядь, что я делаю… Это же улика, полный пиздец! Я убил Полину, убил… Мне не удастся здесь спрятать тело. Кто знает, вдруг сейчас кто-нибудь нагрянет в гости? Как же я попал…
Надо было что-то делать…
Точно. Нужно звонить Палычу. Очевидный криминал, но ребята уладят. Только как объяснить все это. Ведь получается, что я, неуравновешенный дебил, придурок, псих, забил до смерти несчастную девочку. Конечно, если я дам им денег, они промолчат… Но репутация, блядь… Всему есть предел…
Взволнованный взгляд нервно скользил по комнате. Ну же, Феликс, думай… Напрасно. Я не мог найти ни одной зацепки. На секунду глаза наткнулись на кухонный нож. Инсценировать нападение? Ага, со спермой… Изнасилованная девка. Да кто поверит…
Хотя…
Я отправился в другие комнаты. В спальне я увидел на кровати простыню. И тут у меня родилась идея. Трясущимися руками я взял ее, и осторожно, стараясь не запачкаться кровью, начал упаковывать труп. Выглядело не слишком красиво, простыня быстро покрывалась пятнами. Я бросился к шкафу и начал рыться на полках. Вскоре я нашел еще две простынки, плюс пододеяльник… С ними все стало намного чище…
Закончив упаковку тела, я аккуратно взял нож и почти с хирургической точностью провел острым лезвием по своему запястью. Получилось не очень реалистично, но вполне сносно. Моя постановка кровавой семейной разборки с участием актрисы Полины в главной роли могла иметь успех…
Помедлив пару минут, пытаясь отогнать призрак убитой девушки, я взял из кармана телефон и позвонил. После нескольких гудков на том конце трубки послышался заспанный хмурый голос. Это был Палыч.
– Да. Слушаю.
– Палыч… – С дрожью в голосе произнес я. – Это Феликс. Приезжай скорее ко мне, тут полный пиздец….
51
Следующий час прошел в настоящем мандраже. Нельзя, чтобы об этом узнали, нельзя! Наконец, в дверь позвонил Палыч. Когда грузный браток пересек порог квартиры, его словно громом поразило.
– Феликс, че произошло, на хуй?!
– Шлюха… – Нервозно протянул я. – Изменяла мне, блядь… Пыталась угрожать ножом… Хотела меня ебнуть…
– Дай посмотреть. – Палыч направился на кухню и склонился над телом.
– Полный пиздец… – Стоя за его спиной, я продолжил невнятно лепетать. – Прихожу к ней домой, а тут мужик… И она под коксом моим, грамм точно снюхала… В полное говно… Я с ним пиздиться, а она на меня с ножом… Вон, глянь. – Указал я на руку. – И тут меня так взяло, короче, а я еще пьяный был… так понесло, не удержался…
– Мда. – Только и сумел сказать Палыч, разворачивая край простыни и глядя на искалеченное лицо, покрытое ранами и кровоподтеками. – Ебаный в рот!!!!! – Скривился он. – Как же ты так ее ебашил?!
– Ну бля… я был в этом, аффекте… А как мне еще… Слушай, даже не говори… Мне самому мерзко, пиздец…
– Ладно, не ломай уши. – Сказал Палыч – Щас подумаю…
Напряжение как-то сошло. Фух, ситуация не безвыходная. Главное я еще все можно исправить…
Напряжение как-то сошло. Фух, ситуация не безвыходная. Главное я еще все можно исправить…
– Да уж, делаа… – Рассматривал Палыч пятна крови. – Ты ж понимаешь, что это мокруха, Феликс?
– Конечно. – Уверенно сказал я. – Я для того тебя и вызвал.
– Мерзкое дело, в общем. Дорого тебе выйдет.
– Ты ж знаешь, за деньгами дело не станет… – Да знаю, знаю… Вопрос не в этом… Хотя, – выдохнул он, – забей…
Сидя на корточках он несколько секунд рассматривал труп, а затем произнес:
– Короче, щас звоню своим, ребята приедут на джипе, погрузим все, вывезем. Ты не парься – все вопросы я беру на себя. Как раз ночь – нормально. Работа чисто стоит на сто пятьдесят кусков, но я с тебя по старой дружбе беру только сто, понимаешь?
– СТО ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ???!!! – заорал я. – Да это же грабеж средь бела дня!!!!!
– Ну хули ты хотел. – С удивлением посмотрел на меня Палыч. – Не каждый же день приходится убитых девок вывозить из квартир звезд эстрады.
– Ладно. – Согласился я. – Я дам сто пятьдесят, как ты просил… – И не давая Палычу опомниться от потрясения, вдруг улыбнулся и добавил: – При определенных условиях…
Когда я объяснил Палычу свою просьбу, браток удивленно хрюкнул, но согласился. Мы стали искать мусорные мешки. Потом нашли на антресолях какое-то старое зеленое одеяло. Упаковав туда «мумию», мы обвязали труп веревкой. Примерно через полчаса подъехали ребята и погрузили тело в джип. Наблюдая за этим я плакал и внутренне прощался с НЕЙ…
52
Ночь, Ленинградское шоссе, лес. Осторожно выхожу из машины и направляюсь вглубь. За мной, кряхтя, следует двухметровый Палыч. Он тащит на своих плечах тело Полины.
Мы проходим метров сто, может быть, двести. Под ногами хрустят ветки, мерзко чавкает слякоть. По гулкому дыханию в спину я понимаю, что Палыч устал. Когда мы подходим к большому, в темноте напоминающему причудливого лешего, дубу, я останавливаю Палыча и говорю:
– Все, спасибо. Дальше я сам.
– Уверен? – недоумевает браток.
– Это мое дело. Я его начал, я его и закончу. Ты пока займись вторым вопросом, хочу решить все к утру.
– Сделаем. – Таращится на меня Палыч. – Я отзвонился своим еще два часа назад, на обработке.
Расправив затекшие плечи, Палыч кладет мешок с Полиной, на мягкую и немного влажную траву. Несколько секунд он пристально смотрит на меня – будто хочет что-то сказать, но я, глубоко вздохнув, взваливаю тело Полины на спину и говорю:
– Ладно. Я пошел.
– Давай. – Палыч помогает мне водрузить труп поудобнее и хлопает по плечу напоследок.
– Ага. – Говорю я с какой-то грустной улыбкой.
Когда браток скрывается из вида, я перехватываю мешок руками поудобнее и продолжаю шагать в лес. Вокруг ни души, одни лишь голые, поблескивающие во тьме, деревья. Я постанываю от усталости: тело Полины давит мне на спину. Мертвая, она мне кажется слишком тяжелой для той грациозной девочки с грустными серыми глазами, к которой я так привык. От непривычной нагрузки ноет поясница, гудят ноги, наливаясь свинцом. Силы кончаются, я хриплю, но продолжаю идти дальше, пока, наконец, не выхожу на небольшую опушку. Здесь я решаю ее похоронить.
Прощай, любимая, прощай… На глазах выступают слезы…
Из квартиры я предусмотрительно захватил спички и небольшой флакон с бензином. Походив вокруг, я вскоре нашел достаточное количество веток и хвороста, а также внушительные бревна, вполне подходящие для того, чтобы разжечь хороший костер. Сложив собранные дрова в кучу вокруг здоровенной осины, которую, как видно, повалила недавняя гроза, я аккуратно полил все это бензином, после чего поджег.
Собранный мной костер запылал очень быстро. Несколько минут я грустно смотрел, как разгораются и шипят слегка влажные ветки. Наконец, когда стол пламени шумно взлетел вверх, я решил, что настало время приступить к основной процедуре.
Осторожно, стараясь не испортить ритуал, я достал из кармана маленький ножик и разрезал черный пакет. В последний раз я смотрел на лицо навечно уснувшей Полины. Даже мертвая, даже изуродованная мной, она казалась мне такой красивой, такой печальной и, как всегда, недоступной. Она напоминала Белоснежку, навеки заснувшую в своей сказке – сказке вечных надежд, вечной мечты о свободной жизни, вечной игры в вечном театре, где нет этих никчемных рамок и условностей гнусной жизненной сцены.
Я потратил немало усилий, чтобы красиво положить тело Полины в костер. Дабы огонь поглотил ее быстрее, я подкинул в костер еще несколько веток. Вскоре тело Полины начало гореть. Сначала запылали волосы, потом остатки одежды, затем руки, ноги и лицо. Наконец, ее всю покрыл огонь, пламя жадно поедало ее кожу, а дым разносил вокруг запах горелой плоти.
Я сидел на корточках и смотрел на это зрелище. Мне казалось, что Полина продолжает смотреть на меня. Ее глаза, даже когда они лопнули и превратились в пустые выжженные глазницы, все равно наблюдали за мной. Они трогательно звали меня о помощи и признавались в самой настоящей любви. Любви, о которой я так мечтал и которую так и не смог оценить.
Я посмотрел на небо и мысленно обратился к нему с мольой о прощении. Как будто услышав меня, по темному небу покатилась звезда… «Звездопад, – подумал я, – а эта маленькая летящая звездочка – Полина, она покидает этот мир и летит к лучшей жизни. Но настоящий звездопад еще впереди…» В этом я был абсолютно уверен…
Костер все пылал и пылал. Стало тепло, потом жарко. Не помню, сколько я сидел и наблюдал за происходившей церемонией. По-моему, я провел у костра часа два. Когда я очнулся от своих мыслей, уже светало, в небе показались светло-желтые лучи солнца. На опушку начал проникать расцвет…
«Солнце и огонь. Огонь символизирует очищение, солнце – надежду на новую жизнь». – Почему-то подумал я.
Тем временем, света вокруг становилось все больше и больше. Надо было идти. На горизонте послышались длинные сигналы машины. Я резко вскочил.
Тут же зазвонил мобильник.
– Алло? – взял я трубку.
– Феликс. – Услышал я голос Палыча. – Приехал объект.
– Хорошо. Через пять минут буду.
Последний раз посмотрев на догорающий огонь, я поклонился костру и двинулся к шоссе.
Пока я топал назад по слякоти, я постоянно думал, о Полине, о Полине, с которой я бы мог быть вместе, но не сумел совладать с собой, оказавшись для нее слишком глупым и слабым. Но будь у меня возможность повернуть все вспять, я ничего бы не поменял – пожалуй, эта ситуация наоборот дала мне выход и зарядила необходимыми эмоциями.
Вскоре, дойдя до дуба, где мы распрощались с Палычем, я увидел его с двумя братками, один из которых держал связанного Вову.
– Вот, Феликс. Приехал гость. – Бодро отрапортовал Палыч.
– Отлично, отлично. – И тут меня охватила злоба. – Палыч, дай мне пистолет.
– Конечно. Если ты сам хочешь…
Я беру в руки его «ТТ». Вова дрожит, пытаясь что-то сказать через кляп. Его руки и ноги связаны. Он видно думает, что сейчас я буду требовать у него какую-то информацию, буду произносить длинный монолог, ждать от него покаяния… Нет, такого не будет! Я сразу его убью!!!
– Сука!!! – кричу я так громко, что аж деревья содрогаются вокруг. – Ты предал меня, ты подставил меня, гнида! Из-за тебя пострадали люди! Ты думал, это тебе сойдет с рук, что ты останешься в своей компании Рыбиных, Фальковских и прочих мудаков, которые тебя спасут?! Нет, Вова, запомни – ты здесь никому не нужен! Ты жалкий кусок говна, сраный менеджер, которого я подобрал чуть ли не на помойке, обучил и дал работу. Я тебя создал, я и убью. Отправляйся в ад!!!
На этом месте я навожу на онемевшего Вову пистолет, с нескрываемым удовольствием смотрю в его расширенные зрачки и слышу истеричное мычание, после чего нажимаю на курок и выпускаю предателю в лоб точно девять пуль. Девять пуль – девять заточенных снарядов – пробивают его черепную коробку, выбивают мозг, оставляя после себя лишь безжизненную оболочку. Даже не дрогнув и не поморщившись, я отдаю пистолет оторопевшему Палычу, после чего смотрю на брюки, которые сильно заляпаны кровью.
– Уберите отсюда эту мерзость, – говорю я браткам, показывая на Вову. – ЗВЕЗДОПАД НАЧИНАЕТСЯ!!! – выкрикиваю я зловеще. – И не давая Палычу понять мою загадочную угрозу, жму ему и браткам руку. – Твои деньги, Палыч, будут вечером, мой администратор завезет их. – Ладно, а теперь я поеду высыпаться.
Пока бандиты возятся с трупом Вовы, загружая его в багажник, я уже отдаляюсь от места происшествия, шагаю к дороге, сажусь в машину, завожу ее и еду домой.
53
Следующий дни слиплись в сплошную серую массу. Я ничего не делал, валялся на диване, пил виски и обдумывал новый клип. В каком-то смысле я хотел посвятить его Полине, создать ей некий памятник, мемориал. Я уже задумал достойный видеоряд в стиле раннего Хичкока, добавив туда немного элементов французского классического кино, наигранности театральной постановки и немного вкраплений поп-арта – эдакая эклектика. На примете у меня был один парень из Лондона, который мог потянуть подобное. Как я посчитал, проект влетал мне, минимум, в 200 кусков, если не в полмиллиона. Впрочем, ради любимого человека я готов был и на большее…