"Nonsense, my good fellow! There's nothing the matter with me. It's all your own imagination." "Trath, masther, yez arr mistaken. If there's anything asthray wid me imaginashun, fhwat is it that's gone wrong wid your own? That is, whin yez arr aslape-which aren't often av late." "When I'm
asleep! What do you mean, Phelim?" "What div I
mane? Fwhy, that wheniver yez close your eyes an think yez are sleepin', ye begin palaverin', as if a preast was confessin' ye!" "Ah! Is that so? What have you heard me say?" "Not much, masther, that I cud make sinse out av. Yez be always tryin' to pronounce a big name that appares to have no indin', though it begins wid a point!" "A name! What name?" "Sowl! I kyan't till ye exakly. It's too long for me to remimber, seein' that my edicashun was intirely neglicted. But there's another name that yez phut before it; an that I kyan tell ye. It's a wuman's name, though it's not common in the owld counthry. It's Looaze that ye say, Masther Maurice; an then comes the point." "Ah!" interrupted the young Irishman, evidently not caring to converse longer on the subject. "Some name I may have heard-somewhere, accidentally. One does have such strange ideas in dreams!" "Trath! yez spake the truth there; for in your drames, masther, ye talk about a purty girl lookin' out av a carriage wid curtains to it, an tellin' her to close them agaynst some danger that yez are going to save her from." "I wonder what puts such nonsense into my head?" "I wondher meself," rejoined Phelim, fixing his eyes upon his young master with a stealthy but scrutinising look. "Shure," he continued, "if I may make bowld to axe the quistyun-shure, Masther Maurice, yez haven't been makin' a Judy Fitzsummon's mother av yerself, an fallin' in love wid wan of these Yankee weemen out hare? Och an-an-ee! that wud be a misforthune; an thwat wud she say-the purty colleen wid the goodlen hair an blue eyes, that lives not twinty miles from Ballyballagh?" "Poh, poh! Phelim! you're taking leave of your senses, I fear." "Trath, masther, I aren't; but I know somethin' I wud like to take lave av." "What is that? Not me, I hope?" "You, alannah? Niver! It's Tixas I mane. I'd like to take lave of that; an you goin' along wid me back to the owld sad. Arrah, now, fhwat's the use av yer stayin' here, wastin' the best part av yer days in doin' nothin'? Shure yez don't make more than a bare livin' by the horse-catchin'; an if yez did, what mathers it? Yer owld aunt at Castle Ballagh can't howld out much longer; an when she's did, the bewtiful demane 'll be yours, spite av the dhirty way she's thratin' ye. Shure the property's got a tail to it; an not a mother's son av them can kape ye out av it!" "Ha! ha! ha!" laughed the young Irishman: "you're quite a lawyer, Phelim. What a first-rate attorney you'd have made!
-- Глупости, дружок! Тебе всегда что-нибудь мерещится.
But come! You forget that I haven't tasted food since morning. Дай-ка лучше мне закусить. Не забывай, что я с утра ничего не ел. What have you got in the larder?" Что у тебя найдется в кладовой? "Trath! there's no great stock, masther. -- Признаться, у нас запасы невелики. Yez haven't laid in anythin' for the three days yez hiv been afther spotty. Ведь за те три дня, что вы ловили этого мустанга, ничего не прибавилось. There's only the cowld venison an the corn-bread. Есть немного холодной оленины и кукурузного хлеба. If yez like I'll phut the venison in the pat, an make a hash av it." Если желаете, я разогрею мясо в горшке. "Yes, do so. I can wait." -- Хорошо, я могу подождать. "Won't yez wait betther afther tastin' a dhrap av the crayther?" -- А не легче ли вам будет ждать, если вы сначала смочите горло этим снадобьем? "True-let me have it." -- Что ж, я не прочь. "Will yez take it nate, or with a little wather? -- Чистого или с водой? Trath! it won't carry much av that same." -- Стакан грога. "A glass of grog-draw the water fresh from the stream." Только принеси холодной воды из ручья. Phelim took hold of the silver drinking-cup, and was about stepping outside, when a growl from Tara, accompanied by a start, and followed by a rush across the floor, caused the servitor to approach the door with a certain degree of caution. Фелим взял серебряный кубок и уже собрался было идти, как вдруг Тара с громким лаем бросилась к двери. Фелим с некоторой опаской направился к выходу. The barking of the dog soon subsided into a series of joyful whimperings, which told that he had been gratified by the sight of some old acquaintance. Лай собаки сменился радостным повизгиванием, как будто она приветствовала старого друга. "It's owld Zeb Stump," said Phelim, first peeping out, and then stepping boldly forth-with the double design of greeting the new-comer, and executing the order he had received from his master. -- Это старый Зеб Стумп,-- сказал Фелим, выглянув за дверь, и спокойно вышел. У него было два намерения: во-первых, приветствовать гостя и, во-вторых, выполнить приказание хозяина. The individual, who had thus freely presented himself in front of the mustanger's cabin, was as unlike either of its occupants, as one from the other. Человек, который появился у дверей хижины, был так же не похож ни на одного из ее обитателей, как и они друг на друга. He stood fall six feet high, in a pair of tall boots, fabricated out of tanned alligator skin; into the ample tops of which were thrust the bottoms of his pantaloons-the latter being of woollen homespun, that had been dyed with "dog-wood ooze," but was now of a simple dirt colour. Ростом он был не меньше шести футов. На нем были сапоги из дубленой кожи аллигатора; в широкие голенища были заправлены штаны из домотканой шерсти, когда-то покрашенные в соке кизила, но теперь уже потерявшие от грязи свой цвет. A deerskin under shirt, without any other, covered his breast and shoulders; over which was a "blanket coat," that had once been green, long since gone to a greenish yellow, with most of the wool worn off. Прямо на тело была надета рубашка из оленьей кожи, а поверх нее -- выцветшая зеленая куртка, сшитая из байкового одеяла с вытертым ворсом. There was no other garment to be seen: a slouch felt hat, of greyish colour, badly battered, completing the simple, and somewhat scant, collection of his wardrobe. Сильно потрепанная порыжевшая войлочная шляпа дополняла его скромный костюм. He was equipped in the style of a backwoods hunter, of the true Daniel Boone breed: bullet-pouch, and large crescent-shaped powder-horn, both suspended by shoulder-straps, hanging under the right arm; a waist-belt of thick leather keeping his coat closed and sustaining a skin sheath, from which protruded the rough stag-horn handle of a long-bladed knife. Снаряжение Зеба Стумпа было обычным для лесных охотников Северной Америки. Сумка с пулями и большой, изогнутый серпом рог для пороха были подвешены с правой стороны на ремешке, перекинутом через плечо; куртка была перехвачена широким кожаным поясом; на нем висели кожаные ножны, из которых высовывалась грубая рукоятка большого охотничьего ножа, сделанная из оленьего рога. He did not affect either mocassins, leggings, nor the caped and fringed tunic shirt of dressed deerskin worn by most Texan hunters. В отличие от большинства техасских охотников, он никогда не носил ни мокасин, ни гетр, ни длинной рубахи из оленьей кожи, отороченной бахромой. There was no embroidery upon his coarse clothing, no carving upon his accoutrements or weapons, nothing in his tout ensemble intended as ornamental. На его скромной одежде не было вышивки, на охотничьем снаряжении -- украшений. Everything was plain almost to rudeness: as if dictated by a spirit that despised "fanfaron." Все просто, почти невзрачно, как будто Зеб осуждал всякое франтовство. Even the rifle, his reliable weapon-the chief tool of his trade-looked like a rounded bar of iron, with a piece of brown unpolished wood at the end, forming its stock; stock and barrel, when the butt rested on the ground, reaching up to the level of his shoulder. Даже ружье -- его верное оружие, главное орудие его ремесла -- выглядело, как длинный брусок железа, прикрепленный к неотполированной коричневой деревяшке. Когда хозяин ставил ружье на землю, то дуло доходило ему до плеча. The individual thus clothed and equipped was apparently about fifty years of age, with a complexion inclining to dark, and features that, at first sight, exhibited a grave aspect. Охотнику, одежду и оружие которого мы только что описали, было на вид лет пятьдесят. Кожа у него была смуглая, а черты лица на первый взгляд казались суровыми. On close scrutiny, however, could be detected an underlying stratum of quiet humour; and in the twinkle of a small greyish eye there was evidence that its owner could keenly relish a joke, or, at times, perpetrate one. Однако, приглядевшись, вы начинали чувствовать, что этот человек не лишен спокойного юмора. Лукавый огонек в его маленьких серых глазах говорил о том, что старый охотник ценит хорошую шутку и сам не прочь пошутить. The Irishman had pronounced his name: it was Zebulon Stump, or "Old Zeb Stump," as he was better known to the very limited circle of his acquaintances. Фелим уже упомянул его имя: это был Зебулон Стумп, или Старый Зеб Стумп, как его называли в узком кругу знакомых. Когда его спрашивали, откуда он родом, он всегда отвечал: "Kaintuck, by birth an raisin',"-as he would have described himself, if asked the country of his nativity-he had passed the early part of his life among the primeval forests of the Lower Mississippi-his sole calling that of a hunter; and now, at a later period, he was performing the same m?tier in the wilds of south-western Texas. "Кентуккиец по рождению и воспитанию". Зеб Стумп родился и вырос в штате Кентукки и провел свою молодость среди девственных лесов нижней Миссисипи, занимаясь исключительно охотой. Теперь, на склоне лет, он продолжал это же занятие, но уже в дебрях юго-западного Техаса. The behaviour of the staghound, as it bounded before him, exhibiting a series of canine welcomes, told of a friendly acquaintance between Zeb Stump and Maurice the mustanger. Тара прыгала и всячески по-собачьи приветствовала старого охотника; сразу было видно, что Зеб Стумп и ее хозяин -- приятели. "Evenin'!" laconically saluted Zeb, as his tail figure shadowed the cabin door. -- Здорово! -- лаконично сказал Зеб, загораживая дверь хижины своей могучей фигурой. "Good evening', Mr Stump!" rejoined the owner of the hut, rising to receive him. "Step inside, and take a seat!" -- Здравствуйте, мистер Стумп! -- ответил мустангер, вставая навстречу гостю.-- Заходите и садитесь. The hunter accepted the invitation; and, making a single stride across the floor, after some awkward manoeuvring, succeeded in planting himself on the stool lately occupied by Phelim. Охотник не заставил себя просить -- он перешагнул порог и, неуклюже повернувшись, уселся на неустойчивом табурете, на котором раньше сидел Фелим. The lowness of the seat brought his knees upon a level with his chin, the tall rifle rising like a pikestaff several feet above his head. Сиденье было таким низким, что колени Стумпа очутились почти на уровне его подбородка, а длинный ствол ружья, словно пика, возвышался на несколько футов над головой. "Durn stools, anyhow!" muttered he, evidently dissatisfied with the posture; "an' churs, too, for thet matter. -- Черт бы побрал эти табуретки, -- заворчал он, явно недовольный таким положением,-- да и вообще все стулья! I likes to plant my starn upon a log: thur ye've got somethin' under ye as ain't like to guv way." На что лучше бревно, чувствуешь по крайней мере, что оно под тобой не проломится. "Try that," said his host, pointing to the leathern portmanteau in the corner: "you'll find it a firmer seat." -- Садитесь сюда,-- сказал хозяин, указывая на кожаный чемодан в углу.-- Он понадежней. Old Zeb, adopting the suggestion, unfolded the zigzag of his colossal carcase, and transferred it to the trunk. Старый Зеб не заставил себя уговаривать, встал, выпрямился во весь рост и пересел на чемодан. "On foot, Mr Stump, as usual?" -- Пешком, мистер Стумп, как всегда? "No: I got my old critter out thur, tied to a saplin'. -- Нет, со мной кляча; я привязал ее к дереву. I wa'n't a huntin'." Я не охотился. "You never hunt on horseback, I believe?" -- Вы, кажется, никогда не охотитесь верхом, не правда ли? "I shed be a greenhorn if I dud. -- Что я, дурак? Anybody as goes huntin' a hossback must be a durnation fool!" Те, кто охотится верхом на лошади, круглые дураки. "But it's the universal fashion in Texas!" -- Но ведь в Техасе все так делают. "Univarsal or no, it air a fool's fashion-a durned lazy fool's fashion! -- Все или не все, но это дурацкий обычай, обычай ленивых дураков. I kill more meat in one day afut, then I ked in a hul week wi' a hoss atween my legs. На своих двоих я подстрелю больше дичи за один день, чем верхом за целую неделю. I don't misdoubt that a hoss air the best thing for you-bein' as yur game's entire different. But when ye go arter baar, or deer, or turkey eyther, ye won't see much o' them, trampin' about through the timmer a hossback, an scarrin' everythin' es hes got ears 'ithin the circuit o' a mile. As for hosses, I shodn't be bothered wi' ne'er a one no how, ef twa'n't for packin' the meat: thet's why I keep my ole maar." Конечно, для вас лошадь необходима, у вас дичь другая; но ежели выслеживать медведя, оленя или дикого индюка, то на лошади их всех распугаешь. Свою старую кобылу я держу только для того, чтобы перевозить на ней добычу. "She's outside, you say? -- Вы говорите, она тут? Let Phelim take her round to the shed. Фелим поставит ее под навес. You'll stay all night?" Ведь вы переночуете у нас? "I kim for that purpiss. -- По правде сказать, я с этим намерением и приехал. But ye needn't trouble about the maar: she air hitched safe enuf. О моей лошади не беспокойтесь: она хорошо привязана. I'll let her out on the laryitt, afore I take to grass." Позже я ее пущу на пастбище. "You'll have something to eat? -- Не хотите ли закусить? Phelim was just getting supper ready. Фелим как раз готовит ужин. I'm sorry I can't offer you anything very dainty-some hash of venison." К сожалению, ничего, кроме оленины, ее могу вам предложить. "Nothin' better 'n good deermeat, 'ceptin it be baar; but I like both done over the coals. -- Что может быть лучше хорошей оленины! Разве что медвежатина... Только эту дичь надо хорошенько поджаривать на горячих угольях. Maybe I can help ye to some'at thet'll make a roast. Давайте я помогу стряпать... Mister Pheelum, ef ye don't mind steppin' to whar my critter air hitched, ye'll find a gobbler hangin' over the horn o' the seddle. I shot the bird as I war comin' up the crik." Мистер Фелим, сходите-ка к моей кляче и принесите индейку -- она привязана к луке седла; я подстрелил ее по дороге. "Oh, that is rare good fortune! Our larder has got very low-quite out, in truth. -- Чудесно! -- воскликнул мустангер.-- Наши запасы совсем истощились. I've been so occupied, for the last three days, in chasing a very curious mustang, that I never thought of taking my gun with me. Последние три дня я охотился за одним редкостным мустангом и не брал с собой ружья. Phelim and I, and Tara, too, had got to the edge of starvation." Фелим и я, да и Тара тоже, совсем изголодались за это время. "Whet sort o' a mustang?" inquired the hunter, in a tone that betrayed interest, and without appearing to notice the final remark. -- А что это за мустанг? -- с интересом спросил охотник, не обращая никакого внимания на последнее замечание. "A mare; with white spots on a dark chocolate ground-a splendid creature!" -- Темно-шоколадная кобыла с белыми пятнами. Прекрасная лошадь! "Durn it, young fellur! thet air's the very bizness thet's brung me over to ye." -- Черт побери, парень! Да ведь это как раз то дело, которое и привело меня сюда! "Indeed!" -- Правда? "I've seed that mustang-maar, ye say it air, though I kedn't tell, as she'd niver let me 'ithin hef a mile o' her. -- Я видел этого мустанга. Кобыла, вы говорите? Этого я не знал, она ни разу не подпустила меня к себе ближе чем на полмили. I've seed her several times out on the purayra, an I jest wanted ye to go arter her. Я видел ее несколько раз в прерии и решил, что вам стоит ее изловить. I'll tell ye why. И вот почему. I've been to the Leeona settlements since I seed you last, and since I seed her too. После того как мы с вами в последний раз виделись, я был на Леоне. Wal, theer hev kum thur a man as I knowed on the Mississippi. Туда приехал один человек, которого я знавал еще на Миссисипи. He air a rich planter, as used to keep up the tallest kind o' doin's, 'specially in the feestin' way. Это богатый плантатор; он жил на широкую ногу. Many's the jeint o' deermeat, and many's the turkey-gobbler this hyur coon hes surplied for his table. Немало оленей и индюков поставлял я ему. His name air Peintdexter." Его зовут Пойндекстер. "Poindexter?" -- Пойндекстер? "Thet air the name-one o' the best known on the Mississippi from Orleens to Saint Looey. -- Да. Это имя знают все на берегах Миссисипи -- от Орлеана до Сент-Луиса. He war rich then; an, I reck'n, ain't poor now-seein' as he's brought about a hunderd niggers along wi' him. Тогда он был богат; да и теперь, видно, не беден, так как привел с собой добрую сотню негров. Beside, thur's a nephew o' hisn, by name Calhoun. He's got the dollars, an nothin' to do wi' 'em but lend 'em to his uncle-the which, for a sartin reezun, I think he will. Кроме того, с ним приехал племянник, по имени Колхаун, у которого водятся деньжата, и делать парню с ними нечего, разве что отдать своему дядюшке взаймы; и отдаст -- правда, не без задней мысли: парень себе на уме. Now, young fellur, I'll tell ye why I wanted to see you. Теперь я скажу, что привело меня к вам. Thet 'ere planter hev got a darter, as air dead bent upon hossflesh. У этого плантатора есть дочка, большая охотница до лошадей. She used to ride the skittishest kind o' cattle in Loozeyanner, whar they lived. В Луизиане она ездила на самых бешеных, каких только можно было найти. She heern me tellin' the old 'un 'bout the spotted mustang; and nothin' would content her thur and then, till he promised he'd offer a big price for catchin' the critter. Она услышала, как я рассказывал старику о крапчатом мустанге, и не давала отцу покоя, пока он не обещал ей, что не пожалеет денег за эту лошадь. He sayed he'd give a kupple o' hunderd dollars for the anymal, ef 'twur anythin like what I sayed it wur. Он сказал, что даст двести долларов. In coorse, I knowed thet 'ud send all the mustangers in the settlement straight custrut arter it; so, sayin' nuthin' to nobody, I kim over hyur, fast as my ole maar 'ud fetch me. Конечно, все здешние мустангеры, как только об этом узнают, сейчас же погонятся за лошадкой; и вот, не сказав никому ни слова, я поскакал сюда на своей старой кобыле. You grup thet 'ere spotty, an Zeb Stump 'll go yur bail ye'll grab them two hunderd dollars." Поймайте крапчатую -- и двести долларов будут у вас в кармане! Зеб Стумп ручается за это. "Will you step this way, Mr Stump?" said the young Irishman, rising from his stool, and proceeding in the direction of the door. -- Не пройдете ли вы со мной, мистер Стумп? -сказал молодой ирландец, вставая с табурета и направляясь к двери. The hunter followed, not without showing some surprise at the abrupt invitation. Охотник пошел за ним, несколько удивленный неожиданным приглашением. Maurice conducted his visitor round to the rear of the cabin; and, pointing into the shed, inquired- Морис повел своего гостя к навесу и спросил: "Does that look anything like the mustang you've been speaking of?" -- Похожа эта лошадь на того мустанга, о котором вы говорили, мистер Стумп? "Dog-gone my cats, ef 'taint the eyedenticul same! -- Провались я на месте, если это не он! Grupped already! Уже пойман! Two hunderd dollars, easy as slidin' down a barked saplin'! Тебе повезло, парень,--двести долларов как с неба свалились. Young fellur, yur in luck: two hunderd, slick sure!-and durn me, ef the anymal ain't worth every cent o' the money! Черт побери, ведь она стоит каждого цента этих денег! Geehosofat! what a putty beest it air! Ну и красивая же скотина! Won't Miss Peintdexter be pleezed! It'll turn that young critter 'most crazy!" Вот будет радость для мисс Пойндекстер! Chapter Seven. Nocturnal Annoyances. Глава VII. БЕСПОКОЙНАЯ НОЧЬ The unexpected discovery, that his purpose had been already anticipated by the capture of the spotted mustang, raised the spirits of the old hunter to a high pitch of excitement. Узнав, что крапчатый мустанг уже пойман, старый охотник пришел в прекрасное расположение духа. They were further elevated by a portion of the contents of the demijohn, which held out beyond Phelim's expectations: giving all hands an appetising "nip" before attacking the roast turkey, with another go each to wash it down, and several more to accompany the post-cenal pipe. Его настроение стало еще лучше благодаря содержимому бутыли, в которой, вопреки опасениям Фелима, нашлось каждому "по глотку" для аппетита перед индейкой, потом по второму, чтобы запить ее, и еще по нескольку за трубкой. While this was being indulged in, a conversation was carried on; the themes being those that all prairie men delight to talk about: Indian and hunter lore. Оживленная беседа за ужином -- по обычаю жителей прерии -- касалась главным образом индейцев и случаев на охоте. As Zeb Stump was a sort of living encyclopaedia of the latter, he was allowed to do most of the talking; and he did it in such a fashion as to draw many a wondering ejaculation, from the tongue of the astonished Galwegian. Поскольку Зеб Стумп был своего рода ходячей охотничьей энциклопедией, не мудрено, что он говорил больше всех и рассказывал такие истории, что Фелим ахал от изумления. Long before midnight, however, the conversation was brought to a close. Однако беседа прекратилась еще задолго до полуночи. Perhaps the empty demijohn was, as much as anything else, the monitor that urged their retiring to rest; though there was another and more creditable reason. Возможно, что опорожненная бутыль заставила собеседников подумать об отдыхе; но была и другая, более правдоподобная причина. On the morrow, the mustanger intended to start for the Settlements; and it was necessary that all should be astir at an early hour, to make preparation for the journey. Наутро мустангер собирался отправиться на Леону, и всем им предстояло рано встать, чтобы приготовиться к путешествию. The wild horses, as yet but slightly tamed, had to be strung together, to secure against their escaping by the way; and many other matters required attending to previous to departure. Дикие лошади еще не были приручены, и их нужно было связать друг с другом, чтобы они в пути не разбежались; и еще много всяких хлопот предстояло до отъезда. The hunter had already tethered out his "ole maar"-as he designated the sorry specimen of horseflesh he was occasionally accustomed to bestride-and had brought back with him an old yellowish blanket, which was all he ever used for a bed. Охотник привязал свою кобылу на длинную веревку, чтобы она могла пастись, и вернулся в хижину со старым пожелтевшим одеялом, которое обычно служило ему постелью. "You may take my bedstead," said his courteous host; "I can lay myself on a skin along the floor." -- Ложитесь на мою кровать,--любезно предложил ему хозяин,-- а я постелю себе на полу лошадиную шкуру. "No," responded the guest; "none o' yer shelves for Zeb Stump to sleep on. -- Нет,-- ответил гость.-- Ни одна из ваших полочек не годится Зебу Стумпу для спанья. I prefer the solid groun'. I kin sleep sounder on it; an bus-sides, thur's no fear o' fallin' over." Я предпочитаю землю -- на ней и спится лучше и никуда не свалишься. "If you prefer it, then, take the floor. Here's the best place. I'll spread a hide for you." -- Если вам так нравится, ложитесь на полу; вот здесь будет хорошо, я дам вам шкуру. "Young fellur, don't you do anythin' o' the sort; ye'll only be wastin' yur time. -- Не тратьте зря времени, молодой человек. This child don't sleep on no floors. Я не привык спать на полу. His bed air the green grass o' the purayra." Моя постель -- зеленая трава прерии. "What! you're not going to sleep outside?" inquired the mustanger in some surprise-seeing that his guest, with the old blanket over his arm, was making for the door. -- Не собираетесь же вы спать под открытым небом?! -- воскликнул изумленный мустангер, увидя, что гость с перекинутым через плечо одеялом направляется к выходу. "I ain't agoin' to do anythin' else." -- Вот именно собираюсь. "Why, the night is freezing cold-almost as chilly as a norther!" -- Но послушайте, ведь ночь очень холодная, вы продрогнете, как во время норда. "Durn that! -- Пустяки. It air better to stan' a leetle chillishness, than a feelin' o' suffercation-which last I wud sartintly hev to go through ef I slep inside o' a house." Лучше продрогнуть, чем спать в духоте под крышей. "Surely you are jesting, Mr Stump?" -- Вы шутите, мистер Стумп? "Young fellur!" emphatically rejoined the hunter, without making direct reply to the question. "It air now nigh all o' six yeer since Zeb Stump hev stretched his ole karkiss under a roof. -- Молодой человек! -- торжественно сказал охотник. -- Зеб Стумп за последние шесть лет ни разу не проводил ночь под крышей. I oncest used to hev a sort o' a house in the hollow o' a sycamore-tree. Когда-то у меня было что-то вроде дома -- дупло старой смоковницы. That wur on the Massissippi, when my ole ooman wur alive, an I kep up the 'stablishment to 'commerdate her. Arter she went under, I moved into Loozeyanny; an then arterward kim out hyur. Since then the blue sky o' Texas hev been my only kiver, eyther wakin' or sleepin'." Это было на Миссисипи, когда еще моя старуха была жива; я завел это жилище ради нее; когда она умерла, я перебрался сначала в Луизиану, а потом сюда. С тех пор моя единственная крыша и днем и ночью -- синее небо Техаса. "If you prefer to lie outside-" -- Если вы предпочитаете спать снаружи... "I prefar it," laconically rejoined the hunter, at the same time stalking over the threshold, and gliding out upon the little lawn that lay between the cabin and the creek. -- Да, предпочитаю,-- коротко ответил охотник, переступая порог и направляясь к лужайке, расстилавшейся между хижиной и речкой. His old blanket was not the only thing he carried along with him. Beside it, hanging over his arm, could be seen some six or seven yards of a horsehair rope. С ним было не только его старое одеяло -- на руке у него висело кабриэсто -- веревка ярдов в семь длиной, сплетенная из конского волоса. It was a piece of a cabriesto-usually employed for tethering horses-though it was not for this purpose it was now to be used. Обычно ее употребляли для того, чтобы привязывать лошадь на пастбище, но сейчас она предназначалась для другой цели. Having carefully scrutinised the grass within a circumference of several feet in diameter-which a shining moon enabled him to do-he laid the rope with like care around the spot examined, shaping it into a sort of irregular ellipse. Внимательно осмотрев освещенную луной траву, он тщательно уложил на земле веревку, окружив ею пространство диаметром в несколько футов. Stepping inside this, and wrapping the old blanket around him, he quietly let himself down into a recumbent position. In an instant after he appeared to be asleep. Перешагнув через веревку, он завернулся в одеяло, спокойно улегся и через минуту, казалось, уже спал. And he was asleep, as his strong breathing testified: for Zeb Stump, with a hale constitution and a quiet conscience, had only to summon sleep, and it came. He was not permitted long to indulge his repose without interruption. Судя по его громкому дыханию, он, должно быть, на самом деле спал. Зеб Ступм благодаря крепкому здоровью и спокойной совести всегда засыпал сразу. Однако отдыхать ему пришлось недолго. A pair of wondering eyes had watched his every movement-the eyes of Phelim O'Neal. Пара удивленных глаз следила за каждым его движением: это были глаза Фелима О'Нила. "Mother av Mozis!" muttered the Galwegian; "fwhat can be the manin' av the owld chap's surroundin' himself wid the rope?" -- Святой Патрик,-- прошептал он,-- для чего это старик огородился веревкой? The Irishman's curiosity for a while struggled with his courtesy, but at length overcame it; and just as the slumberer delivered his third snore, he stole towards him, shook him out of his sleep, and propounded a question based upon the one he had already put to himself. Любопытство ирландца некоторое время боролось с чувством вежливости, но потом первое взяло верх; едва лишь охотник захрапел, как Фелим подкрался к нему и стал его трясти, чтобы получить ответ на заинтересовавший его вопрос. "Durn ye for a Irish donkey!" exclaimed Stump, in evident displeasure at being disturbed; "ye made me think it war mornin'! -- Будь ты проклят, ирландский осел! -воскликнул Стумп с явным неудовольствием.-- Я думал, что уже утро... What do I put the rope roun' me for? Для чего я кладу вокруг себя веревку? What else wud it be for, but to keep off the varmints!" Для чего же еще, как не для того, чтобы оградить себя от всяких гадов? "What varmints, Misther Stump? -- От каких гадов, мистер Стумп? Snakes, div yez mane?" От змей, что ли? "Snakes in coorse. -- Ну конечно, от змей, черт бы тебя побрал! Durn ye, go to your bed!" Отправляйся-ка спать. Notwithstanding the sharp rebuke, Phelim returned to the cabin apparently in high glee. Несмотря на то, что его обругали, Фелим вернулся в хижину очень довольный. If there was anything in Texas, "barrin' an above the Indyins themselves," as he used to say, "that kept him from slapin', it was them vinamous sarpints. "Если не считать индейцев, хуже всего в Техасе ядовитые змеи,-- ворчал он, разговаривая сам с собой.-- Я еще ни разу не выспался как следует с тех пор, как сюда попал. He hadn't had a good night's rest, iver since he'd been in the counthry for thinkin' av the ugly vipers, or dhramin' about thim. Вечно только и думаешь о них или видишь их во сне. What a pity Saint Pathrick hadn't paid Tixas a visit before goin' to grace!" Phelim in his remote residence, isolated as he had been from all intercourse, had never before witnessed the trick of the cabriesto. Как жаль, что Святой Патрик не посетил Техас, прежде чем отправился на тот свет! "17 Фелим, живя в уединенной хижине, мало с кем встречался и потому не знал о магических свойствах веревки из конского волоса. He was not slow to avail himself of the knowledge thus acquired. Он не замедлил использовать приобретенные знания. Returning to the cabin, and creeping stealthily inside-as if not wishing to wake his master, already asleep-he was seen to take a cabriesto from its peg; and then going forth again, he carried the long rope around the stockade walls-paying it out as he proceeded. Прокравшись тихонько в дом, чтобы не разбудить заснувшего хозяина, Фелим снял висевшую на стене веревку; затем снова вышел за дверь и выложил ее кольцом вокруг стен, постепенно разматывая на ходу. Having completed the circumvallation, he re-entered the hut; as he stepped over the threshold, muttering to himself- Закончив эту процедуру, ирландец переступил порог хижины, шепча: "Sowl! Phalim O'Nale, you'll slape sound for this night, spite ov all the snakes in Tixas!" -- Наконец-то Фелим О' Нил будет спать спокойно, сколько бы ни было змей в Техасе! For some minutes after Phelim's soliloquy, a profound stillness reigned around the hut of the mustanger. После этого монолога в хижине водворилась полная тишина. There was like silence inside; for the countryman of Saint Patrick, no longer apprehensive on the score of reptile intruders, had fallen asleep, almost on the moment of his sinking down upon his spread horse-skin. Земляк Святого Патрика, не боясь больше вторжения пресмыкающихся, моментально заснул, растянувшись на лошадиной шкуре. For a while it seemed as if everybody was in the enjoyment of perfect repose, Tara and the captive steeds included. Некоторое время казалось, что все наслаждаются полным отдыхом, включая Тару и пойманных мустангов. The only sound heard was that made by Zeb Stump's "maar," close by cropping the sweet grama grass. Тишину нарушала только старая кобыла Стумпа, которая все еще щипала сочную траву на пастбище. Presently, however, it might have been perceived that the old hunter was himself stirring. Скоро, однако, обнаружилось, что старый охотник не спит. Instead of lying still in the recumbent attitude to which he had consigned himself, he could be seen shifting from side to side, as if some feverish thought was keeping him awake. Он ворочался с боку на бок, как будто какая-то беспокойная мысль лишила его сна. After repeating this movement some half-score of times, he at length raised himself into a sitting posture, and looked discontentedly around. Перевернувшись раз десять, Зеб сел и недовольно посмотрел вокруг. "Dod-rot his ignorance and imperence-the Irish cuss!" were the words that came hissing through his teeth. "He's spoilt my night's rest, durn him! 'Twould sarve him 'bout right to drag him out, an giv him a duckin' in the crik. -- Черт бы побрал этого нахального ирландского дурня! -- процедил он сквозь зубы.-- Разогнал мне сон, проклятый! Надо бы его вытащить и швырнуть в речку, чтобы проучить. Dog-goned ef I don't feel 'clined torst doin' it; only I don't like to displeeze the other Irish, who air a somebody. Руки так и чешутся! Я этого не сделаю только из уважения к его хозяину... Possible I don't git a wink o' sleep till mornin'." Наверно, я так и не усну до утра. Having delivered himself of this peevish soliloquy, the hunter once more drew the blanket around his body, and returned to the horizontal position. При этих словах охотник еще раз завернулся в одеяло и снова лег. Not to sleep, however; as was testified by the tossing and fidgeting that followed-terminated by his again raising himself into a sitting posture. A soliloquy, very similar to his former one, once more proceeded from his lips; this time the threat of ducking Phelim in the creek being expressed with a more emphatic accent of determination. He appeared to be wavering, as to whether he should carry the design into execution, when an object coming under his eye gave a new turn to his thoughts. Однако уснуть ему не удалось: он ерзал, ворочался с боку на бок; наконец опять сел и заговорил сам с собой. На этот раз угроза выкупать Фелима в ручье прозвучала более определенно и решительно. Казалось, охотник еще колебался, когда он вдруг заметил что-то, изменившее ход его мыслей. On the ground, not twenty feet from where he sate, a long thin body was seen gliding over the grass. Its serpent shape, and smooth lubricated skin-reflecting the silvery light of the moon-rendered the reptile easy of identification. Футах в двадцати от того места, где он сидел, по траве скользило длинное тонкое тело; в его блестящей чешуе отражались серебристые лучи месяца, и пресмыкающееся нетрудно было определить. "Snake!" mutteringly exclaimed he, as his eye rested upon the reptilian form. "Wonder what sort it air, slickerin' aboout hyur at this time o' the night? -- Змея! -- шепотом произнес Зеб, когда его глаза остановились на пресмыкающемся.--Любопытно, какая это ползает здесь по ночам... It air too large for a rattle; though thur air some in these parts most as big as it. Слишком велика для гремучки; правда, в этих краях встречаются гремучие змеи почти такой же величины. But it air too clur i' the colour, an thin about the belly, for ole rattle-tail! Но у этой слишком светла чешуя, да и тонка она телом для гремучей. No; 'tain't one o' them. Нет, это не она... Hah-now I ree-cog-nise the varmint! А-а, теперь я узнаю гадину! It air a chicken, out on the sarch arter eggs, I reck'n! Это "курочка" ищет яйца. Durn the thing! it air comin' torst me, straight as it kin crawl!" Ах ты, бестия! И ведь ползет прямо на меня... The tone in which the speaker delivered himself told that he was in no fear of the reptile-even after discovering that it was making approach. He knew that the snake would not cross the cabriesto; but on touching it would turn away: as if the horsehair rope was a line of living fire. В его тоне не чувствовалось испуга: Зеб Стумп знал, что змея не переползет через волосяную веревку, а, коснувшись ее, поползет обратно, как от огня. Secure within his magic circle, he could have looked tranquilly at the intruder, though it had been the most poisonous of prairie serpents. Под защитой этого магического круга охотник мог спокойно следить за непрошеным гостем, если бы это была даже самая ядовитая змея. But it was not. Но она не была ядовитой. On the contrary, it was one of the most innocuous-harmless as the "chicken," from which the species takes its trivial title-at the same time that it is one of the largest in the list of North-American reptilia. Это был всего лишь уж, и притом самый безобидный, из той разновидности змей, которые в просторечии называются "курочками", несмотря на то, что в списке североамериканских змей они числятся среди самых крупных. The expression on Zeb's face, as he sat regarding it, was simply one of curiosity, and not very keen. На лице Зеба отразилось любопытство, и то не слишком большое. To a hunter in the constant habit of couching himself upon the grass, there was nothing in the sight either strange or terrifying; not even when the creature came close up to the cabriesto, and, with head slightly elevated, rubbed its snout against the rope! After that there was less reason to be afraid; for the snake, on doing so, instantly turned round and commenced retreating over the sward. Охотник не удивился и не испугался даже тогда, когда уж подполз к самой веревке и, немного приподняв голову, ткнулся прямо в нее. После этого вообще нечего было бояться; змея тотчас же повернула и поползла обратно. For a second or two the hunter watched it moving away, without making any movement himself. Секунду или две охотник просидел неподвижно, следя за тем, как змея уползает. He seemed undecided as to whether he should follow and destroy it, or leave it to go as it had come-unscathed. Казалось, он был в нерешительности -преследовать ли ее, чтобы уничтожить, или же оставить в покое. Had it been a rattlesnake, "copperhead," or "mocassin," he would have acted up to the curse delivered in the garden of Eden, and planted the heel of his heavy alligator-skin boot upon its head. Если бы это была гремучая, копьеголовая или мокасиновая змея, он бы наступил ей на голову тяжелым каблуком своего сапога. But a harmless chicken-snake did not come within the limits of Zeb Stump's antipathy: as was evidenced by some words muttered by him as it slowly receded from the spot. Но безобидной змее "курочке" ему не за что было мстить. Это было ясно из слов, которые охотник пробормотал, пока змея медленно уползала: "Poor crawlin' critter; let it go! -- Бедная тварь! Пусть себе ползет восвояси. It ain't no enemy o' mine; though it do suck a turkey's egg now an then, an in coorse scarcities the breed o' the birds. Thet air only its nater, an no reezun why I shed be angry wi' it. Правда, она высасывает индюшечьи яйца и этим сокращает индюшечий род, но ведь это ее единственная пища, и нечего мне на нее сердиться. But thur's a durned good reezun why I shed be wi' thet Irish-the dog-goned, stinkin' fool, to ha' woke me es he dud! I feel dod-rotted like sarvin' him out, ef I ked only think o' some way as wudn't diskermode the young fellur. Но на этого проклятого дурака я чертовски зол. Вот с ним мне хотелось бы рассчитаться, лишь бы не обидеть его хозяина!.. Stay! By Geehosofat, I've got the idee-the very thing-sure es my name air Zeb Stump!" Есть! Здорово придумал! On giving utterance to the last words, the hunter-whose countenance had suddenly assumed an expression of quizzical cheerfulness-sprang to his feet; and, with bent body, hastened in pursuit of the retreating reptile. При этих словах старый охотник вскочил на ноги, выражение его лица стало лукавым и веселым, и он побежал за уползающим ужом. A few strides brought him alongside of it; when he pounced upon it with all his ten digits extended. Нескольких шагов было достаточно, чтобы догнать змею. In another moment its long glittering body was uplifted from the ground, and writhing in his grasp. Зеб бросился на нее, растопырив все десять пальцев. Через секунду ее длинное блестящее тело уже извивалось в его руке. "Now, Mister Pheelum," exclaimed he, as if apostrophising the serpent, "ef I don't gi'e yur Irish soul a scare thet 'll keep ye awake till mornin', I don't know buzzart from turkey. -- Ну, мистер Фелим,-- воскликнул Зеб,-- теперь держись! Если я не напугаю твою трусливую душу так, что ты не заснешь до самого утра, то я простофиля, который не может отличить сарыча от индюка. Hyur goes to purvide ye wi' a bedfellur!" Погоди же! On saying this, he advanced towards the hut; and, silently skulking under its shadow, released the serpent from his gripe-letting it fall within the circle of the cabriesto, with which Phelim had so craftily surrounded his sleeping-place. И охотник направился к хижине; тихонько прокравшись под ее тенью, он пустил ужа внутрь круга из веревки, которым Фелим оградил свое жилище. Then returning to his grassy couch, and once more pulling the old blanket over his shoulders, he muttered- Вернувшись на свое травяное ложе, охотник еще раз натянул одеяло и пробормотал: "The varmint won't come out acrost the rope-thet air sartin; an it ain't agoin' to leave a yurd o' the groun' 'ithout explorin' for a place to git clur-thet's eequally sartin. -- "Курочка" не переползет через веревку -- это наверняка; ясно и то, что она облазит все, ища выхода. Ef it don't crawl over thet Irish greenhorn 'ithin the hef o' an hour, then ole Zeb Stump air a greenhorn hisself. И если змея через полчасика не заберется на этого ирландского дурня, то Зеб Стумп сам дурень... Hi! what's thet? Стой! Что это? Dog-goned of 'taint on him arready!" Черт побери, неужто уже? If the hunter had any further reflections to give tongue to, they could not have been heard: for at that moment there arose a confusion of noises that must have startled every living creature on the Alamo, and for miles up and down the stream. Если бы охотник хотел сказать еще что-нибудь, то все равно ничего не было бы слышно, потому что поднялся такой неистовый шум, который мог бы разбудить все живое на Аламо и на расстоянии нескольких миль в окружности. It was a human voice that had given the cue-or rather, a human howl, such as could proceed only from the throat of a Galwegian. Phelim O'Neal was the originator of the infernal fracas. Сначала раздался душераздирающий крик или, вернее, вопль -- такой, какой мог вырваться только из глотки Фелима О'Нила. His voice, however, was soon drowned by a chorus of barkings, snortings, and neighings, that continued without interruption for a period of several minutes. Затем голос Фелима потонул в хоре собачьего лая, лошадиного фырканья и ржания; это продолжалось без перерыва несколько минут. "What is it?" demanded his master, as he leaped from the catr?, and groped his way towards his terrified servitor. "What the devil has got into you, Phelim? -- Что случилось? -- спросил мустангер, соскочив с кровати и ощупью пробираясь к охваченному ужасом слуге. -- Что на тебя нашло? Have you seen a ghost?" Или ты увидел привидение? "Oh, masther!-by Jaysus! worse than that: I've been murdhered by a snake. -- О, мастер Морис, хуже! На меня напала змея! It's bit me all over the body. Она меня всего искусала!.. Blessed Saint Pathrick! I'm a poor lost sinner! Святой Патрик, я бедный, погибший грешник! I'll be shure to die!" Я, наверно, сейчас умру... "Bitten you, you say-where?" asked Maurice, hastily striking a light, and proceeding to examine the skin of his henchman, assisted by the old hunter-who had by this time arrived within the cabin. -- Искусала змея? Покажи где? -- спросил Морис, торопливо зажигая свечу. Вместе с охотником, который уже успел появиться в хижине, он стал осматривать Фелима. "I see no sign of bite," continued the mustanger, after having turned Phelim round and round, and closely scrutinised his epidermis. -- Я не вижу никаких укусов,-- продолжал мустангер, после того как тщательно осмотрел все тело слуги. "Ne'er a scratch," laconically interpolated Stump. -- Нет даже царапины,-- коротко отозвался Стумп. "Sowl! then, if I'm not bit, so much the better; but it crawled all over me. I can feel it now, as cowld as charity, on me skin." -- Не укусила? Но она ползала по мне, холодная, как подаяние. "Was there a snake at all?" demanded Maurice, inclined to doubt the statement of his follower. "You've been dreaming of one, Phelim-nothing more." -- А была ли тут змея? -- спросил Морис с сомнением в голосе.-- Может быть, тебе все это только приснилось, Фелим? "Not a bit of a dhrame, masther: it was a raal sarpint. -- Какое там приснилось, мастер Морис! Это была настоящая змея. Be me sowl, I'm shure of it!" Провалиться мне на этом месте! "I reck'n thur's been snake," drily remarked the hunter. "Let's see if we kin track it up. -- Может, и была змея,-- вмешался охотник.--Посмотрим -- авось найдем ее. Kewrious it air, too. Чудно все же! Thur's a hair rope all roun' the house. Кругом вашего дома лежит веревка из конского волоса. Wonder how the varmint could ha' crossed thet? Как же это гадюка могла перебраться через нее?.. Thur-thur it is!" Вон, вон она! The hunter, as he spoke, pointed to a corner of the cabin, where the serpent was seen spirally coiled. Говоря это, охотник указал в угол комнаты, где, свернувшись кольцом, лежала змея. "Only a chicken!" he continued: "no more harm in it than in a suckin' dove. -- Да это всего лишь "курочка"! -- продолжал Стумп. -- Она не опаснее голубя. It kedn't ha' bit ye, Mister Pheelum; but we'll put it past bitin', anyhow." Искусать она не могла, но мы все равно с ней расправимся. Saying this, the hunter seized the snake in his hands; and, raising it aloft, brought it down upon the floor of the cabin with a "thwank" that almost deprived it of the power of motion. С этими словами охотник схватил ужа, высоко поднял и бросил оземь с такой силой, что почти лишил его способности двигаться. "Thru now, Mister Pheelum!" he exclaimed, giving it the finishing touch with the heel of his heavy boot, "ye may go back to yur bed agin, an sleep 'ithout fear o' bein' disturbed till the mornin'-leastwise, by snakes." -- Вот и все, мистер Фелим,-- сказал Зеб, наступая змее на голову своим тяжелым каблуком.--Ложись и спи спокойно до утра: змеи тебя больше не тронут. Kicking the defunct reptile before him, Zeb Stump strode out of the hut, gleefully chuckling to himself, as, for the third time, he extended his colossal carcase along the sward. Подталкивая ногой убитого ужа и весело посмеиваясь, Зеб Стумп вышел из хижины; снова растянулся он на траве во весь свой огромный рост и на этот раз наконец заснул. Chapter Eight. The Crawl of the Alacran. Глава VIII. МНОГОНОЖКА The killing of the snake appeared to be the cue for a general return to quiescence. После расправы со змеей все успокоились. The howlings of the hound ceased with those of the henchman. Вой собаки прекратился вместе с воплями Фелима. The mustangs once more stood silent under the shadowy trees. Мустанги снова спокойно стояли под тенью деревьев. Inside the cabin the only noise heard was an occasional shuffling, when Phelim, no longer feeling confidence in the protection of his cabriesto, turned restlessly on his horseskin. В хижине водворилась тишина; только время от времени было слышно, как ерзал ирландец на подстилке из мустанговой шкуры, не веря больше в защиту веревки из конского волоса. Outside also there was but one sound, to disturb the stillness though its intonation was in striking contrast with that heard within. Снаружи тишину нарушал лишь один звук, совсем не похожий на шорохи, доносившиеся из хижины. It might have been likened to a cross between the grunt of an alligator and the croaking of a bull-frog; but proceeding, as it did, from the nostrils of Zeb Stump, it could only be the snore of the slumbering hunter. Это было нечто среднее между мычаньем аллигатора и кваканьем лягушки; однако, поскольку этот звук вылетал из ноздрей Зеба Стумпа, вряд ли он мог быть чем-нибудь иным, нежели здоровым храпом заснувшего охотника. Its sonorous fulness proved him to be soundly asleep. Его звучность говорила о том, что Зеб крепко спит. He was-had been, almost from the moment of re-establishing himself within the circle of his cabriesto. Охотник заснул почти сразу, как только снова улегся внутри веревочного кольца. The revanche obtained over his late disturber had acted as a settler to his nerves; and once more was he enjoying the relaxation of perfect repose. Шутка, которую он сыграл с Фелимом, чтобы отомстить за прерванный сон, успокоительно подействовала на него, и он теперь наслаждался полным отдыхом. For nearly an hour did this contrasting duet continue, varied only by an occasional recitative in the hoot of the great horned owl, or a cantata penserosa in the lugubrious wail of the prairie wolf. Почти целый час длился этот дуэт; время от времени ему аккомпаниро"Nonsense, my good fellow! There's nothing the matter with me. It's all your own imagination." "Trath, masther, yez arr mistaken. If there's anything asthray wid me imaginashun, fhwat is it that's gone wrong wid your own? That is, whin yez arr aslape-which aren't often av late." "When I'm
asleep! What do you mean, Phelim?" "What div I
mane? Fwhy, that wheniver yez close your eyes an think yez are sleepin', ye begin palaverin', as if a preast was confessin' ye!" "Ah! Is that so? What have you heard me say?" "Not much, masther, that I cud make sinse out av. Yez be always tryin' to pronounce a big name that appares to have no indin', though it begins wid a point!" "A name! What name?" "Sowl! I kyan't till ye exakly. It's too long for me to remimber, seein' that my edicashun was intirely neglicted. But there's another name that yez phut before it; an that I kyan tell ye. It's a wuman's name, though it's not common in the owld counthry. It's Looaze that ye say, Masther Maurice; an then comes the point." "Ah!" interrupted the young Irishman, evidently not caring to converse longer on the subject. "Some name I may have heard-somewhere, accidentally. One does have such strange ideas in dreams!" "Trath! yez spake the truth there; for in your drames, masther, ye talk about a purty girl lookin' out av a carriage wid curtains to it, an tellin' her to close them agaynst some danger that yez are going to save her from." "I wonder what puts such nonsense into my head?" "I wondher meself," rejoined Phelim, fixing his eyes upon his young master with a stealthy but scrutinising look. "Shure," he continued, "if I may make bowld to axe the quistyun-shure, Masther Maurice, yez haven't been makin' a Judy Fitzsummon's mother av yerself, an fallin' in love wid wan of these Yankee weemen out hare? Och an-an-ee! that wud be a misforthune; an thwat wud she say-the purty colleen wid the goodlen hair an blue eyes, that lives not twinty miles from Ballyballagh?" "Poh, poh! Phelim! you're taking leave of your senses, I fear." "Trath, masther, I aren't; but I know somethin' I wud like to take lave av." "What is that? Not me, I hope?" "You, alannah? Niver! It's Tixas I mane. I'd like to take lave of that; an you goin' along wid me back to the owld sad. Arrah, now, fhwat's the use av yer stayin' here, wastin' the best part av yer days in doin' nothin'? Shure yez don't make more than a bare livin' by the horse-catchin'; an if yez did, what mathers it? Yer owld aunt at Castle Ballagh can't howld out much longer; an when she's did, the bewtiful demane 'll be yours, spite av the dhirty way she's thratin' ye. Shure the property's got a tail to it; an not a mother's son av them can kape ye out av it!" "Ha! ha! ha!" laughed the young Irishman: "you're quite a lawyer, Phelim. What a first-rate attorney you'd have made!
-- Глупости, дружок! Тебе всегда что-нибудь мерещится.
But come! You forget that I haven't tasted food since morning. Дай-ка лучше мне закусить. Не забывай, что я с утра ничего не ел. What have you got in the larder?" Что у тебя найдется в кладовой? "Trath! there's no great stock, masther. -- Признаться, у нас запасы невелики. Yez haven't laid in anythin' for the three days yez hiv been afther spotty. Ведь за те три дня, что вы ловили этого мустанга, ничего не прибавилось. There's only the cowld venison an the corn-bread. Есть немного холодной оленины и кукурузного хлеба. If yez like I'll phut the venison in the pat, an make a hash av it." Если желаете, я разогрею мясо в горшке. "Yes, do so. I can wait." -- Хорошо, я могу подождать. "Won't yez wait betther afther tastin' a dhrap av the crayther?" -- А не легче ли вам будет ждать, если вы сначала смочите горло этим снадобьем? "True-let me have it." -- Что ж, я не прочь. "Will yez take it nate, or with a little wather? -- Чистого или с водой? Trath! it won't carry much av that same." -- Стакан грога. "A glass of grog-draw the water fresh from the stream." Только принеси холодной воды из ручья. Phelim took hold of the silver drinking-cup, and was about stepping outside, when a growl from Tara, accompanied by a start, and followed by a rush across the floor, caused the servitor to approach the door with a certain degree of caution. Фелим взял серебряный кубок и уже собрался было идти, как вдруг Тара с громким лаем бросилась к двери. Фелим с некоторой опаской направился к выходу. The barking of the dog soon subsided into a series of joyful whimperings, which told that he had been gratified by the sight of some old acquaintance. Лай собаки сменился радостным повизгиванием, как будто она приветствовала старого друга. "It's owld Zeb Stump," said Phelim, first peeping out, and then stepping boldly forth-with the double design of greeting the new-comer, and executing the order he had received from his master. -- Это старый Зеб Стумп,-- сказал Фелим, выглянув за дверь, и спокойно вышел. У него было два намерения: во-первых, приветствовать гостя и, во-вторых, выполнить приказание хозяина. The individual, who had thus freely presented himself in front of the mustanger's cabin, was as unlike either of its occupants, as one from the other. Человек, который появился у дверей хижины, был так же не похож ни на одного из ее обитателей, как и они друг на друга. He stood fall six feet high, in a pair of tall boots, fabricated out of tanned alligator skin; into the ample tops of which were thrust the bottoms of his pantaloons-the latter being of woollen homespun, that had been dyed with "dog-wood ooze," but was now of a simple dirt colour. Ростом он был не меньше шести футов. На нем были сапоги из дубленой кожи аллигатора; в широкие голенища были заправлены штаны из домотканой шерсти, когда-то покрашенные в соке кизила, но теперь уже потерявшие от грязи свой цвет. A deerskin under shirt, without any other, covered his breast and shoulders; over which was a "blanket coat," that had once been green, long since gone to a greenish yellow, with most of the wool worn off. Прямо на тело была надета рубашка из оленьей кожи, а поверх нее -- выцветшая зеленая куртка, сшитая из байкового одеяла с вытертым ворсом. There was no other garment to be seen: a slouch felt hat, of greyish colour, badly battered, completing the simple, and somewhat scant, collection of his wardrobe. Сильно потрепанная порыжевшая войлочная шляпа дополняла его скромный костюм. He was equipped in the style of a backwoods hunter, of the true Daniel Boone breed: bullet-pouch, and large crescent-shaped powder-horn, both suspended by shoulder-straps, hanging under the right arm; a waist-belt of thick leather keeping his coat closed and sustaining a skin sheath, from which protruded the rough stag-horn handle of a long-bladed knife. Снаряжение Зеба Стумпа было обычным для лесных охотников Северной Америки. Сумка с пулями и большой, изогнутый серпом рог для пороха были подвешены с правой стороны на ремешке, перекинутом через плечо; куртка была перехвачена широким кожаным поясом; на нем висели кожаные ножны, из которых высовывалась грубая рукоятка большого охотничьего ножа, сделанная из оленьего рога. He did not affect either mocassins, leggings, nor the caped and fringed tunic shirt of dressed deerskin worn by most Texan hunters. В отличие от большинства техасских охотников, он никогда не носил ни мокасин, ни гетр, ни длинной рубахи из оленьей кожи, отороченной бахромой. There was no embroidery upon his coarse clothing, no carving upon his accoutrements or weapons, nothing in his tout ensemble intended as ornamental. На его скромной одежде не было вышивки, на охотничьем снаряжении -- украшений. Everything was plain almost to rudeness: as if dictated by a spirit that despised "fanfaron." Все просто, почти невзрачно, как будто Зеб осуждал всякое франтовство. Even the rifle, his reliable weapon-the chief tool of his trade-looked like a rounded bar of iron, with a piece of brown unpolished wood at the end, forming its stock; stock and barrel, when the butt rested on the ground, reaching up to the level of his shoulder. Даже ружье -- его верное оружие, главное орудие его ремесла -- выглядело, как длинный брусок железа, прикрепленный к неотполированной коричневой деревяшке. Когда хозяин ставил ружье на землю, то дуло доходило ему до плеча. The individual thus clothed and equipped was apparently about fifty years of age, with a complexion inclining to dark, and features that, at first sight, exhibited a grave aspect. Охотнику, одежду и оружие которого мы только что описали, было на вид лет пятьдесят. Кожа у него была смуглая, а черты лица на первый взгляд казались суровыми. On close scrutiny, however, could be detected an underlying stratum of quiet humour; and in the twinkle of a small greyish eye there was evidence that its owner could keenly relish a joke, or, at times, perpetrate one. Однако, приглядевшись, вы начинали чувствовать, что этот человек не лишен спокойного юмора. Лукавый огонек в его маленьких серых глазах говорил о том, что старый охотник ценит хорошую шутку и сам не прочь пошутить. The Irishman had pronounced his name: it was Zebulon Stump, or "Old Zeb Stump," as he was better known to the very limited circle of his acquaintances. Фелим уже упомянул его имя: это был Зебулон Стумп, или Старый Зеб Стумп, как его называли в узком кругу знакомых. Когда его спрашивали, откуда он родом, он всегда отвечал: "Kaintuck, by birth an raisin',"-as he would have described himself, if asked the country of his nativity-he had passed the early part of his life among the primeval forests of the Lower Mississippi-his sole calling that of a hunter; and now, at a later period, he was performing the same m?tier in the wilds of south-western Texas. "Кентуккиец по рождению и воспитанию". Зеб Стумп родился и вырос в штате Кентукки и провел свою молодость среди девственных лесов нижней Миссисипи, занимаясь исключительно охотой. Теперь, на склоне лет, он продолжал это же занятие, но уже в дебрях юго-западного Техаса. The behaviour of the staghound, as it bounded before him, exhibiting a series of canine welcomes, told of a friendly acquaintance between Zeb Stump and Maurice the mustanger. Тара прыгала и всячески по-собачьи приветствовала старого охотника; сразу было видно, что Зеб Стумп и ее хозяин -- приятели. "Evenin'!" laconically saluted Zeb, as his tail figure shadowed the cabin door. -- Здорово! -- лаконично сказал Зеб, загораживая дверь хижины своей могучей фигурой. "Good evening', Mr Stump!" rejoined the owner of the hut, rising to receive him. "Step inside, and take a seat!" -- Здравствуйте, мистер Стумп! -- ответил мустангер, вставая навстречу гостю.-- Заходите и садитесь. The hunter accepted the invitation; and, making a single stride across the floor, after some awkward manoeuvring, succeeded in planting himself on the stool lately occupied by Phelim. Охотник не заставил себя просить -- он перешагнул порог и, неуклюже повернувшись, уселся на неустойчивом табурете, на котором раньше сидел Фелим. The lowness of the seat brought his knees upon a level with his chin, the tall rifle rising like a pikestaff several feet above his head. Сиденье было таким низким, что колени Стумпа очутились почти на уровне его подбородка, а длинный ствол ружья, словно пика, возвышался на несколько футов над головой. "Durn stools, anyhow!" muttered he, evidently dissatisfied with the posture; "an' churs, too, for thet matter. -- Черт бы побрал эти табуретки, -- заворчал он, явно недовольный таким положением,-- да и вообще все стулья! I likes to plant my starn upon a log: thur ye've got somethin' under ye as ain't like to guv way." На что лучше бревно, чувствуешь по крайней мере, что оно под тобой не проломится. "Try that," said his host, pointing to the leathern portmanteau in the corner: "you'll find it a firmer seat." -- Садитесь сюда,-- сказал хозяин, указывая на кожаный чемодан в углу.-- Он понадежней. Old Zeb, adopting the suggestion, unfolded the zigzag of his colossal carcase, and transferred it to the trunk. Старый Зеб не заставил себя уговаривать, встал, выпрямился во весь рост и пересел на чемодан. "On foot, Mr Stump, as usual?" -- Пешком, мистер Стумп, как всегда? "No: I got my old critter out thur, tied to a saplin'. -- Нет, со мной кляча; я привязал ее к дереву. I wa'n't a huntin'." Я не охотился. "You never hunt on horseback, I believe?" -- Вы, кажется, никогда не охотитесь верхом, не правда ли? "I shed be a greenhorn if I dud. -- Что я, дурак? Anybody as goes huntin' a hossback must be a durnation fool!" Те, кто охотится верхом на лошади, круглые дураки. "But it's the universal fashion in Texas!" -- Но ведь в Техасе все так делают. "Univarsal or no, it air a fool's fashion-a durned lazy fool's fashion! -- Все или не все, но это дурацкий обычай, обычай ленивых дураков. I kill more meat in one day afut, then I ked in a hul week wi' a hoss atween my legs. На своих двоих я подстрелю больше дичи за один день, чем верхом за целую неделю. I don't misdoubt that a hoss air the best thing for you-bein' as yur game's entire different. But when ye go arter baar, or deer, or turkey eyther, ye won't see much o' them, trampin' about through the timmer a hossback, an scarrin' everythin' es hes got ears 'ithin the circuit o' a mile. As for hosses, I shodn't be bothered wi' ne'er a one no how, ef twa'n't for packin' the meat: thet's why I keep my ole maar." Конечно, для вас лошадь необходима, у вас дичь другая; но ежели выслеживать медведя, оленя или дикого индюка, то на лошади их всех распугаешь. Свою старую кобылу я держу только для того, чтобы перевозить на ней добычу. "She's outside, you say? -- Вы говорите, она тут? Let Phelim take her round to the shed. Фелим поставит ее под навес. You'll stay all night?" Ведь вы переночуете у нас? "I kim for that purpiss. -- По правде сказать, я с этим намерением и приехал. But ye needn't trouble about the maar: she air hitched safe enuf. О моей лошади не беспокойтесь: она хорошо привязана. I'll let her out on the laryitt, afore I take to grass." Позже я ее пущу на пастбище. "You'll have something to eat? -- Не хотите ли закусить? Phelim was just getting supper ready. Фелим как раз готовит ужин. I'm sorry I can't offer you anything very dainty-some hash of venison." К сожалению, ничего, кроме оленины, ее могу вам предложить. "Nothin' better 'n good deermeat, 'ceptin it be baar; but I like both done over the coals. -- Что может быть лучше хорошей оленины! Разве что медвежатина... Только эту дичь надо хорошенько поджаривать на горячих угольях. Maybe I can help ye to some'at thet'll make a roast. Давайте я помогу стряпать... Mister Pheelum, ef ye don't mind steppin' to whar my critter air hitched, ye'll find a gobbler hangin' over the horn o' the seddle. I shot the bird as I war comin' up the crik." Мистер Фелим, сходите-ка к моей кляче и принесите индейку -- она привязана к луке седла; я подстрелил ее по дороге. "Oh, that is rare good fortune! Our larder has got very low-quite out, in truth. -- Чудесно! -- воскликнул мустангер.-- Наши запасы совсем истощились. I've been so occupied, for the last three days, in chasing a very curious mustang, that I never thought of taking my gun with me. Последние три дня я охотился за одним редкостным мустангом и не брал с собой ружья. Phelim and I, and Tara, too, had got to the edge of starvation." Фелим и я, да и Тара тоже, совсем изголодались за это время. "Whet sort o' a mustang?" inquired the hunter, in a tone that betrayed interest, and without appearing to notice the final remark. -- А что это за мустанг? -- с интересом спросил охотник, не обращая никакого внимания на последнее замечание. "A mare; with white spots on a dark chocolate ground-a splendid creature!" -- Темно-шоколадная кобыла с белыми пятнами. Прекрасная лошадь! "Durn it, young fellur! thet air's the very bizness thet's brung me over to ye." -- Черт побери, парень! Да ведь это как раз то дело, которое и привело меня сюда! "Indeed!" -- Правда? "I've seed that mustang-maar, ye say it air, though I kedn't tell, as she'd niver let me 'ithin hef a mile o' her. -- Я видел этого мустанга. Кобыла, вы говорите? Этого я не знал, она ни разу не подпустила меня к себе ближе чем на полмили. I've seed her several times out on the purayra, an I jest wanted ye to go arter her. Я видел ее несколько раз в прерии и решил, что вам стоит ее изловить. I'll tell ye why. И вот почему. I've been to the Leeona settlements since I seed you last, and since I seed her too. После того как мы с вами в последний раз виделись, я был на Леоне. Wal, theer hev kum thur a man as I knowed on the Mississippi. Туда приехал один человек, которого я знавал еще на Миссисипи. He air a rich planter, as used to keep up the tallest kind o' doin's, 'specially in the feestin' way. Это богатый плантатор; он жил на широкую ногу. Many's the jeint o' deermeat, and many's the turkey-gobbler this hyur coon hes surplied for his table. Немало оленей и индюков поставлял я ему. His name air Peintdexter." Его зовут Пойндекстер. "Poindexter?" -- Пойндекстер? "Thet air the name-one o' the best known on the Mississippi from Orleens to Saint Looey. -- Да. Это имя знают все на берегах Миссисипи -- от Орлеана до Сент-Луиса. He war rich then; an, I reck'n, ain't poor now-seein' as he's brought about a hunderd niggers along wi' him. Тогда он был богат; да и теперь, видно, не беден, так как привел с собой добрую сотню негров. Beside, thur's a nephew o' hisn, by name Calhoun. He's got the dollars, an nothin' to do wi' 'em but lend 'em to his uncle-the which, for a sartin reezun, I think he will. Кроме того, с ним приехал племянник, по имени Колхаун, у которого водятся деньжата, и делать парню с ними нечего, разве что отдать своему дядюшке взаймы; и отдаст -- правда, не без задней мысли: парень себе на уме. Now, young fellur, I'll tell ye why I wanted to see you. Теперь я скажу, что привело меня к вам. Thet 'ere planter hev got a darter, as air dead bent upon hossflesh. У этого плантатора есть дочка, большая охотница до лошадей. She used to ride the skittishest kind o' cattle in Loozeyanner, whar they lived. В Луизиане она ездила на самых бешеных, каких только можно было найти. She heern me tellin' the old 'un 'bout the spotted mustang; and nothin' would content her thur and then, till he promised he'd offer a big price for catchin' the critter. Она услышала, как я рассказывал старику о крапчатом мустанге, и не давала отцу покоя, пока он не обещал ей, что не пожалеет денег за эту лошадь. He sayed he'd give a kupple o' hunderd dollars for the anymal, ef 'twur anythin like what I sayed it wur. Он сказал, что даст двести долларов. In coorse, I knowed thet 'ud send all the mustangers in the settlement straight custrut arter it; so, sayin' nuthin' to nobody, I kim over hyur, fast as my ole maar 'ud fetch me. Конечно, все здешние мустангеры, как только об этом узнают, сейчас же погонятся за лошадкой; и вот, не сказав никому ни слова, я поскакал сюда на своей старой кобыле. You grup thet 'ere spotty, an Zeb Stump 'll go yur bail ye'll grab them two hunderd dollars." Поймайте крапчатую -- и двести долларов будут у вас в кармане! Зеб Стумп ручается за это. "Will you step this way, Mr Stump?" said the young Irishman, rising from his stool, and proceeding in the direction of the door. -- Не пройдете ли вы со мной, мистер Стумп? -сказал молодой ирландец, вставая с табурета и направляясь к двери. The hunter followed, not without showing some surprise at the abrupt invitation. Охотник пошел за ним, несколько удивленный неожиданным приглашением. Maurice conducted his visitor round to the rear of the cabin; and, pointing into the shed, inquired- Морис повел своего гостя к навесу и спросил: "Does that look anything like the mustang you've been speaking of?" -- Похожа эта лошадь на того мустанга, о котором вы говорили, мистер Стумп? "Dog-gone my cats, ef 'taint the eyedenticul same! -- Провались я на месте, если это не он! Grupped already! Уже пойман! Two hunderd dollars, easy as slidin' down a barked saplin'! Тебе повезло, парень,--двести долларов как с неба свалились. Young fellur, yur in luck: two hunderd, slick sure!-and durn me, ef the anymal ain't worth every cent o' the money! Черт побери, ведь она стоит каждого цента этих денег! Geehosofat! what a putty beest it air! Ну и красивая же скотина! Won't Miss Peintdexter be pleezed! It'll turn that young critter 'most crazy!" Вот будет радость для мисс Пойндекстер! Chapter Seven. Nocturnal Annoyances. Глава VII. БЕСПОКОЙНАЯ НОЧЬ The unexpected discovery, that his purpose had been already anticipated by the capture of the spotted mustang, raised the spirits of the old hunter to a high pitch of excitement. Узнав, что крапчатый мустанг уже пойман, старый охотник пришел в прекрасное расположение духа. They were further elevated by a portion of the contents of the demijohn, which held out beyond Phelim's expectations: giving all hands an appetising "nip" before attacking the roast turkey, with another go each to wash it down, and several more to accompany the post-cenal pipe. Его настроение стало еще лучше благодаря содержимому бутыли, в которой, вопреки опасениям Фелима, нашлось каждому "по глотку" для аппетита перед индейкой, потом по второму, чтобы запить ее, и еще по нескольку за трубкой. While this was being indulged in, a conversation was carried on; the themes being those that all prairie men delight to talk about: Indian and hunter lore. Оживленная беседа за ужином -- по обычаю жителей прерии -- касалась главным образом индейцев и случаев на охоте. As Zeb Stump was a sort of living encyclopaedia of the latter, he was allowed to do most of the talking; and he did it in such a fashion as to draw many a wondering ejaculation, from the tongue of the astonished Galwegian. Поскольку Зеб Стумп был своего рода ходячей охотничьей энциклопедией, не мудрено, что он говорил больше всех и рассказывал такие истории, что Фелим ахал от изумления. Long before midnight, however, the conversation was brought to a close. Однако беседа прекратилась еще задолго до полуночи. Perhaps the empty demijohn was, as much as anything else, the monitor that urged their retiring to rest; though there was another and more creditable reason. Возможно, что опорожненная бутыль заставила собеседников подумать об отдыхе; но была и другая, более правдоподобная причина. On the morrow, the mustanger intended to start for the Settlements; and it was necessary that all should be astir at an early hour, to make preparation for the journey. Наутро мустангер собирался отправиться на Леону, и всем им предстояло рано встать, чтобы приготовиться к путешествию. The wild horses, as yet but slightly tamed, had to be strung together, to secure against their escaping by the way; and many other matters required attending to previous to departure. Дикие лошади еще не были приручены, и их нужно было связать друг с другом, чтобы они в пути не разбежались; и еще много всяких хлопот предстояло до отъезда. The hunter had already tethered out his "ole maar"-as he designated the sorry specimen of horseflesh he was occasionally accustomed to bestride-and had brought back with him an old yellowish blanket, which was all he ever used for a bed. Охотник привязал свою кобылу на длинную веревку, чтобы она могла пастись, и вернулся в хижину со старым пожелтевшим одеялом, которое обычно служило ему постелью. "You may take my bedstead," said his courteous host; "I can lay myself on a skin along the floor." -- Ложитесь на мою кровать,--любезно предложил ему хозяин,-- а я постелю себе на полу лошадиную шкуру. "No," responded the guest; "none o' yer shelves for Zeb Stump to sleep on. -- Нет,-- ответил гость.-- Ни одна из ваших полочек не годится Зебу Стумпу для спанья. I prefer the solid groun'. I kin sleep sounder on it; an bus-sides, thur's no fear o' fallin' over." Я предпочитаю землю -- на ней и спится лучше и никуда не свалишься. "If you prefer it, then, take the floor. Here's the best place. I'll spread a hide for you." -- Если вам так нравится, ложитесь на полу; вот здесь будет хорошо, я дам вам шкуру. "Young fellur, don't you do anythin' o' the sort; ye'll only be wastin' yur time. -- Не тратьте зря времени, молодой человек. This child don't sleep on no floors. Я не привык спать на полу. His bed air the green grass o' the purayra." Моя постель -- зеленая трава прерии. "What! you're not going to sleep outside?" inquired the mustanger in some surprise-seeing that his guest, with the old blanket over his arm, was making for the door. -- Не собираетесь же вы спать под открытым небом?! -- воскликнул изумленный мустангер, увидя, что гость с перекинутым через плечо одеялом направляется к выходу. "I ain't agoin' to do anythin' else." -- Вот именно собираюсь. "Why, the night is freezing cold-almost as chilly as a norther!" -- Но послушайте, ведь ночь очень холодная, вы продрогнете, как во время норда. "Durn that! -- Пустяки. It air better to stan' a leetle chillishness, than a feelin' o' suffercation-which last I wud sartintly hev to go through ef I slep inside o' a house." Лучше продрогнуть, чем спать в духоте под крышей. "Surely you are jesting, Mr Stump?" -- Вы шутите, мистер Стумп? "Young fellur!" emphatically rejoined the hunter, without making direct reply to the question. "It air now nigh all o' six yeer since Zeb Stump hev stretched his ole karkiss under a roof. -- Молодой человек! -- торжественно сказал охотник. -- Зеб Стумп за последние шесть лет ни разу не проводил ночь под крышей. I oncest used to hev a sort o' a house in the hollow o' a sycamore-tree. Когда-то у меня было что-то вроде дома -- дупло старой смоковницы. That wur on the Massissippi, when my ole ooman wur alive, an I kep up the 'stablishment to 'commerdate her. Arter she went under, I moved into Loozeyanny; an then arterward kim out hyur. Since then the blue sky o' Texas hev been my only kiver, eyther wakin' or sleepin'." Это было на Миссисипи, когда еще моя старуха была жива; я завел это жилище ради нее; когда она умерла, я перебрался сначала в Луизиану, а потом сюда. С тех пор моя единственная крыша и днем и ночью -- синее небо Техаса. "If you prefer to lie outside-" -- Если вы предпочитаете спать снаружи... "I prefar it," laconically rejoined the hunter, at the same time stalking over the threshold, and gliding out upon the little lawn that lay between the cabin and the creek. -- Да, предпочитаю,-- коротко ответил охотник, переступая порог и направляясь к лужайке, расстилавшейся между хижиной и речкой. His old blanket was not the only thing he carried along with him. Beside it, hanging over his arm, could be seen some six or seven yards of a horsehair rope. С ним было не только его старое одеяло -- на руке у него висело кабриэсто -- веревка ярдов в семь длиной, сплетенная из конского волоса. It was a piece of a cabriesto-usually employed for tethering horses-though it was not for this purpose it was now to be used. Обычно ее употребляли для того, чтобы привязывать лошадь на пастбище, но сейчас она предназначалась для другой цели. Having carefully scrutinised the grass within a circumference of several feet in diameter-which a shining moon enabled him to do-he laid the rope with like care around the spot examined, shaping it into a sort of irregular ellipse. Внимательно осмотрев освещенную луной траву, он тщательно уложил на земле веревку, окружив ею пространство диаметром в несколько футов. Stepping inside this, and wrapping the old blanket around him, he quietly let himself down into a recumbent position. In an instant after he appeared to be asleep. Перешагнув через веревку, он завернулся в одеяло, спокойно улегся и через минуту, казалось, уже спал. And he was asleep, as his strong breathing testified: for Zeb Stump, with a hale constitution and a quiet conscience, had only to summon sleep, and it came. He was not permitted long to indulge his repose without interruption. Судя по его громкому дыханию, он, должно быть, на самом деле спал. Зеб Ступм благодаря крепкому здоровью и спокойной совести всегда засыпал сразу. Однако отдыхать ему пришлось недолго. A pair of wondering eyes had watched his every movement-the eyes of Phelim O'Neal. Пара удивленных глаз следила за каждым его движением: это были глаза Фелима О'Нила. "Mother av Mozis!" muttered the Galwegian; "fwhat can be the manin' av the owld chap's surroundin' himself wid the rope?" -- Святой Патрик,-- прошептал он,-- для чего это старик огородился веревкой? The Irishman's curiosity for a while struggled with his courtesy, but at length overcame it; and just as the slumberer delivered his third snore, he stole towards him, shook him out of his sleep, and propounded a question based upon the one he had already put to himself. Любопытство ирландца некоторое время боролось с чувством вежливости, но потом первое взяло верх; едва лишь охотник захрапел, как Фелим подкрался к нему и стал его трясти, чтобы получить ответ на заинтересовавший его вопрос. "Durn ye for a Irish donkey!" exclaimed Stump, in evident displeasure at being disturbed; "ye made me think it war mornin'! -- Будь ты проклят, ирландский осел! -воскликнул Стумп с явным неудовольствием.-- Я думал, что уже утро... What do I put the rope roun' me for? Для чего я кладу вокруг себя веревку? What else wud it be for, but to keep off the varmints!" Для чего же еще, как не для того, чтобы оградить себя от всяких гадов? "What varmints, Misther Stump? -- От каких гадов, мистер Стумп? Snakes, div yez mane?" От змей, что ли? "Snakes in coorse. -- Ну конечно, от змей, черт бы тебя побрал! Durn ye, go to your bed!" Отправляйся-ка спать. Notwithstanding the sharp rebuke, Phelim returned to the cabin apparently in high glee. Несмотря на то, что его обругали, Фелим вернулся в хижину очень довольный. If there was anything in Texas, "barrin' an above the Indyins themselves," as he used to say, "that kept him from slapin', it was them vinamous sarpints. "Если не считать индейцев, хуже всего в Техасе ядовитые змеи,-- ворчал он, разговаривая сам с собой.-- Я еще ни разу не выспался как следует с тех пор, как сюда попал. He hadn't had a good night's rest, iver since he'd been in the counthry for thinkin' av the ugly vipers, or dhramin' about thim. Вечно только и думаешь о них или видишь их во сне. What a pity Saint Pathrick hadn't paid Tixas a visit before goin' to grace!" Phelim in his remote residence, isolated as he had been from all intercourse, had never before witnessed the trick of the cabriesto. Как жаль, что Святой Патрик не посетил Техас, прежде чем отправился на тот свет! "17 Фелим, живя в уединенной хижине, мало с кем встречался и потому не знал о магических свойствах веревки из конского волоса. He was not slow to avail himself of the knowledge thus acquired. Он не замедлил использовать приобретенные знания. Returning to the cabin, and creeping stealthily inside-as if not wishing to wake his master, already asleep-he was seen to take a cabriesto from its peg; and then going forth again, he carried the long rope around the stockade walls-paying it out as he proceeded. Прокравшись тихонько в дом, чтобы не разбудить заснувшего хозяина, Фелим снял висевшую на стене веревку; затем снова вышел за дверь и выложил ее кольцом вокруг стен, постепенно разматывая на ходу. Having completed the circumvallation, he re-entered the hut; as he stepped over the threshold, muttering to himself- Закончив эту процедуру, ирландец переступил порог хижины, шепча: "Sowl! Phalim O'Nale, you'll slape sound for this night, spite ov all the snakes in Tixas!" -- Наконец-то Фелим О' Нил будет спать спокойно, сколько бы ни было змей в Техасе! For some minutes after Phelim's soliloquy, a profound stillness reigned around the hut of the mustanger. После этого монолога в хижине водворилась полная тишина. There was like silence inside; for the countryman of Saint Patrick, no longer apprehensive on the score of reptile intruders, had fallen asleep, almost on the moment of his sinking down upon his spread horse-skin. Земляк Святого Патрика, не боясь больше вторжения пресмыкающихся, моментально заснул, растянувшись на лошадиной шкуре. For a while it seemed as if everybody was in the enjoyment of perfect repose, Tara and the captive steeds included. Некоторое время казалось, что все наслаждаются полным отдыхом, включая Тару и пойманных мустангов. The only sound heard was that made by Zeb Stump's "maar," close by cropping the sweet grama grass. Тишину нарушала только старая кобыла Стумпа, которая все еще щипала сочную траву на пастбище. Presently, however, it might have been perceived that the old hunter was himself stirring. Скоро, однако, обнаружилось, что старый охотник не спит. Instead of lying still in the recumbent attitude to which he had consigned himself, he could be seen shifting from side to side, as if some feverish thought was keeping him awake. Он ворочался с боку на бок, как будто какая-то беспокойная мысль лишила его сна. After repeating this movement some half-score of times, he at length raised himself into a sitting posture, and looked discontentedly around. Перевернувшись раз десять, Зеб сел и недовольно посмотрел вокруг. "Dod-rot his ignorance and imperence-the Irish cuss!" were the words that came hissing through his teeth. "He's spoilt my night's rest, durn him! 'Twould sarve him 'bout right to drag him out, an giv him a duckin' in the crik. -- Черт бы побрал этого нахального ирландского дурня! -- процедил он сквозь зубы.-- Разогнал мне сон, проклятый! Надо бы его вытащить и швырнуть в речку, чтобы проучить. Dog-goned ef I don't feel 'clined torst doin' it; only I don't like to displeeze the other Irish, who air a somebody. Руки так и чешутся! Я этого не сделаю только из уважения к его хозяину... Possible I don't git a wink o' sleep till mornin'." Наверно, я так и не усну до утра. Having delivered himself of this peevish soliloquy, the hunter once more drew the blanket around his body, and returned to the horizontal position. При этих словах охотник еще раз завернулся в одеяло и снова лег. Not to sleep, however; as was testified by the tossing and fidgeting that followed-terminated by his again raising himself into a sitting posture. A soliloquy, very similar to his former one, once more proceeded from his lips; this time the threat of ducking Phelim in the creek being expressed with a more emphatic accent of determination. He appeared to be wavering, as to whether he should carry the design into execution, when an object coming under his eye gave a new turn to his thoughts. Однако уснуть ему не удалось: он ерзал, ворочался с боку на бок; наконец опять сел и заговорил сам с собой. На этот раз угроза выкупать Фелима в ручье прозвучала более определенно и решительно. Казалось, охотник еще колебался, когда он вдруг заметил что-то, изменившее ход его мыслей. On the ground, not twenty feet from where he sate, a long thin body was seen gliding over the grass. Its serpent shape, and smooth lubricated skin-reflecting the silvery light of the moon-rendered the reptile easy of identification. Футах в двадцати от того места, где он сидел, по траве скользило длинное тонкое тело; в его блестящей чешуе отражались серебристые лучи месяца, и пресмыкающееся нетрудно было определить. "Snake!" mutteringly exclaimed he, as his eye rested upon the reptilian form. "Wonder what sort it air, slickerin' aboout hyur at this time o' the night? -- Змея! -- шепотом произнес Зеб, когда его глаза остановились на пресмыкающемся.--Любопытно, какая это ползает здесь по ночам... It air too large for a rattle; though thur air some in these parts most as big as it. Слишком велика для гремучки; правда, в этих краях встречаются гремучие змеи почти такой же величины. But it air too clur i' the colour, an thin about the belly, for ole rattle-tail! Но у этой слишком светла чешуя, да и тонка она телом для гремучей. No; 'tain't one o' them. Нет, это не она... Hah-now I ree-cog-nise the varmint! А-а, теперь я узнаю гадину! It air a chicken, out on the sarch arter eggs, I reck'n! Это "курочка" ищет яйца. Durn the thing! it air comin' torst me, straight as it kin crawl!" Ах ты, бестия! И ведь ползет прямо на меня... The tone in which the speaker delivered himself told that he was in no fear of the reptile-even after discovering that it was making approach. He knew that the snake would not cross the cabriesto; but on touching it would turn away: as if the horsehair rope was a line of living fire. В его тоне не чувствовалось испуга: Зеб Стумп знал, что змея не переползет через волосяную веревку, а, коснувшись ее, поползет обратно, как от огня. Secure within his magic circle, he could have looked tranquilly at the intruder, though it had been the most poisonous of prairie serpents. Под защитой этого магического круга охотник мог спокойно следить за непрошеным гостем, если бы это была даже самая ядовитая змея. But it was not. Но она не была ядовитой. On the contrary, it was one of the most innocuous-harmless as the "chicken," from which the species takes its trivial title-at the same time that it is one of the largest in the list of North-American reptilia. Это был всего лишь уж, и притом самый безобидный, из той разновидности змей, которые в просторечии называются "курочками", несмотря на то, что в списке североамериканских змей они числятся среди самых крупных. The expression on Zeb's face, as he sat regarding it, was simply one of curiosity, and not very keen. На лице Зеба отразилось любопытство, и то не слишком большое. To a hunter in the constant habit of couching himself upon the grass, there was nothing in the sight either strange or terrifying; not even when the creature came close up to the cabriesto, and, with head slightly elevated, rubbed its snout against the rope! After that there was less reason to be afraid; for the snake, on doing so, instantly turned round and commenced retreating over the sward. Охотник не удивился и не испугался даже тогда, когда уж подполз к самой веревке и, немного приподняв голову, ткнулся прямо в нее. После этого вообще нечего было бояться; змея тотчас же повернула и поползла обратно. For a second or two the hunter watched it moving away, without making any movement himself. Секунду или две охотник просидел неподвижно, следя за тем, как змея уползает. He seemed undecided as to whether he should follow and destroy it, or leave it to go as it had come-unscathed. Казалось, он был в нерешительности -преследовать ли ее, чтобы уничтожить, или же оставить в покое. Had it been a rattlesnake, "copperhead," or "mocassin," he would have acted up to the curse delivered in the garden of Eden, and planted the heel of his heavy alligator-skin boot upon its head. Если бы это была гремучая, копьеголовая или мокасиновая змея, он бы наступил ей на голову тяжелым каблуком своего сапога. But a harmless chicken-snake did not come within the limits of Zeb Stump's antipathy: as was evidenced by some words muttered by him as it slowly receded from the spot. Но безобидной змее "курочке" ему не за что было мстить. Это было ясно из слов, которые охотник пробормотал, пока змея медленно уползала: "Poor crawlin' critter; let it go! -- Бедная тварь! Пусть себе ползет восвояси. It ain't no enemy o' mine; though it do suck a turkey's egg now an then, an in coorse scarcities the breed o' the birds. Thet air only its nater, an no reezun why I shed be angry wi' it. Правда, она высасывает индюшечьи яйца и этим сокращает индюшечий род, но ведь это ее единственная пища, и нечего мне на нее сердиться. But thur's a durned good reezun why I shed be wi' thet Irish-the dog-goned, stinkin' fool, to ha' woke me es he dud! I feel dod-rotted like sarvin' him out, ef I ked only think o' some way as wudn't diskermode the young fellur. Но на этого проклятого дурака я чертовски зол. Вот с ним мне хотелось бы рассчитаться, лишь бы не обидеть его хозяина!.. Stay! By Geehosofat, I've got the idee-the very thing-sure es my name air Zeb Stump!" Есть! Здорово придумал! On giving utterance to the last words, the hunter-whose countenance had suddenly assumed an expression of quizzical cheerfulness-sprang to his feet; and, with bent body, hastened in pursuit of the retreating reptile. При этих словах старый охотник вскочил на ноги, выражение его лица стало лукавым и веселым, и он побежал за уползающим ужом. A few strides brought him alongside of it; when he pounced upon it with all his ten digits extended. Нескольких шагов было достаточно, чтобы догнать змею. In another moment its long glittering body was uplifted from the ground, and writhing in his grasp. Зеб бросился на нее, растопырив все десять пальцев. Через секунду ее длинное блестящее тело уже извивалось в его руке. "Now, Mister Pheelum," exclaimed he, as if apostrophising the serpent, "ef I don't gi'e yur Irish soul a scare thet 'll keep ye awake till mornin', I don't know buzzart from turkey. -- Ну, мистер Фелим,-- воскликнул Зеб,-- теперь держись! Если я не напугаю твою трусливую душу так, что ты не заснешь до самого утра, то я простофиля, который не может отличить сарыча от индюка. Hyur goes to purvide ye wi' a bedfellur!" Погоди же! On saying this, he advanced towards the hut; and, silently skulking under its shadow, released the serpent from his gripe-letting it fall within the circle of the cabriesto, with which Phelim had so craftily surrounded his sleeping-place. И охотник направился к хижине; тихонько прокравшись под ее тенью, он пустил ужа внутрь круга из веревки, которым Фелим оградил свое жилище. Then returning to his grassy couch, and once more pulling the old blanket over his shoulders, he muttered- Вернувшись на свое травяное ложе, охотник еще раз натянул одеяло и пробормотал: "The varmint won't come out acrost the rope-thet air sartin; an it ain't agoin' to leave a yurd o' the groun' 'ithout explorin' for a place to git clur-thet's eequally sartin. -- "Курочка" не переползет через веревку -- это наверняка; ясно и то, что она облазит все, ища выхода. Ef it don't crawl over thet Irish greenhorn 'ithin the hef o' an hour, then ole Zeb Stump air a greenhorn hisself. И если змея через полчасика не заберется на этого ирландского дурня, то Зеб Стумп сам дурень... Hi! what's thet? Стой! Что это? Dog-goned of 'taint on him arready!" Черт побери, неужто уже? If the hunter had any further reflections to give tongue to, they could not have been heard: for at that moment there arose a confusion of noises that must have startled every living creature on the Alamo, and for miles up and down the stream. Если бы охотник хотел сказать еще что-нибудь, то все равно ничего не было бы слышно, потому что поднялся такой неистовый шум, который мог бы разбудить все живое на Аламо и на расстоянии нескольких миль в окружности. It was a human voice that had given the cue-or rather, a human howl, such as could proceed only from the throat of a Galwegian. Phelim O'Neal was the originator of the infernal fracas. Сначала раздался душераздирающий крик или, вернее, вопль -- такой, какой мог вырваться только из глотки Фелима О'Нила. His voice, however, was soon drowned by a chorus of barkings, snortings, and neighings, that continued without interruption for a period of several minutes. Затем голос Фелима потонул в хоре собачьего лая, лошадиного фырканья и ржания; это продолжалось без перерыва несколько минут. "What is it?" demanded his master, as he leaped from the catr?, and groped his way towards his terrified servitor. "What the devil has got into you, Phelim? -- Что случилось? -- спросил мустангер, соскочив с кровати и ощупью пробираясь к охваченному ужасом слуге. -- Что на тебя нашло? Have you seen a ghost?" Или ты увидел привидение? "Oh, masther!-by Jaysus! worse than that: I've been murdhered by a snake. -- О, мастер Морис, хуже! На меня напала змея! It's bit me all over the body. Она меня всего искусала!.. Blessed Saint Pathrick! I'm a poor lost sinner! Святой Патрик, я бедный, погибший грешник! I'll be shure to die!" Я, наверно, сейчас умру... "Bitten you, you say-where?" asked Maurice, hastily striking a light, and proceeding to examine the skin of his henchman, assisted by the old hunter-who had by this time arrived within the cabin. -- Искусала змея? Покажи где? -- спросил Морис, торопливо зажигая свечу. Вместе с охотником, который уже успел появиться в хижине, он стал осматривать Фелима. "I see no sign of bite," continued the mustanger, after having turned Phelim round and round, and closely scrutinised his epidermis. -- Я не вижу никаких укусов,-- продолжал мустангер, после того как тщательно осмотрел все тело слуги. "Ne'er a scratch," laconically interpolated Stump. -- Нет даже царапины,-- коротко отозвался Стумп. "Sowl! then, if I'm not bit, so much the better; but it crawled all over me. I can feel it now, as cowld as charity, on me skin." -- Не укусила? Но она ползала по мне, холодная, как подаяние. "Was there a snake at all?" demanded Maurice, inclined to doubt the statement of his follower. "You've been dreaming of one, Phelim-nothing more." -- А была ли тут змея? -- спросил Морис с сомнением в голосе.-- Может быть, тебе все это только приснилось, Фелим? "Not a bit of a dhrame, masther: it was a raal sarpint. -- Какое там приснилось, мастер Морис! Это была настоящая змея. Be me sowl, I'm shure of it!" Провалиться мне на этом месте! "I reck'n thur's been snake," drily remarked the hunter. "Let's see if we kin track it up. -- Может, и была змея,-- вмешался охотник.--Посмотрим -- авось найдем ее. Kewrious it air, too. Чудно все же! Thur's a hair rope all roun' the house. Кругом вашего дома лежит веревка из конского волоса. Wonder how the varmint could ha' crossed thet? Как же это гадюка могла перебраться через нее?.. Thur-thur it is!" Вон, вон она! The hunter, as he spoke, pointed to a corner of the cabin, where the serpent was seen spirally coiled. Говоря это, охотник указал в угол комнаты, где, свернувшись кольцом, лежала змея. "Only a chicken!" he continued: "no more harm in it than in a suckin' dove. -- Да это всего лишь "курочка"! -- продолжал Стумп. -- Она не опаснее голубя. It kedn't ha' bit ye, Mister Pheelum; but we'll put it past bitin', anyhow." Искусать она не могла, но мы все равно с ней расправимся. Saying this, the hunter seized the snake in his hands; and, raising it aloft, brought it down upon the floor of the cabin with a "thwank" that almost deprived it of the power of motion. С этими словами охотник схватил ужа, высоко поднял и бросил оземь с такой силой, что почти лишил его способности двигаться. "Thru now, Mister Pheelum!" he exclaimed, giving it the finishing touch with the heel of his heavy boot, "ye may go back to yur bed agin, an sleep 'ithout fear o' bein' disturbed till the mornin'-leastwise, by snakes." -- Вот и все, мистер Фелим,-- сказал Зеб, наступая змее на голову своим тяжелым каблуком.--Ложись и спи спокойно до утра: змеи тебя больше не тронут. Kicking the defunct reptile before him, Zeb Stump strode out of the hut, gleefully chuckling to himself, as, for the third time, he extended his colossal carcase along the sward. Подталкивая ногой убитого ужа и весело посмеиваясь, Зеб Стумп вышел из хижины; снова растянулся он на траве во весь свой огромный рост и на этот раз наконец заснул. Chapter Eight. The Crawl of the Alacran. Глава VIII. МНОГОНОЖКА The killing of the snake appeared to be the cue for a general return to quiescence. После расправы со змеей все успокоились. The howlings of the hound ceased with those of the henchman. Вой собаки прекратился вместе с воплями Фелима. The mustangs once more stood silent under the shadowy trees. Мустанги снова спокойно стояли под тенью деревьев. Inside the cabin the only noise heard was an occasional shuffling, when Phelim, no longer feeling confidence in the protection of his cabriesto, turned restlessly on his horseskin. В хижине водворилась тишина; только время от времени было слышно, как ерзал ирландец на подстилке из мустанговой шкуры, не веря больше в защиту веревки из конского волоса. Outside also there was but one sound, to disturb the stillness though its intonation was in striking contrast with that heard within. Снаружи тишину нарушал лишь один звук, совсем не похожий на шорохи, доносившиеся из хижины. It might have been likened to a cross between the grunt of an alligator and the croaking of a bull-frog; but proceeding, as it did, from the nostrils of Zeb Stump, it could only be the snore of the slumbering hunter. Это было нечто среднее между мычаньем аллигатора и кваканьем лягушки; однако, поскольку этот звук вылетал из ноздрей Зеба Стумпа, вряд ли он мог быть чем-нибудь иным, нежели здоровым храпом заснувшего охотника. Its sonorous fulness proved him to be soundly asleep. Его звучность говорила о том, что Зеб крепко спит. He was-had been, almost from the moment of re-establishing himself within the circle of his cabriesto. Охотник заснул почти сразу, как только снова улегся внутри веревочного кольца. The revanche obtained over his late disturber had acted as a settler to his nerves; and once more was he enjoying the relaxation of perfect repose. Шутка, которую он сыграл с Фелимом, чтобы отомстить за прерванный сон, успокоительно подействовала на него, и он теперь наслаждался полным отдыхом. For nearly an hour did this contrasting duet continue, varied only by an occasional recitative in the hoot of the great horned owl, or a cantata penserosa in the lugubrious wail of the prairie wolf. Почти целый час длился этот дуэт; время от времени ему аккомпаниро