Он позвонит Роберту, когда доберется домой. Рич посмотрел на часы на приборной доске, когда поворачивал ключ зажигания; его пикап ожил и мотор зарычал. Шесть сорок. Урок начинаеся в семь. У него только двадцать минут, чтобы на бегу что-то пожевать и найти в пачке бумаг на пассажирском сиденье план урока, который он набросал в прошлые выходные.
Закусочная быстрого обслуживания «Бургеры Бьюфорда» была по пути, там можно сделать заказ и, сидя в пикапе, просмотреть бумаги, пока заказ будут готовить.
Рич включил задний ход, выехал с парковки, потом переключил передачу и поехал вперед к центру, лишь на секунду притормозив на углу, а потом поспешил по 370-му шоссе к Бьюфорду.
Он миновал небольшое кирпичное здание штаб-квартиры Американского легиона [4]; на флагштоках развевались американский флаг и флаг Аризоны, цвета которых в лучах заходящего солнца выглядели необычно.
Некролог, который Рич сегодня днем написал для Мануэля Торреса, был посредственным. Он поговорил с Троем и другими коллегами Мануэля в гараже, но те не смогли подобрать слова, чтобы внятно выразить свое горе. Вдова Мануэля вообще не захотела говорить с ним; Роберт отнесся к ней с уважением и оставил ее в покое. В сложившихся обстоятельствах он сделал все возможное; он сам почти не знал усопшего, и это, а также странные обстоятельства смерти привносили почти таблоидные нотки дешевой сенсации в то, что он старался написать.
Может быть, он еще поработает над некрологом завтра и сделает еще одну попытку довести его до ума.
Рич поймал себя на том, что думает об отчете о результатах вскрытия и о том, что сказал ему Роберт. Это не было каким-то шоком. Но письменное подтверждение – отпечатанное, с датой и подписью, в трех экземплярах на официальных бланках округа – придавало происшествию оттенок подлинности и превращало то, что раньше было просто подозрением, в пугающий факт. Он был прав, сказав своему брату, что это похоже на фильм ужасов.
Коронер, как ему было известно, убеждал миссис Торрес кремировать тело покойного мужа, и хотя она была ревностной католичкой и хотела достойного погребения для своего мужа, женщина неохотно согласилась на кремацию, решив захоронить урну с прахом усопшего в обычной могиле на кладбище, а не помещать ее в колумбарий. Эта капитуляция веры беспокоила Рича, потому что он знал, что послужило для нее толчком. Весь день он слышал шепот и прозрачные намеки. Он знал, о каком слове теперь думал каждый.
Вампир.
Именно вера жителей городка в то, что подобное создание может существовать, побудило Вудса предложить кремацию, а миссис Торрес – согласиться на эту в любом другом случае не приемлемую для нее альтернативу нормальным похоронам.
Кремация служила гарантией того, что Мануэль Торрес не восстанет снова из мертвых.
Рич хотел было разозлиться на такой возврат к суевериям вполне разумных, на первый взгляд, людей, но он сам видел труп, видел нимб из мертвых животных, поэтому подлинной злости не испытывал. Ссохшаяся и пустая оболочка того, что еще недавно было живым телом старика, пугала его гораздо больше, чем вчера.
В не меньшей степени Рича пугала перспектива массовой истерии и параноидальной паники.
В глубине души он не верил в вампиров. С Мануэлем Торресом произошло нечто странное, но у Рича не было сомнений, что, как только убийцу найдут, появится рациональное объяснение этой смерти.
Он въехал на грунтовую парковку перед заведением Бьюфорда и припарковался рядом с пыльным джипом, на ржавом бампере которого красовалась круглая наклейка с эмблемой Национальной стрелковой ассоциации [5]. Читая освещенное меню, Рич понял, что проголодался больше, чем обычно. Сегодня он не удовлетворится, как обычно, гамбургером и средним стаканчиком кока-колы.
Стресс всегда вызывал у него голод.
В этом была и вина Кори. Она могла бы подождать, пока все немного успокоится, а не вешать эти проблемы на него. Рич убеждал себя, что не должен быть с ней таким суровым и черствым – он ее муж, а не только главный редактор; ему следовало понять ее точку зрения. Но, как не уставала повторять его жена, в этом была его постоянная проблема. Он слишком эгоистичный и безразличный, поэтому и не умел ей сочувствовать.
Но, черт возьми, ей следовало предупредить его.
Она уже нашла работу. Это удивило Рича. Ей повезло оказаться в нужное время в нужном месте, и теперь она была секретарем церкви Святой Троицы. Это приемлемо, как он полагал, но тот факт, что она будет работать на пастора Уиллера, немного беспокоил Рича. Он не был лично знаком с пастором и практически не общался с ним, за исключением коротких телефонных разговоров о событиях для колонки «Церковные новости» в его газете, но у него сразу сложилось впечатление о Уиллере как о скользком типе и шарлатане, человеке, который стремился стать телепроповедником, и явно подходил на эту роль. Ему не нравился Уиллер и не нравилось, что его жена будет работать на Уиллера, но Рич решил, что в данный момент, вероятно, будет разумнее промолчать. Хотя он не был уверен в том, что сможет поддержать жену в этом ее решении.
Сам Бьюфорд, светловолосый, коротко стриженный бывший морской пехотинец, лишь чуть-чуть утративший военную выправку, подошел к окошку.
– Что вы хотели бы сегодня?
– Я возьму двойной чизбургер, большой пакет картошки фри и большой двойной шоколадный коктейль.
Бьюфорд усмехнулся.
– Плохой день, а?
– И он еще продолжается.
– С вас четыре доллара и сорок пять центов.
Рич открыл бумажник и протянул пятидолларовую купюру. Бьюфорд дал ему сдачу: два четвертака и одну десятицентовую монету.
– Итак, вы действительно думаете, что это вампир?
– Что? – Рич уставился на Бьюфорда.
Тот пожал плечами.
– Слухи.
– Никаких вампиров не существует.
– Ну, даже если они и существуют, у меня здесь достаточно чеснока, чтобы продержаться до утра, – рассмеялся Бьюфорд.
Рич натянуто улыбнулся.
– Послушайте, у меня есть еще несколько дел, так что, когда моя еда будет готова, посигнальте мне. Я буду сидеть в пикапе.
– Я так и сделаю.
Рич медленно пошел к пикапу. Даже Бьюфорд заговорил о вампирах.
Сегодня вечером, после возвращения домой, надо позвонить брату. Им много чего нужно обсудить.
Сью стояла рядом со спортивным залом и разглядывала вестибюль.
Она испытывала странное чувство, снова оказавшись здесь. Сью не возвращалась в школу с выпускного вечера, и, хотя прошло всего два года, теперь ей все показалось уменьшившимся: двери, фонтанчики с питьевой водой, шкафчики… Как будто попала в школу для гномов. Также Сью почувствовала какую-то угрозу, хотя совсем не ожидала, что такое возможно. Для нее школа всегда была убежищем, спокойной гаванью, в которой даже нецивилизованные люди вынуждены были вести себя цивилизованно. Микрообщество, созданное учителями, администраторами и другими обладавшими полномочиями взрослыми, являлось для нее очень приятной средой, резко контрастировавшей с грубым и хаотичным миром за пределами школьных стен.
Но все изменилось. То знакомое общество закрыли на ночь, а когда оно снова открылось, то оказалось вдруг уменьшенной и чуждой пародией на ее прежнее излюбленное место. Сью посмотрела направо на дверь женского туалета, и ее поразило, какая та маленькая. Возможно, это было только ее воображение, но, как и все остальное в этом здании, двери будто съежились и казались подходящими по размеру только для младших классов средней школы.
Сью смотрела прямо вперед. А вот коридоры не съежились – они, казалось, стали длиннее. И темнее.
Девушка поежилась, повернулась и посмотрела на парковку, на которой не было видно других машин, кроме ее собственной. Она снова оглядела коридор. Он выглядел как туннель или пещера, а задернутые шторы напоминали сталактиты, сталагмиты и скальные выступы. Тени перекрывались, создавая иллюзорные формы там, где их на самом деле не было, погружая в полную тьму те места, где уже царил сумрак. Кое-где светили лампы, но их было мало, и они находились на большом расстоянии друг от друга. Сью начала сомневаться: вдруг она неверно прочла расписание занятий и перепутала день? Единственным источником яркого света были уличные фонари на углах зданий, направленные вниз, и отдельные закрытые предохранительной сеткой лампочки, висевшие на потолке коридора очень далеко друг от друга. Свет около шкафчиков не горел, и окна всех классов были темными.
Сью вглядывалась в расписание занятий, которое держала в руке, пытаясь что-нибудь разглядеть в сумраке. Нет, сегодня четвертое число, и занятия должны начинаться именно сегодня.
Почему школа совсем пуста? Почему в ней больше никого нет?
И почему ей так страшно идти по коридору?
Тишина.
Вот основная причина, объяснявшая, почему Сью стояла здесь и не двигалась с места. Тишина. Ни один звук не нарушал абсолютного безмолвия этого места; не было слышно ни голосов, ни звука шагов, будто она находилась в полном вакууме или в склепе. Даже уличный шум, казалось, не мог преодолеть невидимый барьер, окружавший здание школы.
И почему ей так страшно идти по коридору?
Тишина.
Вот основная причина, объяснявшая, почему Сью стояла здесь и не двигалась с места. Тишина. Ни один звук не нарушал абсолютного безмолвия этого места; не было слышно ни голосов, ни звука шагов, будто она находилась в полном вакууме или в склепе. Даже уличный шум, казалось, не мог преодолеть невидимый барьер, окружавший здание школы.
Это было глупо. Она просто тупица. Причина того, что здесь было так темно и тихо, заключалось в том, что вечерние занятия проводились в другом крыле школы. По привычке она приехала на парковку для школьников на южной стороне школьного комплекса. Ей же следовало парковаться на северной стороне, где находилась парковка для преподавателей. Девушке просто было нужно пройти по коридору мимо рядов шкафчиков и классов для старшеклассников, чтобы оказаться там, где ей следовало быть.
Но она не хотела идти по этому коридору.
Сью вглядывалась в темноту. Была ли это игра ее воображения или редкие лампы в коридоре светили сейчас слабее, чем несколько минут назад? И тени изменили свое положение? Девушка кашлянула и сглотнула – ее кашель прогремел в тишине, как ружейный выстрел. Почему она не слышит никаких звуков из других частей городка за пределами школьного комплекса?
Потом она заметила какое-то движение в дальнем конце коридора. Сердце девушки бешено забилось. Черная бесформенная тень пересекла освещенный участок и снова скрылась в сумраке. Сью показалось, что она все еще видит эту черную тень, настолько непроницаемую для света, что та угадывалась даже в темноте, но не могла различить ее форму.
Сью сделала глубокий вдох. Она никогда не боялась темноты, вообще не испытывала обычных детских страхов, но не могла избавиться от ощущения, что кто-то или что-то ожидает ее в дальнем конце коридора. Она ощущала размер существа и его огромный возраст.
Именно этот невообразимый возраст пугал девушку больше всего.
Во рту у нее пересохло, руки дрожали. Она обернулась и выбежала на парковку, направляясь к своей машине. Завозилась с ключами, пытаясь отпереть дверцу. Сью была уверена в том, что если обернется, то увидит, как сзади к ней подбирается большой древний угольно-черный призрак, делающийся все огромнее.
Она наконец нашла нужный ключ и сумела отпереть машину, больно ударившись коленкой о дверцу, когда распахнула ее. Запрыгнула в машину, захлопнула дверцу и только затем осмотрелась.
Она ничего не увидела. Парковка была пуста. Все еще подсознательно опасаясь, что она здесь не одна и что, если что-то с ней случится, никто не услышит ее крика, Сью вставила ключ зажигания, завела мотор и тронулась с места.
Она не понимала, почему оказалась такой глупой, почему сразу не поняла, что парковка была пустой, потому что занятия проводились в другом крыле школы. Сью сказала Джанин и пообещала своим родителям, что будет осторожна, а вместо этого вела себя как полная идиотка.
Она подумала о Мануэле Торресе и попыталась представить, как может выглядеть полностью обескровленное тело старика.
Сью ехала по узкой грунтовой дорожке вокруг школы на парковку для преподавателей. Там был яркий свет, много машин, и студенты маленькими группками шли к своим аудиториям. Она припарковалась рядом с микроавтобусом «додж». Ужас и паника постепенно прошли.
Еще минуту назад Сью была готова бежать к незнакомым людям и кричать, что на них напали монстры. Сейчас, хотя она все еще ощущала страх, глядя на темное южное крыло школы, и не могла забыть о черном, меняющем форму призраке, мысль, будто какой-то монстр прячется в школе, поджидая свою жертву, казалась абсурдным и мелодраматическим продуктом слишком живого воображения. И все же девушка не могла избавиться от ощущения, что совсем недавно ей грозила реальная опасность. Возможно, ей следовало сообщить преподавателю, что она видела нечто подозрительное, прятавшееся в коридоре, чтобы он послал кого-нибудь проверить.
Сью шла вслед за двумя пожилыми женщинами, несшими кисти и альбомы для набросков – очевидно, они записались в класс по рисованию. Около кабинета директора женщины пошли налево, к неспециализированным классным комнатам, а Сью повернула направо.
Она довольно легко нашла аудиторию 211, где у нее в старших классах школы были уроки английского, и вошла. Ей опять все показалось маленьким: столы, классные доски, само помещение. Пока она была здесь единственным студентом. Преподаватель показался ей знакомым. Чисто выбритый мужчина, которому было немного за тридцать, стоял у доски, глядя на пустые ряды столов. Он улыбнулся девушке.
Оба они одновременно посмотрели на стенные часы.
– Еще пять минут, – сказал преподаватель. – Не похоже, что будет слишком много студентов.
Сью вежливо улыбнулась ему и устроилась за столом в середине класса.
Мужчина посмотрел на список, который держал в руке.
– Вы Сьюзен Уинг?
– Да, – кивнула она. – Сью.
– Ну что же, вы единственная, кто записался на этот курс. Было еще два человека в списке, но оба они отказались. Я надеялся, что кто-то еще запишется в последний момент, но что-то непохоже. – Он натянуто улыбнулся. – Журналистика теперь совсем не так популярна, как было после Уотергейта [6].
– Что если никто больше не придет? – спросила Сью.
– Тогда курс отменят. Нам нужно не менее шести человек.
Он снова посмотрел на часы: было без трех минут семь.
– Да, кстати, меня зовут Рич Картер, я редактор «Рио-Верди газетт». Вы можете называть меня Рич.
Вздохнув, Сью посмотрела на свой стол.
– Я очень хотела изучать этот курс.
– А я очень хотел преподавать его. Мне нужен дополнительный заработок.
– Мне нужно пройти дополнительно несколько курсов. Я хочу сдать их в колледже Пуэбло, а потом перевестись в Университет Южной Аризоны, но подходящих курсов предлагают мало.
Рич прошел по центральному проходу к двери, выглянул в коридор и посмотрел в оба его конца. Снова взглянул на часы.
– Семь. Не думаю, что кто-то еще придет.
Сью встала.
– Вы проходили раньше какие-то другие курсы, связанные с журналистикой? Работали в школьной газете или у вас был какой-то другой опыт?
Сью отрицательно покачала головой.
– Что же, вам нужны любые зачетные курсы или вас действительно интересует журналистика?
– И то, и другое.
– Причина, по которой я вас спросил, заключается в том, что я могу дать вам возможность получить реальный журналистский опыт. Вы сумеете одним выстрелом убить сразу двух зайцев. От меня только что ушел один из моих репортеров, и мне нужна замена. Вам нужно будет набирать тексты, верстать их, вы познакомитесь со спецификой газетного бизнеса. Конечно, вы будете работать неполный рабочий день, и я буду платить вам сдельно. Повременно или за определенный объем текста – как вам будет выгоднее.
– А я получу зачет за этот курс?
Рич рассмеялся.
– Конечно. Я поговорю с деканом. Мы назовем это «самостоятельными занятиями» или как-то еще в этом роде.
– Спасибо.
– Если не сочтете это бесцеремонным, можно мне спросить, почему вы не поступили в один из двухгодичных общественных колледжей в долине Колорадо? Немного странно ждать, пока колледж в Пуэбло предложит зачетные курсы. Возможно, вам придется ждать несколько лет.
Сью покраснела.
– У меня нет выбора. Мы не сможем позволить себе ничего другого.
Рич кивнул.
– Я вас понял. – Он внимательно посмотрел на нее. – Вы ведь работаете в том китайском ресторане?
– Он принадлежит моей семье, – призналась Сью.
– Так я и думал.
Рич вырвал лист бумаги из своего блокнота и что-то написал на нем.
– Вот, – сказал он, протянув ей этот листок. – Это номер телефона газеты. Позвоните мне завтра утром около десяти, и мы все уладим.
– Хорошо.
– Тогда мы поговорим завтра.
Сью направилась к двери, но потом увидела, что на улице совсем темно по сравнению с освещенным классом. Девушка обернулась к Ричу.
– Вы тоже уходите?
Он отрицательно покачал головой.
– Я должен оставаться здесь до семи двадцати, на тот случай, если кто-то все же придет.
– Ну, тогда увидимся завтра. – Сью сглотнула – ее сердце сильно стучало, и заставила себя выйти в коридор.
На улице было не так уж страшно. В других классах горел свет, и на парковке было много опоздавших студентов и преподавателей. Она бросила взгляд на темное крыло школы, и у нее по рукам снова побежали мурашки. Теперь, как ей казалось, было бы глупо пытаться рассказывать кому-либо о том, что она видела, или даже намекать на это, но страх у нее еще не прошел.
Сью побежала по освещенной парковке к своему «универсалу».
Она так и не смогла успокоиться, пока здание школы не пропало из зеркала заднего вида.
Пастор Уиллер не спал, когда Иисус появился во второй раз.
Вечером Клэн вышел в вестибюль, чтобы запереть двери церкви, когда почувствовал легкое изменение качества воздуха. Казалось, что вдруг стало легче дышать; он почувствовал себя легким, открытым, будто освободился разом от своих проблем и всего негатива, будто раскрылся весь его потенциал и мысли потекли свободно, без всяких помех.