Теперь Драко понимал, какую яму вырыл себе сам: ведь с одной стороны, он должен продемонстрировать опыт и умение, а с другой - он до жути боится предстоящих интимных отношений. Возможно, он так и не сумеет преодолеть свои страхи и Гарри в один прекрасный день все осточертеет и он, махнув рукой на все его заморочки, найдет себе нормального партнера вместо того, чтобы возиться с Драко и его фобиями.
Малфой неожиданно понял, чего боится больше всего, почему не торопится переводить свои отношения с Гарри в новую стадию. Драко чувствовал, что слишком сильно начинает зависеть от Гарри, чересчур крепко привязывается к нему. А если их отношения не сложатся? Если Поттер решит порвать с ним, Драко? Малфой только от одной мысли об этом испытывал нестерпимую боль…
- Папа, я уже проснулась! - прокричала Эйнджел из соседней комнаты, прерывая внутренние мучения парня.
- Да, солнышко, я уже иду, - ответил блондин, взяв себя в руки.
* * *
Сидя рядом с Гарри, Драко все еще обдумывал свои утренние переживая, поэтому не сразу вник в суть заданного вопроса.
- Что? Живопись? - наконец, вернулся в реальность Малфой. - Да, мне очень нравится маггловская живопись.
- Но ведь эти картины неподвижны и по сравнению с магическими какие-то… безжизненные что ли, - сказал Гарри.
- Они вовсе не безжизненны, - возразил Драко. - Наоборот, в их статичности и кроется вся прелесть. На волшебных картинах невозможно сконцентрироваться, движение отвлекает от восприятия, а маггловские художники дают возможность зрителю самим заставить полотно ожить.
- Как можно заставить ожить неподвижную картину? - не понял Гарри.
- С помощью воображения, - ответил Малфой. - Кстати, а почему ты об этом спрашиваешь?
- Ну, я подумал, что может нам стоит сходить на какую-нибудь выставку или в музей? Я сам в искусстве почти не разбираюсь, но мне показалось, что тебе это интересно.
Драко был очень приятно удивлен тем, что Гарри так серьезно воспринял его вкусы. Честно говоря, он не ожидал подобного приглашения. Нет, он не находил Гарри примитивной личностью, не способной к эстетическому восприятию прекрасного, но все-таки Малфой привык считать свои увлечения чем-то вроде пережитков аристократического воспитания, которые в повседневной жизни не очень-то и нужны.
- Да, я бы с удовольствием, - быстро ответил Малфой. - Мне уже так давно хочется сходить в галерею Тейт, но все нет времени да и компании подходящей… Раньше мы часто ходили туда вместе с Эмили… Дэн еще все время удивлялся, как мы можем там пропадать целый день. Его больше чем на пару часов не хватало. А потом появилась Эйнджел и времени на это совсем не осталось… А теперь у Эмили свой ребенок и ей уж точно не до меня.
- А разве у тебя нет друзей из колледжа, которые разделяют твои вкусы?
- Я всегда был слишком занят, поэтому друзей там не приобрел, - пояснил Драко.
На самом деле он не собирался объяснять Гарри, что был среди сверстников белой вороной. Кто захочет общаться с измотанным, вечно куда-то спешащим парнем, который имел малолетнего ребенка и даже слышать не хотел о тусовках и прочих развлечениях. А уж какие только слухи о нем не ходили после истории с Кейт! Хотя нужно отдать девушке должное, она ничего никому не растрепала о его странном поведении, но их разрыв дал однокурсникам возможность лишний раз посплетничать о том, почему такой красавчик избегает всяческих отношений.
Эйнджел, крутившаяся неподалеку, пользуясь тем, что ее родители были слишком заняты беседой, стащила из вазы очередную конфету.
- А ей можно столько сладкого? - спросил Гарри, указывая на девочку, которая уже развернула фантик.
- Я ей даю не больше двух конфет в день после обеда, иначе у нее появляется сыпь на ладонях. Эйнджел, сколько ты успела сегодня съесть?
- Несколько, - уклончиво ответила малышка.
- Я точно не считал, но, по-моему, она уже съела штук десять, - предупредил Гарри.
- Эйнджи, как тебе не стыдно! Завтра ты вся будешь чесаться! Просто на секунду нельзя отвлечься! Заверни немедленно конфету и положи туда, откуда взяла.
- Ну папа, можно это будет последняя?
- Нет, нельзя. Ты теперь их вообще неделю есть не будешь, раз не знаешь меры.
Эйнджел недовольно нахмурилась и обиженно прокричала:
- Папа Гарри меня любит намного больше, чем ты! Если бы я жила с ним, а не с тобой, он разрешал бы мне все на свете. Правда ведь, папа? - малышка с надеждой посмотрела на Гарри, ожидая от того явного одобрения.
Гарри был просто в шоке от слов своей дочери и с ужасом перевел взгляд на Драко. Тот сидел с таким видом, как будто его со всей силы ударили под дых. Поттер представлял, как ему больно слышать такое от собственного ребенка после всего, что он выстрадал ради Эйнджел.
- Замолчи сейчас же!!! - Гарри выкрикнул это настолько громко, что сам испугался своего голоса. Эйнджел была просто потрясена тем, что ее новый отец способен так кричать.
- Немедленно извинись перед отцом! - уже спокойнее сказал Гарри, встряхивая девочку за плечи. Если бы он сам такое услышал на месте Драко, то просто бы взвыл от обиды. - Ты меня слышишь? Сейчас же проси прощения!
- Не стоит, Гарри, - совершенно бесцветно ответил Драко. - Она всего лишь высказала то, что думает. Ей не за что просить у меня прощения.
- А что я такого сказала? - ударилась в слезы Эйнджел.
- Иди к себе в комнату и подумай хорошенько о том, что ты сказала, - велел Гарри.
Он осторожно взял руку Драко в свою ладонь и слегка сжал.
- Она просто еще очень глупенькая и не понимает, о чем говорит, - успокаивающе прошептал Гарри. - Не воспринимай слова обиженного ребенка всерьез.
- Да я не обижаюсь. Я не вправе запретить ей любить тебя или заставить любить себя.
- Драко, неужели ты это серьезно? Вся ее так называемая «любовь» основана на том, что я для нее пока всего лишь «воскресный папа», который естественно позволяет ей все, что угодно. Я не занимаюсь воспитанием Эйнджел в полном смысле этого слова, все трудности с ней достаются тебе. Ты одеваешь ее, укладываешь спать, объясняешь, что хорошо, а что плохо, ты разрешаешь ей одно и запрещаешь другое. И естественно, все ее недовольство достается тоже тебе. Я очень надеюсь исправить это в будущем и стать для нее полноправным членом семьи. И не только для нее… я хотел бы когда-нибудь стать семьей и для тебя, если ты этого захочешь, потому что люблю тебя, - тихо закончил Гарри.
Сердце Драко бешено забилось. С одной стороны, ему так хотелось во все это поверить, отбросить все сомнения и окунуться в новые отношения, как в омут, но с другой стороны, его терзала неуверенность в себе. Гарри рано или поздно устанет, если блондин постоянно будет вести себя как затравленный зверек, и вся его любовь закончится разочарованием.
- Я тоже тебя люблю, - просто ответил Драко. - Но я ничего не могу сейчас тебе ответить.
- Я и не прошу тебя ничего мне отвечать, просто не отталкивай меня, позволь быть рядом, и я уже буду счастлив.
Драко слабо улыбнулся, в его душе опять затеплилась надежда. А может, все наладится само собой? Время лечит, нужно только очень постараться забыть ту ночь, как страшный сон. Гарри будет с ним терпелив, и Драко обязательно сможет это выдержать.
- Я не собираюсь тебя отталкивать, - уверил Драко. - Пойдем посмотрим, как там Эйнджи? Плачет, наверное, бедняжка.
- Ты думаешь, я перегнул палку? - обеспокоено спросил Гарри. - Я не хотел на нее кричать, просто меня так возмутили ее слова, что я не сдержался… Мерлин! Она же ведь просто ребенок! Я неуравновешенный придурок!
- Ты знаешь, дети иногда доводят нас до белого каления. Я сам не раз на нее срывался, а один раз даже шлепнул. Нельзя все время использовать только пряник, иногда нужно вспоминать и о кнуте. А ты все правильно сделал, пусть она почувствует в тебе твердую руку.
Парни вдвоем зашли в комнату к дочери. Как и предполагалось, Эйнджел была вся в слезах, но прежде чем они что-либо успели сказать, девочка сама кинулась к Драко.
- Папа, прости меня, пожалуйста. Я сказала, что ты меня меньше любишь, чем папа Гарри. Я на самом деле так не думаю! - кричала она, вцепившись в Драко мертвой хваткой.
- Ну все, солнышко, все, успокаивайся уже. И помни, что вопреки твоему мнению, терпение папы Гарри тоже имеет границы.
Эйнджел искоса взглянула на Гарри.
- Ангелочек, я не хотел на тебя кричать, но ты сказала своему папе очень злые слова. Он любит тебя так же сильно, как и я. Он заботился о тебе все то время, пока меня не было с вами, и продолжает заботиться сейчас. И ты своими словами очень его обидела.
- Прости папа, я никогда больше не буду так говорить, - пообещала Эйнджел Драко.
- Хорошо, солнышко, я тебя простил. Хочешь сейчас с нами погулять?
- Хочу! - последовал незамедлительный ответ.
* * *
На следующий день Гарри и Драко пошли, как и договаривались, в галерею Тейт, носящую имя ее основателя. Это было прославленное собрание английской живописи XVI-IX веков и современного искусства Европы и США. В ее фондах хранилось свыше сорока тысяч картин - самое большое художественное собрание Лондона. Поттер, к своему великому стыду, ни разу в жизни не был в музее и переживал, что выставит себя полным невеждой, если Драко его об этом спросит. Но Малфой почти ничего не говорил, поглощенный рассматриванием картин, так что Гарри нечего было опасаться. Положа руку на сердце, он едва ли смотрел на бесценные полотна, занятый разглядыванием Драко, который казался ему намного привлекательнее, чем все шедевры мирового искусства вместе взятые.
- Прости папа, я никогда больше не буду так говорить, - пообещала Эйнджел Драко.
- Хорошо, солнышко, я тебя простил. Хочешь сейчас с нами погулять?
- Хочу! - последовал незамедлительный ответ.
* * *
На следующий день Гарри и Драко пошли, как и договаривались, в галерею Тейт, носящую имя ее основателя. Это было прославленное собрание английской живописи XVI-IX веков и современного искусства Европы и США. В ее фондах хранилось свыше сорока тысяч картин - самое большое художественное собрание Лондона. Поттер, к своему великому стыду, ни разу в жизни не был в музее и переживал, что выставит себя полным невеждой, если Драко его об этом спросит. Но Малфой почти ничего не говорил, поглощенный рассматриванием картин, так что Гарри нечего было опасаться. Положа руку на сердце, он едва ли смотрел на бесценные полотна, занятый разглядыванием Драко, который казался ему намного привлекательнее, чем все шедевры мирового искусства вместе взятые.
Они бродили по галерее уже несколько часов, а Малфою, казалось, нисколько не надоело. Да и Гарри было все равно, где находиться, лишь бы вместе с Драко. И все было просто прекрасно, пока блондин не остановился у изображения какой-то обнаженной девушки и надолго не задержался возле него. Чем дольше Драко стоял, тем сильнее разгоралось недовольство Гарри. «И чего он пялится на эту жирную корову?! - с негодованием думал Гарри. - Да я вообще на ее месте убил бы художника, когда увидел бы свой готовый портрет». Поттер тут же ужаснулся своему взрыву необоснованной ревности и постарался, чтобы как-то отвлечься, сосредоточиться на словах экскурсовода, который быстрым шагом проходил мимо них, сопровождая группу туристов и твердя зазубренный, как молитву, текст:
- … и в каждом случае Уистлер находил особое цветовое решение. Например, представленный вашему вниманию «Ноктюрн в синем и золотом. Мост в Баттерси», где изысканный силуэт моста растворяется в сумеречной мгле. По мнению современника, в этом этюде художник «достиг высшей точки своего искусства по совершенству техники, легкости и гибкости штриха, жизненности целого»…
Гарри скептически посмотрел на картину. «Интересно, у меня совсем крыша поехала, когда я влюбился в парня, или этот «силуэт моста, растворяющийся в сумеречной мгле» действительно больше напоминает не мост, а кое-что другое?» - задумчиво размышлял Поттер.
- Что тебя так заинтересовало? - спросил наконец-то подошедший Драко.
- Да вот, любуюсь «Мостом в Баттерси», - прокомментировал Гарри.
- Когда я в первый раз увидел работы Уистлера, то долго не мог решить, кто из нас двоих извращенец, он или я, - прошептал Драко на ухо брюнету.
Гарри в изумлении обернулся к Малфою:
- У тебя тоже возникали подобные мысли? - поинтересовался он.
- Да тут и особым богатством фантазии обладать не надо, - ответил Драко.
Гарри не выдержал и, глядя в смеющиеся глаза Малфоя, сам рассмеялся, старательно зажимая рот рукой, помня, что они находятся в храме искусства.
- Ты уже устал, наверное? - спросил Драко.
- Да что ты, здесь так здорово! - горячо заверил Гарри.
Драко выгнул бровь в своей излюбленной манере, что в большинстве случаев означало некое сомнение в правдивости слов собеседника.
- Ладно, давай еще в галерею Клор зайдем напоследок и домой, а то я уже сам порядком утомился.
Галерея Клор являлась пристройкой к основным корпусам. Здесь был размещен «музей одного мастера» - почти полное художественное наследие Уильяма Тернера.
Гарри медленно шел за Драко вдоль стен, увешанных многочисленными картинами и акварельными рисунками, и вдруг его взору предстало нечто такое, что заставило парня застыть на месте в немом восхищении. Он неотрывно смотрел на бушующее море и тонущее судно, пассажиры которого пытаются спастись на шлюпках, швыряемых высокими волнами из стороны в сторону. В этот момент он наяву услышал и рев морской стихии, и крики людей, и свист ветра, разрывающего паруса маленьких лодок, и плеск воды, залившей палубу корабля…
- Обожаю эту картину, - тихо проговорил Драко.
Гарри, словно придя в себя, обнаружил, что все увиденное им действо оказалось всего лишь картиной. Поттер не понимал, как неподвижное изображение могло вызвать у него такую бурю эмоций, словно он сам являлся участником изображенных художником событий. И тут он понял, что имел в виду Малфой, говоря о маггловских картинах.
- Ты прав, Драко, они тоже могут двигаться, - восхищенно прошептал Гарри.
Блондин, глядя на потрясенное лицо Гарри, тепло улыбнулся чему-то своему.
* * *
Начиная с этого дня, парни почти все свое время проводили вместе друг с другом. Они и сами не заметили, как закончился апрель и начался май. Середина мая - пожалуй, самое лучшее и самое удивительное время года. Пора весеннего пробуждения природы уже закончилась, но и лето еще не вступило в свои права. Май был похож на юношу-подростка, детство которого безвозвратно ушло, однако зрелость со всеми ее трудностями и проблемами не успела ворваться в беззаботную, молодую и по-детски счастливую жизнь. А еще только в мае нежные, еще не успевшие огрубеть и покрыться городской пылью листья на деревьях имеют тот самый изумительно-яркий оттенок, который так любят изображать художники, пишущие весенние пейзажи, на своих полотнах.
Но все прекрасное имеет свойство быстро исчезать. Через пару недель насыщенный, радующий взгляд цвет деревьев потускнеет, и снова придется ждать следующей весны, чтобы вдоволь им насладиться. И только красивому блондину, шагающему по парку рядом с темноволосым ровесником, не стоило этого опасаться. Он мог любоваться майской зеленью круглый год, лишь только взглянув на своего спутника, в глазах которого отражалась сама весна…
- Я даже не знаю, что ей подарить в этом году, времени уже почти не осталось, - озабоченно говорил Малфой Поттеру, идущему с Драко под руку.
Хотя они оба не были сторонниками выставлять свои чувства напоказ и ходить по улицам, держась за руки и показывая всем, что они пара, в их случае это было просто необходимо. Дело в том, что передвигались парни с абсолютно разной скоростью. Гарри буквально бежал вперед, мчась по улицам, подобно ракете; Драко же, уставший за пять лет от постоянной необходимости куда-то спешить, предпочитал во время прогулки спокойный и неторопливый шаг. И хотя Гарри, как мог, старался идти помедленнее, подстраиваясь под Малфоя, он вскоре забывался и снова включал «третью скорость», оставляя Драко далеко позади себя. В один прекрасный день Драко, уже уставший просить Гарри «придержать коней», просто уцепился за сгиб его локтя, чтобы иметь хоть какую-то возможность регулировать скорость. Это оказалось весьма действенным решением. Драко мог приспособиться к шагу Поттера, а если тот начинал чересчур торопиться, немедленно напоминал Гарри об этом, сжимая предплечье любимого. Через пару недель парни уже вполне адаптировались друг к другу и запросто могли бы обходиться и без подобной поддержки, но вынужденная мера успела уже превратиться в весьма приятную привычку, от которой обоим не очень-то хотелось избавляться, тем более, что прохожие на улице не обращали на них совершенно никакого внимания. Ну подумаешь, два парня идут под руку… Может, они просто хорошие друзья, а если даже и геи, это мало кого волновало.
- Драко, а ты не думал о том, чтобы… чтобы выбрать ей магический подарок? - осторожно спросил Гарри.
Первого июня Эйнджел должно было исполниться четыре, поэтому ее родители уже несколько дней вместе думали о том, что же ей подарить, решив преподнести ей общий подарок от них двоих.
- Ты думаешь, стоит? - с сомнением произнес Драко.
- Ну а что в этом плохого? Мы могли бы сходить с тобой в Косой переулок и в магазине игрушек выбрать для Эйнджи подходящий подарок.
- Нет, я не могу пойти в Косой переулок! - испуганно выкрикнул Драко, как будто Гарри предложил ему наведаться в Тайную комнату проведать Василиска.
- Я не понимаю, почему ты так этого боишься? - растерялся Гарри.
- Я не боюсь, но там все будут на нас пялиться и шептаться за спинами: «посмотрите-ка, вот идет главная сладкая парочка волшебного мира - Великий Гарри Поттер со своим любовником, отец которого в рейтинге самых омерзительных личностей занимает второе место после Того-Кого-Нельзя_Называть!» - Драко при этом картинно скривился, изображая отвращение гипотетических прохожих Косого переулка.
- Да и пусть себе шепчутся на здоровье! Все равно после статей Скитер они уже давно воспринимают нас как пару. Мы с тобой не преступники и ничем никому не обязаны. Разве мы не имеем права просто купить подарок собственной дочери, не чувствуя себя виноватыми неизвестно в чем и перед кем?! - Гарри начал закипать. Как же ему надоело быть центром всеобщего внимания! Ведь Драко прав: стоит лишь им вдвоем показаться в Косом переулке, как это станет главной новостью дня, а может, и недели.