Я очнулся от того, что кто-то тормошил меня за рукав рубашки.
– С вами все в порядке?!!! – спросил испуганный голос. – Боже, да вы в крови! С Вами все в порядке?
– Бля… – Я до сих пор находился в некой прострации. – Ничего не понимаю, что это было…
Только сейчас до меня стало что-то доходить. Я поднял голову и увидел какого-то сочувственно на меня смотрящего чувака. И тут я понял, что попал в аварию, а этот парень, видимо проезжал мимо, увидел меня и остановился. Я вытер рукой кровь, сочащуюся из раны на голове, вылез из машины и непонимающе всмотрелся в темноту. Господи, да что же случилось?!!!
И тут, когда я увидел осину, в которую я врезался, а потом посмотрел на дорогу и понял, что это был за таинственный сбитый мной объект, меня буквально снесло с катушек. Я стал дико ржать во весь голос.
– КРОВЬ!!! – кричал я этому сердобольному чуваку. – ЗАЦЕНИ!!! Весь капот в дерьме и мясе!!! Это же смешно!!! Весело!!! Ха-ха-ха, полный пиздец!!!
– Вы хорошо себя чувствуете?!!! – испуганно отпрянул собеседник.
– Ха-ха!! Да это же полная жесть!!! ХА-ХА-ХА!!! – Я просто не мог остановиться. – Я умираю со смеху, ха-ха-ха!!!!!
Внутри была гнетущая пустота, тени деревьев сливались в единое черное покрывало. Незнакомец стоял в нескольких шагах от меня, непонимающе смотрел и дрожал. Ну конечно, как же он мог понять?! Изувеченное тело жалкой шавки, которую я сбил на повороте, лежало прямо посреди дороги и рожа этой бездомной собаки, некогда мерзко гавкающей и побирающейся, невероятно, до ужаса, напоминала мне лицо продюсера Фальковского!!!
66
Я спал. Снова спал. Будто провалился. Усталость трех дней проехала по мне катком. Меня бросало то в холод, то в жар. Раскинувшись на своей огромной кровати, я полностью терял связь с реальностью. Я погружался в собственный вымышленный мир.
Опять эти звуки, опять эти крики! Хватит! Хватит терзать меня! Спать по четыре часа в день – это и так слишком! Я не хочу такой жизни! Не хочу такой судьбы!
И вновь и вновь я вспоминаю тот давний разговор с Мариной.
– Мне надоели твои отмазки, Феликс. Придумай что-нибудь получше. Если ты не можешь нормально работать, я уйду от тебя. На полном серьезе.
Это был 1989 год – год, который выдался у меня откровенно неудачным. Перестройка шла бурными темпами, а я еще не успел урвать свой кусок славы.
Потом уже идет воспоминание из 1992-го года. Концертный зал «Октябрьский», грандиозный концерт. Я выступаю с Кристиной. Всемогущая Златокрылова вальяжно шагает по коридору впереди меня, я смотрю ей в спину.
Уверен, в тот момент она даже не подозревала о том, кто такой Феликс.
Я вспоминаю, как она выходит на сцену, как берет в руки микрофон, как начинает петь. С ее уст слетают первые слова легендарной песни.
«Мы все теряем и уходим, а жизнь так хочется прожить…»
Это – «Женское». Песня, которая стала символом для миллионов поклонников. Такое говно – полное ничтожество по сравнению с моим творчеством.
«Я знаю, что настанет завтра, развеет солнце души мрак. А я хорошая, я знаю – все будет так, как я сказала, ТАК…»
Песня продолжает звучать. Собравшиеся в зале люди кричат «Браво», охотно аплодируют великой певице. Все счастливы, довольны, идет быдло-парад.
И вдруг, и вдруг… Фанера отключается! Златокрылова лишь беспомощно стонет, хрипит, бегает глазами по сторонам! Она не может петь дальше, песня обрывается! Смех в зале, перепуганное лицо Филюшкина – я помню, что в суете администратор даже подвернул ногу. И я в углу – сижу, злорадно посмеиваюсь. То-то, суки, узнайте, кто такой Феликс.
Да, уже тогда я хотел, чтобы все они играли по моим правилам!
Уже тогда я хотел, чтобы этим скотам так просто не жилось!
Никчемные кривляющиеся артисты! Тусовка местных обезьян! Когда я пришел показать свои первые работы продюсеру Гудкову, он долго и нудно прослушивал мой диск. Потом он сказал, что песни, конечно, качественные, но они недостаточно… ммм… «эффектные, для того, чтобы завоевать симпатии людей». Тогда-то я и понял первый закон этого рынка – творить конъюнктуру, если ты хочешь быть звездой!
Потом было еще немало пакостей. Я помню, как в 1996-м перед выступлением Лотореевой подсыпал ей снотворное. Ей стало плохо, и концерт пришлось отменить. А еще, помнится, во время гастролей в Минске, прокрался под видом любопытного зрителя на кухню и когда повар отвернулся, с удовольствием наплевал в суп. Покушайте мою стряпню, ничтожества!
Но уже тогда я стал знаменит. Тогда, когда был всего лишь одной из марионеток в этой толпе – дрыгающимся на сцене уродцем!
И теперь, похоже, история шла по кругу. У меня появились и враги. А может своим врагом был я сам. Не знаю. Да и не волновали меня эти мелкие подробности. Я четко поставил себе задачу – взорвать на хуй весь этот сраный муравейник, стереть с лица земли эту колонию бесполезных существ!
Это будет как взрыв! Как удар молнии! Никто даже не поймет, что их поразило. А когда поймут, будет слишком поздно!
Я не могу уйти просто так! Я не могу отправиться в небытие, не выопнив миссию.
Чьи-то холодные руки тянутся ко мне. Это смерть! Прочь от меня, костлявая! Я еще не собираюсь к тебе! Решительно отталкиваю ее цепкие пальцы; она хватает за пиджак, я бью фантома ногой, визжу и отчаянно сопртивляюсь.
Хватка становится все сильнее. Мои силы на исходе.
И неожиданно, неожиданно… Все стихает… Ни ужаса, ни боли, ни страха. Больше ничего. Усталость снимает как рукой. Я вижу передо собой лишь замок. Белую, мощеную камнем, дорогу. Оттуда, вниз – как Белоснежка из прекрасной сказки – спускается ко мне Полина. Она все еще жива!!!
«Боже!» – Едва я успеваю подумать. – «Принцесса!!!».
– Феликс! – Протягивает она ко мне свои руки. – Феликс!!! – Прижимает она ладони к моему лицу. – Успокойся! – Она гладит меня, обнимает. – Все будет нормально, ведь ты еще жив! Я помогу тебе! Я покажу тебе твой истинный мир, твое настоящее творчество!
– Полина… – Я не могу понять, что происходит. – Полина! Ты даже не представляешь, как я счастлив!
Я обнимаю ее плечи. Я целую ее шею, глажу ее волосы, тереблю чудное ожерелье из ракушек-бус. Кошмар уже кончился, я был вместе с любимой – все было, как прежде. Когда мы с ней гуляли, когда роман мой с ней казался мне чудом.
– Феликс. – Произносит она отчетливо. – Я очень тобой горжусь! Ты был прав! – Говорит она с улыбкой. – Ты действительно сильный и мужественный человек. Ты можешь совершать подвиги. Ты абсолютно правильно поступил с Ванечкой – так мог сделать лишь настоящий отец! А дальше… – Она пристально смотрит мне в глаза. – Ты должен совершить свой ФИНАЛ!
– ФИНАЛ?!!! – непонимающе смотрю я на нее. – Ты говоришь о том, о чем я думаю?
– Да. – Отвечает она. – Ты сам все знаешь, дорогой.
– Твой «Звездопад» воскреснет. – Говорит мне Полина. – Он теперь на новой стадии. Теперь…
Когда она произносит последнюю фразу, я вижу, что Полинино лицо начинает куда-то уплывать. Я не хочу терять мою красотку – я еще ей должен так много сказать. Я пытаюсь бежать за ней, однако догнать не могу. Но прежде чем она успевает скрыться, я успеваю задать ей вопрос.
– Но что конкретно я должен сделать?
– Ты знаешь сам…
Мой сон закончился. Я просыпаюсь в холодном поту. Сердце отчаянно бьется, а в комнате отчаянно звонит телефон. Это, конечно, проклятая Марина. Она волнуется за Ванечку. Я должен был ей все сказать!
– Алло!!! – схватил я трубку и заорал. – Твой сын в безопасном месте! Я сделал так, как должен был сделать – он жив и будет спасен! Теперь послушай меня внимательно!!! Если ты будешь еще задавать мне какие-то вопросы, ты никогда его не увидишь, поняла?!!! Не еби мне мозг и позволь заниматься своей работой!!!
В трубке раздался дикий мужской хохот. Я онемел от страха. Колени свело судорогой.
В ужасе, бросаю телефон в стену. Он разбивается на сотни мелких кусков.
Шоу-бизнес – сегодня тебе конец!
67
Дверь кабинета гендиректора «Всероссийского» глухо закрылась за моей спиной. Сидящий в кресле Рыбин прохладно улыбнулся и показал мне на кресло.
– Ну что, Феликс, здравствуй. – Сказал он. – Садись, рассказывай. Но учти, – он посмотрел на часы, – времени у меня не так уж много.
И вот, я уже осваиваю новую для себя роль – роль блудного сына. Со смирением на лице я рассказываю ему, как было бы здорово, если бы «Лучшие звезды» и «Звездопад» слились воедино. Ведь конкуренция никому не нужна, а вместе мы получим намного больше прибыли. Вместе мы сила, «могучая кучка», вместе мы знаем, как свернуть горы и как заставить народ нести нам свои денежки на блюдечке. К тому же у меня в запасе есть много хороших контрактов, связей, бонусов: я перечисляю их все. Я перечисляю своих спонсоров, артистов, партнеров; я рассказываю ему обо всех договоренностях; я открываю ему все креативные задумки и планы; я называю все суммы и фамилии людей, готовых влиться в проект. В ответ он спокойно кивает головой. Когда я умолкаю, мой собеседник скептически смотрит на меня и говорит:
– Все это, конечно, здорово, Феликс. Хммм… Знаю, что ты провел огромную и кропотливую работу, все продумал, но…
Я вопросительно поднимаю на него глаза.
– Но поезд уже ушел… – Заканчивает он фразу.
– НЕ ПОНЯЛ?!!! – вскакиваю я с кресла. – КАК?
– А вот так. – Отвечает он. – Я же предлагал тебе присоединиться раньше, помнишь? Ты послал меня куда подальше, ну вот, а теперь мы сделали все сами и без тебя. Ну, и зачем ты нам теперь нужен?
Я молчу и лишь пристально всматриваюсь в глаза Рыбина. Постепенно я начинаю понимать ситуацию, внутренне сам себя успокаиваю и сажусь. Все ясно, все понятно! Все предсказуемо и даже слишком. Данный отказ – это всего лишь сценарий развода. Рыбин хочет поставить меня на колени, заставить потеть и унижаться, а все ради одной простой цели – умерить мои амбиции в претензиях на долю от прибыли.
Именно поэтому последующие слова я произношу уже твердо.
– Пойми, – говорю я, – многого я не прошу. Суди сам: я предлагаю тебе стоящие вещи, которые принесут реальную прибыль. Не думаю, что у тебя каждый день лежат подписанные контракты с Вим Биль Даном и Филип Моррисом. В одной упряжке с вами от меня будет больше пользы, чем, если я останусь в стороне. И уж тем более – я сделал эффектную паузу… – если я продолжу с вами конкурировать…
– Да, а Семен и Стас? – ловко переводит Рыбин тему. – Ты же перессорился со всеми, с Леоновым, с Бессоновым. Не уверен, что ребята захотят работать с тобой в одной команде.
– Пойми, – сверкаю я глазами, – ты не первый день в бизнесе и прекрасно знаешь, что личные отношения никакого значения в делах не имеют. Как только Семен вспомнит, что у меня в руках по-прежнему есть «Фруктоза»– кстати, самая продаваемая артистка по версии 2006 года, он наверняка изменит свое мнение насчет меня очень и очень быстро.
– Ха. – Смеется Рыбин. – То есть, ты думаешь, что сами мы не сможем с ней договориться?
– Сможете. – Уверенно говорю я. – Только это потребует от вас куда больше геморроя. Контракт у нее со мной уже подписан, в случае неустойки она будет платить бешеные деньги. Интересно, – смотрю я с на него с ехидством, – как она поступит, когда будет договариваться о гонораре? А контракт с «Даноном»? – продолжаю я. – Это же целых 900 тысяч долларов чистой прибыли…
Для вида Рыбин еще немного ломается. Он рассказывает мне какие-то байки про мои отношения с шоу-бизом. Говорит, как плохо я начал вести себя, по-отечески журит меня и всячески демонстрирует свою заботу обо мне. Сука, хватит нести чушь – я прекрасно знаю сам, с кем я срался и с кем ругался. Будто ты не понимаешь этих мерзких щенков: только помашешь деньгами, они снова выстроятся в очередь и встанут на колени.
Слава богу, разговор переходит в правильное русло.
– Ладно, Феликс. – Спрашивает он. – Сколько же ты хочешь?
– Ну, – скрещиваю я пальцы, – нас четверо. Значит, было бы честно поделить все поровну. Всем по 25 процентов. Это справедливо, особенно с учетом того, что я иду к вам с огромным багажом наработок, и мои расходы с каждым из вас по-отдельности несопоставимы.
– Погоди, – говорит он, – а как же главный канал страны, продакшен, люди, а как же мое имя? Ты, Феликс, по сути приходишь в уже готовый проект, это слишком большая доля. Думаю, мы не договоримся.
– Хорошо. – Быстро отвечаю я. – Тогда пятнадцать процентов.
Рыбин в ахуе. Он не ожидал, что я даже не буду торговаться.
– Ты сказал пятнацать процентов?
– Да, именно пятнадцать. Только есть одно условие. – Я поднимаю руку. – Очень важное.
– Какое же? – Спрашивает он, я вижу как он волнуется, руки его теребят платиновую эмблему «Всероссийского» на еженедельнике.
– Я хочу взять на себя организацию презентации проекта, первого шоу и autoparty. Причем, зная вас, жлобов, – я криво улыбнулся, – я готов сделать это даже на собственные деньги… Все равно вы будете экономить и ничего путного сделать не сможете. А нам нужен размах…
Глаза директора лезут на лоб. Мало того, что я тупо отдал им колоссальные суммы прибыли, так еще ставлю нелепые условия – организовывать презентацию на собственные деньги, создаю сам себе безумную головную боль. Он бы с радостью отдал мне такую возможность даже бесплатно. Но ведь все нужно сделать красиво. Пусть считает меня свихнувшимся стариком.
– Видишь ли, – я объясняю ему свою мысль, – как-то не очень правильно, что вся слава по сути достанется вам, вы же типа учредители. Я ведь тоже, – посмеиваюсь, – очень хочу популярности. Так что позволь уж мне заняться презентацией «Звездопада». Я организую такую тусовку, какой еще никогда не видела Москва.
– А, собственно, почему бы и нет? – Рыбин до сих пор не может поверить своему счастью. – Без проблем, Феликс. Надо, конечно, посоветоваться с Леоновым и Фальковским, но они, я думаю, не будут против. Хотя все это выглядит немного странно. А что именно ты хотел бы сделать на презентации?
– Хех… – Делаю я интригующую паузу, дабы вызвать у собеседника больший интерес. – Главная моя фишка – это особая креативная площадка!
– Площадка? – непонимающе смотрит он на меня.
– Да. – Достаю я из портфеля листок бумаги. – Посмотри, что я тут набросал.
Небрежным движением руки он придвигает мои наброски к себе поближе и начинает читать. Через минуту он с недоумением поднимает глаза и обращается ко мне.
– Прости, Феликс? Заброшенное помещение металлургического комбината?
– Именно! – сияю я. – Это ж так модно, просто супер! Ты сам знаешь, как всех утомил этот обыденный ресторанно-клубный гламур. Тусовка давно хочет чего-то нового и интересного – им надоели привычные формы и шаблоны. Помнишь, Серега с Митей устраивали вечерину в старом паровозном депо, как после этого вся Москва гудела? Даже Кыпчак сказала, что это была мега-тусовка… А мы сделаем намного круче, просто высший класс! Прикинь, – увлеченно жестикулирую я руками, – огромная площадка литейного цеха станет танцполом! Запустим линию конвейера – по ней в зал будут выезжать напитки и еда! Обшарпанную заводскую стену обклеим фотографиями артистов – представь себе такой коллаж площадью 30 на 7 метров! А наши фотографии мы разместим на старой доске почета – типа продюсеры, главные ударники звездного труда, хе-хе… На входе поставим бригаду пионеров в галстуках, пусть отдают честь всем прибывающим, оркестр играет торжественные марши прошлых лет. Передовики гуляют, вашу мать. И так далее, и далее, и далее… Как видишь, для творчества огромный простор!
– Хм. – Восторженно смотрит Рыбин. – По-моему, офигительно! Но ты уверен, что сможешь это организовать? Тут мороки не на один месяц. Кстати, а что с помещением?
– Да не вопрос. – Отмахиваюсь я. – Мои ребята из КУГИ с удовольствием его предоставят, причем за чисто символические деньги. Оно ведь все равно не используется сто лет. Я уже ездил и смотрел – просто супер.
– А что с безопасностью?
– Об этом тоже не волнуйся. У меня есть классные специалисты.
После того как я перечисляю прочие прелести, убеждать Рыбина долго не приходится. Да и еще бы, его уговаривать – это все равно, что просить человека принять в подарок миллион долларов. Директор «Всероссийского» одобрительно кивает головой. Наконец он говорит, что обсудит вопрос с другими партнерами, но сам он – только за! Я считаю это своей победой.
Ну вот и все. Встреча закончена. Изображая согласие и дружбу, мы теперь пожимаем друг другу руки как старые друзья. Я замечаю, что Рыбин даже смотреть на меня стал более тепло. Вот придурок! Все-таки провел я его, гадину. Про себя ликую: мудак, ну теперь-то ты точно за все ответишь! Улыбаюсь.
Пообещав в самое ближайшее время отправить по факсу все нужные юридические документы для слияния проектов, я встаю из-за стола и направляюсь к выходу.
Но прежде чем я успеваю откланяться и выйти за дверь, Рыбин неожиданно спрашивает:
– Феликс, – в его голосе странное волнение, – а ты ничего не слышал про Вову?
– Нет. – С демонстративным недоумением говорю я. – А что с ним? Что-то случилось?
– Ты разве не знаешь? – говорит он. – Вообще-то он исчез. Пропал где-то месяц назад. Телефон отключен, его нигде нет.
– Исчез? – удивленно спрашиваю я.
Рыбин смотрит на меня, испытующе. Неужели он что-то знает? Тем не менее, я отбрасываю страх и с уверенностью говорю:
– Хм. Даже не представляю, что могло случиться.
– Ммм… ну ладно… – С сомнением протягивает он.
Не желая выслушивать очередные ненужные вопросы, я быстро выхожу из кабинета и иду к лифту. Когда металлические створки подъемника захлопываются, я прихожу в себя и стираю с лица пот. Фух, вроде бы получилось. Пора готовиться к запуску самого потрясающего в истории шоу-бизнеса презентационного шоу-проекта.
68
Все должно было получиться просто идеально! Заброшенный завод – это гениальная задумка. Восторг и ликование на фоне упадка и разрухи. Они сами не понимают, на что они идут! Это должно быть лучшее шоу в мире! Я хочу придать вечеринке потрясающий колорит!