– Она самая. Ты не пугайся! Как же ты писать про меня собираешься, когда только что зубами не стучишь на всю горницу? Или это спросонья? Вон и амулет у тебя непростой, надежная защита. Вся твоя сила в нем.
– В смысле? – не понял Сергей.
– Ты в детстве сказки читал? Там про смерть Кощееву написано, что она на кончике иголки. А твоя жизнь – на золотой цепочке висит, у тебя на шее.
Сергей невольно опустил голову, глянул на себя. Флорентийская подвеска была скрыта под рубашкой, так что Марфа ее видеть никак не могла.
– Откуда вы знаете?
Женщина вздохнула:
– Что пустое спрашивать? Я тебе скажу, а ты мне не поверишь. Вы, люди, странные очень… Сначала сами вопросы задаете, потом доказательств требуете, спорите. Суета это. Скучно мне среди вас. Хочешь, я тебе всю свою силу передам?
– Мне?
– Ну да. Чему ты удивляешься? Как же ты книгу писать будешь с чьих-то слов? Хоть и с моих? Самому все пережить надо, прочувствовать, окунуться в омут с головой! Тогда у тебя что-то толковое получится. А как же иначе?
Марфа снова засмеялась.
– Заодно и меня выручишь! – она весело блестела глазами. – Мне только один день жить осталось. Не могу я уйти и силу свою забрать с собой. Я ее здесь должна оставить, передать кому-то. Тебе, например.
Сергей на какой-то миг загорелся: а что, если… Но тут же остыл. Это просто смешно! Он отдавал себе отчет, что над ним потешаются. Женщина выглядит если не молодой, то крепкой и здоровой, «в самом соку». О какой смерти идет речь?
– Я вообще-то не против, но… убедиться надо бы.
– В чем? – удивилась Марфа.
– Не люблю дураком выглядеть. Пока я не уверен, что вы действительно та, за кого себя выдаете. Вот если вы мне это сможете доказать…
– Что я тебе должна доказывать?
– Ну… – Сергей замялся. – То, что вы… колдунья! Обладаете паранормальными способностями.
– Пара… что? – захихикала женщина. Она подняла точеные руки и стала поправлять толстую косу вокруг головы.
– Сверхспособности. Те, что выходят за рамки обычных.
– А-а… которые за рамки выходят, значит. Тогда понятно. У меня таких полно! На любой вкус. Тебя что больше привлекает?
Сергей чувствовал себя глупо и никак не мог с этим справиться. Однако должен же он убедиться…
Марфа смотрела на него пристально и насмешливо. Ждала. Нужная мысль пришла неожиданно и как нельзя кстати. Сергей даже обрадовался.
– Я хочу узнать, как погиб мой друг, художник Артур Корнилин. Если вы мне это скажете…
– Восьмой символ Книги Тота обещает, что укрывающееся за занавесом будет открыто. Истина… вот что является объектом поиска. Не раболепствуй перед учениями любых храмов. Только твоя собственная тщательная оценка поможет тебе распознать то, что истинно и реально.
Царица, восседающая на престоле с завязанными глазами, держит в руках меч и весы. Ее суждения беспристрастны, на нее нельзя воздействовать красотой или подкупить богатством. Истина и знания дают смелость. Только смелый может смотреть в лицо мира…
Истина защитит тебя от страха, ибо тебе нечего бояться. Как звезды следуют по своим орбитам, так и ты будешь приближаться к своей цели… ибо во всем и каждом есть справедливость Великого Закона. Твое равновесие непоколебимо…
Сергею показалось, что он бредит. Неужели ему все еще плохо от выпитого? Галлюцинации? Где-то он уже видел эту Марфу, слышал ее бередящие душу речи. Когда это было? Откуда ей известны такие слова?
Он ощутил на губах привкус лилий и почувствовал, как голова туманится, тяжелеет… Хотелось задать вопрос, но губы не слушались, лицо и челюсть словно одеревенели.
– Я тебе не только скажу, но и покажу…
– Что? – хотел спросить Сергей, но не смог.
– То, что ты просил. Гляди!
Марфа поднесла к его лицу большое мутное зеркало, старое, в громоздкой раме под бронзу. Где она его взяла? Сергей не заметил, чтобы она отлучалась куда-то. Марфа даже не вставала со стула. В зеркале отражалась… мастерская Артура Корнилина.
Полумрак… Железные стеллажи с гипсовыми бюстами, неоконченными этюдами, кистями, красками, старинными изразцами. Чего только там Артур не держал! А вот и он сам, небритый, уставший и нервный, с бегающими глазами. Артур вскакивает… На лице – жуткий, нечеловеческий страх.
«У него, наверное, белая горячка от водки: небось черти мерещатся», – подумал Сергей.
Впрочем, в самом темном углу мастерской что-то движется… Какая-то черная фигура.
У Сергея возникло непреодолимое желание убежать, спрятаться. Неужели у него тоже белая горячка, как у Артура? Чего он боится? Ведь ничего этого нет. Просто игра воображения… фантазия воспаленного разума. На него столько свалилось в последнее время: смерть художника, распродажа его имущества, горе Нины, ужасная свадьба, Алена, Лида, амулет, ведьма…
Силуэт в плаще выплыл из угла мастерской. Артур в панике мечется… железный стеллаж со страшным грохотом отрывается от стены и падает на него, острым углом ударяет точно в висок…
Зеркало померкло. Из его глубины выступило лицо женщины – восточное, индийское, с черными бровями. Красные губы раздвинулись в медленной улыбке. На высоком лбу, среди завитков смоляных волос, – флорентийская подвеска…
– Это же картина Артура! «Натюрморт с зеркалом»! – узнал Сергей.
Никто ему не ответил. Мутная поверхность зеркала снова озарилась светом. На ней появилась глухая лесная дорога, по которой плелись два монаха. Один впереди, другой сзади. Низкое серое небо моросило дождем. Второй монах оглядывается, и Сергей видит… себя? Ну нет! Это слишком!
– Хватит! – он вскочил и оттолкнул от себя зеркало. – Такого никогда не было!
– Ты уверен? – лукаво повела глазами Марфа.
– Что ж я, не в своем уме, по-вашему? Это все выдумки! Гипноз!
Женщина улыбнулась. Возражать не стала.
– Ну, не было так не было. Значит, будет еще…
– Что?! Да вы… – он не мог найти слов, чтобы выразить свое негодование. За кого его принимают? Монастырь… Ему бы никогда в голову подобное не пришло! Ни при каких обстоятельствах!
– Я, по-вашему, похож на идиота? Какой монастырь?! Может, еще кришнаитом меня представите? Лысым, обернутым желтой тряпкой и пляшущим под барабан? Да ни за что на свете!
– Я бы на твоем месте не стала зарекаться, – возразила Марфа.
– Знаете что?..
– Знаю, – ответила она и вздохнула. – В том-то и дело, что я давным-давно все знаю. Ладно, пора от разговоров переходить к делу! У тебя еще есть сомнения?
Сергей пожал плечами. И да, и нет. Что-то в нем изменилось с того момента, как он взглянул в зеркало.
– Пожалуй, я соглашусь, – решился он.
– Вот и ладно! – обрадовалась Марфа. – Ты очень кстати подвернулся, милок! – ее речь вновь стала по-деревенски наивной. – Тогда жди.
– Чего?
– Смерти моей. Силу-то колдовскую я только в самый последний миг передать могу. Да ты не огорчайся! Жить мне осталось – один день.
Горский опешил. Леденящий страх закрался в его сердце. Он не мог себе позволить выглядеть трусом, а тем более дураком. Между тем Марфа вызывала у него жгучий интерес, который все еще оставался неудовлетворенным.
– Я вижу, ты согласен! – заявила она. – Так что, пока готовься.
– Как?
– Вот тебе книжка, читай, знакомься, – она подала гостю книгу в потертом кожаном переплете.
Сергей испытывал двоякое чувство. С одной стороны – значительности и серьезности происходящего, а с другой – шутовской подоплеки всего дела. Он не мог связать воедино свои противоречивые впечатления. Почему-то вспомнился обряд посвящения Пьера Безухова в масоны, о котором он читал еще в школе. Была во всем этом какая-то зловещая нелепость.
От нечего делать он принялся листать книжку, вначале равнодушно, а потом все более увлекаясь…
Вытаскивая из сумки травы и корешки, Богдан недоумевал, как это отрава может получиться без запаха, когда тут все такое вонючее!
Лида привела его в лесную сторожку. И как только нашла в темноте? Она в лесу как в родном доме, на ощупь все знает.
В сторожке они нашли свечи, зажгли. Богдан помог растопить маленькую печурку. Девушка тут же принялась готовить зелье. Достала вышитый мешочек, в котором оказалась морская соль, насыпала вокруг себя, сделав магический круг. Богдан сидел на табуретке и наблюдал. Вспомнилась Панночка из «Вия», которая летала в своем гробу, натыкаясь на невидимую преграду в виде очерченного мелом круга.
– Может, и мне круг начертить? – нерешительно произнес он. – Или насыпать? А? Как правильно?
– Ну, насыпь, коль хочется, – равнодушно отозвалась Лида.
– Черт! Ты можешь толком ответить, надо или не надо?
– Ты сейчас нечистую силу не поминай. Лучше Богу молись!
– Да не умею я! – рассердился Богдан.
– Самое время научиться…
Девушка отвечала ему нехотя, между делом. Она поставила на огонь небольшую глиняную плошку, налила в нее воды. Рядом в другой плошке зажгла ароматические травы. Пошел сизый дымок. По бокам пристроила две свечи – белую и черную, – открыла баночки, бутылочки, коробочки, не переставая приговаривать что-то, монотонно и непонятно.
«Наверное, магические заклинания», – решил молодой человек. Ему становилось то смешно, то страшно. И бояться вроде нечего – сторожка обычная, травки сушатся, девчонка смирная.
– А мне что делать? – поинтересовался Богдан.
– Молитвы читай…
– Я ж сказал, что не знаю ни одной.
– Ну, говори, что знаешь, что помнишь…
В плошке что-то зашипело, по сторожке пополз неприятный запах. Богдан ощутил дурноту. Сами собой вспомнились слова «Отче наш».
– Отче наш, Отче наш, – пробубнил он несколько раз. Третье слово никак не шло на ум. – Отче наш…
Запах варева становился невыносимо удушливым, заволакивал сознание. То, что Лида – ведьма, молодой человек уже не сомневался. Она достала откуда-то изогнутый кинжал, разрезала себе руку. Алая кровь капала в плошку с зельем, из которой поднимался зеленоватый пар. Богдана затошнило.
«Вот влип так влип, – сокрушался он, преодолевая дурноту. – Надо молиться! – вспомнил он, но спасительные слова не приходили в голову. – Господи, помилуй! Господи, помилуй…» – забормотал он.
Про отраву для Горского он уже забыл. Самому бы выбраться живым!
Богдану показалось, что дверь сторожки открылась, и вошла черноволосая красавица в белом платье, в рубиновых серьгах. Она улыбалась алыми, как кровь, губами…
– Да это же Александра! – догадался Богдан. – И серьги на ней! Вот бы Вадим увидел! Если я ему расскажу, он не поверит.
Ядовитый чад становился все гуще, удушливее.
– Господи, помилуй! – бормотал Богдан, все более запутываясь в происходящем.
Александра смеялась, сверкая черными глазами. Серьги горели огнем… Или это горело пламя вокруг плошки с отравой?
– Убить хочешь? – спрашивала она то ли Богдана, то ли девушку. – Злое это дело. И страшное. Меня вот убили… – она перестала улыбаться. – Мишеля тоже убили. Всех убили…
Красавица растаяла в ядовитом дыму. Вместо нее появился гроб, в котором лежал молодой офицер. В его виске зияла небольшая круглая дырочка. Издалека зазвонили колокола, зацокали копыта по плацу, заблестели сабли…
Богдан потерял чувство реальности…
* * *Сергей поднял глаза от книги. На пороге горницы стояла Алена – свежая и красивая, как будто не было никакой свадьбы, пьянки, похмелья. Шерстяное платье плотно облегало ее стройную фигуру: высокую грудь, тонкую талию, изгиб бедер. Ярко накрашенные губы хищно улыбались.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он.
Молодая жена подавила подступившие к глазам слезы. Сергей не рад ее видеть, – он раздражен и недоволен. Он не хочет ее.
– Как это что? – притворно удивилась Алена. – Вот, приехала, чтобы отпраздновать свадьбу теперь в селе. У меня здесь родня, подруги! – она засмеялась, неискренне и вымученно. – Пусть они порадуются нашему счастью! Будет весело!
Сергей так не думал. Он поймал себя на том, что Алена, женитьба, книга, которую он собирался писать, – все это обстоятельства жизни другого человека. Этот другой человек чем-то близок Сергею. Он даже похож на него. Но…
Вошла Марфа и помешала ему осознать мысль до конца.
– Это мой муж! – выпалила Алена отчаянно, как будто бросилась с обрыва в ледяную воду.
– Знаю, – Марфа покачала головой, будто не соглашалась с собственными словами. – Ну что, приготовился? – спросила она Сергея насмешливо.
Он ощутил неприятный холодок в затылке. Сердце сжалось в предчувствии неминуемой беды.
– Я…
– Колесо Судьбы сделало полный оборот… – сказала Марфа. – Для нас не существует времени. Только события, которые составляют то, что мы начинаем, продолжаем и что должны закончить…
Глава 9
…С безначальных времен суетные, томящиеся души заблудились, как спящий во сне. Все на земле, под землей, и каждая пылинка в бездонном космосе – непрерывно изменяется, пребывает в бесцельном беге, в неустанной погоне за тенью…
– Но где же блаженство, о Мудрый?
Старик задумался, перебирая четки из сандалового дерева.
Огромная луна взирала на каменные лики божеств. У входа в храм сидели двое – седой высохший старец и молодой красивый мужчина в богатых одеждах.
– О Владыка! Жизнь – лишь извечное волнение, все ее дороги ведут в мир страданий. За всякой вещью, которая манит человека к обладанию ею, притаился Мара[19].
– Мара? Кто это?
– Злобный обольститель, который утратит власть над тобой, только когда ты поймешь, что все преходяще, – старик погладил рукой седую бороду. – Кто смотрит на мир как на мираж, иллюзию или сон, того не видит царь смерти.
– Царь смерти… – задумчиво повторил Владыка. – Как красиво и страшно!
– Красота есть истина, а страх – изощренная игра больного ума. Я вижу, ты испуган, Владыка. Что послужило причиной подобного?
– О Мудрый! Нечто странное происходит в моем дворце, полном золотых статуй, мебели из черного дерева и мягких подушек из драгоценных тканей. Война, которую я вел с соседним правителем, закончилась полной победой моих искусных и храбрых воинов. Я получил роскошные дары и захватил богатые плодородные земли, в которых ветви деревьев сгибаются под тяжестью плодов, леса полны жирной дичи, а реки кишат рыбой. Драгоценное оружие, боевые слоны, колесницы, пленники – все это моя добыча, полученная в честном бою.
– Что же тебя тревожит, о Храбрейший?
Владыка задумчиво покачал головой:
– Сам не знаю. Побежденный правитель прислал мне розовый и черный жемчуг, алмазы, бирюзу, благовония и слоновую кость, разные заморские диковинки – невиданных зверей и птиц, золотые украшения, тончайшие ткани. И несколько девушек, прекрасных, как бутоны лотоса…
– Непобедимо ощущение мимолетности, – сказал старик. – Не потому ли мы так любим смотреть на огонь, что его танец неуловим и непрерывно изменчив?
– Я не понимаю…
– Не спеши, Владыка, – остановил его старик. – Я говорю об огне, потому что он есть отражение жизни. Любовь же есть огонь души, без него человек мертв, хотя он говорит, ходит и дышит, как живой.
– Ты догадался? – воскликнул удивленно молодой царь. – Я еще не успел поведать о самом главном. Вижу, что слава о тебе – лишь тень могучего дерева, ствол которого необъятен, а крона касается звезд! Воистину ты сияешь издалека, как Гималайские горы, и открыто читаешь в душах. Ты прав! Среди прекрасных девушек, о которых я сказал, есть одна, подобная нежнейшему лепестку цветка, освещенному солнцем. Она застенчива и пуглива, как лань. Несколько поцелуев – вот все, что я позволил себе.
– Твои сомнения – отчего они? Их причин не видно, как не видно стрел, пущенных ночью, иначе ты бы не пришел ко мне.
– В том-то и дело, о Мудрый, что я не могу разобраться, что со мною. С тех пор как я увидел девушку, огонь внутри меня вспыхнул с такой силой, что я не стал противиться этому, видя, что бой мне не выиграть. Я желаю ее, и это желание вытеснило все из моего сердца – войну, власть, постижение мудрости… Сон мой стал тяжелым. Стремления угасли, как последний луч на закате. Мне не хочется смотреть на разные кушанья, которые я любил, не хочется гулять по саду, полному душистых цветов. С каждым поцелуем блаженство охватывает меня так сильно, что я почти умираю. Как будто моя кровь испаряется в огне страсти. Да, я это чувствую! Мое дыхание долго не может успокоиться. Я не могу вдохнуть полной грудью, как раньше! Внутри меня просыпается боль, которая подтачивает мои силы, как излишняя влага подтачивает жизнь дерева…
– Тогда оставь эту девушку. Руки старца замерли, перестав перебирать четки.
Он поднял на молодого царя темные, как полированный агат, глаза.
– Не могу, Совершеннейший, – устало вздохнул Владыка. – Ты не поверишь, но когда я целую ее мягкие губы, я вкушаю нечто от бессмертия. Я чувствую себя огромным, как небеса! Я не могу отказаться от нее. Не за этим я пришел к тебе.
– А зачем? – спросил старец.
– Хочу узнать, что со мной.
– Истина может ждать долго… Она очень терпелива. Ей некуда торопиться, потому что ее торжество наступит неминуемо.
– Не говори загадками…
– Придется открыть тебе кое-что, раз ты желаешь. Желания священны. Итак, слушай, о Великий Воин! Говорю тебе прямо: не принимай даров от поверженных правителей. Они хотят остановить тебя, преградить твой Путь. Они посылают тебе персик, смертельно опасный, ядовитый, как тысяча кобр…
– Но среди подарков не было фруктов!
Мудрец рассмеялся:
– Я и не говорю о плодах. Я говорю – вспомни самый сладкий персик, который тебе довелось отведать… Это девушка.
– Что? – царь вскочил. Его глаза сверкали, как две молнии.
– Она ядовита, как Царица Змей во время брачного танца.
– Но как это возможно?
– Их называют вишканьями – отравленными, – продолжал Мудрейший. – Среди всех родившихся девочек отбирают самых красивых и начинают добавлять им в молоко ничтожную каплю яда. Девочка растет, растет и количество яда, который добавляют ей в еду. Вырастая, она становится опаснее самой ядовитой змеи. Ее кровь, слюна – все смертельно. Никто не знает об этом, даже она сама. Девушку лелеют и холят, одевают в роскошные одежды, учат танцам, любовной игре, безупречному обхождению. Такая юная красавица, влекущая и обольстительная, – прекрасный подарок мужчине, которого хотят уничтожить. Он ни за что не догадается. Так и умрет с любовью и ядом на устах.